Несколько минут молчали, почти не шевелясь. Рина не спешила ругаться и не пыталась вывернуться из моих объятий, и это был хороший знак. Хотя я, даже не видя ее лица, каким-то внутренним чутьем ощущал, что женщина… недовольна? Обижена? Расстроена? Понять точно я не мог, но сказанное ей явно не понравилось.
— Что ты об этом думаешь? — я наконец осторожно нарушил тишину.
— Принимать решение ведь будешь ты, — устало, бесцветным тоном проговорила она.
— И для этого мне нужно знать твое мнение, — мягко возразил ей.
— А как же «я не буду тебя спрашивать»? — в голосе прорезалось недовольство, и я немного перевел дух. Признаться, демонстративная равнодушная покорность меня здорово насторожила.
— Я и не спрашивал в том случае, о каком говорил, — хмыкнул в ответ. — А сейчас я хочу знать, что ты думаешь о словах Даора.
— О каких словах? Что мне нужен официальный статус, чтобы вам всем было удобнее? — проговорила она ядовито. — Так вот тебе мое мнение: я не хочу становиться чьей-то женой просто потому, что этого требует какое-то удобство! Вам же в таком случае станет удобнее, если я просто вернусь в Дален или еще куда подальше уеду! — все же сорвалась она, забилась, пытаясь вырваться из моих объятий. Я не пускал и молча ждал, пока Рина выговорится. — Одно дело — развлекаться вместе, но семью создают тогда, когда хотят ее создать, а не когда желают спрятаться за удобной ширмой от заинтересованных девиц! Пусти меня немедленно! — прошипела женщина. Еще несколько секунд она дергалась и ругалась — на меня, на Алого Хлыста, на оба дворца и весь Вир с его безумными порядками, а потом разрыдалась, тихо и горько, уткнувшись лицом в мою грудь.
Иногда мне хочется убить Даора.
Нет, я сейчас даже понял, чего он добивался: приводил в стабильное, уравновешенное состояние все, что возможно, и как можно быстрее. В данном случае — мою вдруг образовавшуюся нормальную личную жизнь.
Предсказуемая и понятная фигура — Железный регент — вдруг выкинула фортель и начала хаотически метаться, нарушая все стройные планы. По логике Алого Хлыста следовало как можно скорее прекратить эту самодеятельность, определить мою новую роль и внести коррективы в планы.
Я даже знал, почему он высказал все это именно сейчас и именно такими словами, а не потом наедине: поставил меня в условия, когда решение нужно принимать вот прямо сейчас, под давлением обстоятельств и выведенной из себя женщины. И ему, в общем-то, плевать, договоримся мы с Риной, или она обидится и уедет, хлопнув дверью. Даора устроят оба варианта.
Старый змей прав, сейчас я не могу позволить себе долгие раскачивания и поиски себя. Даору нужно думать о наследнице, о Вирате, о мире, наконец.
Но мне-то что делать в этой ситуации?!
Рина дрожала и отчаянно цеплялась за меня, я молча гладил ее по спине и пытался думать.
Собственно, вариантов-то было немного, а выбор и того меньше.
Во-первых, можно было отпустить сейчас дану. Развить конфликт, проявить здоровый цинизм, обидеть ее и заставить уйти. Для нее это, пожалуй, будет лучший вариант, чем сейчас оставаться здесь, да еще со мной. Но проблема в том, что меня такое решение не устраивало. Мне было слишком хорошо с этой женщиной, чтобы прямо сейчас от нее отказаться.
Во-вторых, можно проигнорировать предупреждение Алого Хлыста. Заманчивый, очень заманчивый вариант, но я прекрасно понимал: я просто не имею права так поступить. Не потому, что Даор расстроится, а потому, что я, ржа меня побери, уже играю свою роль, отказаться от нее не могу и не могу путать Алому Хлысту планы. То есть я-то, конечно, могу попробовать, только роль от меня вряд ли откажется. Совсем не для того Идущая-с-Облаками поставила меня на это место, чтобы я жил и развлекался в свое удовольствие.
