- А-а-а-а! Чудище! - завизжала женщина, со всех ног кинувшись внутрь дома. - Браким! Тащи арбалет! - Браким появился очень быстро. Взявшийся буквально из ниоткуда, по пояс раздетый мужик, с разгона ударил ногой Йорвина в живот. Тот отлетел и упал на землю. Браким же, не медля ни секунды, направил взведенный арбалет на Юрки, ринувшегося на помощь Йорвину. Эйнари, стоял сбоку от Бракима, и тот его не успел заметить. Схватив оружие, он попытался вырвать его из рук Бракима, но тот держал крепко. Заряженный арбалет выстрелил, и болт попал Эйнари в плечо. Тот взвыл от боли и выпустил Бракима. По счастью, у него был самодельный однозарядный арбалет, и теперь он был разряжен. Йорвин поднялся, в мгновение ока подскочил к мужику, сделал несколько очень быстрых ударов пальцами по его нескольким точкам на его торсе, и толкнул ладонью. Браким улетел обратно, в дом, рухнул на пол как мешок с песком, и больше не шевелился.
Испуганная женщина бросилась к лежащему мужу:
- Браким! О, Илтрис Всемогущий, Браким, они что, убили тебя что ли? Браким! - Вдруг испуг женщины сменился гневом, - Ах вы, сволота богопротивная, вы убили моего мужа! Чтоб вас вшами обсыпало! Тьфу!
- Мы не убили его, он парализован. Через несколько часов он придет в себя.
- Убирайтесь отседова! И чтоб мои глаза вас больше не видели! Тьфу!
Плюнув еще раз, женщина гневно хлопнула дверью. К Йорвину эхом вернулась боль от удара в живот, и тут он вспомнил про Эйнари, который уже порывался вытащить болт из своего плеча.
- Не трогай! - Рявкнул на него Йорвин, - Если вытащишь эту штуку, то истечешь кровью.
Йорвин перебежал на другую сторону улицы, и постучал в первый попавшийся дом.
- Откройте, пожалуйста, мой друг ранен, - Некоторое время никто внутри не подавал признаков жизни. Йорвин некоторое время подождал, а затем постучал снова, но громче на этот раз. Вскоре с той стороны раздались неспешные шаркающие шаги. Дверь открыл маленький согбенный старик с тростью.
- Кто- то ранен, говорите? Ну, заходьте, - Йорвин заметил, что старик смотрел ему в грудь, возможно, он был слеп. Йорвин призывно махнул рукой остальным, и те зашли в дом. Сам он зашел последним и затворил дверь.
- Ну, рассказывайте, что там сталось с вашим другом? - Старик медленно, прощупывая тростью путь, зашаркал к своему креслу, - Он что, ввязался в потасовку? Я слышал, как там творился какой-то бедлам. Что вы там накуралесили?
- Мы постучали в дом напротив, - Сказал Йорвин. - Попросили приюта на ночь, да только хозяин нас не так понял.
- А, Браким опять буянил, - Старик сел в свое кресло и прокашлялся. - Было дело, слышал я, как он кого-то лицом в навоз окунул. За что не знаю, но орал он долго и сильно. Такой уж у него нрав. Буйный. Я уже семь годов ничего не вижу, зато слух у меня сделался прекрасный.
- Зу, у тебя есть что-нибудь типа жгута? - спросил Юрки.
- Конечно, есть. Сейчас... откопаю.
- Побыстрее, если можешь, - сказал Юрки, и что было силы, дернул болт. Эйнари взвыл.
- А вашего друга сильно покоцало. Он аж одичал от боли, - Покачал головой старик. - Нет ничего срамотного, в том, что Браким вам наподдавал, хоть вас и больше было. А, кстати, сколько вас тута?
- Четверо, - ответила Зуали, копаясь в своем мешке. Затем извлекла оттуда вязанную из мха детскую рубашку Юрки и разорвала надвое.
- Он, даже как, - снова заговорил старик, - Слыхал я, рассказывали, будто Браким медведя голыми руками заборол. Правда это, али нет, но мужик он крепкий.
Связав обрывки рубашки узлом, Зуали обернула повязку вокруг раненого плеча Эйнари и крепко связала. Эйнари застонал.
- Эй, это же моя рубашка была! - очнулся Юрки.
- И жена у него стерва, - добавил старик.
- А ты в нее влезешь? - спросила Зуали брата.
- Э-э... нет.
- Ну тогда зачем она тебе теперь? - Юрки с грустными глазами осел на пол.
