Лесничий подобрался к руинам почти вплотную. Он правильно понял: неизвестные шли именно сюда. На всякий случай Гридя пересчитал незваных гостей. Их оказалось одиннадцать человек. Причем одеты они были словно во время маскарада: длинные плащи и маски, закрывающие абсолютно все.
Лес отступал от руин, в просвет между кронами светила половинчатая луна, услужливо вырисовывая все детали. Однако рассмотреть что-то способное помочь опознать этих людей при свете дня, не удавалось. Потом… стало уже не до этого.
Шестеро чужаков встали в круг. Еще двое втащили в центр этого круга девятого. Сорвали с него плащ и бросили его на землю. Гриде стало видно, что это девушка. К тому же, судя по одежде и украшениям, не из простых. Вообще складывалось впечатление, что ее утащили разве что не с бала. Причем явно силой или обманом: она сопротивлялась, пыталась вырваться и кричать. Однако на это никто не обратил внимания. Девушку уложили на плащ, привязали за руки и ноги.
Гридя сглотнул и окончательно понял, что вляпался. Он хотел помочь пленнице, но одному ему против десятка не выстоять. А за помощью идти более пары часов, обратно столько же, да на объяснения. За это время незнакомцы успеют дюжину раз убраться отсюда. Но если он останется, то сможет хотя бы понять, чем тут собрались заниматься, возможно, сможет опознать как-то этих людей. Что он будет делать дальше, Гридя не знал, но происходящее заворожило его, заставило всматриваться в каждую деталь. Наблюдали за действом и трое за кругом. Причем было ясно, что на самом деле их двое и один. Он стоял чуть впереди, вскинув голову и скрестив руки на груди.
Девушка явно не собиралась сдаваться. Дергалась, извивалась, угрожала, обещала все рассказать отцу. Гридя подумал, что раньше этих оков, вбитых в камни развалин, тут не было, очевидно, кто-то о них позаботился загодя. Они выглядели старыми, но не как остатки здания вокруг.
А потом что-то произошло. Стало тихо-тихо. И один голос негромко заговорил на неизвестном Гриде языке. Казалось, что он поет. Что-то отзывалось внутри в ответ на незнакомые слова. Луна теперь будто светила только в центр круга людей, поднявших руки и подхвативших заклинание. Девушка взвыла и заметалась еще сильнее. Охотник услышал ее плач. Злой и будто непроизвольный. Стало отчаянно больно и как-то до невозможности обидно.
Они говорили и говорили, луна почти дрожала от этих слов, а может быть, дрожал воздух или сам Гридя. Впервые лес показался ему столь зловещим, а древние руины превратились в дикого, страшного, обиженного зверя, который почувствовал скорую возможность отомстить.
Охотник и рад был бы сказать, что увидел какие-то чудеса, но магия, хотя она, разумеется, была, никак внешне себя не проявила. Лишь девушка в круге затихла и уже не плакала. Более того, она лежала на плаще сломанной куклой, будто из нее разом выпили всю жизнь. Грудная клетка еле заметно вздымалась, но лицо жертвы не выражало ничего, кроме бесконечного безмятежного покоя. Гридя однажды проезжал по Священной Империи и зашел из любопытства в один из храмов. Так вот, у святых в нем были такие лица – ни малейших эмоций. Но то были статуи, а сейчас в круге лежал живой человек.
Маги опустили руки и напряженно вгляделись в девушку. По крайней мере так казалось, ведь маски по-прежнему закрывали их лица. Стоявший вне круга человек подошел ближе. Остановился и тоже посмотрел на жертву. Потом решительно шагнул к ней, наклонился и взял что-то с камня около ее головы. Только сейчас Гридя заметил эту искусно выполненную куклу. Луна услужливо высветила черты лица игрушки. Охотник вздрогнул: кукла оказалась уменьшенной копией лежащей в круге девушки. Подручные тем временем освободили ее от оков, но она даже не попыталась бежать.
– Встань, – отчетливо произнес незнакомец, и девушка поднялась, глядя куда-то на уровне груди мужчины.
– Смотри на меня, – последовал приказ.
И девушка послушно подняла глаза.
