Рина смущенно захихикала, но было не похоже, чтобы угроза ее впечатлила.
— А почему я должна захотеть сбежать?
— Не знаю, мало ли, — пожал я плечом. — Например, кто-нибудь откроет тебе глаза на то, какое я чудовище. Рина, пообещай, пожалуйста, кто бы что тебе ни рассказал обо мне, ты сначала обсудишь это со мной и только потом будешь делать выводы. Хорошо?
— Обещаю, но к чему это все?
— Если до сих пор кто-то еще сомневался в моем особом к тебе отношении, то после вчерашнего вряд ли такие останутся. И ждать от этих людей можно чего угодно, в том числе — попыток сделать гадость и испортить нам с тобой жизнь из любых побуждений, начиная с мести. В моем прошлом можно найти много грязи, а в настоящем — убедительно подать какие-то факты, перетасовав их по своему желанию.
— Как получилось с Лиа? — осторожно уточнила она.
— Примерно, но все может быть еще хуже. Если вдруг случится что-то такое, что ты перестанешь мне верить — иди к Хале. Если Даор та еще лживая скотина, то Пустая Клетка никогда не будет врать.
— Ты меня пугаешь. Что такого может случиться, что я вдруг перестану тебе верить?
— Не знаю. Просто боюсь за тебя, — признался я честно. — С Лиа я сам был виноват больше вас обеих. Мне не хотелось отпугнуть тебя, рассказывая о своих увлечениях и потребностях, а в итоге все вышло гораздо хуже. А если бы ты узнала о моей любовнице от кого-то еще, могла бы и вовсе наворотить глупостей…
— На самом деле я была уверена, что у тебя есть женщины, — проговорила Рина. — Не думаю, что это так напугало бы меня. А теперь я, кажется, и вовсе все самое страшное о тебе знаю. Или нет?
— Есть еще одна деталь, — осторожно начал я. — Навязчивое желание причинить боль и отобрать жизнь, которому приходилось регулярно давать выход. Я убивал приговоренных к смерти преступников, достаточно мучительно убивал. Если собрать их всех, можно наполнить приличную тюрьму, — я чуть поморщился, настороженно следя за реакцией даны.
Та смотрела на меня пристально, внимательно, и лишь немного хмурилась. Когда я замолчал, пару секунд продолжала разглядывать, а потом вдруг подалась вперед и легко поцеловала в уголок губ.
— Спасибо.
— За что? — опешил я. — За коллекцию трупов?!
— За то, что доверился.
— Как, и все? — недоверчиво усмехнулся я.
— Я не могу возненавидеть тебя за смерти каких-то непонятных, далеких людей, а со мной ты с самого начала был очень добр. Кроме того, ты же делал это не по собственной воле, а из-за твоей болезни. Если вдруг ты решишь продолжить это развлечение сейчас, то… кого я обманываю! — оборвала она себя, глубоко вздохнула, подалась ближе и, прижимаясь всем телом, уткнулась носом в шею. — Мне кажется, я не смогу тебя возненавидеть, даже если ты будешь делать это на моих глазах. Наверное, я тоже ужасная эгоистка. Я вообще не могу представить, что такое мне должны про тебя сказать, чтобы я решила убежать, тихо, как вор, не поговорив с тобой. Даже если у тебя вдруг появится другая женщина или какая-нибудь тайная семья и я узнаю об этом от кого-то еще, я сначала предпочту взглянуть тебе в глаза.
— Взглянуть или вцепиться? — с иронией уточнил я.
— И то, и другое, — Рина смущенно захихикала.
— Моя ревнивая тигрица, — расхохотался я и повалился на спину, увлекая женщину за собой. — Про тайную семью было сильное предположение, я бы тоже заинтересовался, если бы кто-то про меня такое рассказал. Насколько я знаю, у меня вообще детей нет.
— А Райд? — полюбопытствовала Рина, сложив руки у меня на груди и пристроив на них подбородок. Я закинул правую руку за голову, левой приобнял дану за талию. Поза оказалась исключительно удобной.
— Он сын Рива. Когда он родился, мне было лет тринадцать, — усмехнулся в ответ.
— До сих пор не могу поверить, что тебе было столько же лет, сколько мне сейчас, когда ты стал первым регентом… Ладно, чуть больше! — нахмурилась женщина.
— Можно подумать, я делал что-то существенное! — Я насмешливо фыркнул. — Халу вот только привлек, единственное мое достижение.