- Какие-то у вас голоса странные, - почесал бороду старик. - Вы, часом, не больные?
- Быть может, - поспешил ответить Йорвин. - Мы в дороге уже много дней, и до сих пор не имели удачи погреться у теплого очага. Позволь нам, добрый человек переждать здесь ночь. А завтра мы уйдем.
- Конечно, позволю, - ответил старик, улыбаясь беззубым ртом. - Куда я вас четверых на мороз выкину, да еще и с раненым? Оставайтесь, грейтесь. Меня Борик зовут, а вас?
- Я Йорвин. Со мной пришли Юрки, его сестра, Зуали, и Эйнари, тот, который ранен, - Йорвин нарочно решил умолчать о нечеловечности, собравшейся здесь компании, боясь испугать старого человека.
- Ой, чудные у вас имена. Издалека вы, вестимо?
- В принципе да, и народ там совершенно другой.
- А ты, Йорвин, судя по имени, мой земляк. Вот только говор у тебя не нашенский. Ну да ладно. Давайте перекусим.
C этими словами Борик поднялся и скрылся за печью. Там он разрезал буханку ржаного хлеба на пять кусков. На каждый из них он положил по куску вареного сала. Затем достал из шкафчика кувшин с квасом и разлил по пяти деревянным стаканам.
- Вот, друзья, яствуйте, - с улыбкой сказал он, неся поднос, на котором разместились кушанья.
- Ой, вы же упадете, дайте я вам помогу, - перехватила поднос Зуали и поставила его на столик. Затем принесла старику его трость из-за печи.
- Благодарствую, дочка, - Сказал Борик, пододвигая кресло к столику.
Все собравшиеся приступили к трапезе. Йорвин от сала отказался, так как его монашеский пост не позволял ничего мясного и жирного. Вместо этого он поделился салом с раненным. Зато кусок хлеба с квасом съел с удовольствием.
Процесс трапезы происходил под аккомпанемент целого потока звуков, в котором тонуло и чавканье, и хлюпанье опущенных в стакан морд и хруст корок. На морферимов, попробовавших в первый раз квас, было смешно смотреть. Йорвин чуть не подавился, когда увидел, как смешно Юрки подергивает носом и фыркает.
- А вы, друзья, оголодали, - качнул головой Борик, слушая, как морферимы едят.
- Спасибо тебе, хозяин, за хлеб, за соль и за сало. Право не знаю, как тебя и отблагодарить, - сказал Йорвин, когда звуки начали стихать, - Я в толк взять не могу, и как ты один живешь; старый, слепой?
- А с чего ты, Йорвин, взял, что я живу один? У меня есть сын и дочь. Дочь живет через дом, а сын с женой живут на другом конце деревни. Оба ко мне заходят, время от времени, кушанья приносят, прибираются тут, порядок наводят. Бывает, дров наколют. Да воды с колодца принесут. А ты что думал, что я один живу? Хе-хе!
Вдруг Йорвин почувствовал себя, как будто его вот-вот уличат за каким-то неприличным делом, по спине пробежал холодок. Он переглянулся с морферимами. В их глазах было то же самое.
- А по поводу благодарности... - продолжил Борик. - Ничего мне от вас не надо. У меня всего, чего надо, хватает. Помогать другим в трудный час - это вообще главная задача, возложенная на человека Богом. А требовать монету за такой пустяк - фу! Лучше и не растяплять рот на такие темы.
- Совершенно верно, - произнес Йорвин, задумчиво глядя в потолок. - А где твоя жена?
- Старуха моя померла уж одиннадцать годов тому.
- Сочувствую. А от чего?
- От старости. Время ее пришло и... вшить, - Борик сказал это так, будто поведал о мухе, которую пришиб во время очередного похода в нужник.
- Ты скучаешь? - спросил Йорвин
- А то! Не проходит и дня, чтоб я не вспоминал мою Гретку. Но жизнь такая штука. Если не научишься жить без того, что тебе любо, и радоваться тому, что имеешь, будешь мучаться, пока не научишься.
Йорвин смотрел на старика и понял, что восхищается им. Точнее, его непрошибаемо позитивным отношением к жизни, несмотря на многие лишения. Многие люди сетуют на жизнь и клянут судьбу, имея гораздо большее, нежели он. Йорвин давно принял, но только что внял, в чем отличие правды от истины. Борик живет в светлой правде, пренебрегая печальной истиной. Он пережил любимого человека, одряхлел и ослеп, но не утратил жизненной искры, живя тем, что хранит в своем сердце. И Йорвин подумал, что вовсе не обязательно гоняться за истиной. Главное - держаться ее, живя в своей светлой правде.
