Но до берега все еще было далеко. Волны с кормы не всегда поднимали корабль, иногда они переливались по всей его длине. Тогда несколько человек бросало весла и вместе с Астрид начинало вычерпывать воду деревянными ведрами со дна. Волны все еще пытались повернуть корабль боком, будто человек, пытающийся подставить противника под более сильный удар. Напор волн и человеческих мышц был настолько силен, что неожиданно в один миг раскололись лопасти четырех весел, и с этого момента кораблю с большим трудом удавалось держать нос к земле. Но все равно, песчаный мыс с высокими дюнами становился все ближе.
Внезапно со страшным треском переломалось рулевое весло, и дреккар развернуло боком. Пару ударов он еще выдержал, но потом неожиданно перевернулся вверх килем, накрывая корпусом весь экипаж. Даго охватила темень, во рту он почувствовал соленый вкус моря, но юноша родился и рос на речном берегу, и потому плавал как выдра. Он нырнул поглубже и выбрался из под останков судна. Он отдался во власть волн и хотя был в одежде, со щитом на спине и мечом на боку, все же плыл. Время от времени он набирал в легкие воздух, позволяя, чтобы мощная волна сваливалась ему на спину и на голову. Ненадолго исчезал он в водной ямине, чтобы вновь подняться наверх на следующей вспененной волне. Он не оглядывался, так как наверняка утонувшая добыча его не интересовала. По сторонам же он не видал никого, лишь белую пену и все новые и новые горы зеленоватой воды. Даго чувствовал, что костенеет от холода, руки и ноги хватала судорога, иногда от холода он даже терял сознание, и казалось ему, будто склоняется над ним лицо Зелы. Если бы не ледяная вода, он бы доплыл до берега без труда, ведь суша, казалось, была рядом, на расстоянии вытянутой руки. Только тело отказывалось слушаться и двигаться, на дно тянули щит и заклятый Одином Тирфинг. Но вот наконец волна больно ударила им о каменистое дно, вытащила на мелкий песок, а уже через мгновение попыталась вновь затащить в море. Онемевшими пальцами впился юноша в землю и полз по песку, чувствуя, что море уже начинает забывать про его тело. Затем он выбрался на сухое место и повалился на землю, подставляя себя под лучи осеннего солнца и пытаясь согреться.
Он не знал, как долго лежал, когда же поднял глаза на песчаную дюну, то увидал Астрид и Хлодра. Еще дальше, на самой границе сухого песка и заливаемого волнами, неподвижно лежали три аскоманна. Чуть позже до него донесся ужасный треск. Это море выбросило на берег корпус дреккара, ударило им о сушу и разбило будто яичную скорлупку, чтобы через мгновение опять затянуть в воду и снова выбросить на берег.
На подгибающихся ногах, с трудом волоча их по песку, Даго приблизился к дюне, где лежали Хлодр и Астрид. Те выкопали в песке яму и, раздевшись донага, пытались укрыться в ней от северного ветра. У них было весло, именно оно и спасло этих двоих от гибели. Хлодр испытал уже много штормов на море и знал, что надо цепляться за что-нибудь деревянное, чтобы не пойти ко дну. Это он отыскал в воде весло, левой рукой подхватил тонущую Астрид, а правой судорожно схватился за рукоять. Потом Астрид пришла в себя и тоже ухватилась за весло.
— Хлодр подарил мне жизнь, — сообщила она Даго. — Если он умрет, тогда я тоже умру вместе с ним.
Хлодр был безоружен. Плывя в море, он сбросил с себя все, что тянуло его ко дну. Поэтому сейчас он не хотел углубляться в лес, росший за дюнами, а решил переждать в песчаной яме всю ночь до рассвета.
Даго сбросил свою красную одежду с пятнами засохшей крови на груди и штанах. Обнаженный, но с перевешенным через плечо мечом и щитом, он направился к лежащим на песке аскоманнам. Первый из них, пусть и добравшийся до берега, был уже мёртв. Его убила холодная вода. Двое остальных уже пришли в себя, но у них не было сил. С помощью Даго они добрели до выкопанной Хлодром ямы и, стуча зубами от холода, тоже разделись донага, подставляя тела солнечным лучам. Сил говорить у них уже не было. Высовывая головы из ямы, они видели, как море играет дрекаром, выбрасывая его остатки на берег. Еще они видели какие-то мешки, но никто даже с места не сдвинулся, чтобы принести их. Те мешки, где были золотые солиды, серебряные гривны, меха и награбленное оружие — сразу же пошли на дно. В этих же могли быть какие-нибудь восточные пряности, вещь ценная, но не стоившая того, чтобы ради нее выставлять замерзшие тела под удары свирепого будто кнут северного ветра.
