Кто-то неподвижно и одиноко стоял поблизости от него. Женщина. Ее руки бессильно повисли. Он уже встречал эту почтенную мать семейства. Старшая сестра Ханради Халага, высокая, с ястребиным лицом и пронзительными ониксовыми очами. Он встал рядом. — Мне нужно, чтобы вы исцелили демона.
Казалось, она не видит его. — Я ничего не могу сделать. Мой сын. Я даже не могу отыскать его.
Он крепко взял ее за руку. — Идемте со мной.
Она не сопротивлялась, когда Тралл потащил ее прочь от распростертых тел. — Демона?
— Да. Я не знаю, как они именуют себя.
— Кенилл» рах. Это значит «Мирно спящие» или что-то подобное. Меруде изготовили для них оружие.
— Их жестоко использовали.
— Не их одних, воин.
Он оглянулся и увидел, как ясное сознание возвращается в ее глаза. Теперь она сильно сжимала его ладонь. — Ты брат императора, Тралл Сенгар.
— Точно.
— Ты ударил женщину из арапаев.
— Точно. Кажется, эти новости расходятся быстро — необыкновенно быстро.
— Среди женщин? Да.
— Но вы поможете мне.
— Исцелить демона? Если он жив, помогу.
— Но почему?
Она не дала ответа.
Им пришлось поплутать, но в конце концов тварь отыскалась. Демон больше не кричал. Однако женщина высвободила руку из ладони тралла и склонилась над созданием: — Тралл Сенгар, он еще дышит. — Она положила руку на широкую грудь демона и сомкнула веки.
Тралл смотрел, как капли дождя стекают по ее лицу. Словно мир плачет, силясь помочь.
— Вытащи первую стрелу. Тяни осторожно, а я буду толкать. По одному разу.
— Я хочу, чтобы его освободили.
— Не могу. Это не разрешено.
— Тогда пусть он служит мне.
— Ты брат императора. Никто не посмеет тебе отказать.
— Разве что другой брат императора. — Его порадовала тень улыбки на ее губах.
— Это твои трудности, Тралл Сенгар, не мои. Теперь тащи. Осторожно.
Демон открыл глазки. Провел ручищами по местам, где были раны, и вздохнул.
Целительница отошла. — Я закончила. Нужно собирать тела.
— Спасибо вам, — отозвался Тралл.
Она не ответила. Стряхнула капли со лба и ушла.
Демон медленно вставал на ноги. — Я готов сражаться.
— Нет, если это будет зависеть от меня, — ответил Тралл. — Я беру тебя в услужение.
— Не сражаться? Это будет нечестно, Отрицатель. Я узрю смерть родичей, но не разделю с ними риск и судьбу. Как грустно умирать вдалеке от дома!
— Тогда один из вас должен остаться, чтобы помнить. И это будешь ты. Как тебя зовут?
— Сирень.
Тралл посмотрел в небо. Казалось, ливню не будет конца. — Или за мной. Я должен говорить с братом.
Воины Тисте входили в город. На стенах и бастионах не было видно летериийских солдат. Ворота упали довольно давно, в ходе одного из магических ударов. Искореженные обломки бронзы и дерева усеяли грязный проход, смешавшись с трупами защитников.
Демон подобрал двойную секиру с тела одного из сородичей и взвалил ее на плечо. Несмотря на ее тяжесть, Сирень двигался легко, явно сдерживая шаг, чтобы не обгонять Тралла. Эдур подметил странность его дыхательного ритма. После глубокого вдоха следовал второй вдох, покороче, затем существо долго, со свистом выдыхало — причем, казалось, звук идет не из плоского носа.
— Сирень, ты исцелен полностью?
— Да.
Впереди показался вал, за которым укрывались те четверо магов. Трое были уничтожены при первой магической атаке. На вившейся по вершине вала узкой тропке столпились офицеры Эдур, в том числе Фир. И двое пленников.
Тралл и демон зашагали по предательски скользкому склону. Потоки красной глины и крови, медленно сползающие тела. С запада донесся низкий грохот грома.
Наконец они взошли на гребень земляного вала. Тралл понял, что один из пленников — принц Квиллас. Второй была женщина в перепачканных доспехах. Она была без шлема, на голове зияла рана, отчего левая половина лица покрылась струйками крови. Глаза остекленели от шока.
Фир повернулся и поглядел на Тралла и демона. Лицо его было мрачным. — Брат, — сказал он ровным тоном, — кажется, мы захватили двух особ королевской семьи.