Ну и в-третьих, пресловутый официальный статус. Говоря «лучше всего», Даор слегка погрешил против истины: других вариантов просто не существовало. То есть я, конечно, мог назвать Рину как угодно: и официальной любовницей, и богоизбранной, и единственной-и-неповторимой, и пригрозить изжарить на медленном огне любого, кто посягнет на ее место рядом со мной. Мог даже оформить это указом. Но единственный статус, который действительно имел смысл, Даор обозначил.
Получалось, либо брак, либо я должен наступить себе на горло (или все же на другую часть тела?) прямо сейчас и навсегда отказаться от юной даны. От ее голоса, от возможности греться ее Искрой, от ее незамутненной искренности, от ее страсти, от чистого и честного ко мне отношения.
Если подумать, мне совсем не хочется что-то искать и уж тем более прыгать из постели в постель. Взрослею? Старею? Ржавею?.. Но мне понравилось просыпаться с желанной женщиной в объятьях, рядом с которой я чувствую себя спокойно.
Можно найти любовницу, а вот преданную и любящую женщину — уже вряд ли. И кажется мне, что, отказавшись от Рины, я потеряю гораздо больше, чем сумею найти за всю грядущую жизнь.
— У меня для тебя плохие новости, — тяжело вздохнув, решительно проговорил я. — Впрочем… какие уж тут новости!
— Что? — дана замерла, запрокинула голову, подняла на меня напряженный взгляд заплаканных, покрасневших глаз.
— Я тебя не отпущу, — проговорил, пожав плечами, кончиками пальцев провел по ее виску, убирая за ухо растрепанные темные пряди. — Мне слишком хорошо с тобой, чтобы я мог от этого вот так сразу и без сомнений отказаться. И я с трудом верю, что так же будет с кем-то еще, но главное, совсем не желаю рисковать и проверять. Поэтому вечером, чтобы надолго не откладывать, мы прогуляемся до ближайшего храма Вечного Дитя.
Честно говоря, в ответ на эти слова я ждал новой истерики и даже приготовился ловить разозленную дану, которая неминуемо бросится на меня с кулаками. Однако Рина несколько мгновений смотрела на меня в глубокой растерянности, а потом вдруг подалась ближе, коснулась губами моих губ и уютно устроилась у меня на плече, уткнувшись носом в шею.
— Что, и все? — недоверчиво спросил я, выждав для верности несколько секунд. Вдруг она усыпляет бдительность и сейчас, скажем, собирается с силами, чтобы поудобнее вцепиться в горло?
Отнюдь, Рина выглядела вполне спокойной и умиротворенной.
— Угу, — тихо пробормотала она.
— То есть ты не против и возмущения не будет? — уточнил я. Рина снова негромко угукнула. — Ничего не понимаю, — признался со вздохом. — Ты только что рыдала и утверждала, что не хочешь замуж в интересах Вираты, а теперь вдруг передумала? Что — угу? Ты можешь внятно объяснить, почему пять минут назад эта же мысль вызвала истерику, а теперь вдруг — добровольное согласие?
— Я… передумала, — смущенно пробормотала дана. — То есть, если бы тебе было все равно, ты бы не согласился на брак, а скорее отказался бы от меня. А если ты согласился, то тебе важна именно я, и, если ты и не любишь, то, по крайней мере, я тебе дорога…
Несколько секунд я лежал неподвижно, пытаясь постичь логику этого вывода и его связь с нежеланием выходить замуж по принуждению, и боролся с желанием задать несколько уточняющих вопросов, но потом плюнул и молча поцеловал свою женщину. Боги с ней, с логикой! Главное, окончательный вывод меня устроил.
Глава 21
Представление наследника
Ив Ярость Богов
Главный столичный храм Идущей-с-Облаками — негласно самый главный храм Вира — был торжествен и пугающе тих.
Здесь, в храме, в шесть часов вечера — по принятому разделению[38] как раз время покровительницы фиров — должна будет начаться церемония. Явление богини увидят немногие: сами дети кесаря, «родные» и «приемные», высокие иностранные гости, регентский совет, семь милоров,[39] жрецы всех богов, представители старых влиятельных родов, главы гильдий, некоторые уважаемые горожане — в общей сложности не больше трех сотен человек, а храм Идущей-с-Облаками мог без проблем вместить полторы тысячи. Здесь же я, как первый регент, должен буду возложить на голову наследницы Шипы-и-Пряжу, здесь же мы все принесем присягу. Даор вскользь выражал надежду, что венчать Тию согласится богиня, но всерьез на это рассчитывать было глупо.