— Ты его тоже знал раньше?
— Где уж мне! Рина, я до девятнадцати лет жил в небольшом городке вроде твоего Далена. Я о Хале узнал только тогда, когда решалась моя судьба после Тауры. При кесаре Пустая Клетка был кем-то вроде высшего судьи, его привлекали для решения сложных, важных споров, когда кроме слова заинтересованных лиц не было никаких аргументов. Он тогда жил поодаль от Вира, в уединенном доме на побережье, и если в нем возникала надобность, то за ним отправляли гонца. Почему-то на предложение кесаря войти в регентский совет и вообще помочь он ответил резким отказом, а когда я, не веря в себя и вообще в кого-то из регентов, поехал умолять его о помощи, вдруг согласился. До сих пор не знаю почему. Полагаю, ему просто понравилось мое искреннее сочувствие к детям кесаря: я прекрасно знал, каково это, остаться одному против всего мира. А там ведь были совсем маленькие дети, и что бы из них выросло под опекой опасного безумца и горстки прожженных политиканов?
— Но почему кесарь в таком случае доверил это именно тебе?
— На меня указала Идущая-с-Облаками. Причем прямо заявила: либо я, либо она откажется помогать. Почему я понравился ей… не просто же так говорят, что боги любят наглецов и безумцев! Или, может, она поставила меня на это место с какими-то далеко идущими планами, кто знает.
— А что тебе помог решить мой отец?
— Помог решиться последовать за братом, — сообщил я, в ответ на что Рина даже приподнялась на руках, напряженно хмурясь.
— Помог?! — переспросила она. — Но ведь ты из-за этого двадцать лет…
Я со смешком зажал ей ладонью рот.
— Не ругайся. Да, я поначалу тоже так думал. Потом понахватался от умных людей вроде Даора и остальных, немного поднаторел в политике, научился думать о чем-то, кроме себя. И понял, что — да, это был верный путь. Если бы я не последовал за Ривом, он бы не смог так встряхнуть землю. Тогда непременно пала бы Таура, а если бы пала Таура — мы бы проиграли войну. Почему-то мне кажется, что ничем хорошим это не обернулось бы, как считаешь?
Рина несколько секунд сверлила меня неверящим потрясенным взглядом, а потом проговорила:
— И после этого ты еще называешь себя трусом?
— А где тут смелость? — Я вновь засмеялся. — В том, чтобы принять сделанный за меня выбор? Велика доблесть, да.
— Ты! — возмущенно нахмурилась дана и наставила на меня указательный палец. — Не смей обзывать моего мужчину! Еще раз что-нибудь…
Смеясь, я вновь перекатился по постели, подмял женщину под себя, закрыв рот поцелуем. Какое-то время она еще мычала и пыталась увернуться, но потом все же сдалась, обмякла в моих руках, обняла меня за шею и ответила на поцелуй. Через несколько секунд я отстранился, глядя на нее с насмешкой.
— Я начинаю сомневаться, кто из нас двоих большее чудовище.
— То есть? — опешила Рина.
— Притворялась такой милой, нежной, наивной девочкой. А что в итоге? Ревнивая хищница, да еще хозяйственная какая!
— Прости. — Она смущенно отвела взгляд и попыталась спрятать пылающее лицо у меня на груди. — Я совсем не то имела в виду, я просто…
— А я разве говорил, что мне это не нравится? — спросил я насмешливо.
Дана замерла, потом немного отстранилась, недоверчиво заглядывая мне в глаза.
— Ты не сердишься?
— Да вроде пока не на что, — пожав плечами, ответил я ей. — У тебя интересный характер. Сказывается претская кровь, да еще яркая Искра, но жизнь на севере, в Далене, в спокойном и сдержанном окружении, сделали тебя уравновешенней, смирили нрав. До вчерашнего дня я как-то не задумывался, какая ты внутри, и мало интересовался причинами, по которым тот боров вдруг решил приласкать нагайкой тихую скромную девушку. А вот вчера… Такая страстная, охочая до ласк женщина просто не может быть холодной и спокойной во всем остальном, характер должен как-то проявляться. Пока у меня устойчивое ощущение, что я умудрился разбудить вулкан, но это приятное ощущение. Не смущайся, уж мне-то точно грех жаловаться!
— Почему? — Несмотря на полыхающие щеки, глаза Рины блестели от удовольствия.