— Это Королева Джаналь?
— Принц ожидает требования выкупа, — продолжал Фир. — Кажется, он не разобрался в ситуации.
— И какова же ситуация?
— Наш Император желает этих двоих для себя лично.
— Фир, у нас нет обычая устраивать парад пленных.
В глазах Фира сверкнул огонек гнева, но голос остался спокойным. — Вижу, ты исцелил демона. Чего ты хочешь?
— Хочу, чтобы этот Кенилл» рах служил мне.
Фир уставился на громадное создание. Но вскоре он пожал плечами и отвернулся. — Как пожелаешь. Теперь оставь нас, Тралл. Потом я тебя найду… перемолвиться словечком.
Тралл отпрянул. — Отлично.
Мир казался ему сломанным, непоправимо сломанным.
— Иди.
— Пойдем, Сирень. — Тралл помедлил, оглядываясь на принца Квилласа, и разглядел ужас на юном лице. «Рулад желает его и Джаналь. Зачем?»
Они прошли поле под стенами города. Тихо шипящий дождь, разрушение и смерть со всех сторон. Там и тут двигались силуэты. Тисте Эдур искали павших товарищей, призраки ходили дозором. Гром звучал все ближе.
— Тут есть река, — сказал Сирень. — Она пахла, когда я пришел сюда в первый раз. Та же река, что текла под мостом.
— Да, — ответил Тралл. — Река Кеттер.
— Я хочу ее увидеть.
— Почему бы нет?
Они свернули на северо-запад. Достигли дороги лесорубов, шедшей параллельно опушке, и зашагали вдоль тройной колеи, пока деревья не поредели и справа не обнаружилась река.
— Ах, — промурлыкал Сирень, — она такая узкая…
Трелл поглядел на быструю воду, на блестящие шкуры валунов. — Бросающий сети, — произнес он.
— Мой дом, Отрицатель.
Тисте Эдур спустился к самой реке. Опустил окровавленную руку, зачерпнул пригоршню ледяной воды.
— Тут нет рыбы?
— Уверен, что рыба здесь есть. И что?
— В реке, у которой я живу, водится н» пурель, усатая рыба. Она может проглотить юного Кенилл» раха целиком; в глубоких затонах есть такие, что смогут проглотить и взрослого. Конечно же, мы никогда не выходим на глубокие места. А здесь нет таких тварей?
— В морях, — ответил Тралл, — водятся акулы. Разумеется, существуют сказания о гораздо больших чудищах, способных топить суда.
— Н» пурель потом вылезает на сушу и сбрасывает кожу. И живет на земле.
— Странное существо. — Тралл оглянулся на демона. — Полагаю, забрасывание сетей — занятие опасное.
Сирень пожал плечами: — Не более опасное, чем ловля пауков, Отрицатель.
— Зови меня Тралл.
— Ты Судия Жизни, Отрицатель Свободы. Ты Похититель моей Смерти…
— Ладно, ладно. Забудем.
— Что у вас за война?
— Бесцельная.
— Отрицатель, все войны бесцельны. Подчинение и поражение рождают ненависть и обиду, а от такого просто так не отделаешься.
— Но если дух побежденных сокрушен? — отвечал Тралл. — Совершенно сокрушен, как у нереков, фараэдов и Тартеналов?
— Я не знаком с этими народами, Отрицатель.
— Они среди тех, кого покорили летерийцы — наши враги в этой войне.
— Ты думаешь, они сломались?
— Точно так, Сирень.
— Все может быть не таким, каким кажется.
Тралл дернул плечом: — Может, ты и прав.
— Их положение изменится под вашей властью?
— Подозреваю, что нет.
— Если вы все понимаете, Отрицатель, почему вы воюете?
Сзади заскрипели мокасины. Тралл резко повернулся и увидел приближающегося Фира. В его руке был обнаженный летерийский меч.
Тралл подумал было, что надо снять копье с плеча, но решил ничего не делать. Чего бы он раньше не наговорил, но сражаться против брата не готов.
— Это оружие, — сказал Фир, останавливаясь рядом, — из летерийской стали. Я следил за полем боя. Оно отвергает магию к'риснан ов, хотя все иное ей уничтожается. Мечи и наконечники копий — целы и невредимы.
Тралл изучал лицо брата. — И что из этого?
Фир колебался. Оглянулся на реку. — Я не понимаю. Как они вложили это в сталь? Тралл, они же порочные, павшие люди. Они не заслужили подобного мастерства в ремесле.
