Бриони кивнула, изо всех сил стараясь сдержать закипавшие на глазах слезы.
«Бедный Баррик! Благословенная Зория, прошу, не оставь моего брата! Где бы он ни был, защити его своим небесным щитом».
— Я не стал бы обучать вас владению мечом, не будь на то вашего желания, принцесса, — продолжал Шасо. — Отец ваш, как известно, потакал всем вашим прихотям. — Шасо вновь вскинул руку. — Не забывайте о терпении, ваше высочество! Я дал вам немало уроков, и вы неплохо владеете мечом — разумеется, для женщины. В конце концов, оружие не предназначено для женских рук.
Бриони хотела возразить, но встретила холодный взгляд старого воина и сочла за благо придержать язык, чтобы не тратить сил на бесполезные споры.
— Я не знаю, какие еще испытания готовит вам судьба, но не сомневаюсь: вам не придется браться за меч, — изрек Шасо. — Он не понадобится вам, пока мы здесь, а если мы уйдем отсюда, громоздкое оружие привлечет к нам излишнее внимание.
Он опустил на землю свой сверток и извлек из него деревянный штырь длиной примерно с руку Бриони от запястья до локтя.
— Я учил вас, как использовать кинжал, по большей части в сочетании с мечом. Сейчас я хочу передать вам навык сражения без меча, каковыми в совершенстве владеют воины страны Туан. Встаньте.
Бриони послушно поднялась на ноги. Шасо сжал штырь в кулаке.
— Представьте себе, что это нож. Защищайтесь.
Он сделал выпад, направив деревянный штырь прямо ей в грудь. Бриони вскинула руки и подалась назад.
— Неправильно, дитя мое. — Шасо вручил ей деревяшку. — Теперь попытайтесь напасть на меня.
Бриони в замешательстве посмотрела на своего учителя, затем шагнула вперед и занесла деревянный кинжал, однако невольно отклонилась в сторону. Шасо вскинул руку.
— Нет, так не пойдет. Бейте по-настоящему. Уверяю вас, вы не причините мне вреда.
Бриони набрала в грудь воздуха и вновь занесла кинжал. В следующее мгновение рука старого воина стремительно взметнулась и сжала руку принцессы у самого запястья, нога Шасо оказалась меж ее ногами, а другая его рука сдавила ей шею. Бриони непременно рухнула бы на землю, если бы туанец не удержал ее за рукав.
— Поняли, как надо защищаться? — усмехнулся он, забирая у нее штырь. — Делайте так же.
Понадобилось не менее дюжины попыток, прежде чем Бриони перестала чувствовать себя совершенно беспомощной. Приемы владения кинжалом отличались от приемов владения мечом, меньший размер оружия требовал большей ловкости и проворства. Наконец старый воин был вполне удовлетворен. Он показал Бриони еще несколько захватов и поворотов, позволявших не только уклониться от удара, но и выбить кинжал из рук противника.
Время близилось к полудню, небо немного прояснилось, сквозь пелену туч начали пробиваться солнечные лучи. С Бриони градом катил пот. Отражая стремительные выпады своего наставника, она несколько раз упала на каменные плиты двора и больно ушибла бедро и коленку. Шасо, напротив, не выказывал ни малейших признаков усталости и выглядел так, словно урок только что начался.
— Отдохните немного, принцесса, а то вы совсем выдохлись, — смилостивился он. — Мы достигли неплохих результатов.
— Почему ты решил научить меня обращаться с кинжалом? — спросила Бриони. — Почему именно сейчас?
— Потому что вы больше не являетесь представительницей королевской семьи, — последовал ответ. — По крайней мере, вы лишились всех королевских привилегий. У вас больше нет стражников, которые охраняют вас от врагов, и жить вам придется не за неприступными стенами замка. Если вы отдохнули, продолжим урок.
Бриони потерла ноющее бедро, спрашивая себя: как отнесется всемогущая Зория к просьбе ниспослать Шасо приступ боли в пояснице? Вряд ли богиня сочтет нужным исполнять подобную просьбу. Скорее всего, Зория просто-напросто не услышит ее — ведь она находится в доме, где почитают Великую Матерь, богиню страны Туан. Бриони оставалось лишь встать и обреченно сказать:
— Я готова.
