— Пойдем!
Тотчас же целитель расцвел такой радостной улыбкой, что мгновенно всколыхнул улегшиеся было дурные мысли по поводу его истинной цели визита. Но отступать было поздно. Я еще раз провела ладонями по подолу платья, затем поправила волосы и отправилась за Абальдом вниз.
Как оказалось, целитель сделал себе настоящее гнездо прямо по центру гостиной, ради такого случая перетащив сюда все подушки и отодвинув три одиноких кресла в самый дальний угол комнаты. При этом его так называемое ложе было устроено так, чтобы одновременно держать в поле зрения и занавешенное окно, и прихожую.
Дождавшись, когда я спущусь к нему, Абальд по своему обыкновению уселся прямо на пол и прикрыл одеялом длинные ноги.
Я посмотрела на кресла, которые стояли слишком далеко от этого места. Перевела взгляд на целителя, который мрачно таращился на гардину и не выказывал никакого желания двигать мебель. Тяжело вздохнула и опустилась подле него, аккуратно расправив на коленях мое многострадальное платье.
— Спасибо, — пробормотал Абальд, не глядя на меня. Неожиданно признался: — Я никогда не сплю ночью.
— Почему? — ради приличия полюбопытствовала я, хотя знала, каким будет ответ.
— Потому что боюсь. — Абальд криво ухмыльнулся. Помолчал немного и продолжил: — Впрочем, я и днем редко сплю. Да что там, я стараюсь спать как можно меньше и реже. Слишком пугают меня эти минуты, когда я совершенно беззащитен.
Я хотела спросить у него, как так вышло, что он едва не стал добычей демона. Вопрос огнем жег кончик моего языка. Но я не позволила ему слететь с моих губ. Не стоит. Если Абальд захочет — то сам расскажет. По всему видно, что ему очень тяжело и больно вспоминать это.
— Это была моя невеста, — вдруг проговорил Абальд, будто прочитал мои мысли. — Как я выяснил позже, она много-много лет назад заключила сделку с отродьем бога-пасынка: вечная молодость и красота в обмен на душу. Когда я ее встретил, то влюбился с первого взгляда. На вид ей нельзя было дать больше восемнадцати. Вот только ее глаза… Иногда мне казалось, будто на меня смотрит нечто… иное. Так, мимолетные ощущения, которым я не придавал особого значения. И Тиана ее терпеть не могла. Постоянно заливалась лаем, как только Валия переступала порог. Но, как ты уже поняла, наш семейный хран всегда отличался крайне скверным характером. Поэтому его попытки предупредить меня об опасности я не воспринял всерьез. Решил, что Тиана злится из-за того, что я вот-вот покину родной дом.
Абальд замолчал и повыше подтянул одеяло, невидящим взором глядя все в ту же точку, будто ожидал, что в любой момент гардина откинется и через брызги разбитого стекла в дом войдет чудовище.
Я сидела рядом и гадала, стоит ли положить ему на плечо руку в успокаивающем жесте. С одной стороны, мне хотелось поддержать Абальда. Почему-то мне казалось, что я первый человек за долгое-долгое время, которому он решился открыть душу. Но, с другой, я переживала, что он может принять мой поступок не за знак ободрения, а за знак поощрения и решит, что я даю ему некоторую надежду для перехода нашего знакомства на новый, более тесный и интимный уровень.
— Нет, Валия не была демоном в прямом смысле этого слова, — наконец продолжил Абальд. — В ней еще теплились остатки разума, свободной воли. Она считала себя всего лишь ведьмой. Черной ведьмой, если уж на то пошло. Но яро желала скорейшего перерождения в демоницу. Почему-то считала, что это поднимет ее магический дар на недосягаемую прежде высоту и даже не задумывалась о том, что на самом деле это будет означать ее смерть как личности.
И еще одна долгая мучительная пауза.
— Я вот все пытаюсь понять, — внезапно интонации Абальда изменились. Голос окреп, стал холоднее и спокойнее, — почему именно в Хельоне получил такое распространение культ бога-пасынка? Ведь больше нигде в Лейтоне этого нет! И пришел к выводу: виновата зима. Бесконечно долгая, бесконечно суровая, бесконечно холодная. И февраль — самый суровый месяц. Вьюжник, как называли его когда-то и продолжают называть в самых маленьких и отдаленных от города деревнях. Чудится, будто долгожданная весна никогда не придет. Солнце так часто скрывается за снежными тучами, что иногда кажется, будто оно погибло. И отныне твой удел — вечно скитаться в белой мгле, оплакивая то, что когда-то потерял. В такие минуты горького отчаяния готов сговориться с любым богом, заплатить любую цену, лишь бы пережить зиму.
