— В каком смысле? — пробормотала я потерянно.
— Мне нравится чужая боль, Рина, — тихо проговорил он. — Меня пьянит и заводит запах крови. Я не люблю женщин и не… занимаюсь с ними любовью — так, кажется, называют это юные неиспорченные создания вроде тебя? Это тот случай, когда разум полностью отходит в сторону. Поэтому я насилую. Жестоко. С фантазией и большим удовольствием. Могу покалечить или убить, случайно или намеренно, если жертва сопротивляется. Такое случалось.
— Но как же… а… слухи, что у тебя есть любовница, — пробормотала я, чувствуя, что щеки горят от стыда.
Я не ожидала подобной откровенности и уж точно не была к ней готова. Очень сложно было поверить. Что пусть и жесткий, и суровый, но ироничный и такой заботливый Ив действительно может быть вот таким… что он может говорить о себе такие гадости или, хуже того, делать их. Я слышала о таком и раньше, да: нельзя путешествовать одной, не стоит лишний раз ночью бродить по неспокойным районам города, потому что есть риск нарваться на лихих людей, которые почти наверняка не пропустят молодую девушку.
Но никак не получалось связать все это с мужчиной, который стоял сейчас передо мной. Мне вообще больше всего хотелось заткнуть уши и… вымыть их с мылом?
— Некоторым женщинам нравится такое, — ровно проговорил Ив. — Чтобы избежать разного рода проблем, для удовлетворения потребностей я нахожу тех, кто получает удовольствие от боли. Благо сейчас и здесь, в Нижнем дворце, это несложно. Даор собрал свою коллекцию пороков во многом из-за меня и для меня. Это все? — спросил, не оборачиваясь.
— Но как же… семья? — понимая, что окончательно перехожу грань допустимого, спросила я.
Он был слишком откровенен сейчас, а я… не могла молчать. Слова сами рвались наружу, выползая из глубин разума, те слова и вопросы, о которых я и сама никогда не задумывалась.
Боги, я просто хотела ему понравиться! Я никогда бы не посмела вот так лезть в его душу, но отчего-то просто не могла остановиться…
Может, потому, что этого не хотел он?
— Ее нет. И не будет, — ровно проговорил мужчина. — На мне род прервется.
— Но почему?!
— Я не хочу без надобности ломать чужие судьбы, тем более — если это будет мой сын или его мать.
Несколько мгновений висела тишина — кажется, Ив ждал, не спрошу ли я что-то еще. Но я молчала, пытаясь для начала осознать все услышанное, и тогда мужчина продолжил:
— Хорошо, теперь спрошу я. Кто надоумил тебя так вырядиться?
— Никто, — поспешно ответила я. — Я просто видела, что все эти женщины… И ты…
— Не верю. Впрочем, я догадываюсь, кто. Лиа, верно? Ты за этим ходила к ней днем.
Я снова вздрогнула и вскинула на него испуганный взгляд, потом торопливо затрясла головой, но Железный регент лишь скривил губы в насмешке.
— Защищаешь? А ты знаешь, почему она тебе все это посоветовала? Думаешь, потому, что ты попросила помощи и она, добрая и отзывчивая, решила помочь? Нет, Рина. Она очень умная женщина и почти год является моей любовницей. Это тонкое и изящное устранение соперницы в твоем лице. Ревность. Она просчитала мою реакцию, и за то, что мы сейчас с тобой спокойно разговариваем, стоит поблагодарить богов. Потому что удержался я исключительно благодаря чуду. Именно поэтому я против того, чтобы ты общалась с кем-то из Нижнего дворца, пока не научишься хоть немного разбираться в людях. Переоденься, пожалуйста. Я вернусь через час, — закончил он уже от двери.
— Ив, не делай ей ничего плохого! — окликнула я, даже подалась следом за ним.
Мужчина замер, уже взявшись за ручку двери. Не обернулся — он вообще слишком явно избегал смотреть в мою сторону, наверное, опасаясь, что чудо кончится, — но чуть повернул голову вбок, чтобы говорить не со стеной.
— Она сознательно подставила тебя, приговорив к мучительной смерти, а ты просишь не делать плохого?
— Но она же ревнует… любит… — пробормотала я неуверенно.
