— Ты пыталась найти туда дорогу?
— Да. Но это непросто. Как будто чем дольше ищешь ее, тем больше она ускользает. Чтобы проникнуть туда, требуются определенные условия.
— Какие?
— Чтобы действительно попасть туда, без обмана, нужно получить приглашение. Или заключить сделку. Или разгадать загадку. Говорю же, это непросто. Они знают, что я ищу его, и одного этого достаточно, чтобы стараться не пустить меня туда. Сейчас Джеймсу должно быть уже три года.
В голосе Рэд зазвучали нотки холодности, и Таня поняла, что не стоит дальше развивать эту тему. Невысказанным осталось то, что обе прекрасно понимали: шансы Рэд отыскать брата очень невелики.
— И что ты будешь делать, когда уйдешь отсюда? — спросила Таня.
Рэд начала методично упаковывать вещи.
— Завтра вечером через эту местность пройдет цирк и на какое-то время остановится в деревне в нескольких милях отсюда. У меня есть знакомый, который путешествует с ними, посредник фэйри, организующий обмен. В прошлом году после долгих уговоров цирковые позволили и мне остаться с ними. Когда я обменяю ребенка, они будут кормить меня и дадут место, где спать, а за это я стану работать на них, ухаживать за животными и все такое. Они не задают вопросов, и я тоже. Идеальный вариант.
— Идеальный для чего? — спросила Таня.
Рэд запихнула в сумку последние вещи.
— Чтобы исчезнуть, — ответила она.
17
Следующие два дня шел дождь. На третий день рассвет принес с собой серую морось, которая к обеду неохотно ослабела, а во второй половине дня сквозь тучи начало пробиваться подернутое дымкой солнце. Таня стояла у кухонного окна, глядя на бугристые, болотистые поля, под свинцовым небом раскинувшиеся до самого леса. Ее не покидал образ Рэд с подменышем, скорчившейся от холода, голодной, промокшей. Рэд обещала прислать ей весточку, как только доберется до цирка и окажется в безопасности. С тех пор как она ушла, Таня каждый день проверяла почту, но пока ничего не было.
Она села за стол и покрутила ручку настройки радио в поисках выпуска новостей. Поворчав и беспокойно поерзав под столом, Оберон тяжело навалился ей на ноги. Волнуясь, она внимательно слушала, но никаких упоминаний о Рэд или подменыше не было. Газеты тоже больше не поднимали эту тему. Таня позволила себе немного расслабиться. Похоже, они потеряли след.
Широко зевая, в кухню вошел Фабиан. Эти дни она его почти не видела. Уорик постоянно находился поблизости, не давая им поговорить. Таня сумела улучить лишь минутку, когда сообщила Фабиану, что уничтожила волосы. Он сел и налил себе чая.
— Холодный… — удивленно заметил он.
— Приготовь еще, — ответила Таня. Интересно, а где фея камина, мелькнула у нее неясная мысль. Обычно она не допускала, чтобы чайник остывал.
— Я не знаю как, — признался Фабиан. — В жизни не готовил чая.
— Начни с того, что вскипяти чайник, — с иронией сказала Таня. — Уверена, остальное ты и сам вычислишь. Бога ради, у тебя в комнате ведь целая куча книг по «Теории относительности» Эйнштейна.
— Лучше подожду Флоренс, — ответил Фабиан.
— Тогда тебе придется долго ждать. Она лежит с головной болью, а Уорика послала в Тикиэнд за продуктами.
— Здорово! — Фабиан потер руки. — В смысле продуктов, а не головной боли, конечно. Уорик всегда покупает более вкусную еду, чем Флоренс.
— Правда? — Таня знать не желала, что Уорик может обладать хоть какими-то приятными свойствами. — Вот уж не думаю.
— Ну, в прошлый раз он купил довольно вкусный чай. Обычно наш чай отдает несвежими носками. Флоренс покупает дешевый чай и думает, что никто не замечает этого.