Они сделали еще один перерыв, чтобы Бриони выпила воды и перекусила сухими фруктами и хлебом — их принес во внутренний двор слуга с огромными темными глазами. Позднее несколько женщин, обитавших в доме, собрались на крытой галерее, чтобы понаблюдать за уроком. Зрелище явно показалось им чрезвычайно забавным, они то и дело хихикали под своими капюшонами. Шасо без устали показывал своей ученице все новые приемы — захваты, повороты, удары. По его словам, с их помощью принцесса могла отразить нападение противника, едва ли не вдвое превосходящего ее размерами, разоружить его и причинить ему боль, лишив возможности продолжать схватку. Когда Шасо решил, что Бриони хорошо усвоила урок, он извлек из своего свертка еще один деревянный штырь и вручил девушке. Им предстояло изучить новые приемы — когда вооружены оба противника.
— Если враг близко к вам, следите за тем, чтоб у него не было шанса нанести удар, — наставлял Шасо. — Даже если он не сумеет размахнуться, удар может быть смертельным. Следите за его рукой, сжимающей кинжал. Выберите момент, когда он готовится к удару, и опередите его! Постарайтесь перерезать ему сухожилие на запястье. Но при этом остерегайтесь, чтобы он не выбил у вас кинжал другой рукой.
Лишь когда солнце начало клониться за крышу дома и женщины, вполне удовлетворив свое любопытство, покинули галерею, старый воин закончил занятие. Руки и ноги Бриони дрожали от усталости.
— На сегодня все, — сказал Шасо, рукавом вытирая пот со лба. — Но мы возобновим уроки завтра и послезавтра — до тех пор, пока я не буду за вас спокоен.
Шасо бережно уложил деревянные штыри в сверток из промасленной кожи. Внутри свертка что-то звякнуло, но Бриони не смогла разглядеть ничего, кроме учебных деревяшек.
— Вам предстоит знакомство с новым неизвестным миром, Бриони Эддон, — изрек старый воин. — Этот мир готовит всем нам неисчислимые испытания. Я не знаю, какой удел вас ожидает. Но я принес клятву верности вашей семье и хочу, чтобы вы с честью выдержали любые удары судьбы.
Бриони пристально посмотрела на своего наставника, пытаясь проникнуть в туманный смысл его слов. Казалось, усталость ему неведома, но принцесса заметила, что руки старого воина дрожат так же сильно, как и у нее. Грудь его тяжело вздымалась, лицо покрывала предательская бледность. Бриони внезапно ощутила острый приступ сострадания.
— Мне так жаль, что по моей вине ты оказался в тюрьме, Шасо, — пробормотала она. — Прости меня.
Взор старого воина, устремленный на нее, казался на удивление далеким и отчужденным.
— Вы поступили так, как вам следовало поступить, — произнес он. В его ровном голосе не слышалось ни малейших признаков обиды или гнева. — Все мы, великие и малые, сильные и слабые, выполняем то, что нам предначертано. Автарк мнит себя сошедшим на землю богом, но на самом деле он лишь глиняная кукла в руках Великой Матери. — Шасо сунул сверток под мышку. — Идемте, принцесса. Сегодня вы славно поработали. Достигли неплохих успехов — конечно, для женщины.
Волна раздражения моментально смыла всю нежность, которую Бриони только что испытывала к своему наставнику.
— Почему ты все время твердишь о том, что я женщина? — запальчиво спросила она. — По-твоему, женщина не способна стать таким же хорошим бойцом, как мужчина?
— Порой женщины не уступают мужчинам ни в ловкости, ни в храбрости, — примирительно произнес старый воин. — Но не забывайте, дитя мое, что мужчины больше и сильнее. Вам доводилось слышать про такого зверя, как лев? Это огромная кошка, обитающая в пустынях неподалеку от моей страны.
— Однажды я видела живого льва.
— Значит, вы имеете представление о его размерах и силе. Львица-самка — превосходная охотница, способная выследить и умертвить любую добычу. В несколько прыжков она догоняет газель, одним ударом лапы убивает шакала, рассчитывающего урвать кусок мяса на ее пиршестве. И все же львица склоняет голову перед львом.