Посторонних в преддверии важного события в храм не пускали, служки и жрецы были заняты своими делами в других помещениях, поэтому мне никто не мешал. Я пришел сюда еще до полудня, чтобы проверить и подготовить защиту, но неожиданно обнаружил одетую в летящее серебристое одеяние женщину, стоявшую посреди зала на возвышении, сооруженном специально для сегодняшнего торжества. Верховная жрица, служившая сейчас лишь сосудом для своей богини.
Она жестом поманила меня к себе, и я покорно приблизился, чувствуя себя донельзя неуютно в гулкой, пустой тишине зала.
Интересно, а жрица, исполнив свой долг, останется жива? Или она уже мертва?
— Моя госпожа, — подойдя, я низко поклонился и замер, ожидая разрешения выпрямиться и взглянуть прямо. — Вы желали что-то сказать?
Близость воплощенной богини — толики ее силы, заключенной в живое тело, — давила и вызывала единственное желание: бежать без оглядки.
— Я желала благословить, — негромко ответила она, и мне на макушку легла тяжелая, будто отлитая из железа ладонь. Потом жрица-богиня кончиками пальцев подцепила меня за подбородок и потянула верх, веля распрямиться. — Я довольна вами. Ты. Даор. Хала. Вы вырастили достойных детей и достойную наследницу. Ты нашел свою женщину и удержал. Это… хороший расклад. Лучший из возможных.
— При чем здесь Рина? — вырвалось у меня.
На тонких бледных губах на мгновение появилась улыбка; я смотрел на них, не решаясь поднять взгляд выше и посмотреть в глаза.
— Сила, равная божественной, не дается просто так. Твоя женщина — ключ к твоей силе, береги ее. Береги себя. — Узкая морщинистая ладонь легла мне на грудь, и сразу дышать стало так тяжело, будто придавило каменной плитой. — Береги их. Каждый из вас важен, без каждого из вас у остальных не будет шансов.
— Шансов на что? — с трудом выдохнул я.
Она медленно качнула головой.
— Я не могу сказать. Воля людей превыше воли богов, мой мальчик. Слушай Немого. Он хитрый змей, он найдет лазейку.
Она развернулась и двинулась прочь, а я замер, пытаясь вспомнить, как дышать. Задавать вопросы я даже не пытался: ясно, что беседа окончена и пояснений не последует.
В какой момент она скрылась с глаз, я не видел, но почувствовал — стало ощутимо легче, будто с плеч сняли невидимый груз. Я с минуту стоял неподвижно, пережидая последствия беседы.
Все-таки встречаться с богами на границе сна и яви гораздо приятнее…
Что Идущая хотела сказать? В целом, она высказалась вполне однозначно: боги одобряют наши действия, морально с нами, но помочь смогут только советом, и то если повезет. Ну, еще она косвенно подтвердила, что грядет какая-то грандиозная неприятность, но об этом уже и Стьёль говорил, и Даор задумывался, и не удивлюсь, если Хала тоже что-то такое подозревает.
Совсем непонятной показалась только фраза про волю, но я вообще не силен в теологии, нужно поговорить со жрецами. Вдруг это тоже имело вполне конкретное значение? И разговаривать лучше с кем-нибудь из этого же храма. А заодно стоит выяснить, какое значение имеет благословение Идущей-с-Облаками. Сомневаюсь, что сказала она это просто ради красного словца, она вообще довольно прямолинейная особа и не любит намеки.
Но все это потом, сначала нужно позаботиться о насущном.
Я сосредоточился, успокаиваясь, и обратился к Железу, пульсирующему в венах. И сделал одно приятное открытие: сила слушалась беспрекословно. Очень необычное, полузабытое ощущение сродни полному контролю над собственными поступками и словами…
Двадцать лет назад я так толком и не сумел совладать с обрушившейся на меня мощью, и поэтому не был способен на тонкие, осторожные воздействия. Да еще осваивать новые возможности приходилось тогда в одиночку, тщательно скрываясь от всех. Окружающие бы наверняка удивились, почему взрослый фир, обученный офицер, отлично зарекомендовавший себя во время учебы, вдруг разучился делать простейшие вещи! Благо у меня были книги и записи брата, которые помогли освоиться.