Таня закатила глаза, но ничего не сказала. Встала, сняла крышку с чайницы и пальцами поворошила ее содержимое. То, о чем говорил Фабиан, не имело никакого отношения к чаю, в этом она не сомневалась, а имело отношение к живущему в чайнице старому брауни. Ее пальцы добрались до самого дна, но никакие зубы не впились в нее, никто не стукнул палкой по костяшкам пальцев. В чайнице находился только чай. Брауни исчез. Она опустила крышку и нахмурилась. Никак не удавалось вспомнить, когда она в последний раз видела его. Может, он перебрался в другое место или даже… умер.
— Ну и что это за чай? — спросил Фабиан. — Приличный?
Таня снова уселась за стол.
— Я не понимаю разницы.
Фабиан схватил чайницу, снял крышку и втянул носом воздух.
— Понюхай. — Он сунул чайницу ей под нос. — Давай вдохни.
Таня, не проявляя особого энтузиазма, принюхалась.
— Тебе виднее.
Фабиан подошел к окну и посмотрел на лес Висельника.
— Уорик завтра утром собирается на охоту и, скорее всего, вернется только послезавтра в полдень.
Таня неотрывно смотрела в стол. Она уже поняла, к чему ведется разговор, и всячески хотела избежать такого поворота.
— Я подумал, стоит воспользоваться этой возможностью и снова сходить в лес, — продолжал Фабиан и добавил многозначительно: — Если, конечно, ты не передумала.
— Я ничего такого не говорила.
— Это и не требуется. Все написано у тебя на лице.
— Я не передумала. Просто… Просто я не вижу, чего мы можем этим добиться, вот и все. Амос стар. Сделал он там что-то или нет, он определенно расплатился за это. Может, лучше обо всем забыть.
— Как я могу забыть? Я только об этом и думаю! Мы с тобой понимаем, что во всем этом есть нечто странное… и я хочу узнать правду. Мне казалось, ты тоже.
— Я… В смысле, я…
Фабиан уже шагал к двери.
— Поверить не могу, что ты готова отступиться.
— Да нет же! — воскликнула Таня.
— Мне казалось, мы друзья.
— Так оно и есть, вот почему нам следует получше все продумать, ведь в прошлый раз нас чуть не поймали. Твой отец и так терпеть меня не может, не хочу давать ему новых поводов.
— Ну, можешь успокоиться, — холодно заявил Фабиан. — Я пойду один. Без тебя меня не поймают, ведь ты просто… глупая девчонка!
Таня буквально потеряла дар речи. Когда шаги Фабиана затихли, она вышла в пустой коридор и с несчастным видом направилась к себе в комнату. Когда она проходила мимо дедушкиных часов на площадке, их медленное, равномерное тиканье подсказало ей, что часы, как и чайница, пусты.
Охваченная смятением, она вошла к себе в комнату. Отсутствие фэйри беспокоило ее; затевалось что-то странное. Только усевшись на постель, она заметила на подоконнике конверт. На нем не было написано ничего, даже имени. Чувствуя, как колотится сердце, Таня взяла конверт. Это наверняка от Рэд. Она торопливо сломала восковую печать и вынула сложенный вдвое листок бумаги.
Это были стихи, написанные черными чернилами, аккуратным почерком. Мелькнула мысль: может, это какой-то хитроумный шифр, к которому прибегла Рэд, чтобы скрыть следы? Но эта идея умерла еще до того, как Таня приступила к чтению. Рэд — человек грубоватый, прямой, к тому же ей сейчас не до изысков. Она вообще не того склада, чтобы писать стихи.
Таня начала читать.
Стихи не были подписаны. Внутренний голос подсказывал Тане, что сказанное в них — правда. Она торопливо сунула листок обратно в конверт, а потом спрятала под красный шарф в тайнике под половицей. От того, что она только что прочла, голова у нее шла кругом.
Морвенну забрали к себе фэйри!
Вот уже пятьдесят лет они держат ее в своем королевстве. Она лишена возможности сбежать или хотя бы рассказать кому-нибудь, что с ней произошло.