Я опустила голову, сама не заметив того, как все-таки положила руку на плечо Абальда. Пожалуй, я как никто другой понимала, о чем он. Совсем недавно я тоже была готова на что угодно, лишь бы вырваться из ледяного плена своей промерзшей лачуги и дождаться весны в тепле и покое. Ну что же, пока я не мерзну. Но чувствую ли я, что больше не стоит переживать за свою безопасность и безопасность Дирка? Увы, нет.
— Валия так жаждала своего окончательного перерождения, что приготовила поистине «королевский» подарок мне на свадьбу, — вновь резко поменял тему Абальд, и его ладонь легла поверх моей, не давая мне убрать руку. — Она задумала принести всех гостей, всех моих родных в жертву своему демону. С ее стороны приглашенных не было. Это не удивляло меня, потому что Валия рассказала мне, будто является круглой сиротой. Мне бы задуматься, откуда у бедной обездоленной хороший дом, масса нарядов и целая куча драгоценностей… Но любовь тем и зла, что застилает глаза непроглядной пеленой и ты в упор не замечаешь никаких недостатков в своем избраннике и уж тем более не пытаешься поймать его на нестыковках в истории жизни… Ведь я и в самом страшном сне не мог представить, что девушка, которую я готовился перед ликами богов назвать своей супругой, на самом деле чудовище, мечтающее не о счастливой семейной жизни, а о моей скорейшей и как можно более болезненной смерти.
Абальд перевел дыхание, мучительно скривившись.
Медленно текли секунды безмолвия, складываясь в минуты. Целитель молчал. Я тоже не открывала рта, понимая, что не вправе требовать от него продолжения столь жуткого повествования.
— Мне повезло, — наконец глухо обронил целитель. С сарказмом хмыкнул, видимо, осознав, как глупо прозвучало последнее слово в трагичном контексте произошедшего, и торопливо исправился: — Повезло, конечно, слишком сильное слово. Но мои гости остались живы. Почти все. Валия решила начать с меня и моих родных. Вот моим родителям… не повезло. Она заставила меня наблюдать…
На этой фразе его голос задрожал и сорвался. Абальд прерывисто вздохнул и зажмурился.
Я думала, что он больше ничего не скажет. Наверняка каждое слово для него сейчас — как удар ножом по сердцу. Надо же, я думала, что история моей жизни трагична. Но по сравнению с историей того же Абальда выходит, что мы с братом еще легко отделались. Как говорится, все познается в сравнении.
— Меня спас Гарольд, — внезапно сказал Абальд, когда я уже думала, что он задремал — так долго целитель просидел с закрытыми глазами. — Остановил Валию, когда она уже занесла надо мной нож, намереваясь вспороть живот. Это была бы очень долгая и очень мучительная гибель. Увы, к этому моменту она неплохо поиздевалась надо мной. Если бы не помощь того же Гарольда, то я наверняка не дожил бы до рассвета. Но моим родителям уже нельзя было помочь. По злой иронии богов день, который должен был стать самым счастливым для моей семьи, стал ее крахом. Гости почти сразу разъехались, принося хвалу небесам за то, что избежали столь ужасной участи. А я… Я остался выздоравливать. Увы, телесные мои раны затянулись намного быстрее, чем душевные.
Абальд открыл глаза и посмотрел на меня. Когда он произнес следующую фразу, его голос даже зазвенел от избытка переполнявших его чувств.
— Именно поэтому, Хеда, я обязан помочь Гарольду, — сказал он. — Просто обязан! Око за око, жизнь за жизнь. Он спас меня. И я не дам ему погибнуть и тем более не позволю стать одним из приспешников бога-пасынка!
— Я понимаю, — едва слышно отозвалась я.
Если честно, больше всего на свете я хотела сейчас встать и подняться на второй этаж к мирно спящему Дирку. Просто проверить, как он там, не подкрадывается ли к нему какая-нибудь тварь. И потом, мне нужны были время и тишина, чтобы разобраться в услышанном. Но Абальд все еще держал свою руку поверх моей. К тому же мне казалось как-то неприличным просто встать и уйти после того, как он открыл мне душу.