— Но я вовсе не хочу быть ни львом, ни львицей, — усмехнулась Бриони. — У меня другая цель: прогнать прожорливых и наглых шакалов.
Лицо Шасо просветлело, на губах расцвела неожиданно мягкая улыбка.
— Вот я и хочу научить вас сражаться с шакалами, — проронил он. — Идемте в дом, Бриони. Завтра вам снова предстоит тяжелый день.
— Разве я не увижу тебя за ужином?
— В этом доме не принято, чтобы мужчины и женщины разделяли вечернюю трапезу. Таков туанский обычай, — пояснил Шасо, повернулся и, едва заметно прихрамывая, зашагал через двор.
Племянник дан-Мозана ожидал принцессу в коридоре, прислонившись к стене. Завидев девушку, он двинулся ей навстречу, всем своим видом показывая, что оказался здесь случайно и до Бриони ему нет никакого дела Бриони эта встреча ничуть не обрадовала. Больше всего ей хотелось забраться в горячую ванну, смыть грязь и пот, расслабить ноющие мускулы.
— На вас моя одежда, — буркнул Талибо.
— Да, и я весьма признательна вам за то, что вы согласились мне ее одолжить.
— Но зачем вам мужской наряд?
— Сегодня лорд Шасо обучал меня приемам владения кинжалом, а сражаться гораздо удобнее в мужской одежде.
Недоверчивое выражение, мелькнувшее на лине Талибо, заставило Бриони нахмуриться. Как смел этот невежа так смотреть на нее, Бриони Эддон, принцессу всех королевств Пределов? Вряд ли он намного старше ее. Спору нет, он недурен собой, признала Бриони: глаза такие огромные, темные, и усики над верхней губой очень его украшают. Тем не менее он обычный мальчишка, еще не научившийся скрывать свои чувства под непроницаемой маской. Быть может, именно так выглядел в молодости Давет дан-Фаар, посланник Лудиса Дракавы, пронеслось в голове у Бриони. Наверное, его взгляд был исполнен такой же юношеской гордости. Но есть ли у этого темнокожего мальчишки хоть какие-то основания задирать нос, сердито подумала Бриони. Какие подвиги он совершил? Живет себе в холе и неге, в окружении женщин, глядящих на него с благоговением просто потому, что он мужчина.
— Мне надо идти, — холодно изрекла Бриони. — Еще раз благодарю вас за одежду.
Принцесса выпрямила спину, гордо подняла голову и двинулась в сторону женской половины дома. Ей казалось, она спиной ощущает взгляд темных глаз юноши, так и не решившегося сказать ей что-нибудь на прощание.
Глава 8
Ничем не примечательный человек
Когда Онейна получила приказ служить своей сестре Мади Суразем, она воспылала гневом и возопила, что найдет способ отомстить Сверосу, повелителю Сумерек. После того как три брата вышли из благословенной утробы Суразем, Онейна похитила толику божественного семени. Скрывшись, она оплодотворила семенем Свероса свое лоно и произвела на свет троих детей, коих взрастила в ненависти к отцу и ко всем его деяниям.
Всякий раз, когда Пиннимону Вэшу приходилось смотреть в блеклые, непроницаемые глаза повелителя, он с трудом верил, что автарк Сулепис тоже принадлежит к человеческому роду.
— Все твои повеления будут исполнены, бесценный, — склонив голову, заверил Вэш.
Он надеялся, что на этом аудиенция будет закончена и автарк соизволит его отпустить. Если ему приходилось находиться рядом с молодым правителем слишком долго, у него начинались приступы тошноты.
— Все будет сделано в точности так, как ты изволил приказать.
— Не теряй времени, старик. Она попыталась сбежать от меня. — Взгляд автарка был устремлен в пустоту, словно он видел нечто недоступное взорам простых смертных. — Кроме того, боги… богам не терпится родиться вновь.
Последние слова повелителя привели Вэша в полное недоумение. Он переминался с ноги на ногу, не зная, что сказать. Ожидает ли автарк ответа, или Вэшу позволено удалиться и приступить к выполнению возложенной на него задачи? Верховный министр великого государства Ксис, опытный придворный, привыкший отражать нападки недругов, Вэш обладал большей властью, чем любой из королей; но то была призрачная власть. Несмотря на свой высокий пост и почтенный возраст, Вэш трепетал перед автарком, как малое дитя. Однако он понимал, что лучше быть бесправным министром, беспрекословно выполняющим прихоти своего повелителя, чем бывшим министром. Кости бывших министров грудой высились на крыше дворца-сада, служившей им гробницей, где их беспрепятственно растаскивали грифы.
