Под раковиной обнаружился веник и совок. Ликка порыскала по шкафчикам и на одной из полок, прямо за банкой с ящерицами (вчерашний подарок чародея) нашла несколько тряпок, которые вполне бы сошли для того, чтобы хорошенько протереть ими всевозможные поверхности.
Ящерицы зыркали на Ликку желтыми глазами и шевелили хвостиками. Судя по всему, сидеть в банке им было совершенно неудобно.
"Бедняги, — подумала Ликка, — сидят там, в тесноте. Тоже мне чародей. Додумался же засунуть их в банку. Не мог, что ли, найти место побольше?".
С этими мыслями она переставила банку на стол для готовки. Может, ящерицы и зачарованные, но капелька утреннего света им определенно не помешает.
После этого Ликка взялась за уборку.
Пыль немедленно встала столбом (а это, как известно, верный признак действительно хорошей уборки). Ошметки зеленого и белого мха полетели в мусорную корзину, какие-то фантики, бумажки, огрызки карандашей и яблок последовали туда же. Видимо, давно здесь не наводили хорошей уборки. Закончив подметать, Ликка встала в центре кухни, уперев руки в бока, и подумала о том, что неплохо было бы заодно и пол помыть. Ящерицы на столе молча ворочались и шевелили хвостами.
Набрав полное ведро теплой воды, Ликка принялась искать мыло. За этим занятием ее нашла Челма Сытконош, вернувшаяся из деревни.
— Уборка, это хорошо, — сказала ведьма, осмотрев кухню, — настоящие ведьмы любят чистоту. А почему не завтракаешь?
— Сначала уберусь. — Пропыхтела раскрасневшаяся от усердия Ликка.
Тут Челма Сытконош увидела банку с ящерицами и сказала:
— Так-так-так. А я совсем и забыла. — После чего подошла ближе.
— Они, наверное, голодные. — Заметила Ликка. Кусок мыла неожиданно скользнул из темного угла под раковиной прямо ей в руки.
— Может быть, — сказала Челма Сытконош, внимательно разглядывая ящериц, — какие-то они странные.
— Зачарованные! — Подсказала Ликка.
— Может быть. От Бруно можно ждать всего, чего угодно. — Пробормотала ведьма. — В любом случае, до обеда мы не узнаем. Ты тут заканчивай, а потом займемся обучением. Схожу на чердак, поищу что-нибудь из книг.
— А разве вам не положено спать?
— В каком смысле? — Нахмурилась ведьма.
— Вы же всю ночь работали, а теперь, стало быть, захотите вздремнуть.
Челма Сытконош покачала головой.
— Девочка моя. — Сказала она. — Если бы я тратила на сон столько времени, сколько мне бы хотелось, то никогда бы не стала настоящей, всеми уважаемой ведьмой!
— А вы всеми уважаемая?
— Непременно! — Отозвалась Челма Сытконош гордо и направилась к дверям.
Зачарованные ящерки проводили уходящую ведьму грустным взглядом. Ликке даже стало их немного жаль. Ну, и что, что зачарованные? В данный момент, в эту самую минуту они же настоящие! Живые! И голодные!
Ликка подошла ближе, размышляя, чтобы такого можно дать ящеркам, чтобы они хотя бы немного перекусили. И чтобы всем досталось. А что вообще едят ящерицы? Мух? Или траву? Или, может, ни то, ни другое, а что-то совсем необычное? У себя дома Ликке как-то и в голову не приходило кормить ящериц. В задумчивости она вертела в руках влажный кусок мыла.
И в этот момент, совершенно случайно, скользкое мыло выскочило из ее пальцев, описало в воздухе широкую дугу и врезалось в банку с ящерицами. Банка закружилась, накренилась, упала и со звоном раскололась надвое.
Ликка застыла в ужасе.
Ящерицы (а их было много) тотчас воспользовались неожиданно обретенной свободой и бросились врассыпную по столу. Несколько из них стремительно забрались по занавескам на верхние полки, куда Ликка даже не смогла бы допрыгнуть и (опять же совершенно случайно, а, может, и от испуга или безудержной радости от свободы) ящерицы принялись суетиться там и цеплять длинными хвостами многочисленные пузырьки, мензурки, склянки и баночки. Ну, а те не замедлили стеклянным градом посыпаться на пол.