— С тех пор я не спал ни одну ночь, — пробормотал Абальд. — Как только садится солнце, просыпаются мои кошмары. — Слабая усмешка, скорее даже намек на нее: — Хотя было бы слишком смело сказать, что они спят днем. Скорее, дремлют. И с тех пор ты единственная девушка, которая осталась в моем доме после наступления тьмы. Десять лет! Десять проклятых лет я живу в постоянном страхе, Хеда! И нет ни одного часа, в течение которого хоть раз, но я бы не вспомнил случившееся и не попросил бы прощения перед родителями. Пусть мысленно, но все же. Надеюсь, они слышат меня. И больше не чувствуют боли.
Я попыталась мысленно прикинуть. Итак, эта трагедия произошла десять лет назад. Скорее всего, Абальду тогда было около двадцати. Тогда сейчас ему всего тридцать, годом больше или меньше — не суть. А выглядит он на все сорок! Да, верно, должно быть, говорят, что из-за горя человек способен за одну ночь постареть сразу на несколько веков.
— Прости, — прошептал Абальд и взглянул на меня. Его глаза лихорадочно блестели, но ни слезинки пока не выкатилось из них. — Наверное, мне не надо было тебе это рассказывать. Но я боялся, что ты сочтешь меня безумцем. Кресла без ножек, отсутствие кроватей, постоянный яркий свет…
— Все мы со странностями. — Я позволила себе легкую усмешку.
Помнится, не так давно Гарольд тоже поведал мне свою страшную тайну и тоже потом переживал по поводу того, что не должен был ничего рассказывать.
— Побудь со мной еще немного, — внезапно попросил Абальд. — Прошу! Просто посиди рядом, держа меня за руку.
Я кивнула, показывая, что услышала его просьбу, и, повинуясь какому-то внутреннему наитию, вдруг крепко обняла за плечи.
Нет, это не было жестом страсти или выражением любви. Мне просто было его очень жалко. И я хотела показать, что ему нечего бояться, когда я рядом.
— Спасибо, — прошептал Абальд и внезапно положил голову мне на колени.
Его поступок не особенно мне понравился. Он предполагал куда больше интимности, чем я могла выдержать от почти незнакомого мужчины. Но я не осмелилась протестовать. А спустя мгновение с удивлением поняла, что глажу Абальда по голове, перебирая пальцами его густые темные волосы.
Только в этот момент я заметила тонкую седую прядь, затерявшуюся в его шевелюре.
С беззвучным шелестом невидимых песчинок убегали секунды, складываясь в минуты. Абальд вроде бы задремал. Но я никак не могла собраться с духом и встать, опасаясь тем самым потревожить его покой. Мои веки все тяжелели и тяжелели, пару раз я опасно клюнула носом. Спина отчаянно ныла от неудобной позы, и я одной рукой подложила под нее сразу две большие подушки. Откинулась на них. А потом и сама не заметила, как скользнула в объятия сна.
* * *В отличие от множества предыдущих ночей, эта не запомнилась мне кошмарами. Отнюдь, мне снилось что-то очень приятное и светлое. Уже очень давно я не чувствовала себя настолько защищенной. Казалось, будто все беды и несчастья далеко позади. И все обязательно будет хорошо!
Я открыла глаза, еще улыбаясь. Правда, улыбка моментально исчезла с моих губ, когда я поняла, что лежу в обнимку с кем-то. С кем?
Мысли еще путались, сон и явь постоянно менялись местами, и в первое мгновение я испугалась, будто Гарольд каким-то образом выманил меня из дома Абальда и вернул в свое жилище, уже дважды оскверненное демонами.
Малейшие остатки дремы тут же покинули меня. Я подняла голову и поняла, что рядом со мной мирно спит Абальд. Более того, целитель с глухим неудовольствием что-то проворчал и попытался вернуть меня обратно в свои объятия.
«А было бы неплохо…»
Я вздрогнула от негодования, когда осознала, что подумала о том, как было бы сейчас замечательно положить голову на грудь Абальда и опять скользнуть в сладкое небытие. Да что со мной такое? Неужели во мне начали проявляться дурные наклонности матери, которая, если верить тому же Гарольду, вела более чем развратный образ жизни? Но я не хочу, не буду уподобляться ей! Всего сутки прошли, как я делила постель с другим мужчиной, а сейчас готова нырнуть в объятия его лучшего друга!