— Да, да, боги, разумеется, — забормотал Вэш, стараясь не выдать своего замешательства. — Боги должны родиться, иначе…
— Так пусть это произойдет сейчас, — прервал его лепет автарк. — В противном случае небеса разразятся слезами.
И Сулепис зашелся хриплым смехом, прозвучавшим до крайности неуместно.
Пиннимон Вэш зашагал прочь из ванной комнаты. Он так торопился, что едва не запутался в подоле своего роскошного шелкового одеяния, но все-таки взглянул на евнухов, бреющих длинные, смазанные маслом ноги автарка, и понадеялся, что они нечаянно пощекотали повелителя. Иначе очень тревожно думать, что могущественный правитель, который распоряжается жизнью и смертью целого континента, хохочет без причины, как безумец.
«Он не совсем человек, — сказал себе Вэш. — Но хотя бы отчасти он человек».
Даже если Парнад, отец автарка, и в самом деле был сошедшим на землю богом, мать его, вне всякого сомнения, являлась земной женщиной. Она появилась в обители Уединения в качестве подарка от заморского короля. Смерть Парнада, бесспорная и несомненная, поставила под сомнение его божественную сущность, однако его сын был почти полностью лишен свойств, присущих смертным. Взгляд блестящих глаз юного автарка был столь же непроницаем, как взгляд геральдического сокола на фамильном гербе. Никому и никогда не удалось заметить в его взгляде даже малейшего проблеска чувства, никому и никогда не удалось постичь, что творится у автарка в душе — если таковая имелась. В голове молодого правителя постоянно рождались самые неожиданные, подчас совершенно безумные идеи. К числу подобных идей относился и его последний каприз, который предстояло исполнить Вэшу.
Покинув охраняемую твердыню двора Мандрагоры, Вэш пересек огромный сводчатый зал приемов, расположенный в самом центре Гранатового двора. Мелкий придворный люд разлетался при виде министра, словно стая голубей при виде ястреба. Гнев Вэша был для всех прочих царедворцев так же страшен, как для него самого — гнев автарка. Вэш напомнил себе, что в скором времени ему предстоит принести жертву Нушашу и другим богам. В конце концов, его с полным правом можно назвать любимцем богов — он не только взлетел на самый верх, но и ухитрился в течение многих лет сохранять и жизнь, и высокое положение. Во времена правления отца нынешнего автарка для этого требовалось немало ловкости и ума, а сын, судя по всему, решил перещеголять отца в жестокости. По крайней мере, в первый год своего царствования Сулепис уже успел казнить девять министров, прежде служивших его отцу. Чтобы оценить собственное везение, Вэшу достаточно было вспомнить о судьбе того, с кем он сейчас собирался встретиться, — Хиджама Марука, нового командира когорты гвардейцев, носивших свирепое название «леопардов». Впрочем, судьба предшественника Марука, капитана Джеддина, выходца из простых крестьян, служила более впечатляющим примером.
Даже Пиннимон Вэш, привыкший наблюдать за пытками и казнями, был потрясен зрелищем мук, выпавших на долю бывшего командира когорты «леопардов». По приказу автарка казнь происходила в знаменитой Лефианской библиотеке — таким образом, правитель мог наслаждаться излюбленным зрелищем, не отрываясь от чтения. Вэшу стоило немалых усилий скрыть приступ ужаса, в который повергли его унизанные золотыми напальчниками пальцы автарка, выплясывавшие в ритме предсмертных судорог преступника. Отчаянные крики Джеддина, как видно, были для него услаждающей слух музыкой. Эти остроконечные золотые пальцы не раз преследовали Вэша в кошмарных снах, вопли замученного капитана эхом отдавались у него в ушах. Когда конец был уже близок, Сулепис приказал позвать музыкантов, дабы сопроводить затихающие стоны мелодичным аккомпанементом. Автарк пребывал в столь благостном расположении духа, что даже негромко подпевал.