– Как твое имя?
Она назвала, и Гриде стало плохо: одна из знатнейших девиц королевства.
– Дата рождения?
Мужчина задал еще несколько вопросов, касавшихся ее биографии, затем приказал:
– Сними одежду.
Охотник сглотнул, когда платье, а затем и белье упало на землю.
– Встань на колени.
Обнаженная девушка на коленях перед группой мужчин вызывала самые противоречивые чувства. Незнакомец отложил куклу и приказал:
– Оденься.
Но жертва некоего совсем не понятного охотнику обряда не шелохнулась. Тогда мужчина вновь взял куклу в руки и повторил приказ. В этот раз подчинение было полнейшим.
– Ты на балу. Веди себя так, как всегда вела там.
Девушка будто ожила. Появилась мимика и живость движений. Она улыбнулась присутствующим и незаметно поправила платье.
– Рад приветствовать столь прелестную гостью, – произнес мужчина.
– Не могу ответить тем же, – вздернула девушка подбородок. – После того что я услышала, не понимаю, как вы вообще смеете показываться мне на глаза.
– Отлично. Ведь себя так же, как на балу, но мы в хороших отношениях.
Розовые губки девушки изогнулись. Эта улыбка преобразила ее лицо, сделав удивительно привлекательным.
– Как вам прогулка? – светски спросил мужчина.
– Мне нравится гулять с вами.
– Погода неплохая, не правда ли?
– Пожалуй, сегодня холодновато.
– Не хотите ли мой плащ? Раньше, помнится, вы отказывались принять от меня эту любезность.
Девушка застыла, ее лицо вновь утратило живость.
– Проще, мой господин, – подсказал кто-то из магов.
– Не хотите ли мой плащ, чтобы согреться?
– Хочу… мой господин.
– С этого момента ты моя невеста.
– Я – ваша невеста.
– И ты меня любишь.
– И я вас люблю.
– Так ты и скажешь отцу.
– Так я скажу отцу.
– Тогда ты должна называть меня…
Гридю, а заодно и Ло пробрало до самых печенок. Они знали это имя…
Часть вторая
Чужие куклы
Сегодняшняя ночь одолжила свои звезды земле, вернее, этому празднику, думал Златко, стоя у окна огромной залы и разглядывая веселящихся людей. Вместе со старшими братьями он приехал к сослуживцу Эрила, Морису Гарусту. А тот, похоже, любил отмечать дни рождения по всем правилам. Вернее, его жена любила, а следовательно, по правилам исключительно светским. Даже Тони при всей его невероятной популярности разрешили петь только при условии, что баллады не выйдут за рамки пристойности. По крайней мере в первой половине вечера. Несмотря на парадный, довольно неудобный камзол и необходимость не уронить честь семьи, Златко чувствовал себя как-то удивительно легко и счастливо, с некоторым удивлением вспоминая, как всегда любил балы. Вот такие – пышные, веселые и, разумеется, со множеством симпатичных девушек его возраста. В Университете их тоже, конечно, много, но там играют по другим правилам. Здесь же царила совсем иная атмосфера, а именно – флирт, игристое вино, легкий флер намеков, улыбок и интриг. Каждая из здешних прелестниц сверкала глазами, манила изысканной нежностью, пленяла очарованием и была недоступна. К таким девушкам не приблизишься на расстояние больше того, что полагается в парном танце. Даже целовать их в губы мог только будущий муж. Юноши из семьи Бэрринов, конечно, считались хорошей партией, но не маги. За волшебников дочерей знатные люди отдавали неохотно. Их предпочитали иметь в союзниках, но не в зятьях: большинство чародеев умели тормозить свое старение, а если муж внешне молод, а жена уже не может похвастаться подобным, то не исключено, что брак станет мучением для обоих. Впрочем, ради союза с потомком Короля Всех Людей некоторые семьи согласны были пойти на риск, но пока все трое молодых Бэрринов – в том числе и не маги – жениться не собирались. Хотя это мало волновало жаждущих выгодной партии матерей.