— Чтобы ревновать, совсем не обязательно любить. Достаточно считать своей собственностью, — возразил он и вышел, а я осталась наедине со всем услышанным. Было такое ощущение, что тяжелые, противные, жуткие слова, мысли и картины повисли в воздухе удушающим, едким, ядовитым облаком.
Я шагнула к окну, поспешно распахнула створки и вдохнула горячий, пахнущий близкими соснами воздух. От этого как будто стало легче. Правда, не намного.
Я никак не могла уложить в голове все, сказанное сейчас Ивом. Знала, что он не врал — чувствовала Искрой, — но мечтала обмануть себя, убедить в том, что это лишь сон. Такое просто не может, не должно быть правдой!
Получается, вот как выглядит его болезнь на самом деле? А вспышки гнева — это только малая часть, которую он просто не способен скрыть?
Я медленно осела на пол, прислонилась спиной к стене под окном: сил стоять не было, ноги сделались ватными, а внутри ощущалась черная сосущая пустота.
Страшно даже представить, что он чувствовал, когда обнаружил в себе вот такое. Теперь я не просто верила — точно знала, что безумцем Ив был не всю жизнь. Наверное, если бы он оказался таким с рождения, то вел бы себя совсем иначе. А он пытается сопротивляться. День за днем, год за годом, дольше, чем я вообще живу на свете. Пытается сделать так, чтобы причинять как можно меньше вреда. Обладая почти неограниченной властью, имея возможность творить, что заблагорассудится, все равно остается куда больше человеком, чем многие. Например, Лиа.
Обаятельная, искренняя молодая женщина. Ни взглядом, ни жестом она ни разу не выказала неприязни, была мила и добра, и вдруг… Может быть, Ив все-таки ошибся? Может, Лиа совсем не хотела того исхода, о котором он говорил? Ведь я не сказала об Иве, говорила про какого-то из кесаревых детей.
На этой мысли я вдруг расхохоталась в голос — истерически, нервно.
Ну да, конечно! Мог ли кто-то не знать, что Ив проводит вечера со мной? Наверняка несложно было выяснить, для этого не обязательно было даже шпионить, просто сложить два и два. Раньше он почти безвылазно находился в Нижнем дворце, лишь иногда посещая воспитанников, а теперь вдруг изменил этой привычке. Тут, наверное, и я бы догадалась!
Нет, Ив сказал правду. Глупо спорить с человеком, живущим среди этих… чудовищ столько лет, глупо полагать, что я окажусь права, а он ошибется, и еще глупее — указывать Железному регенту, как ему поступать и что делать.
Ив прав. А я… действительно дура, наивная дура.
Смех как-то незаметно, сам собой перешел в рыдания, такие же судорожные и надрывные. Я съежилась на полу, подтянув колени к груди, несколько минут плакала, а со слезами выходили пережитые страх и обида.
Прошло, наверное, больше получаса, прежде чем я взяла себя в руки и достаточно успокоилась, чтобы суметь подняться на ноги и отправиться приводить себя в порядок. Я была искренне благодарна Иву за передышку и возможность спокойно, в одиночестве осознать его слова. Даже несмотря на то, что он планировал за этот час сделать.
Я догадывалась, что Железный регент отправился разговаривать с Лиа, и будет чудом, если она этот разговор переживет. Одобряла ли я такое поведение? Разумеется, нет. Я считала, что это жестоко, бесчеловечно, чудовищно, и вообще не хотела, чтобы хоть кто-то пострадал.
Но также очень отчетливо я понимала, что мое мнение здесь никого не волнует и, главное, ничто не способно изменить. Ив знает правила этого страшного жестокого мира, он к ним привык и прекрасно обходился много лет без советов со стороны.
Вот только ненавидеть мужчину, испытывать к нему отвращение или даже страх у меня все равно не получалось. Я предпочла закрыть глаза, заткнуть уши, забиться в какую-то тихую уютную нору и сделать вид, что всего этого не существует, и разговора этого не было, и никакой Лиа — тоже. Просто нет, и все. Есть Верхний дворец, есть учителя и есть Ив, ироничный и заботливый. Как раньше.
