— Вкусное? — задумалась ведьма. — Ну ладно, раз по твоей милости без молотка осталась, всё равно делать нечего, гвоздей кулаком не забьешь...
— А я вам наш принесу! И если подсобить чем-нибудь — вы только скажите!
— Я как раз перекусить собралась, — прервала ведьма, — чем Небеса послали. Но ты наверно не станешь?
— С удовольствием! — воодушевилась девчушка. Еще бы! Попробовать ведьминской стряпни — это же так интересно! — А чем угостите? Отваром из мухоморов? Супом из жаб? Суфле из мышиных хвостиков?
— Вот ведь провинция темная! — со вздохом покачала головой Гортензия. — Ох, куда же чашки подевались-то?..
— ...Так вы слушаете дальше или как? — поторопила Лиза-Энн хозяйку, отставшую от резвой девицы на два витка лестницы.
— Да слушаю-слушаю! — отозвалась ведьма.
До чего ж тяжко взбираться по крутым ступенькам, таща в руках большую корзину! Девчонка беззаботно скакала впереди, несла полный кувшин — и оставила на ступеньках скользкие лужицы. И какой бесёнок надоумил устроить трапезу на верху башни?..
Впрочем, если уж ведьме довелось купить домик с башней — то почему бы и не воспользоваться этим нелепым архитектурным украшением, возвышавшемся над всей округой, так что из соседней деревни видать было. По правде сказать, ведьме даже приятно: с каким восторгом взирала ее новая знакомая на эту самую башню! Иметь домик с башней — это ведь почти то же самое, что обзавестись собственным замком, разве нет?
А перекусить пирожками, выпить ягодного взвара, устроившись на вершине личной башни, оказалось весьма даже приятно. У нее есть собственная башня для наблюдения за звездами и движением небесных планет... Гортензии нравилось смаковать эту мысль, пусть никогда прежде она не увлекалась ни астрономией, ни астрологией. И чашка сладкого напитка, сдобренного каплей некрепкого вина, подчеркивала вкус владения. Вот только девичья болтовня отвлекала...
— Ну, так вот! — продолжала Лиза-Энн. — А потом в этом лесу сгинул троюродный дядька моей подружки. Пошел сокровища искать — да и не вернулся. За ним его сыновья отправились, уж не сокровища, а его самого разыскать хотели. Думали, если дядьку волки слопали, так хоть кости принести схоронить по-людски. Да только и они заплутали, ни один домой не возвратился. И старосты тогда порешили сход деревенский собрать — и всем строго-настрого запретили к тем местам даже близко подходить! Куда уж хворост или грибы-ягоды собирать. Хотя какая тут земляника — с призраками-то... А да и без запрета туда ходить боязно! Я с подружками у опушки постояла ночью часик — таких загробных стонов наслушалась! Аж вспоминать страшно... Так что, считай, ровно год мы в тот лес не ходим. И вы, пожалуйста, не ходите, ладно? Леший с этими сокровищами — если призраки живым всё равно не выпустят.
Закончив рассказ, Лиза-Энн выжидающе взглянула на ведьму. Но та промолчала, не стала спрашивать, о каких сокровищах всё толкует соседка. И откуда в лесу взялись призраки, ведьме знать тоже было совершенно не интересно.
Не дождавшись вопросов, разочарованная невниманием девушка со вздохом хотела доесть пирожок, которым так долго размахивала в воздухе — но лишь пустые пальцы поднесла ко рту. Она и не заметила, как тенью промелькнула над головой серая ворона. Зажав полпирожка в лапе, довольная птица уселась на острие косой доски, торчавшей из центра площадки. Доска эта исполняла роль стрелки в солнечных часах, циферблат же и прочие астрономические символы были расчерчены прямо на деревянном полу.
Гортензия, сидевшая на краю расстеленной скатерти на секторе с полуистершимся значком "змееносца", подняла голову:
— А, это Эвигейт, познакомьтесь.
— Нет, ну это же неприличное нахальство! — возмутилась девица, взяв из корзины следующий медовый пряник. — Свистнула из-под носа и ни слова не скафала! Эй, фсиса! Я с фофой расфофарифаю! Фы сефо мол... молчишь? Она у вас немая, что ли?
— Нет, просто умная.