— Потому что я уже давно вышел из того возраста, когда интересуют возвышенные хрупкие девы. Такими хорошо любоваться со стороны, как красивыми статуями, а вот в постели я все-таки предпочту темпераментную ревнивую тигрицу. И, раз уж зашел разговор, уточню: только в своей постели. Кто посмеет прикоснуться — умрет в муках, — проговорил я с усмешкой, но, кажется, шутки в словах получилось мало.
— Как ты вообще мог предположить, что я… — задохнувшись от обиды, нахмурилась она, но я прекратил поток возмущения коротким извиняющимся поцелуем.
— Я не предполагал. Просто предупредил на всякий случай, раз разговор зашел, чтобы потом вопросов не было. Если раньше, когда ты интересовала меня исключительно в качестве даны, еще были возможны варианты, то теперь делить тебя с кем-то я точно не намерен.
— Ревнуешь? — Рина сверкнула глазами, мне показалось — радостно.
— Я, конечно, не претец, но посягательств на свое не потерплю.
На «свое» дана уже не обиделась, и точку в разговоре мы поставили долгим поцелуем. А после тем более стало не до разговоров, нашлись более приятные вещи.
Может, я слишком быстро перешел от вчерашней неопределенной эйфории к сегодняшним обещаниям, но меня подталкивала подспудная уверенность, что именно так правильно. Я — ее Голос, она — мое спасение, и шансов разбежаться у нас практически нет. Даже при большом желании, которого у меня не было.
При этом, если отбросить упрямство и недовольство некоторой предопределенностью, то выходило, что жаловаться не на что. Рина устраивала меня решительно во всем, и какой смысл метаться?
После бурного, довольно продолжительного и очень приятного окончания разговора мы с даной единогласно решили, что стоит отвлечься на завтрак, поэтому хозяйка комнаты отправилась разговаривать с прислугой, а я — в ванную.
Не то чтобы я всерьез планировал скрывать от кого-то свои особые отношения с Риной, для этого надо было как-то иначе проводить и оканчивать вчерашний день. Но вот так с ходу шокировать прислугу видом до безобразия довольного и расслабленного Железного регента не стоило: для репутации вредно. А состроить подобающую статусу серьезную физиономию я был сейчас не способен, что подтвердила не только хихикающая Рина, но и безжалостно-равнодушное зеркало.
Для завтрака мы расположились, поправ все обычаи, вдвоем на традиционном одноместном ложе, которых здесь было два в дополнение к четырем креслам. Я, наскоро обернутый в полотенце, у меня в охапке — хозяйка покоев, для порядка завернутая в тунику. Надо ли говорить, что завтрак в таком положении отошел на второй план, и когда первый голод был утолен, мы оказались больше увлечены поцелуями, чем едой.
Правда, сильно увлечься нам не дали: на пороге после короткого стука в дверь появился гость.
Мне кажется, это был первый случай в истории, когда Даор Алый Хлыст не нашел, что сказать. Он окинул нас очень внимательным взглядом, под которым смущенная Рина принялась нервно оправлять тунику, глубокомысленно кашлянул и прошел к ближайшему креслу, на которое опустился в глубокой задумчивости. Неловкая тишина висела недолго, гость очень быстро справился с удивлением и церемонно склонил голову.
— Приношу свои извинения за несвоевременный визит. Признаться, я не ожидал, что он окажется… Хм. Настолько несвоевременным. Но себе в оправдание могу сказать только, что опасался, будто случилось нечто непоправимое.
— Да я сам хорош, — поморщившись, со вздохом ответил я ему. — Настолько ошалел от нежданной радости, что даже не подумал тебя предупредить.
— Насколько я понимаю, исцелил тебя именно наш алмаз неграненый? — Даор вопросительно выгнул брови, слегка кивнув Рине.
— Да, — подтвердил я и вкратце пересказал Алому Хлысту то, что обсуждал с Халой. Опуская, впрочем, детали вроде собственного происхождения.
— Что же. Ошибиться вот так — приятно.
— Как — так? — полюбопытствовала дана.
— Обнаружить, что друг и соратник чудесным образом излечился и пребывает в прекрасном расположении духа. Первоначально же я вообще ожидал найти здесь два трупа и обдумывал, стоит ли взламывать защиту, или подождать, пока она иссякнет сама. Хотя распоряжение о завтраке для двоих вселило в меня определенный оптимизм, на такой подарок богов я все же не рассчитывал, — он тонко улыбнулся.
— А почему два трупа? — негромко уточнила Рина.