Да, трусость, но у меня не было ни сил, ни желания принимать правду и искать свое место в том новом, настоящем мире. Гораздо проще было умыться, сменить платье и сесть в ожидании возвращения Ива. Сделав вид, что он до сих пор не приходил сюда и я совсем не собиралась как-то привлекать его внимание.
Надо было довериться предчувствию и не пытаться что-либо менять…
Глава 16
Старый дом
Ив Ярость Богов
Не представляю, как получилось, что все обошлось и я не сорвался.
Может быть, стоило благодарить гнев, на мгновение застивший все остальные эмоции, и наитие, заставившее Рину вести себя правильно, то есть не злить еще больше и верно отвечать на вопросы.
Может, дело в том, что в последние дни мне не приходилось особенно сдерживаться и следить за собой, и темные стороны регулярно получали возможность брать верх, в том числе в обществе все той же Лиа.
Может, причина в самой Рине, и благотворное ее воздействие на мой разум не было самообманом.
А может, помогло все и сразу. Но когда я вышел из комнаты даны, на меня накатило такое чувство облегчения, что мелко задрожали руки, а на лбу выступила холодная испарина.
Обошлось. Не тронул, не обидел, почти не напугал…
Не исключено, что последнее к худшему, и для нее было бы лучше испугаться и бежать без оглядки.
Впрочем, все это умозрительные предположения. Я бы все равно ее не отпустил, несмотря ни на что. Даже на то, что где-то в глубине души я понимал: если удалось сдержаться сейчас, совсем не обязательно получится и в следующий раз. На беду Рины, своей цели Тень Камня добилась.
Дети кесаря для меня стояли особняком, все до одного. Это был едва ли не единственный смысл моей жизни и я воспринимал их… иначе. Для меня они были не людьми, а чем-то высшим. Они порой еще вызывали светлые чувства, они были лучшим, что оставалось у меня. И уж точно никого из соучениц Тии я не воспринимал как женщин. Это была тщательно, годами возведенная граница, глубокий внутренний запрет, который Рина по своей наивности и доверчивости удивительно легко снесла.
Нет, я, конечно, тоже виноват. Сам старался показаться ей только с лучшей стороны, тщательно взращивал симпатию, прятал ее от своего безумия, от неприглядной правды. Но я понимал это умом, не чувствуя при этом никакого раскаяния. Оставалось только надеяться, что изменения не коснутся отношения к прочим дочерям кесаря.
А Рина…
Казалось бы, как просто. Всего лишь яркая туника и распущенные волосы. Если подумать, сам по себе этот наряд не был непристойным, не было в нем ничего предосудительного. Даже то, что я ей говорил о предложении и провокации, было в большей степени ложью, призванной посильнее напугать девчонку. Дана правильно удивлялась, слишком бурная реакция, но — для нормального человека. А я, увы, таким не являлся.
Я привык, сознательно разделил реальность на части: дети кесаря — воплощение чистоты и достоинств, Нижний дворец — воплощение грязи и пороков, и весь остальной мир — серая дымка, просто декорация. Уже очень давно я разучился общаться с обычными, нормальными людьми, сознательно исключил их из своего окружения и позволил распространиться жутким слухам, чтобы меня избегали. Потому что с нормальными, настоящими людьми было слишком сложно предвидеть собственные поступки и держать безумие под контролем. Я с трудом мог вспомнить, когда последний раз случалось, чтобы кто-то просто хотел мне понравиться, не задумываясь о чем-то примитивно-низменном или, наоборот, возвышенно-прекрасном.
Поездки по стране в расчет не брались, там я почти ни с кем не разговаривал и делал свою работу.
Я жил в театрально-наигранном, ненастоящем мире, где были лишь образы. Запрещал себе видеть малейшие недостатки в детях кесаря, оставляя их воспитание на откуп Хале и другим людям, способным повлиять на характеры и поведение этих детей. Запрещал себе сближаться с ними: вблизи пришлось бы увидеть людей и человеческие лица, а это не привело бы ни к чему хорошему.
Живых, помимо меня, было трое. Даор, божество этого мира, способное все предвидеть и все предусмотреть, Райд, не позволявший ломать игрушки и декорации, и… Тия. С наследницей было сложнее всего, она рисковала больше всех остальных, но мне пришлось привыкнуть и обычно удавалось избегать острых углов.