С наступлением ночи стихли разговоры и все отправились спать. Борик лег в свою кровать, а Йорвин с морферимами расположились вокруг печи. Впервые за несколько дней путники могли более-менее расслабиться. Только Йорвина не покинуло чувство тревоги. И чем глубже ночь, тем больше оно усиливалось. Всю ночь Йорвин проспал с одним открытым глазом. Когда начало светать, вскочил Юрки. Его разбудило то же самое беспокойство, что терзало Йорвина. Юрки и Йорвина печь отделяла от остальных, поэтому они не слышали тихого посапывания мирно спящих. Звенящая тишина давила их со всех сторон.
Тишину нарушил громкий стук в дверь. Похоже, стучали древком какого-то садового инструмента. Все мгновенно вскочили. Йорвин быстрее всех. Он бесшумно подошел к двери и прислушался. С другой стороны раздавались голоса восьми человек, но их вполне могло быть больше.
- Что такое? - испуганно спросил Борик, вставая с кровати.
- Это за нами, - тихо ответил ему Йорвин. - Сидите здесь и не высовывайтесь. Мы сами разберемся. Еще раз спасибо за приют и прощайте.
Йорвин дал сигнал своим быстро и тихо собрать все вещи. Они все сделали, как он велел.
Стук повторился. Но на этот раз стучали не древком, а кулаком.
- Открывай старик! - раздалось с той стороны. - Мы знаем, что енто ты прячешь нелюдей. Отдай их нам, и мы забудем об этом дне.
Йорвин тихо снял засов с двери и поставил поодаль. С той стороны снова застучали. На этот раз сильно, громко и со злобой.
- Отворяй, падла старая, или я тобе эту дверь высажу к черту косматому! Отворяй, говорю!
- Сейчас открою, - ответил Йорвин. Затем взял с пола свою сумку и сильно пнул ногой дверь. Стоявший за ней получил так, что мало ему точно не показалось. Ударом его свалило на землю. Дверь оказалась крепкая. Мало того, что не сломалась, но даже удержалась на петлях.
Стоявшим за дверью, а теперь валяющимся на снегу оказался тот самый Браким. Он поднялся, страшно ругаясь, и пачкая кровью снег. Кажется, у него был перебит нос.
- Ах, вы сами вышли, - сказал он, поднявшись. В руке у него был здоровенный колун, - Смело, но глупо. Я привел с собой полтора десятка молодцов. Щас мы вас порубим в капусту, в морковку и в сельдерей.
- Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь, - ответил Йорвин. Следом за ним на улицу вышли морферимы.
- Ничего. Щас перепрыгну, - хрустнул шеей Браким. - И гоп и стоп вам покажу.
- Вы хотите нашей смерти, но мы вам не давали на то никакого повода. - Йорвин подошел почти вплотную к Бракиму. Он был здоровым мужиком, но Йорвин возвышался над ним на голову, хоть и был ýже в плечах, - Мы лишь проходили мимо, мы шли много дней, и нам понадобился приют. А вы встретили нас вилами, топорами и арбалетами. И, правда. Чего ожидать от людей вроде вас? Вы готовы взять на вилы все, что видите в первый раз, независимо оттого, агрессивно оно или нет. По вашему разумению истина всегда за вами, ведь за вами большинство. Но вам невдомек, что мир велик, что кроме вас есть и другие расы. И у них есть не только свои языки, территории и общество, но еще и менталитет, своя философия и своя история, которая старше и богаче вашей на тысячу лет. Да что я перед вами тут распинаюсь? Вы, наверное, не поняли и половины из того, что я сказал. Расходитесь по домам. Пожалейте свои жизни и свои семьи. Если вы нападете на нас, мы будем защищаться. А это, вы уж поверьте, мы умеем хорошо.
Вдруг из хижины выскочил Борик. Он едва успел надеть штаны, ботинки и шубу.
- А ну-ка убирайтесь отседова, мамкины баловни! И как вам только не стыдно! - Старик кричал, потрясая над головой своей тростью как дубиной, и, наверняка, готовясь пустить ее в ход, - К вам пришли за помощью, согреться попросили, а вы их за это убить хотите? И как вас только земля носит? А ну, проваливайте, или клянусь Илтрисом, я...
