– Нужно поговорить с владельцами «Иллюзиона», – предложил Панкрат. – Может, они нам что-то расскажут?
– Думаешь, их еще не допрашивали в связи с его исчезновением?
– Не знаю, – признался Панкрат. – Может, они вспомнят что-нибудь еще?
Прямо из магазина напарники отправились в старую часть города, и уже час спустя Эмма парковала машину неподалеку от старинного особняка, стоящего поодаль от других зданий. Это было трехэтажное здание, выглядевшее довольно странно, было очевидно, что его несколько раз переделывали и достраивали. Сад из высохших черных яблонь и груш окружал особняк. На фоне белого снега костлявые деревца выглядели особенно удручающе. Двор был обнесен высокой кованой оградой, ворота были закрыты, и на створках изнутри висел увесистый замок. Следов у самых ворот не было, но около дома на снегу виднелось множество свежих отпечатков.
Эмма на всякий случай подергала ворота. С громким скрежетом они раскачивались, но не открывались.
– Похоже, это не единственный путь во двор, – заметил Панкрат.
– Окно первого этажа заколочено фанерой, – присмотрелась Эмма. – Причем уже давно. Успело обледенеть.
Они двинулись вдоль ограды. Повернув за угол, Панкрат увидел, что за зарослями кустов в ограде не хватает нескольких прутьев. Они были аккуратно спилены, места срезов еще даже не успели покрыться ржавчиной. От пролома в ограде к дому тянулась целая цепочка следов, причем отпечатки в основном были от грубых армейских ботинок.
Следователи пролезли через дыру и двинулись к дому, ступая по свежим следам. Тропинка огибала особняк, петляла у двух мусорных баков у стены дома и заканчивалась у широкого крыльца.
Панкрат и Эмма поднялись по обледеневшим ступенькам, которые никто не чистил с самого начала зимы, и постучали в дверь. Им никто не открыл. Было видно, что дверь едва держалась на петлях, рядом с замком ее покрывали глубокие трещины, а сам замок неплотно держался в косяке. С первого взгляда было понятно, что дверь не так давно снимали с петель или попросту выбили.
Панкрат и Эмма молча переглянулись. Девушка вытащила пистолет и сняла его с предохранителя. Панкрат прижался к двери плечом и навалился на нее всем весом. Она с треском распахнулась. Сквозняк поднял с пола облачко пыли.
Полицейские вошли в прихожую. В доме был жуткий холод, похоже, его совсем не отапливали. Здесь царил жуткий разгром. Дверцы шкафов в прихожей и гостиной были открыты, ящики от столов и тумбочек валялись на полу. Все их содержимое было в беспорядке разбросано. В кухне – тот же хаос. Было ясно, что в доме что-то искали. Пол в гостиной первого этажа покрывали широкие трещины, кое-где зияли глубокие дыры, пробитые с огромной силой, очевидно топором.
– Черт, что же здесь произошло?! – не сдержалась Эмма.
На ковре виднелись те же грязные следы от армейских ботинок. На темном ворсе поблескивали осколки стекла. Панкрат наклонился и осторожно подобрал один из них. Стекло оказалось странного телесного цвета. В комнате предметов из такого стекла не оказалось. Он взглянул на оконный проем, закрытый листом фанеры. В углах рамы все еще торчали куски стекла, но они были бесцветными, значит, осколки на полу – не от окна. Панкрат хотел уже выпрямиться, как вдруг что-то привлекло его внимание. Он сунул руку под диван.
– Что там? – поинтересовалась Эмма.
Ее напарник извлек из-под дивана человеческий палец. Эмма испуганно охнула.
– Он стеклянный! – сказал Панкрат, успокаивая девушку.
Эмма подошла к нему, и они получше разглядели жуткую находку. Палец покрывали маленькие трещинки, его явно откололи от целой статуи. Естественного, телесного цвета, он был сделан с большим мастерством и почти ничем не отличался от настоящего. В месте скола виднелись даже ниточки стеклянных кровеносных сосудов и стеклянный сустав. Панкрат достал из кармана куртки пластиковый пакетик и бережно опустил в него странную находку.