А теперь вот Рина. Искренняя, наивная, влюбленная девушка. На свою беду, привлекательная девушка, которую не защищал статус наследницы и которая, в отличие от Тии, не могла в случае опасности с моей стороны постоять за себя. Я понятия не имел, получится ли придумать для нее подходящее место в этом моем маленьком мире, научить ее в нем выживать. И за то, что я вообще столкнулся с этой проблемой, предстояло ответить Лиа. Пусть в произошедшем была не только ее вина, я мог бы и сам рассказать Рине, с кем она умудрилась познакомиться, но эта ржавая дрянь слишком многое себе позволила.
— Ив, что случилось? — Райд окликнул меня уже в коридоре Нижнего дворца, зашагал рядом. — Ив?
— Все в порядке. Насколько это возможно, — отмахнулся я. Помощник не стал настаивать на объяснениях, но на всякий случай последовал за мной.
Пожалуй, единственная возможность Нижнего дворца, которая была мне доступна, это умение легко и быстро найти нужного человека в его стенах, поэтому двигался я уверенно, к конкретной цели — одной из многочисленных гостиных, в которых местные обитатели проводили дни.
Лиа стояла у столика с напитками, разговаривая с каким-то молодым мужчиной, я даже не посмотрел на него. Вскинув на меня взгляд, женщина замерла — не то в страхе, не то в растерянности.
Наверное, я бы просто убил ее на месте. Но Райд оказался быстрее и сообразительней всех присутствующих, успел перехватить мою руку, гася силу удара, и Лиа досталась только веская оплеуха, от которой женщина все равно упала, не удержавшись на ногах.
— Ив, что случилось?! — Райд стоял передо мной, продолжая удерживать за запястье, смотрел прямо и спокойно. Никто больше заступить мне дорогу не попытался.
Я всегда поражался его смелости. Наверное, это наследственное…
— Все вон отсюда, — процедил я, и комната опустела в считанные мгновения.
— Насколько я понимаю, девочка все же добилась желаемого, да? Обратила на себя внимание интересного мужчины? — проговорила Лиа, садясь. Голос звучал глухо и невнятно, женщина прижимала к разбитым губам край подола туники, пытаясь остановить кровь.
Райд, поняв, что я не собираюсь двигаться с места, отступил в сторону, чтобы видеть нас обоих. Встал справа, напружиненный, готовый в любое мгновение отреагировать на любое мое действие.
— Благодари богов, что девочка не пострадала, — процедил я, рассматривая женщину.
Странно, но сейчас, глядя на нее, я не испытывал вообще никаких чувств. Пару минут назад ненавидел, желал своими руками свернуть шею, а сейчас — ничего. Пустота. Ни ненависти, ни жалости, ни презрения, ни отвращения. Даже извечное желание сломать, причинить боль не появилось, несмотря на повисший в воздухе едва уловимый запах крови — скорее кажущийся, чем действительно слышный человеку.
— О, ты ограничился поцелуями? А может, еще был нежен?! — издевательски протянула Лиа. — И что же ты со мной такого сделаешь, чего не делал прежде? Убьешь? — Она истерически хохотнула.
— Несложно придумать наказание даже тому, кто любит боль, — возразил я, внутренне удивляясь собственному спокойствию.
— Ненавижу! — выплюнула женщина. — Всех вас ненавижу! «Любит»! — передразнила, скривившись. — Мне пришлось полюбить, два года меня этому учили! Чтобы иметь возможность подобраться к тебе!
— Митий? — коротко спросил я, в ответ на что женщина разразилась грязной бранью. Ругала меня и отца, что-то говорила о бессмысленности своей роли, потому что с постельными игрушками я даже не разговаривал лишний раз, и о страхе прекратить это все.
Я слушал, не перебивая. Вдруг скажет еще что-нибудь новое, о чем я не подозревал и о чем не догадывался Даор? Кое-что ведь уже сообщила. Если Митий принудил ее к чему-то подобному, это было… интересно и давало не только пищу для размышлений, но и оружие против Тени Камня. А еще она наконец-то объяснила эту свою странную особенность, так меня возбуждавшую: неизменную смесь страха и желания.