«Вот что она пыталась сказать нам, — беспомощно думала Таня. — И она сделала бы это, если бы Уорик в тот день не нашел нас в лесу».
Половину столетия на Амосе лежала тень подозрения в преступлении, которого он не совершал, и это постепенно сводило его с ума.
Амос невиновен.
Два вопроса крутились в голове у Тани. Во-первых, кто оставил конверт на окне? И во-вторых, кому она могла довериться? Она сидела на постели, беспокойно теребя край простыни. Если бы только Рэд была здесь! Если бы только Таня рассказала ей о Морвенне Блум! Рэд наверняка посоветовала бы, что делать. Но что толку в этих «если бы»?
Она встала, чтобы положить на место половицу, и тут на глаза ей попался компас. И когда она увидела его, у нее родилась идея.
В лесу было тихо, если не считать шепота ветра среди деревьев и журчания ручья. Таня остановилась на опушке: компас в руке, железный гвоздь в кармане, вся одежда вывернута наизнанку. На этот раз она не намерена рисковать. Оберон стоял рядом, глядя на нее удивленно, как бы не понимая, чего они ждут.
Она вздохнула. Меньше часа назад она и думать не хотела о том, чтобы идти в лес, но стихи изменили все. Она понимала, что письмо пришло к ней по одной-единственной причине: сейчас Морвенне могла помочь только она. Собрав все свое мужество, она перешла ручей и углубилась в лес, понятия не имея, куда, собственно, идет. Успокаивало одно: с ней компас, который всегда приведет ее к дому.
— Я не заблужусь, — говорила она себе тихим голосом. — Я не могу заблудиться.
Она все дальше и дальше заходила в лес. Под ногами хрустели и шуршали веточки и мох, один раз ей пришлось обойти разложившуюся мышь. Два раза она останавливалась и оглядывалась, испытывая странное, противоестественное ощущение, будто ее кто-то преследует. Во второй раз она даже окликнула Фабиана по имени, подумав, что, может, он снова шпионит за ней; но никто не ответил. Она продолжила путь, чутко прислушиваясь к любому звуку, который мог бы подсказать что-то, но было тихо. И только-только она чуть-чуть расслабилась, как увидела первый провал в катакомбы.
Таня смотрела на брешь в ограде, вспоминая, какое отчаяние испытала, когда Оберон сбежал. Отведя взгляд, она торопливо прошла мимо.
Вскоре перед ней открылась маленькая поляна, посреди которой лежало толстое упавшее дерево. Оберон вынюхивал что-то в высокой траве и чихнул, коснувшись носом одуванчика. Таня решила немного посидеть, попытаться определить, где она находится, и сделать глоток воды из прихваченной с собой бутылки. Глянув на компас, она потрясенно обнаружила, что дом был совершенно не в том направлении, где, как ей казалось, он должен находиться.
В конце концов она встала, понимая, что должна вернуться до того, как ее хватятся, а значит, у нее не так уж много времени. Тем не менее она по-прежнему понятия не имела, куда идти. Да и откуда ей знать? Нет, это было безнадежно.
— Пошли, мальчик, — сказала она Оберону. — Наверное, лучше нам вернуться.
Однако, успев сделать всего шаг, она заметила впереди между деревьями, какое-то движение. Вроде бы мелькнула рука…
— Морвенна? — окликнула она. — Морвенна Блум… это ты?
Из-за ближайшего дерева выглянуло грязное, морщинистое лицо, перекошенное от страха. Оберон, жалобно подвывая, припал к земле за Таниной спиной. Она медленно шагнула вперед.
— Брансвик?
Гоблин с широко распахнутыми глазами осторожно выбрался из своего укромного местечка, прижав к губам палец.
— Ты не должна, не должна! — прошептал он, неистово тряся головой.
— Не должна что?
Брансвик метнулся к ней, взял ее за руку и потащил по лесу, беспокойно оглядываясь через плечо.
— Ты не должна быть здесь! Не должна приходить сюда!