Они тщательно осмотрели всю комнату, но больше не увидели ничего примечательного. Затем следователи поднялись на второй этаж. Здесь тоже царил жуткий беспорядок. В одной из комнат Панкрат обнаружил мужской бумажник, в котором лежал паспорт на имя Прохора Воронина. В углу коридора Эмма подняла растоптанную женскую сумочку, в ей оказалось немного косметики и водительские права на имя Аглаи Державиной.
– Дом пустует уже давно, но документы хозяева почему-то не забрали, – констатировал Панкрат.
– Мне кажется, здесь случилось что-то ужасное, – призналась Эмма.
Еще одна комната на третьем этаже принадлежала, похоже, девочке-подростку Одежда, обувь, учебники – все в страшном беспорядке валялось на полу. Панкрат вошел и сразу же направился к раскрытому шкафу. Эмма осталась стоять в дверях.
И в этот момент неожиданно в затылок девушки уперлось дуло пистолета.
– Не двигаться! – приказал мужской голос.
Эмма замерла, подняв руки вверх. Панкрат быстро обернулся. За спиной девушки стоял настоящий громила в черной униформе. Он был почти на голову выше Эммы. Легостаев опустил глаза вниз и увидел на ногах незнакомца высокие армейские ботинки. Вот кто, оказывается, устроил в особняке погром!
– Это не те, кто нам нужен, – послышался из коридора женский голос.
Охранник повернул голову. В этот момент Эмма быстро повернулась и выбила из его руки пистолет. Затем, тут же схватив его за запястье и поднырнув под рукой, резко дернула на себя. Громила влетел в комнату и с грохотом упал на спину. Девушка подхватила его пистолет и уперла ствол ему в лоб. Детина испуганно замер.
Панкрат выхватил из кобуры свой пистолет и быстро шагнул из комнаты. В коридоре он нос к носу столкнулся с молодой женщиной в коротком полушубке из чернобурки. Ее темные волосы волнами лежали на пушистом воротнике. В руке, затянутой в тонкую перчатку из черной кожи, она держала сложенный веер.
– Что вы себе позволяете?! – возмущенно выкрикнула она.
– Кто вы такие?! – строго спросила Эмма.
– Мы лишь пришли навестить своих друзей, а вы набросились на нас! – со злостью прошипела дама с веером.
– Это кто на кого набросился?! – усмехнулся Панкрат.
Женщина с ледяной яростью взглянула на него и начала раздвигать свой веер, украшенный золотыми узорами. Веер зимой – это было довольно странно. Неужели ей так жарко, что она сейчас начнет им обмахиваться?
Панкрат извлек из внутреннего кармана куртки полицейское удостоверение и поднес к лицу незнакомки. Брови женщины изумленно приподнялись. Веер тут же сложился вновь.
– Ах, полиция, – вкрадчивым голосом произнесла она. – Прошу нас извинить, господа, мы просто друг друга не поняли. Это досадное недоразумение. Мы решили, что вы грабители.
– Представьтесь! – потребовала Эмма.
– В этом нет необходимости. Мы уже уходим.
– Не так быстро! – повысил голос Панкрат. – Кто вы и зачем явились в этот дом?
Охранник поднялся с пола и насмешливо глянул на Эмму, которая все еще целилась в него из пистолета.
– Я уже все объяснила! – заявила незнакомка.
– Только я не верю в ваши объяснения.
– Что ты себе позволяешь, мерзавец?! – злобно прошипела она. – Ты не знаешь, с кем связался!
– Так, может, вы меня просветите? – усмехнулся Панкрат.
– Я ведь запомнила твою фамилию, Легостаев! Одного моего звонка будет достаточно, чтобы и тебя, и эту девчонку, – она кивнула в сторону Эммы, – навсегда вышибли из полиции! А с моими связями я могу сделать так, что вы никогда больше не будете работать в Санкт-Эринбурге!
– Большая шишка? – с презрением в голосе спросила Эмма, разглядывая ее холеное лицо и дорогие украшения: в ушах незнакомки сверкали огромные бриллианты.
– Больше, чем ты можешь себе представить! Верни оружие моему телохранителю, и мы уйдем! А вы, – с ненавистью бросила она, – ждите серьезных неприятностей!
Эмма вопросительно взглянула на напарника. Он едва заметно кивнул ей. Девушка вздохнула, поставила пистолет на предохранитель и отдала его громиле в черном. Тот убрал оружие в наплечную кобуру, и они вместе удалились с победным видом. На лестнице послышался быстро удаляющийся стук каблуков, и вскоре внизу хлопнула входная дверь.