Однако в данный момент Златко меньше всего думал о чьей-то корысти или лицемерии. Наоборот, он давно уже не чувствовал себя таким счастливым. Друзья и сослуживцы Эрила оказались развеселыми ребятами, щедрыми за шутки и розыгрыши. Да и в выпивке себе не отказывали. Златко с удивлением обнаружил, что угнаться за ними ему не удается, так что со свойственной ему рассудительностью не стал и пытаться. Тем более начались танцы, и он намеревался перетанцевать со всеми хорошенькими девушками, которых ему сегодня представили.
Эрила утащили куда-то хохочущие Рель и Чуб. Из близких друзей брата тут отсутствовал только Серый, как понимал Златко, из-за скорого полнолуния. Зато эти двое веселились за троих. Рель в парадном мундире выглядел изысканно и романтично, да так, что взгляды барышень всех возрастов то и дело возвращались к его тонкому благородному профилю, несмотря на более чем скромный достаток обладателя оного. Чуб же в национальном костюме пермийских воинов имел огромный успех. Особенно у тех дам, которым целомудрие хранить уже не было необходимости.
– Эй, Златко, на таком празднике серьезные думы – грех, – раздался совсем рядом преувеличенно бодрый голос, и, обернувшись, юный маг обнаружил идущего к нему Родерика Гаруста, младшего брата хозяина дома. За их недолгое знакомство Златко ни разу не видел его без общества минимум двух дам. Вот и сейчас он под ручки поддерживал прелестнейших молодых особ.
– Ты прав, – рассмеялся Златко. – Это грех, и я готов его искупить, – добавив голосу глубины, склонился он в поклоне. – Надеюсь только, что наказанием не будет отлучение от знакомства со столь прекрасными существами, каких я вижу перед собой, – произнес он, выпрямляясь.
– Я не настолько жесток, – хохотнул Родерик и, повернувшись вправо, добавил: – Позволь представить тебе подругу моего детства, Марину Вэльскую.
– Наши земли расположены по соседству, – чуть смущенно улыбаясь, пояснила ясноглазая блондинка, подавая Златко руку для поцелуя.
– Родерику повезло, – совершенно искренне сказал юноша, слегка касаясь губами перчатки девушки.
– Тебе тоже сегодня везет невероятно, – продолжил тем временем Родди, как его называли друзья, – ведь ты не только познакомился с Мариной, но и удостаиваешься чести быть представленным моей прекрасной кузине Антари Девир. Марина, Антари, в свою очередь представляю вам Златко Бэррина, младшего брата уже известного вам…
Родерик продолжал говорить, Златко же перевел взгляд на вторую девушку и столкнулся с взглядом ее распахнутых фиалковых глаз. Природная бледность и черные поднятые в простую, но изящную прическу волосы подчеркивали этот невероятный цвет, и юный маг впервые понял, что имеют в виду, когда говорят: сердце екнуло в груди.
– Это не просто честь для меня, – смог-таки выдавить из себя Златко, больше для того, чтобы иметь повод коснуться руки девушки, чем из приличий, – но и невероятное удовольствие.
На Антари не оказалось перчаток, и на одно короткое мгновение Златко ощутил нежнейшую кожу ее пальчиков. И сразу, до дрожи, до боли где-то в груди захотелось большего. Обнять – хотя бы в танце. Ее улыбок – не вежливых, а искренних. Восхищения в этих невероятных глазах – им, а не кем-то другим. И еще… о, сколько всего еще в тот миг нарисовало воображение юноши.
– Родди, ты опасный человек. – Златко с трудом смог изобразить беззаботность, хотя только что именно она его и переполняла. – Твои враги должны тебя бояться. Надеюсь, тебе ничего от меня не надо? Ведь сейчас я просто сражен подобной красотой – да сразу в двойном размере. Сражен и совершенно не смогу сопротивляться.