Ликка с ужасом наблюдала, как огромное количество стеклянной посуды, наполненной (без сомнения) всевозможными магическими зельями, приправами и зачарованными каплями, падают и разбиваются с чудовищным, невообразимым грохотом. Ящерицы же метались по столу, по полу, по верхним полкам, цеплялись за занавески, затем опрокинули миску со сметаной, набросились на ломтики хлеба и даже на яблоки.
И в этот момент что-то оглушительно взорвалось. К потолку взметнулись клубы разноцветного дыма — это волшебные ведьмины зелья перемешались друг с другом и вызвали невообразимую реакцию. Пол под ногами задрожал. Ящерицы бросились врассыпную. Тут и Ликка сообразила, что пора уносить ноги. Но не успела она и развернуться, как в спину ударило что-то горячее и тяжелое. Поток сильного ветра подхватил ее, закружил по кухне, точно куклу, а затем вдруг швырнул точнехонько в окно. На какую-то долю секунды Ликка успела сжаться в маленький неприметный комочек. Ветер поднял ее куда-то вверх, к облакам, затем опрокинул вниз и, вдоволь наигравшись, бросил на траву. Ликка покатилась, не чувствуя ни низа, ни верха и совершенно не понимая, что происходит. А где-то грохотало, клокотало, взрывалось и ры-чало…
Ликка ткнулась носом во влажную землю, и некоторое время лежала, боясь пошевелиться. Ей казалось, что мир вокруг сгорел полностью, оставив лишь маленький кусочек земли. А вместе с миром сгорела и ведьмина хижина, и лес и деревня за лесом и все-все. Перед глазами плавали темные круги и хотелось кашлять, но не получалось. Это пепел от вселенского огня забился в горло. И вокруг остался один только пепел…
Потом шум как-то незаметно стих и в наступившей тишине Ликка услышала шорох листьев и взволнованное щебетание птиц. Где-то совсем недалеко каркали вороны. Еще какое-то время спустя Ликка решилась перевернуться и открыть глаза. Она увидела, что лес стоит нетронутый, как ни в чем не бывало. Увидела изумрудную полянку. Увидела кусты ежевики неподалеку. Вроде бы все было нормально и обычно. Никакого пепла, никакого огня. Конец света тоже не наблюдался.
Вот только хижина куда-то пропала.
Вместо нее в центре широкого овала примятой травы сидел ворон и косился на Ликку немигающим укоризненным взглядом.
Глава шестая, в которой обнаруживается Ведьмина Сущность, а также невероятное множество незаконченных дел
В чем никогда нельзя было обвинить Ликку, так это в трусливости. Когда твой отец бесконечное количество раз отважно сражается с сотней головорезов на узкой песчаной полосе побережья, а мать много лет беспечно ныряет в глубины океанов, не боясь ни акул, ни морских дьяволов — тут уж в самой крови отсутствует такое понятие как 'страх'.
Когда Ликке едва исполнилось девять месяцев, и она начала делать первые робкие шаги в этом огромном неизвестном мире, страшный ураган принес со стороны моря невиданных насекомых. Размером они были с кулак Пака Тринога, имели длинный хоботок, вроде комариного, и жужжали так, что в округе от испуга выли собаки. Пара таких тварей залетела в комнатку малюсенькой Ликки и хаотично закружили по комнате, сбивая с полок игрушки, а со стен картины. Когда в комнату ворвался перепуганный Пак Триног, то увидел, что Ликка преспокойно сидит на табуретке и наблюдает за насекомыми с выражением крайней заинтересованности. Больше всего в тот момент она походила на кошку, которая готовится поймать мышь и уверена, что та от нее уже никуда не денется…
В пять лет, гуляя во дворе, Ликка поспорила с одним задорным мальчиком (который ей ужасно нравился), что сможет забраться на высокое дерево и прыгнуть оттуда в самодельный бассейн, прямо в жирную коричневую грязь. И забралась. И даже почти прыгнула, но тут появился отец и всыпал детишкам по первое число.
А в одиннадцать лет Ликка поплыла с отцом на рыбалку, да так далеко, что не было видно полоски земли на горизонте — одна водная гладь кругом. И когда у отца повело удочку и там, под лодкой, в прозрачной голубизне морской воды, вдруг появилось что-то огромное и темное, когда вокруг лодки вдруг взбухли барашки белой пены, а лодку начало швырять из стороны в стороны — даже тогда Ликка не испугалась, а, наоборот, заразилась от отца этим странным азар-том охоты. В тот день они не поймали самую большую в мире рыбу, но Ликка не оставила надежды когда-нибудь снова сплавать далеко в море и отыскать ее.