Но уже Лиза-Энн запихнула в рот ломтик яблочной пастилы. Зубы завязли в сладости, и поневоле пришлось промолчать на колкость.
Гортензия снова наполнила успевшие опустеть чашки, вдохнула легкий душистый парок.
Солнце не по-осеннему припекало голову и плечи. От нагретых досок поднимался запах старого пыльного дерева, смешивался с грибным ароматом промокшей от дождей земли. Ветерок шевелил верхушки яблонь и вишен. В густых, еще не облетевших кронах рассыпалось бубенцами беззаботное чириканье не спешащих улетать на юг пташек...
Ворона на стрелке часов внимательно следила, как Лиза-Энн уныло дожевала пастилу.
— А может и прав был звездочет... — проговорила девушка задумчиво. — Может, не врал он про страшного чернокнижника, повелевающего мертвецами, вдруг не сказки это были... Ведь единственный из всех выжил, когда демоны замок разнесли...
— Демоны? — удивилась ведьма.
Спросила — и тут же пожалела о невольно вырвавшемся вопросе. Глаза юной соседки сверкнули хитринкой: наконец-то ей удалось завладеть вниманием собеседницы. Теперь-то она точно домой не уйдет, покуда всё обстоятельно не расскажет!
— Ой! — встрепенулась Лиза-Энн, будто опомнившись, прикрыла рот ладошкой. — Это же тайна! Этого нельзя никому рассказывать — про то, как демоны похитили принца!
— Ну, раз не положено, — проговорила равнодушно ведьма, — тогда не рассказывай.
От такого предложения девица дар речи потеряла. Но лишь на миг — выход нашелся быстро:
— Посторонним ни за что на свете ничего бы не рассказала! — горячо заявила она. — Но вы ведь теперь здесь жить собираетесь. Так что вам-то сказать можно.
Гортензия только улыбнулась такой прямой логике.
— Вот вы думаете, госпожа Гортензия, почему звездочет дом продал? — начала Лиза-Энн издалека.
— Наверно, потому что не мог здесь дальше жить.
— А почему не мог? — допытывалась девица.
— Потому что его покровитель, наследный принц, отсюда уехал.
— Уехал он, как же! — фыркнула в сторону девица.
— Я слышала, в этих краях пронеслась ужасная буря, — равнодушно сказала Гортензия. — Замок принца пришел в негодность.
— Вот! — воздела в небо липкий палец Лиза-Энн. — А вы видите здесь поваленные деревья и разрушенные дома? А вы видели когда-нибудь такую сильную бурю, чтобы сумела снести до подземелья каменный замок?
Гортензия пожала плечами.
— Знаете, — сделав многозначительную паузу, понизила голос Лиза-Энн, — после этого события по округе проехали отряды королевских гвардейцев, заглядывали во все деревни и выселки. И под страхом смертной казни запретили чужим и приезжим людям рассказывать, что мы тогда видели!
Гортензия вопросительно выгнула бровь.
— Но... — тянула девица, хоть сама сгорала от жгучего желания поскорей поделиться страшной тайной. — Я тогда у бабки гостила и клятв никаких не давала. К тому же, своими глазами ничего не видала, только слышала от других...
— Так что же разрушило замок принца? — спросила Гортензия.
— Небо тогда и вправду потемнело, как от грозы, — замогильным голосом начала историю Лиза-Энн. — Подул жуткий ветер, и послышался вой. Так зимней полночью воет волчья стая, собираясь на охоту... На горизонте, над горами засверкали кровавые зарницы. Грянули раскаты грома, и по небосводу промчалась кавалькада: две сотни демонов на сверкающих, словно радуга, крылатых огнедышащих драконах...
— Уже балладу по этому поводу сочинить успели? — прервала ее ведьма.
— Я ничего не насочиняла! — обиделась Лиза-Энн. — Я просто всех знакомых расспросила, кто что видел, и запомнила, как красивей звучит. Так вы будете слушать?!
Девица слопала всю пастилу и взяла с ведьмы клятву, что та никогда не пойдет в заколдованный лес, окружавший развалины замка.
Выпроводив наконец соседку, Гортензия решила заняться уборкой: расчистила половину кухни, просто свалив узлы с вещами на другую половину.