— Почему они, а не мы? — Тралл засмеялся. — Фир, летерийцы — народ, смотрящий в будущее, и потому активный. Мы, Эдур, никогда не обладали подобной силой воли. У нас есть Черное дерево — но мы всегда владели им. Предки принесли его из Эмурланна. Брат, мы смотрим назад…
— Во времена, когда нами правил Отец Тень. — Лицо Фира потемнело. — Ханнан Мосаг говорит истину. Мы должны поглотить всех летерийцев, наложить на них ярмо, и тем самым извлечь из их активности силу перемен.
— Брат, и что это даст? Мы сопротивляемся переменам, мы не поклоняемся им, пути Летера не для нас. Я не уверен, что их образ жизни правильный. Я подозреваю, что вера в прогресс гораздо более хрупка, чем кажется снаружи. В конце концов и им придется защищать приобретенное. — Тралл показал на кончик меча. — Вот этим.
— Мы поведем их, Тралл. Ханнан Мосаг это понял…
— Фир, ты исправляешь прошлое. Он не желал войны с Летером…
— Да, не немедленной; но война должна была случиться. Он это понимал. Так говорили мне к'риснан ы. Отец Тень потерян. Нам нужно найти новый источник веры.
— Безликий?
— Проклятие, Тралл! Ты склонился пред ним — как и все мы? Ты такой же!
— До сих пор не пойму, почему. Как насчет тебя? Ты удивляешься, почему сделал то, что сделал?
Брат отвернулся. Его сотрясала видимая дрожь. — Я не сомневаюсь.
— Ты верил Ханнану Мосагу. И пошел за ним. Как и все мы. Все как один склонились пред Руладом, и каждый верил, что у соседа есть уверенность, которой не хватает ему самому…
Фир зарычал и развернулся. Меч взлетел над головой. Упал вниз…
… и внезапно был остановлен демоном. Тяжелая рука схватила Фира за предплечье и держала крепко.
— Отпусти!
— Нет, — ответил Сирень. — Этот воин украл мою смерть. В ответ я украл его. — Фир еще немного поборолся, увидел, что дело это безнадежное, и опустил плечи.
— Теперь ты можешь его отпустить, — сказал Тралл.
— Если он нападет снова, я его убью, — ответил демон, отпуская руку Фира.
— Мы шли за Мосагом, — продолжил Тралл, — но что мы знали о его замысле? Он был Королем — Ведуном, потому мы шли за ним. Подумай, Фир. Он отрицал Отца Тень и искал новый источник силы. Да, он знал, как узнали мы, что Скабандари Кровавый Глаз мертв — в лучшем случае дух его жив, но потерян для нас. И он заключил пакт с… кем-то еще. Послал тебя и меня, Бинадаса и Рулада, и Бунов принести дар, обещанный ему этой… тварью. Наша ошибка в том, Фир, что мы не задали вопросов, не бросили вызов Королю — Ведуну. Мы были глупцами; все, что случилось сейчас и все, что придет — наша вина.
— Он Король, Тралл.
— Получивший абсолютную власть над всеми Тисте Эдур. Он владел ей и желал удержать, все равно как. И он продал свою душу. Как сделали и мы, склонившись перед Руладом.
Глаза Фира сузились: — Ты говоришь как предатель.
— Предатель чего? Предатель кого? Расскажи мне, я очень хочу знать. Ты видел лик нашего нового бога?
— Стой на моем месте Бинадас, — прошипел Фир, — ты был бы уже мертв.
— В твоей чудной империи это будет судьбой всех, говорящих несогласно?
Фир поглядел на меч в своей руке. Опустил его. — Твои воины ждут, Тралл. Через два дня мы начнем марш к югу. На Летерас. — Отвернувшись, он зашагал прочь.
Тралл смотрел ему вслед. Потом перевел взор на реку. Несмотря на водовороты, омуты у камней и бухточки берега, река бежит, рабыня непреложных законов. Когда он опустил руку в воду, ладонь сразу онемела. — В конечном счете, Сирень, мы найдем свою цель.
Демон промолчал.
Тралл опустился на ближайший валун. Уронил голову на руки. Начал рыдать.
Через некоторое время демон подошел поближе. Затем на плечо воина опустилась тяжелая рука.