– Может, напрасно мы их отпустили? – неуверенно спросила Эмма.
– Ты не понимаешь, – улыбнулся Панкрат. – Такая мегера обязательно позвонит начальству и нажалуется на нас. Получим нагоняй, это как пить дать. Но зато узнаем, кто она такая. Ведь она обязательно представится нашему шефу.
– Понятно, – усмехнулась Эмма.
Она подошла к окну, отодвинула штору и выглянула во двор. За оградой как раз тронулся с места дорогой черный «Крайслер».
– А машина у них роскошная, – вздохнула девушка. – Ну что ж, будем ждать неприятностей.
Полицейские продолжили осмотр комнат верхнего этажа дома, но больше не нашли ничего примечательного. Стеклянный палец не давал Панкрату покоя. Он вернулся в гостиную и внимательно осмотрел пол в поисках других осколков. Ему удалось обнаружить еще несколько. Несомненно, они были от той же самой статуи. Следователь тоже собрал их в пакетик.
Вскоре они вышли из дома и на минуту задержались на заснеженном крыльце.
– Вызову группу, – сказала Эмма, вытаскивая телефон. – Чтобы все здесь осмотрели и опечатали. Как считаешь, стоит объявлять Державиных в розыск?
– Думаю, стоит, – чуть помедлив, произнес Панкрат. – Лишь бы не оказалось слишком поздно. Еще нужно выяснить, как давно дети не появляются в школе. Так мы сможем определить примерное время их исчезновения.
Тут в стороне от дома он увидел мусорные баки, плотно закрытые крышками. И вдруг словно что-то подтолкнуло его: он направился к ним. Пока Эмма набирала номер департамента безопасности, Панкрат спустился с крыльца и приблизился к контейнерам. Крышки примерзли настолько, что он не сразу смог снять их. В первом баке оказался обычный мусор, оставленный хозяевами дома: упаковки от чипсов, пакеты с пустыми банками, мятые газеты. Под крышкой второго контейнера лежал плотный пакет из черного пластика, туго набитый чем-то, напоминающим небольшие камни. Панкрат попытался развязать его, но не смог. Узел был затянут слишком сильно. Тогда он извлек из кармана складной нож и прорезал в пакете дыру. Надорвав края мешка руками, он заглянул в него и от ужаса выронил нож: на него смотрело стеклянное лицо пропавшего следователя Яблонского.
Глава восьмая. Новые послушники
Катерина стояла на крыше гигантского небоскреба и на блюдала за горящим городом. В темное от копоти небо вздымались клубы смрадного черного дыма, среди кото рых полыхали вспышки багровых молний. Здания в несколько этажей горели и рушились, со всех сторон раздавался жуткий грохот и крики гибнущих людей. Мимо, кружась вокруг своей оси, пролетел сбитый военный вертолет. Он камнем упал и исчез в клубах дыма. Далеко внизу послышался грохот взрыва, и к небу взметнулись языки пламени.
Девушка поднялась на бетонный парапет и, приблизившись к самому краю, глянула вниз. Улицы Санкт-Эринбурга застилал дым, брошенные автомобили, многие вверх колесами, валялись вдоль дороги. Мечущиеся в ужасе люди с такой высоты казались жалкими муравьишками. Сотни хироптер атаковали их. Монстры хватали свои вопящие от ужаса жертвы и тут же возносились в небо, унося их с собой.
Катерина подняла руку и приподняла прозрачное забрало своего шлема. Шлема?! Она опустила голову: действительно, все ее тело покрывали изящные легкие доспехи из красного сверкающего стекла.
Девушка взглянула на руки. Они были в перчатках из красного золотистого стекла, а пальцы заканчивались короткими острыми когтями. Вся она, подобно средневековому рыцарю, была закована в красную броню из стекла. Катерина даже не успела удивиться этому, когда позади нее раздался гулкий голос.
– Ты хорошо потрудилась, Сестра Тьмы. Я рад, что не ошибся в тебе. Все наши старания были не напрасны.
Катерина в ужасе обернулась. Она увидела высокий столб шевелящейся тьмы, очертаниями напоминающий человека. В черных клубах теней сверкали красные всполохи и виднелись кольца щупалец, покрытых блестящей черной чешуей. Там, где полагалось быть лицу, распахнулись два светящихся красных глаза, они смотрели прямо на нее.