Из груды выпал сверток, в котором обнаружились занавески. Как раз то что нужно, чтобы придать дому уют. Милые кружева, правда ужасно измятые, но искать утюг в бардаке переезда было бессмысленно. Поэтому ведьма решительно взгромоздилась на шаткий стол и повесила занавески как есть.
То ли колченогий стол был виноват, то ли окно оказалось кривое — вот только занавески повисли косо. Но ведьма всё равно осталась довольна. Спустившись со стола, она окинула взглядом итог трудов. И с чувством выполненного долга отправилась гулять. Хлопнула дверью, не позаботясь запереть дом на замок. Всё равно воровать нечего — да и некому.
Ненадолго выглянувшее солнце снова спряталось за белесой пеленой. Меланхолично заморосил дождик, мягкой сыростью осыпаясь с облаков. Гортензия благоразумно надела плащ и высокие сапоги с просмоленной подошвой. И конечно же взяла с собой любимый зонт. Направилась она прямиком в заколдованный лес.
Войдя под сень деревьев, немного постояла, прислушиваясь к негромкому шепоту осени. Шлепали капли по желтеющим ладошкам листьев. Мерцала бисером развешенная на еловых лапах паутина. Беззвучно плакали подвешенные на тонких нитях глазастые сережки бересклета.
Интересно, где же прячутся обещанные призраки? Или следовало дождаться ночи?
Ведьма зашагала по едва приметной тропинке, ведущей вглубь леса.
Шуршала палая листва под ногами. О купол зонта редкой дробью барабанили дождинки. Гортензия вспомнила, с каким трудом отчищала полупрозрачное, но очень плотное драгоценное кружево от тины городского рва... Уж в этой глуши, куда она поспешно перебралась жить, вряд ли ее отыщут враги. Окаянный некромант! Из-за него она лишилась не только всей городской клиентуры, но дважды чуть не порвала зонт — и когда кубарем падала со склона, и когда потом отчищала грязь...
Ворона, сопровождавшая хозяйку на прогулке, пронеслась над тропой. С ветвей посыпались золотые листья — коротко покружившись, точно стая бабочек, тихо легли на землю.
Среди пожухшей травы, прикрывшись листком, притаился статный подберезовик с глянцевой шляпкой. Неподалеку нашелся еще один. И стая лисичек возле пенька. Гортензия посетовала, что не захватила с собой корзину, и наказала вороне в следующий раз непременно напомнить. Она наклонилась, чтобы убрать со шляпки листочек... И замерла. Ей показалось, будто подберезовик жутким голосом застонал от прикосновения.
— Эвигейт! Ты это слышала? — обернулась ведьма к своей вороне.
Та уселась на низкой ветке, с интересом наклонив голову набок, разглядывала грибы.
Гортензия снова протянула руку — и стон повторился.
Но звук шел не от гриба, а из-под земли. Стоило ведьме шагнуть вперед — стон завибрировал на более высокой ноте. Еще через пару шагов стал невыносимо громким. Вдобавок, словно бы сам воздух сопротивлялся ее движениям, не желая пропускать дальше.
— Это еще что за чертовщина! — возмутилась ведьма.
Зажав уши ладонями, она рванула вперед, невзирая на нечеловеческий визг, грозящий разорвать голову. Ведьма не могла потерпеть, чтобы какие-то неведомые силы вставали у нее на пути и мешали гулять, где ей заблагорассудится!
Она ощутила, как будто с разбега прорвала некую прозрачную стену, клейкую, вязкую, словно густой кисель. Вырвавшись на другую сторону, едва устояла на ногах... И удивленно огляделась — визг оборвался, а вместе с ним пропал и окружающий лес.
Гортензия оказалась в центре серой пустоши, под чуждым свинцовым небом. Вокруг не было ни деревьев, ни домов. Пустой горизонт сливался в неясной дымке...
Невдалеке на мшистой земле лежала груда посеревших костей. И несколько человеческих черепов.
— А, троюродный дядя с сыновьями, — догадалась Гортензия.
— Морочить меня изволите? — громко осведомилась она у неведомых сил. Ответом ей было молчание.
Поразмыслив, ведьма припомнила подходящее заклятье разрыва чар. В тот же миг, едва она произнесла последнее слово, серая пустошь растаяла, как наваждение... Впрочем, это и было наваждением. Вот только посеревшие кости остались лежать у ног.