В общем, Ликка росла бесстрашным ребенком, и напугать ее вряд ли смогли бы ночные тени по углам комнаты, папин ремень или лягушки на крыльце после дождя. Но в тот момент, когда она увидел, что ведьмина хижина испарилась — страх все-таки окутал ее легким прозрачным одеялом.
Прежде всего, Ликка испугалась за Челму Сытконош. Ведьмы поблизости не было, а значит, она вполне вероятно могла испариться вместе с хижиной! Ликка поднялась на ноги и побежала к поляне. Ворон сидел в центре круга примятой травы и наблюдал за девочкой с укоризной.
Обежав поляну несколько раз, Ликка остановилась и как-то робко и неуверенно крикнула в лесную чащу:
— Ау!
Лес отозвался привычным шумом листьев.
— Ау же! — крикнула Ликка в отчаянии, — куда же вы делись? Настоящие ведьмы не должны пропадать просто так!
— Много ты знаешь о настоящих ведьмах! — Донеслось с поляны.
Ликка обернулась, но никого, кроме ворона, не увидела. Логично было предположить, что с ней разговаривал именно он.
— Я так и знала, что ты говорящий ворон! — Заявила Ликка, подходя ближе.
Ворон вертел головой, будто не понимал.
— Если ворон живет у ведьмы, он обязательно должен обладать какой-нибудь волшебной силой! Как правило, вороны разговаривают.
— Ну, не всегда. — Сказал ворон. Клюв открывался и закрывался у него с невероятной быстротой. — Иногда вороны служат для того, чтобы просто устрашать население близлежащих деревень.
— Но ведь ты же разговариваешь! — Победно заявила Ликка.
— Это не ворон разговаривает, это я разговариваю. — Сказал ворон, и Ликке послышались знакомые нотки в скрипучем вороньем голосе.
— Челма Сытконош?
— Она самая. — Отозвался ворон, — Когда одна невнимательная девчонка совершила какое-то заклятие, я успела переместить свою Сущность в ворона, чтобы остаться на этом свете и не исчезнуть где-то в коридорах уменьшающейся хижины.
— Уменьшающегося? — Ликка ничего не понимала.
— Именно, — сварливо заметил ворон (то есть, Сущность), — вот, посмотри сюда.
Ворон расправил крылья и отошел в сторону. Ликка же с удивлением обнаружила на земле ведьмину хижину. Размером она была с гриб. Да и формой походила. Ликка присела на корточки. Все у хижины оказалось на месте — и крохотные оконца и пузатая кирпичная труба и крыльцо с изогнутыми перильцами. Все сохранилось до единой мелочи. Даже клочки мха на крыше — маленькие-маленькие.
— Как же это так?
— Интересный вопрос, — отозвался ворон (то есть, Сущность), который взлетел на ветку ближайшего дерева и, подняв одно крыло, чистил перышки. Это не мешало говорить ему голосом Челмы Сытконош внятно и громко, будто она стояла прямо здесь, перед Ликкой.
— Хотелось бы и мне знать, каким образом ты умудрилась наколдовать что-то в моей хижине. — Проворчала Ведьмина Сущность.
— А вы сами где? Тоже там? В хижине?
— Естественно. Где же мне еще быть? В своей комнате.
— Как же это так?..
— Будешь задавать много вопросов, уважаемая Ликка Триног, не стать тебе настоящей ведьмой! — Отозвалась Ведьмина Сущность. Ворон, вдобавок, так грозно покосился на девушку, что ей стало не по себе.
— Но это же очень важный вопрос, — собравшись с мужеством, сказала Ликка, — вы не можете оставаться маленькой на веки вечные.
— Твоя правда, — согласилась Ведьмина Сущность, — сделаем так. От центра поляны, вот где сейчас стоишь, двенадцать шагов прямо, потом семь направо и еще девять налево.
— И что будет?
— Ох уж мне эта юношеская любознательность! — вскипела Челма Сытконош (а вернее, ее Сущность). Ворон замахал крыльями, раскачивая ветку, и Ликка решила, что лучше вовсе молчать. И так наворотила дел. Она поспешно отсчитала двенадцать шагов прямо (понятия не имея, в то ли самое 'прямо' она идет, или же это 'прямо' находится совсем в другой стороне), после чего повернула направо, затем налево. И к великому своему удивлению едва не стукнулась лбом о деревянный дверной проем. Прямо перед ней стоял маленький трухлявый сарайчик, в полтора метра высотой и чуть больше шириной. Крыша его была устлана желтой соломой, из единственного окошка оскалились острые клыки выбитого стекла. Двери никакой не было, а отовсюду свисали лохмотья паутины и бегали мелкие взволнованные паучки.