Договорить ему не дали. Толстый, рыжий, краснолицый и в стельку пьяный детина огрел старика поленом по голове. Хруст проломленного черепа услышали все.
- Бешеный старый пердун! - Бросил рыжий и плюнул на неподвижное тело Борика, понемногу заливающее снег своей кровью. Зуали тихо ахнула. На Юрки это произвело эффект удара молнии.
- Ладно нас, но старика-то зачем было убивать? - зарычал он, доставая клинки, - Этот добрый человек вам ничего не сделал. У него даже не было оружия. Забудьте, что Йорвин говорил вам о ваших жизнях и семьях!
Никто и глазом моргнуть не успел, как Юрки подлетел к рыжему и проткнул его каменным клинком насквозь. Йорвин достал из-за пояса тойшен и кинул сумку в сторону.
- О, Табо, надели силой вразумления бич твой, - Прошептал он, берясь за более продолговатую половину, увенчанную стальным набалдашником.
Со всех сторон Йорвина окружили вооруженные вилами, граблями, мотыгами и топорами деревенщины. Но это не было для него проблемной ситуацией. С нечеловеческой скоростью Йорвин обрушил на недругов силу тойшена. Никогда не видавшие ничего подобного деревенские мужики попросту не могли угадать, откуда на них обрушится удар, и как от него защититься. Боевой стиль Йорвина напоминал безумный динамичный танец. Танец боли и крови.
Юрки справлялся не хуже Йорвина, но в отличие от него, своих противников он щадить не собирался. Одному из напавших он отрубил руку, а затем рассек его от плеча до бедра. Второму проткнул обоими клинками живот, а затем поднял кричащего человека на клинках, и распорол ему живот поперек. К несчастью для него, он умер не сразу. Упав на землю, он некоторое время пытался засунуть на место вывалившиеся, разрезанные во многих местах кишки. Третий получил тыльной стороной клинка в пах. Когда тот согнулся, выронив оружие, Юрки двумя ударами сзади по шее отрубил его курчавую голову.
Эйнари прижали к стенке двое мужиков. У первого была соха, у второго - коса. Только в качестве оружия они их использовать не умели. Тот, что был с сохой, замахнулся на Эйнари, но тем самым умудрился сломать ставню в окне. От неожиданности оба отвлеклись. В этот момент Эйнари обрушил на голову первому свой тяжелый кулак, а у второго, вцепившись зубами в его запястье, вырвал из рук соху и огрел его ей по спине так, что она сломалась пополам. Но нужного эффекта не случилось, потому что тулуп, в который был одет мужик, погасил весь удар, лишь сбив его на землю. Тогда Эйнари схватил его здоровой рукой за шиворот, и что было силы хватил об бревенчатую стену. Это помогло.
Лук Зуали, выполненный мастерами Яаскелайнена был лучшим оружием дальнего боя, какое только видела земля. Вырезанный из молодого оторофельдского ясеня, с плечами, усиленными лосиными сухожилиями, лук бил далеко и точно. Забравшись на крышу хижины Борика, Зуали расстреливала всех, кто пытался напасть на Йорвина, Юрки или Эйнари сзади. Трое были убиты таким образом, пронзенные стрелами насквозь.
Те, кому повезло попасть под руку Йорвину и остаться в сознании, увидели, какую судьбу приняли их товарищи. Их объял животный ужас, когда они увидели залитый кровью снег и разделанные тела соседей. В панике они разбежались кто куда, оставляя на снегу свои зубы, а некоторые - содержимое своего желудка.
Не убежал один лишь Браким. Получив разок тойшеном по спине, он остался в относительной целости.
- И это была твоя хваленая дружина? - спросил Юрки. В его глазах горела неутоленная жажда крови, - Да ты нас совсем не уважаешь.
- А с чегой-то мне шваль дикую уважать? Таких как вы надо валить. Я начну с тебя, а опосля и твоими дружками займусь.
Чем больше Браким брызгал ядом, тем больше Юрки проникался к нему неким подобием уважения. Ведь Браким мог убежать вместе с остальными, но ему не позволила это сделать не только гордыня. Браким считал себя отличным бойцом, и Юрки решил не убивать его, как всех остальных, а сразиться с ним на равных.
- Можно, я его? - спросил Юрки своих спутников. Все дружно кивнули.
Юрки воткнул один из клинков в сугроб, а другой схватил обеими руками и приготовился.
- Энто что, каменюка? - со смехом поднял брови Браким, затем взревел и кинулся на Юрки с топором.