Они все время ожидали появления на берегу каких-нибудь людей. Невозможно было, чтобы никто не видал дреккар, в одиночку сражающийся с волнами. Живущим над морем эта ужасная стихия уже не раз приносила в подарок добычу с разбитых военных и купеческих кораблей. А может быть сейчас они внимательно следили из леса за заливаемым волнами песчаным берегом? Море разбило дреккар с бронзовой бычьей головой. Кто мог знать, сколько воинов смогло добраться до берега и теперь сушило одежду? Воинственность и дикость аскоманнов были известны повсюду. Когда они наберутся сил, высушат свою одежду, почувствуют голод и двинутся вглубь суши — кто же устоит перед ними? Вполне возможно, что никто и не показывался именно потому, чтобы чужаки и не догадались, что рядом есть какая-нибудь веська.
Хлодр все время считал, будто они находятся в краю эстов. Ему не было известно, что шторм занес их далеко на запад и выбросил на землю там, где тремя своими руслами в море вливалась река Висула. Когда-то этот клочок называли Землей Индов, так как считалось, будто сюда, пригнанные морскими бурями, когда-то прибыли инды. Позднее его стали называть Коданским, а потом — Венедийским заливом. Сотни лет назад здесь, якобы, поселились гепиды с севера и дали устью Висулы название Гепидойос. Гепиды по-соседски жили с местными венидарями, но — как гласила легенда — позавидовав готам и их захваченной на берегах Понта добыче, они ушли, оставив весь этот край венидарям. Об этой земле еще говорили как о крае Вид или же Витландии. Она отделяла земли эстов от склавинских. Своим князем венидари выбрали Гедана, а уже тот силой своего разума и оружия покорил их и подчинил себе. Было это очень и очень давно, и теперь здесь правил дальний потомок того самого Гедана.
После полудня Даго надел высохшую свою одежду и пошел в лес, растущий за дюнами. Там ему не встретился никто, даже людского следа он не нашел. Он вырезал из лиственницы несколько удобных для драки дубин и принес их к яме. Именно тогда-то и увидали спасшиеся трех едущих вдоль берега воинов. Кони у тех были рослые, воины были вооружены мечами и круглыми щитами, на головах у них были шлемы с коровьими рогами, их длинные плащи из льна развевались по ветру. Когда воины приблизились, Даго увидал, что те брили бороды, но оставляли себе длинные усы. Неужели это были склавины?
Прятаться в яме уже не было смысла. Успевшая одеться Астрид и остальные аскоманны схватили свои дубинки и встали на вершине дюны вместе с Даго.
Воины не спеша подъехали и остановились в нескольких шагах.
— Кто вы такие? — спросил один из них. Он говорил на языке склавинов, но с гортанным акцентом. Пара слов была на языке донск тунга.
Его поняли только Астрид и Даго.
— Разве ты не видишь корабль, которым теперь играются волны? вопросом на вопрос ответила Астрид.
Воины презрительно поглядели на женщину. По их представлениям женщина вообще не должна была разговаривать в присутствии мужчин. Даго заметил, что воины носили мечи по-аскоманнски, значит аскоманны должны быть им известны.
— Мы из флота ярла Свери, — вмешался Даго. — Волны на море разметали наши корабли. Нас же пригнало сюда.
— И что, спаслись только вы? — спросил тот же самый воин.
Даго не отвечал. Пусть думают, что за дюнами скрываются другие потерпевшие крушение.
Но воины ссоры не искали. Пока что.
— Вы были в Друзо? — прозвучал вопрос.
Даго стоял, широко расставив ноги. Левой рукой он покрепче ухватил щит, правую положил на рукоять Тирфинга.
— А кто ты такой, что спрашиваешь?
Юноша в дорогой багряной одежде с пятнами засохшей крови, рослый, атлетического сложения, пробудил уважение в воинах. Они видели порванные и грязные кружева, выглядывающие из рукавов его блузы, и посчитали, будто имеют дело с кем-то высокопоставленным.