Сейчас я управился с чарами довольно быстро и вышел наружу, где меня ждали выделенные Даором помощники — немолодой сдержанный дан и пяток энергичных парней из седьмой милии, одетых в гражданское.
После венчания планировалось торжественное шествие через весь город, чтобы простые люди тоже могли рассмотреть свою правительницу. Здесь мне также предстояло обеспечивать охрану и править парадной колесницей. Тия — девушка не слабая, но очень легкая, она уверенно держится в седле, но упряжка не для нее. Ей просто не хватит умения и сил справиться с четверкой, а это не обернется ничем хорошим. Да и среагировать, если лошади понесут, она не сумеет.
Лично меня лошади волновали мало, с этой четверкой я был хорошо знаком и знал, чего от них ожидать. Сейчас следовало осмотреться и приготовиться, понять, чего можно ждать от самого города и его жителей.
Защиты, которые создают фиры, многообразны. Самая простая — это укрепить стены готового помещения и закрыть его от проникновения извне. И это, увы, был не мой случай даже в храме, там я лишь на всякий случай упрочил помост. Во избежание.
Те сторожевые чары, которые я использовал в храме, иногда применялись для защиты дома от воров. По команде они заставляли замереть все, что находилось внутри комнаты, и оставляли в таком состоянии или до возвращения хозяина, или до отмены команды, и не действовали только на того, кто их наложил, или определенных людей по его выбору. Применяли их, при всей простоте и надежности, редко, потому что для наполнения достаточно просторного помещения требовалось слишком много силы. То есть они были буквально созданы для меня.
А вот поездка по городу в открытой колеснице была с точки зрения охраны самой сложной частью. Мне предстояло держать защитный купол — любимые всеми фирами, кроме меня, чары. Не запредельной сложности, не такие уж тонкие, но это был предел моих способностей, а долго находиться на пределе — сомнительное удовольствие. Впрочем, теперь, когда сила слушалась, это должно быть не так трудно, как представлялось изначально.
Но подготовиться непосредственно перед церемонией все равно стоило. Посмотреть улицы, оценить имеющуюся защиту на домах, которая могла как-то помешать мне, подготовить маячки, на которые, в случае чего, можно будет опереться…
Над Виром уже витал дух праздника. Город украсили, с утра на нескольких площадях раскинулась большая ярмарка. Позже народу выставят вино и угощения за казенный счет, начнут представление балаганы, вечером — танцы и фейерверки, чтобы подгулявшему народу было где спустить пар. Но многие не дожидались бесплатной еды, и гуляющих было полно. Впрочем, настроение у людей было приподнятое, веселое — это как раз и оценивал тот дан, что ехал со мной.
Раньше весь путь тоже неоднократно проверяли, и перед кортежем среди глашатаев должен был ехать дан — коллега моего нынешнего спутника, который был обязан предупредить о неприятностях, но даже сейчас бдительность оказалась нелишней. Несколько раз в общем оптимистичном ожидании попадались совсем другие ноты, и тогда свое дело делали воины. Задержали несколько пьяных дебоширов и подстрекателей, а один раз нам попался подозрительный фир, который сначала попытался дать деру, а потом и вовсе оказал сопротивление. Попытался.
С самого утра неподвижный, перегретый воздух пах грозой, к полудню над морем появилась дымка, а к вечеру на город начали наползать тучи. Противоречивое предзнаменование. С одной стороны, гроза — событие тревожное, беспокойное, часто обещает неприятности. Но с другой, это знак Идущей-с-Облаками, которая опекает и Вирату, и детей кесаря, и вообще все сегодняшнее мероприятие должно было пройти под ее знаком.
Осмотр города занял больше времени, чем я надеялся, и оставалось только порадоваться собственной предусмотрительности, заставившей облачиться в парадное одеяние с самого утра. Одна проблема: к концу «прогулки» мы с конем пахли одинаково, а возможности переодеться не было. Но здесь помог один из спутников, молодой фир, который обладал нужным умением: мне такие тонкие чары не давались.