«Интересно, Родерик не имеет на нее видов? – судорожно думал Златко. – Он сказал, что она его кузина… Кузина… Но фамилии у них разные. Так, Девиры им не родственники, это я точно знаю. Тогда как же? Ах да, в прошлом году какой-то родственник Родерика, не помню точно, кто именно, женился на девице из рода Девир. Но не на Антари же… Только не на ней… Да и молода она для замужества еще, по крайней мере год назад это было бы просто неприлично. Наверняка ведь первый год в свет выходит. Да, точно, на ее сестре, старшей из трех дочерей генерала Девира. Наверное, Антари – средняя». Маг вспомнил: про старшую говорили, что она невероятная красавица, гордая, начитанная, умная, даже несмотря на то что вышла в свет лишь года три назад, прославившаяся своими радикальными взглядами и острым языком. Со свойственной ей непредсказуемостью она вышла замуж не за столь же блестящего кавалера, а за полковника Анатоля Даклина, который ни знатностью, ни богатством, ни красотой или каким-то иным качеством не выделялся. Также говорили, что брак сделал великолепную Леонору счастливой и куда более покладистой, что немало всех разочаровало.
– Вот почему женщин не берут в армию, – рассмеялась Антари.
– Это воистину наше счастье, – поддакнул Родерик, тоже не преминув поцеловать девушке ручку. – Иначе наше поражение было бы неизбежно.
– С другой стороны, – состроив задумчивую мину, протянула дочь генерала Девира, – противник бы тоже не смог сопротивляться.
– Боюсь, беда заключалась бы в другом, – улыбнулся Златко, не желая давать Родерику возможности отодвинуть его в борьбе за внимание красавицы.
– В чем же? – Глаза Антари вновь смотрели прямо на него, и юноша чуть не забыл, что хотел сказать.
– Нам просто было бы не до войны, – чуть серьезней, чем надо бы, произнес он. И не стоило так долго смотреть ей в глаза.
– Действительно, какая война, когда рядом такая красота? – подхватил Родди.
– Но в армии есть женщины, – вдруг вставила Марина. В ответ на недоуменные взгляды – недоуменные из-за нарушения принятых всеми правил игры, а не темы – пояснила: – Маги.
– О, в этом у нас специалист – Златко, да, друг? – Родерик вновь умело склеил беседу. – Он учится на мага, я вам говорил?
Против ожидания Антари не утратила интереса к беседе с ним, что в очередной раз доказало Бэррину уникальность стоящей перед ним девушки.
– Мне всегда казалось, что магия – это невероятно интересно. – Фиалковые глаза как-то по-особенному блеснули. – Лет в шесть я просто изводила родителей, так хотела учиться магии. Но, увы, – девушка весело рассмеялась, – волшебный дар обошел меня стороной.
– О нет, авторитетно заявляю, – вновь оскалился в улыбке Родерик, – магией вы несомненно владеете. Магией красоты и обаяния, которые покоряют мужские сердца быстрее и надежнее той магии, которой обучают в университетах.
Златко был готов подписаться под каждым словом, но отчего-то ему показалось, что Антари не хочет слышать комплиментов, какими бы заслуженными они ни были. Такое случается с умными девушками – наслушавшись дифирамбов своей красоте, им хочется и более познавательных разговоров.
– Родди бесспорно прав, – улыбнулся Златко, заставляя себя время от времени отводить взгляд от Антари и хотя бы иногда смотреть на вторую девушку. – Этой магией вы обе обладаете на уровне магистров. Что же касается классического волшебства, то должен заметить, что порой магия просыпается не сразу. В истории известно немало случаев, когда силу обнаруживали только с годами.
– Вы так милы, господин Бэррин, – вознаградила его улыбкой Антари. – Но, право, желанием стать магом я уже переболела. Хотя, признаться, до сих пор люблю все, что с ней связано. Особенно что-то такое зрелищное. – Она казалась немного смущенной. – Мне говорили, что самая сложная магия та, которую вот так сразу не увидишь. Но я, как ребенок, люблю всякие… красивые чудеса. – Она даже слегка пожала плечиками, будто подтрунивая над собственной слабостью.
Златко был готов любоваться на это вечно.
– Так, друг, надо срочно порадовать наших дам чем-то эффектным, – мигом распорядился Родерик. – Быстренько вспоминай, что ты знаешь этакого, и бегом радуй этих восхитительных богинь, которые снизошли сегодня до нас.
– Может быть, фейерверк? – предложила Марина. – Правда, я не знаю, умеет ли его создавать господин Бэррин.