— Даор имеет в виду, что, убив тебя в припадке, я бы, очнувшись, почти наверняка покончил с собой. Я и без этого всерьез подумывал о самоубийстве и держался только на чувстве долга, а подобное вполне могло стать последней каплей.
На слове «самоубийство» женщина шумно вздохнула. Я в ободрение на мгновение крепче сжал ее в объятьях и поцеловал в макушку.
— А ты искал меня просто для порядка или что-то случилось? — обратился я уже к гостю.
— Скорее, первое. До завтра в этом городе вряд ли произойдет что-либо существенное. — Алый Хлыст улыбнулся с некоторой снисходительностью, потом вновь окинул нас внимательным цепким взглядом, чуть склонил голову к плечу и задумчиво сцепил кончики пальцев. — Однако эти изменения создают определенные сложности…
— Какого рода? — насторожился я.
— Насколько я понимаю, получить твое согласие на участие юной даны в грядущих событиях будет теперь гораздо труднее, — посетовал он.
— Поэтому ты будешь ее использовать без моего согласия? — хмыкнул я, не обольщаясь на его счет. В своих интригах Даор использует всех, просто ценность фигур разнится: какими-то он легко жертвует, какие-то бережет.
— Больше ничего не остается, — с улыбкой развел руками собеседник.
— А без этого никак? — спросила Рина. Без возмущения, скорее печально и обреченно: очевидно, понимала, что смысла спорить нет.
— Увы, дитя. Для этого вам следовало оставаться в Далене, жить тихой незаметной жизнью и не становиться в глазах сильных мира сего женщиной Железного регента. Даже если я не буду считать вас интересной фигурой, это ничего не изменит: вы уже являетесь таковой.
— А что будет с Ивом, когда регентский совет прекратит свое существование? — продолжила допытываться дана.
— Мы обдумываем варианты, — спокойно ответил Даор. — Пока мне представляется наиболее подходящей для Ива роль начальника охраны будущего кесаря, но конкретный круг обязанностей определится после представления. Когда станет ясен расклад.
— Ах да, я вот еще что чуть не забыл! Митий Тень Камня…
— Ты забыл, — с мягким укором поправил Алый Хлыст. — На твое счастье, не забыл об этом Райд. Можешь не беспокоиться, дочь Тени Камня уже в Тишине, прогноз оптимистичен. Что до самого Мития, с ним работают. Участь его определит уже новый кесарь, а вся информация для суда у нас будет. Его место во главе рода и в будущем Государственном совете займет единственный сын.
— Тот, который сейчас — один из детей кесаря? А вдруг он не согласится, когда узнает? — нахмурилась Рина.
— Он уже знает, — успокоил ее Даор.
— Но… как же…
— Мы старались готовить детей кесаря к предназначенным им ролям, — пояснил я. — В условиях магического соглашения с богиней были указаны несколько доверенных лиц, которые всегда знали, кто из детей кто. А на самих детей эти чары не распространялись тем более. В общем-то, когда наследник самостоятельно догадался о собственном будущем, мы, посовещавшись, решили, что остальным будет нелишне знать заранее, что им предстоит. Проговориться при посторонних им не позволяют чары, как и нам. Это довольно… удобно. Если не задумываться о том, чем придется за все это расплачиваться с завтрашнего дня. Ладно, скажи мне хоть, на сегодня я свободен? — вновь обратился я к Алому Хлысту.
— В общем да, если не случится ничего чрезвычайного. План торжества и свое место на нем ты знаешь. Что до Рины, ей стоит быть среди прочих детей кесаря. Кроме того, разберитесь, пожалуйста, с этой вашей… связью, узнайте, какую пользу она может принести, и научитесь оную пользу извлекать, — мягко попросил Алый Хлыст, хотя это, скорее, был приказ. — И да, еще один момент. Думаю, ты бы и сам догадался, но я все же заострю внимание. Для твоего алмаза неграненого будет лучше, если у нее появится некий официальный статус, лучше всего — законной жены. Рину в любом случае будут рассматривать в качестве рычага влияния на тебя как на человека из окружения кесаря, но по крайней мере женатым ты перестанешь представлять интерес для людей, далеких от политики, но желающих удачно пристроить взрослых дочерей. Не думаю, что известие о твоем чудесном исцелении удастся долго держать в тайне. Хорошего дня, — высказавшись напоследок, Даор откланялся, и мы вновь остались вдвоем.