Эта мысль настолько ужаснула меня, что я вскочила на ноги, яростным порывом откинув в сторону одеяло. И вовремя! Со стороны лестницы послышался какой-то шум, и через пару мгновений в гостиную влетел мой брат. Этого времени мне как раз хватило, чтобы вихрем пересечь прихожую и ворваться в кухню. Нет, Дирк не должен увидеть меня в настолько компрометирующей ситуации! Да я со стыда сгорю, если он поймет, что я провела подле Абальда всю ночь!
— Хеда! — услышала я запыхавшийся отчаянный крик Дирка. Постаралась придать своему лицу как можно более удивленное выражение и выглянула из кухоньки.
— Что случилось? — с таким фальшивым изумлением вопросила я, что у меня немедленно заныли зубы.
— Ты здесь? — Дирк испустил просто-таки неприлично громкий вздох облегчения, в свою очередь пересек прихожую и зашел на кухню.
— Решила завтрак приготовить, — солгала я и легким прикосновением разбудила огненное заклинание в плите. — А тебя и Абальда не хотела будить. — Помолчала и добавила с чуть уловимой иронией: — Впрочем, полагаю, хозяин дома уже не спит после твоих криков.
— Это уж точно, — согласился со мной встрепанный Абальд, просунул в дверь взлохмаченную голову и прикрыл ладонью зевок. Усмехнулся: — Твоему брату повезло. Я с перепуга чуть чарами по нему не ударил. Я, конечно, не особый мастак в атакующей магии, но кое-что Гарольд мне показал по моей настойчивой просьбе. Спросонья совершенно забыл, что у меня полный дом народа. Аж сердце от ужаса зашлось!
После чего укоризненно зацокал языком и негодующе уставился на Дирка.
— А я что? — простодушно удивился тот. — Проснулся — Хеды рядом нет. Вот и побежал ее искать. Мало ли. Вдруг эта злобная ведьма Найра и сюда пробралась!
Губы Абальда как-то странно дрогнули, и я замерла — неужели сболтнет о том, что я всю ночь, можно сказать, провела в его объятиях? Но почти сразу целитель едва заметно подмигнул мне.
— Не беспокойся, никакая ведьма, тем более злобная, сюда не проберется, — уверенно проговорил он.
В небольшом тесном помещении еще стояло эхо его слов, когда тишину в доме вдруг разорвал резкий громкий звук входных чар.
Я вздрогнула от неожиданности. Посмотрела на Абальда, но тот, бледный от волнения, с таким ужасом уставился на входную дверь, невидимую с моего места, словно к нему в дом ломилось целое полчище чудовищ.
— Наверное, это Гарольд, — проговорила я и тут же осеклась, осознав, что в таком случае испуг целителя понятен, а моя шутка про чудовищ вполне может оказаться грустной и очень жестокой правдой.
Однако Абальд, к моему удивлению, медленно покачал головой, не отрывая взгляда от двери.
— Нет, — коротко кинул он. — Не Гарольд. Тот никогда бы не воспользовался входными чарами. Некогда мы условились, что он, приходя сюда, будет стучать определенным образом. — Добавил после краткой паузы: — И такие же указания получила Чада. Один-единственный раз она посмела воспользоваться чарами. И тогда я просто не впустил ее в дом, хотя почти сразу она забарабанила нужным образом.
— Но тогда кто это?
Мой вопрос словно повис в воздухе. Напряжение сгустилось настолько, что давило на грудь, мешая глубоко вздохнуть. А скорее всего я просто слишком сильно нервничала. Если к Абальду пришел не Гарольд, желая потребовать свое, то кто?
— Откройте, вир Абальд! — вдруг прозвучал голос. Говорящий воспользовался магией, поскольку его слова раздавались громко и сразу со всех сторон, словно тот стоял совсем рядом с нами, а не находился за надежной дверью, к тому же укрепленной множеством охранных чар.
А вот теперь я испугалась по-настоящему. Потому что поняла, кто стоит у порога.
— Немедленно откройте! — продолжил виер Кеймон Регас, тот самый следователь, который полгода назад уничтожил мою спокойную жизнь и обрек нас с братом на голодное прозябание. Холодно пригрозил: — Иначе я все равно войду. Только вам придется чинить полдома. Это наверняка займет не один день. Непозволительная роскошь для вас, учитывая, какой вы отъявленный трус и как боитесь ночи!