— Вы находитесь в краю князя Гедана, — сказал воин, начавший разговор. — Мы проведем вас в его город. Если кто пребывает на земле Вит без согласия князя, тот становится его пленником. Бросьте дубины и отдайте нам все свое оружие.
На это Даго гордо заявил:
— Пускай один из вас мигом поспешит к князю Гедану и сообщит ему, что Друзо уже нет. Мы дрались, защищая князя Гедана. Я же тот, кто отрубил князю Акуму голову. Мое имя — Даго. Но мы пойдем как свободные люди, при этом один из вас возьмет женщину на коня.
— Ты сказал, что Друзо уже нет? — переспросил главный из воинов.
— Да, сказал. Мы его сожгли, а я отрубил князю Акуму голову.
— Если это правда, то вас наградят дарами. Если же это все ложь — мы вас повесим, — сказал главный и, разбрасывая песок копытами своего коня, помчал по берегу.
В ранних осенних сумерках они увидали перед собой деревянный град, выстроенный возле устья широко разлившейся здесь реки, возле самого моря. Восемь рядов вбитых в берег толстых бревен противостояло волнам и смягчало их удары. Со стороны реки город был защищен насыпью из плетенных из лозы фашин и покрытой дёрном. В небольшом заливчике, образованном поворотом реки, стояло несколько купеческих суден и два военных корабля. Сама же крепость была построена из наполненных землей деревянных ящиков. В град и на речной берег вели только одни ворота с помещением для караульных. Вокруг крепости было множество деревянных домов, облепленных илом и глиной, а посреди замка высился дом Гедана с деревянной башней, с которой можно было следить за морем как бы с высоты птичьего полета. Кроме княжеского дома за насыпью из дерева и земли находились конюшни, а неподалеку, в шалашах и палатках жили слуги и воины.
Аскоманнов провели к Гедану, в свежепобеленный извёсткой дом. Им предоставили темную комнату и только лишь один светильник. Старуха принесла глиняный горшок с водой, а затем подала холодную печенную рыбу и ковригу пшенного хлеба. Когда они ели, в комнату неожиданно вошел Гедан. Аскоманны узнали его по прошитой золотыми нитями блузе и инкрустированному драгоценными камнями кинжалу, заткнутому за зеленоватый шарф, опоясывающий живот князя. На темно-русой голове тот носил остроконечный шлем с четырьмя блестящими камнями. Князю было не больше сорока лет, усы у него были длинные и свисали ниже подбородка. Голубые глаза глядели пристально, в них был виден ум.
Князя сопровождали два воина в кольчугах ромейской работы, с искусно переплетенными мелкими кольцами. У каждого в руке было длинное копьё, а на голове шлем франкской работы, закрывавший лоб и нос.
— Где ярл Свери? — привыкшим к приказам тоном спросил Гедан.
Даго встал из-за стола и, как когда-то учила его Зелы по отношению к повелителю, привстал на правое колено и на мгновение склонил голову. Хлодр и остальные аскоманны из-за стола даже не двинулись. Они были слишком горды, чтобы кланяться какому-то там князьку, которого даже и грабить не было смысла.
— Встань, — приказал Гедан на языке донск тунга, который выучил еще в детстве, когда наёмный аскоманн учил его драться на мечах и молотах. Юноша ему понравился, так как ему были знакомы новые обычаи, укореняющиеся при дворах правителей.
— Прошлой ночью, князь, мы сожгли Друзо, а я отрубил голову князя Акума. После того, нагруженные добычей, мы отплыли морем к Бирке. Морская буря разметала наши корабли. Возможно, что ярл Свери добрался до острова Готландии.
— Мы должны были силой трех десятков кораблей и пяти сотен воинов напасть на твой град, — заговорил Хлодр. — Только Друзо манил нас сильнее, ибо ничто не могло сравниться с его богатствами. Ярл Свери сдержал свой тайный договор с тобою, Гедан, я же теперь требую корабль, который отвез бы нас в Бирку.
Князь сделал вид, что не услыхал слов Хлодра. Вместо этого он вежливо обратился к Даго:
— Ты говоришь, юноша, что отрубил Акуму голову. Есть ли у тебя какое-нибудь доказательство?