— Это что? — удивилась Ликка.
За ее спиной шумно захлопали крылья. Что-то острое больно впилось ей в плечо. Вдруг стало тяжелее.
— Это мой сарай, — сказала Челма Сытконош, чья Сущность в обличье ворона только что уселась Ликке на плечо, — для личных, так сказать, нужд. Укрыт от людского глаза в непроходимой чаще.
— Но ведь я только что…
— Это потому что я разрешила, — объяснила Сущность, — а так бы никогда не нашла.
Большой черный клюв (наверняка очень твердый и наверняка очень острый) двигался в непосредственной близости от Ликкиного лица. А еще от ворона пахло молоком.
— А можно его… это… с плеча…
— Привыкай, — отозвалась Сущность, — настоящие ведьмы…
— …всегда ходят с вороном, — закончила Ликка.
— Вот именно, моя дорогая уничтожительница ведьминых хижин. Это закон жизни. Так же как опилки в голове у говорящего плюшевого медведя, как шляпа волшебника и как маленькие глупенькие принцессы с веретеном. Без них никуда… Ну, что стоишь на пороге, заходи внутрь.
Ликке ничего не оставалось, кроме как зайти в темный покосившийся провал. Внутри сарая пахло плесенью, было сыро и скользко. Под ногами шелестели опилки. Серый косой свет создавал полумрак, в котором проглядывались смутные очертания каких-то странных на вид предметов. Оглядевшись, Ликка различила широкий стол, поверхность которого была завалена пустыми банками, склянками, мензурками и колбочками. Внутри некоторых банок завелась пле-сень, иные банки были набиты паутиной. Паутина вообще была здесь повсюду. Она липла к волосам и рукам, неприятно холодила кожу. Всюду суетились мелкие пауки, встревоженные внезапным появлением. Да, видимо нечасто Челма Сытконош радовала сарай своим присутствием. В сарае было очень холодно и Ликка поспешила убрать руки в карманы (хотя, от холода это не сильно спасло).
— Подойди к полкам справа от тебя. — Наставительно сказал голос ведьмы откуда-то из самой густой темноты. Ликка удивленно завертела головой.
— Ведьмина Сущность, моя дорогая, не ограничивается вороном, — терпеливо объяснил голос, — я могу переселяться в любую живность в пределах досягаемости.
— В пределах досягаемости чего?
— Меня. — Кратко отозвалась ведьма.
— И кто же вы сейчас? Паук?
— Вроде того… Полки, дорогая моя, полки.
Ликка послушно обогнула стол, миновала горки разнообразного хлама и приблизилась к полкам, которыми была увешана целая стена. На полках, укутанные толстым слоем пыли покоились какие-то книги. Наверняка волшебные. И уж точно с заклинаниями внутри. Могущественными и малопонятными… Левая рука нащупала в кармане что-то круглое и холодное. Ликка с любопытством вытащила на свет находку и обнаружила, что это маленькое колечко с драгоценным камушком. Интересно, откуда оно взялось в кармане? Кто мог подложить? Или это очередное волшебство?..
От размышлений Ликку оторвала Ведьмина Сущность.
— Теперь будь добра отыщи книгу с бархатным корешком. — Попросила она из темноты.
Ликка вернула колечко в карман и принялась осторожно перебирать книги. Книги, к слову, оказались старыми, потяжелевшими от времени и сырости, от них пахло плесенью и древесиной. В большинстве своем книги были закрыты на ржавые замки, и открыть их было совершеннейше невозможно. Ликка перетаскивала книги с одной полки на другую, отодвигала, переворачивала, чихала от пыли, но все никак не могла найти нужную. В конце концов, ей пришлось залезть на самую верхнюю полку, и там, в темноте и вьющейся вокруг пыли, книга и обнаружилась. Будто специально пряталась и не желала, чтобы ее нашли.
На обложке книги под слоем пыли открылось название: 'Книга отговоров. Версия 1.7. Доработанная и исправленная'.
Ликка со звоном сдвинула часть пустой тары со стола и аккуратно положила книгу на его поверхность.