Глава 19
Неделимое во всех частях
Толстокожее нечто имеет пределы
Недоступные для часовых
Патрулей географии и
Случайных определений, но все же
Горы стерлись во прах
Угасли огни и потоки
Черное море песка
Полоса одиноких прогулок
Я бреду и срезаю углы
Между выводов — острых клыков
Все потеряно или забыло
В этой пыли, не знающей света
Мы сами уже не те
И уже нам не стать никогда
Молодыми побегами, соком
Свежей жизни, поднявшейся
На обломках исчезновений
(Это молодо, а это — старо)
Самовлюбленным блаженством
Но отсутствие света незримо
И крадется черный поток
Назревает желанным итогом
Не имеет значения место
Алогичное, без всякой связи
Струн и теней
Протянувших отсюда туда
Линии, швы
Отыскавшее это в том…
Отрывок из «Черных песков Времени»,
Коллекция сочинений Суицидальных Поэтов Даруджистана (под редакцией Хароака)
Труп около пирса был еле виден: бледная полоска, сопротивляющаяся накатам волн. Мелькнувшая рядом акула была из самых больших, каких видел Удинаас за время ожидания в гавани. Он сидел у самой воды, свесив ноги с мола.
Чайки и акулы — пир на все утро. Раб, словно зритель в театре, созерцал бесконечное представление Природы, и неумолимость спектакля доставляла ему странное удовольствие. Он был заинтересован. Должники. Те, кто дает в долг. Те и эти одинаково сладки для брюха падальщиков. Вещь, достойная удивления.
Удинаас знал, что скоро император позовет его. Армия перемещалась где-то в глубине суши, за разбитыми воротами Трейта. В городе остался большой гарнизон племени Меруде. Эдур пытались восстановить порядок и спокойствие. Прежнему вождю племени Ден-Рафа даровали титул губернатора. И не случайно подчиненные принадлежали к другому племени. За успехами всегда следует подозрительность.
Работа Ханнана Мосага. Император последнее время был… уязвим. Рассеян. Несчастен. Слишком часто в его очах проглядывало безумие.
Майен избила Пернатую Ведьму до бесчувствия, едва не доведя дело до убийства. В большом шатре, украденном из обоза батальона Холодной Глины и ставшим эдурским штабом, происходило насилие. Рабыни, пленницы. Может быть, Майен просто свершала с другими то, что Рулад свершил с ней? Если имеешь жалость, можно так подумать. Сотни знатных женщин вернулись от эдурских воинов в подчинение губернатора, и, похоже, многие несли во чревах будущих полукровок.
Вскоре губернатор начнет удовлетворять петиции от многочисленных гильдий и торговых союзов. Так образуется новый рисунок быта.
Конечно, если приграничные города не будут освобождены победоносной контратакой Летера. Ходило много слухов. Столкновения флотов Эдур и Летераса. Тысячи упокоились в пучине моря. Ночная буря далеко к западу означала битву магов. Цеда Куру Кан наконец-то явился во всей своей ужасающей мощи. Тела летерийцев заполняли гавань, тела Эдур — пространства внешних морей.
Самый странный слух: тюремный остров с фортом Вторая Дева успешно отразил эдурские атаки и еще держится. Среди полутысячи осужденных солдат оказался маг, некогда бывший достойным соперником самому Цеде. Вот почему армия Эдур остановилась лагерем здесь — они не хотят оставить за спиной живых врагов.
Удинаас знал, что все не так. Да, сзади могло происходить сопротивление, но император был к этому безразличен. И его флот еще покажется. Корабли Эдур контролировали море вплоть до южного города Шило.
Он подобрал ноги, встал, прошелся по длинному пирсу. Улицы тихи. Следы битвы — тела, ломаная мебель, битые горшки — были по большей части убраны; прошедший ночью дождик смыл кровавые потеки. Однако воздух все еще смердел дымом, здания были покрыты пятнами жирной копоти. Ни огонька в распахнутых окнах, выбитых ударом ноги дверях.
Он никогда не жаловал Трейт. Скопище бандитов, опустившихся нереков и фентов. Рыночные ларьки забиты некогда святыми иконами и реликвиями, предметами ритуального искусства, ставшими потехой для любопытных. Говорящие посохи вождей, сумки шаманов — целителей. Фентские «сундуки предков», в которых все еще лежат кости. Улицы около гавани забиты детьми нереков, продающими себя… И над всем этим — дымка некоей самоуспокоенности: таков извечный порядок мира, роли распределены так, как должно. Летерийцы повелевают, окруженные угодливыми недочеловеками, чьи культуры превратились в развлечение.