Девушка вскрикнула от страха… и проснулась.
* * *В узкое оконце каморки едва проникал дневной свет. София и Елена уже одевались, и обе удивленно взглянули на нее. Катерина, тяжело дыша, обессиленно откинулась на жесткую подушку.
– Дурной сон? – сочувственно спросила София. – Ты кричала.
– Да, – кивнула Катерина.
Сердце гулко стучало в ее груди. Она несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Вчера она надеялась, что ее появление в монастыре зеркальных ведьм тоже окажется дурным сном, но все, как ни печально, происходило на самом деле.
– Я сама почти не спала, – призналась София.
– Привыкнете, – с чувством превосходства сказала Елена. – Поначалу всем приходится несладко, в этом нет ничего постыдного. Но сейчас нам лучше поторопиться. В это время все послушники должны выходить на площадь монастыря.
Снаружи послышался странный гул. Катерина и София напряженно прислушались.
– Это колокол на главной башне! – пояснила Елена. – Сигнал к всеобщему сбору.
Катерина откинула одеяло и села на постели. Все ее тело ныло от боли. То ли от вчерашних ударов плетью, то ли от неудобной жесткой кровати. Она стянула через голову рубашку и начала переодеваться в дневной костюм. София уже была одета в такую же одежду. Наряд Елены отличался от их грубого и неказистого тряпья. Девушка облачилась в облегающий костюм из красной кожи. На руки она натянула мягкие перчатки, на ноги – сапоги до колен на невысоком каблуке. Катерине и Софии пришлось обуться в грубые кожаные башмаки, которые оказались слишком большими.
Елена заметила их вопросительные взгляды и усмехнулась.
– Поживете здесь столько, сколько я живу, вам тоже дадут более приличную одежду, – сказала она. – Сразу после обряда посвящения.
И она повела их к выходу из башни послушников.
В башне оказалось множество подобных комнат, в каждой из которых жило по трое, а то и четверо подростков. Девушки двигались по просторным сумрачным коридорам, иногда их обгоняли другие в кожаных костюмах, похожих на наряд Елены. Некоторые смотрели на них с любопытством, во взглядах других сквозило странное злорадство.
Катерина не обращала на них внимания. Она решила относиться к этому как к поступлению в очередную школу, которых в ее жизни было немало. К тому же у нее не выходил из головы тот ужасный сон. Раньше ей тоже снились кошмары, но никогда они еще не были такими реальными. Что это? Плод больного воображения? Или возможное будущее? То, что ждет Землю, если Темнейший сумеет вырваться из Зерцалии и вернет себе былое могущество? Катерина поневоле содрогнулась от одной мысли об этом.
Вскоре они вышли на площадь замка, выложенную булыжником и окруженную со всех сторон высокими зубчатыми стенами. Над их головами вздымались мощные каменные башни древнего монастыря, при дневном свете Катерина смогла разглядеть их получше. Старинные величественные строения поражали воображение. На стенах монастыря, по углам площади, между башнями на постаментах возвышались статуи из черного стекла. И снова девушке показалось, что они едва заметно шевелятся. Ее странные способности вновь давали о себе знать.
На площади уже собирались люди – красные накидки зеркальных ведьм были видны издалека.
– Почему ведьмы прячут лица под масками? – спросила София.
– Таков заведенный порядок, – поспешно ответила ей Елена. – Ведьмы частично состоят из стекла, частично из плоти и крови. Некоторые выглядят настолько ужасно, что это даже хорошо, что они носят маски.
– Но Маура и Кларисса не прячут своих лиц.
– Маура здесь старшая, она не обычная ведьма. Главнее ее только Красная Аббатиса. Она, как и Кларисса, умеет скрывать свою внешность или с помощью особых заклинаний создавать новую. Некоторые ведьмы на это способны.
– Лучше бы скрывала свои четыре руки, – сказала София. – Это же ужас какой-то!
Катерина снова вспомнила записки отца о Гертруде Болховской. Та тоже выглядела писаной красавицей, но на самом деле была стеклянной. Полицейский плакат, вклеенный в дневник ее отца, передавал все жуткое уродство ее подлинного лица.