Эвигейт приветствовала вернувшуюся хозяйку гортанным коротким "Кырр!"
— А вот теперь можно и за сокровищами пойти! — заявила Гортензия. Под сапогом хрустнул череп, но ведьма не обратила на это внимания.
Она решительно двинулась напрямую через заросли, сквозь сплетение колючек. Чутье ей подсказывало, что именно там ее ждет нечто интересное...
Выдергивая застрявший в сучьях зонт, она отшатнулась — и едва не сползла по склону оврага вниз, к заболоченной топи. Длинный рукав зелени, заросший пучками пожухлой осоки. Противоположной склон оврага венчала высоченная стена из каменных глыб, по которой вверх карабкались плети увядающих роз, стелился плющ. Остатки рва, некогда неприступная крепость...
Эвигейт, любопытная птица, перелетела через стену, оставив хозяйку бродить вокруг. Впрочем, далеко идти не пришлось — вскоре обнаружилась брешь. Невероятным взрывом изнутри крепости каменные блоки были выворочены из кладки, разметены, осколки засыпали ров, образовав брод через топь. Проход вовнутрь был открыт.
Гортензия помедлила, задумавшись, стоит ли давать волю любопытству, не лучше ли вернуться назад?.. Но махнула рукой на благоразумие — и точно девчонка запрыгала по камушкам. Перелезла через пролом, огляделась.
Мда, от замка в буквальном смысле камня на камне не осталось! Такие разрушения простой непогоде устроить не под силу. Похоже, здесь и впрямь бушевал не один десяток демонов. И еще помог огонь — пожар поглотил деревянные постройки. На разоренном пепелище теперь привольно подрастали тоненькие осинки и высокий кипрей... Перекинувшись на некогда прекрасный господский дворец, пламя подточило перекрытия. Крыша обрушилась, остались лишь пустые стены, точно выеденная изнутри червем скорлупа ореха. Полосы от дыма зачернили изящные угловые башенки. Щербатые конусы их кровель напоминали гнилые клыки. Окна смотрели пустыми глазницами. Стоя у подножия стен, Гортензия видела сквозь них небо...
— Ну и погром! — проговорила ведьма, смерив взглядом останки главной башни.
Она побоялась подойти ближе к разрушенной громадине, будто смятой взбесившимся великаном. Ей и отсюда были прекрасно видны обваленные винтовые лестницы, сложившиеся одна на одну колонны, вывороченные наизнанку залы и комнаты.
Ведьма покачала головой, вздохнула — столько убытка королевской казне! Ошибались местные жители, мечтавшие отыскать здесь сокровища. Замок и без их вмешательства был разорен дочиста. Определенно, не хотела бы она встречаться с теми, кто устроил всё это. Не приведите, Небеса, таких врагов!..
Случайно прикоснувшись к одному из обломков, ведьма почувствовала, как неживой холод уколол ладонь, пронзив руку, отдался эхом в голове... Эхом не битвы, но побоища, кровавой резни, звуки которой сохранил в своей глубине камень. Она вздрогнула, услышав вопли обреченных на смерть, вдруг оказавшихся запертыми в собственной крепости. Грохот рушащихся стен, треск огня, ржание лошадей, лязг клинков, стоны... Гортензия отшатнулась, отдернула руку. Никаких сомнений — замок пал под нечеловеческим ударом!..
Она поспешила прочь, поскорей бы выбраться из развалин... Это всё случилось давно и ее не касается. Нельзя здесь задерживаться — нельзя было к этому даже прикасаться, чтобы случившееся здесь зло не вовлекло и ее в свои сети!..
Но смешавшись, ведьма не сумела найти обратный путь. Она проплутала среди руин и вышла к заросшему парку.
Аллея полыхала осенними красками, среди зарослей поздних цветов, выбравшихся за границы клумб, стояли прекрасные статуи. Гортензия невольно залюбовалась совершенно неповрежденными фигурами, застывшими в изящных позах — забытые боги древности, стройные девы из полупрозрачного мрамора. Этот прелестный уголок не коснулась трагедия гибели замка, здесь по-прежнему царил мир и спокойствие, словно ничего не случилось...