— Почему? — спросила Таня. — Брансвик, ты меня пугаешь. Объясни, что ты имеешь в виду!
Однако гоблин, не отвечая и несясь с сумасшедшей скоростью, продолжал тащить ее все дальше и дальше. Деревья вокруг росли гуще; древние стволы были искривленными, сучковатыми. Таня почувствовала, что ей и впрямь не следовало бы находиться здесь; как будто она вторгалась туда, куда уже давно не ступала нога человека. И все же Брансвик продолжал тащить ее еще глубже в лес. Внезапно между сплошной зеленью в глаза Тане бросилось что-то желтое. Гоблин остановился и наконец отпустил ее руку.
Симпатичный цыганский фургон почти полностью оплели растения. Брансвик привел Таню прямо к старой цыганке.
— С ней ты будешь в безопасности, — сказал он. — Но больше я ничем помочь тебе не могу.
Таня стояла, пристально вглядываясь в его лицо, но не находила ответов на свои вопросы; напротив, лишь возникали новые.
— А где два других гоблина? И почему… почему ты говоришь не в рифму?
Брансвик печально покачал головой и попятился, жестом показав, что она должна войти в фургон. Она остановилась перед дверью, подняла руку, чтобы постучать, но, заколебавшись, оглянулась на Брансвика. Он исчез.
И тут дверь распахнулась.
— Входи, — сказала старая цыганка, не сводя с Тани внимательного взгляда похожих на птичьи глаз. — Я ждала тебя.
18
В фургоне пахло горящими свечами и травами. У окна стояло удобное кресло, а рядом со столом небольшой буфет, в котором были выставлены самые разнообразные, необычные бутылки из яркого цветного стекла, все с привязанными к пробкам бирками.
Плотная бархатная занавеска скрывала заднюю часть фургона; там, предположила Таня, старая женщина спала. Около прислоненной к стене метлы свернулся калачиком дымчато-серый кот, с подозрением разглядывающий Таню.
Больше всего, однако, ее в этом фургоне удивил толстый журнал головоломок, открытый на странице с частично разгаданным кроссвордом. Таня пораженно уставилась на него; что-то столь обыденное казалось абсолютно неуместным в доме так называемой ведьмы.
— А чего ты ожидала? — взорвалась старая женщина, заметив удивление Тани. — Жаб и книг заклинаний? Коллекции островерхих шляп? Глаз тритона и крыльев летучей мыши?
— Нет, — смущенно заговорила Таня. — Просто…
Она замолчала, не зная, как выразить свои чувства.
— Видишь ли, я случайно люблю головоломки, — сварливо сказала Мораг. — Не понимаю, почему это так всех удивляет. И, к твоему сведению, я не держу книг заклинаний. — Костлявым пальцем она постучала себя по виску. — Все они вот здесь.
Жестом пригласив Таню сесть за стол, она налила в миску воды и поставила ее перед Обероном. Он тут же принялся жадно лакать.
Старая женщина тоже села, сложив на коленях морщинистые руки.
— Я ждала тебя раньше.
Таня достала из кармана компас.
— Хотелось… хотелось бы знать, зачем вы мне его дали. — Почему-то ей было трудно встречаться с твердым взглядом старой женщины. — И как узнали, что он мне понадобится.
— Конечно, — почти безучастно сказала Мораг. — Надо полагать, ты уже поняла, как его использовать?
Таня кивнула.
— Недавно мне было про тебя видение. И про твои способности.
Таня пораженно посмотрела на нее, Мораг улыбнулась.
— Не стоит так удивляться. У меня тоже есть кое-какие способности, хотя и отличные от твоих. Некоторые называют меня гадалкой. Другие считают ведьмой. Большинство знает меня как Безумную Мораг. — Она помолчала, не сводя с Тани твердого взгляда. — Да, я знаю, что люди говорят обо мне, и кое-что из этого правда. У меня есть дар, и иногда я использую его, чтобы помогать людям… таким, как ты.
— Таким, как я?