— Тебе должно хватить моего слова, ибо я, князь, не наёмный бандит. Родом я из края спалов, что соседствует с землёй Пепельноволосого. Родился я от обычной женщины, но отцом моим был великан Боза. Зовут меня Даго. Возможно, когда-нибудь ты услышишь обо мне, так как меня гонит Жажда Деяний.
— Если ты сказал правду, то я посажу вас на корабль, и вы поплывёте в Бирку. Завтра или послезавтра я получу известия из Друзо. За правду вознагражу, за кровь, которую ты, юноша, носишь на своей одежде, заплачу.
— Ты оскорбляешь меня, князь, — ответил на это Даго. — Я не сражаюсь ради вознаграждения, а лишь из желания сражаться.
Тогда Гедан очень серьезно заметил:
— Вы свободны и можете ходить по моему граду как вольные люди. Если мои посланники подтвердят ваше известие о разрушении Друзо, вы получите корабль до Бирки.
В комнату принесли дрова и в огромном камине разожгли огонь. Начиналась осень, и с морем временами дул северный холодный ветер. Ночью спали под овчинами, а на следующий день отправились в град.
Крепость Гедана расположилась на острове у слияния рек Метлавы и Висулы. но так близко к морю, что с защитных валов, насыпанных из земли и укрепленных палисадом из брёвен, можно было видеть золотой песок берега и до самого горизонта — вспененные волны, в которых еле виден был маленький островок Хеля, рождаемый и размываемый штормами. С западной стороны, у самой крепости, располагался порт, остров с сушей соединял мост. Около порта теснились дома-срубы и длинные склады для товаров. На узеньких, выложенных драницей улочках шла обычная городская жизнь, на рынках, как и в Друзо, процветала торговля, хотя и в гораздо меньшей мере, поскольку сам град Гедана тоже был намного меньше.
Здесь Гедан увидал, что такое большая река, и какая от неё может быть польза. Чуть ли не постоянно туда и обратно плыли по Висуле лодки-долблёнки, по течению к порту подходили широкие суда, наполненные товаром. Из края лендицов и гопеланов везли, прежде всего, просо и пшеницу, потому что там они росли в изобилии. Даго выяснил, что Гедан взял в свои руки торговлю зерном. Зимой он держал зерно в амбарах, где ласки уничтожали мышей, когда же подходил тяжелый канун нового урожая, и народы, населяющие каменистые и неурожайные земли на севере начинали испытывать голод, то за зерно Гедану отдавали добытые в разбойничьих походах монеты, оружие и всякое другое добро. Даго рассказывали, что ранней весной в порту буквально роились суда из Бирки, Хедебы, Хельго и Каупанга. Франконские купцы приплывали сюда за воском для выделки свечей, ибо бог франков требовал, чтобы те постоянно горели. Порт только-только начал развиваться, поскольку до сих пор почти всю торговлю на южном побережье Сарматского моря и Венедийского залива держали в своих руках купцы из Друзо. На западе же существовал могучий Юмно, город-государство, посему Гедан действовал очень осторожно, чтобы не подвергнуться нападению аскоманнов и наёмников оттуда. Несколько лет назад он заключил союз с князем Голубом Пепельноволосым, держава которого находилась в среднем течении реки Висулы. Гедан получил от Пепельноволосого сотню воинов для охраны складов зерна из края лендицов и гопеланов. Взамен Гедан выслал Пепельноволосому франкское оружие, железные шлемы, кольчуги, ромейские панцири, а еще предметы роскоши, как, например, княжеские одежды из шитого золотом адемалика и позолоченный трон. Затем Пепельноволосый, для которого Гедан всё еще оставался малым князьком, решил заключить союз с могущественным повелителем Юмно, Хоком, и взял его дочку Хельгунду своей второй женой. Все это из-за того, что обогатившиеся на торговле зерном старосты из края лендицов и гопеланов все сильнее и сильнее ограничивали власть Голуба, становясь равными ему по богатству. Именно их-то и хотел прижать князь Голуб силами воинов из Юмно. Вот только — как выяснилось позднее — судьба не благоволила Голубу…
Многих людей расспрашивал Даго о течении реки Висулы, только никто не мог рассказать об этом подробно. Вытекала Висула, якобы, из под града Каррадонон, огибала края Крылатых и Длинноголовых людей и страну Квен, то есть страну женщин-воительниц. В нижнем же своём течении Висула разделяла земли эстов от склавинских земель.