— Самое подходящее место, где можно остановиться на третий ночлег, — это поместье Рыжего Рикольфа, — ответил Лис. — Точнее, оно было бы самым подходящим, если бы… — Он умолк.
— …если бы Рикольф не был отцом Элис, которая так внезапно тебя оставила, — закончил за него Вэн. — Йо, так вот что усложняет тебе жизнь, да?
— Можно сказать и так, — сухо ответил Джерин. — Рикольф — не мой вассал. Когда Элис была со мной, в такого рода зависимости не было необходимости, а после ее побега у меня не хватило наглости предложить ему это. Да Рикольф никогда и не искал моей защиты: он всегда и сам неплохо справлялся. Будь Элис со мной, я мог бы претендовать на крепость после его смерти. Теперь же, когда ее нет, думаю, полноправным наследником является Дарен. Элис — единственный законнорожденный ребенок Рикольфа, а все его незаконнорожденные сыновья уже в ином мире.
— Значит, Дарен — единственный внук Рикольфа, — сказал Вэн. — Ему нужно сообщить об исчезновении мальчика. Могу сказать иначе: у него будет повод поссориться с тобой, если ты проедешь мимо, не сказав даже слова.
Джерин вздохнул.
— Я в таком плане об этом не думал, но боюсь, ты прав. Мы дружим уже много лет, и я не раз гостил у него, но все равно мне будет чертовски неловко. Он считает, что Элис никогда бы не убежала, если бы я… О Даяус, знать бы мне, что делать, и я сделал бы все! А похищение Дарена его мнения обо мне не улучшит.
— Капитан, тебе и так несладко приходится из-за Дарена, так что ты вряд ли заметишь, если тебя несколько удручит кто-то еще.
— Только тебе в голову может прийти попытаться поднять мое настроение, напомнив, как мне сейчас плохо.
Способ, признался себе Джерин, подобран точно: под стать его мрачной натуре.
Сидя рядом с ним на передке повозки, Вэн потянулся и огляделся вокруг почти с ребяческим восторгом.
— Здорово снова быть в пути, — сказал он. — В Лисьей крепости, конечно, хорошо, но мне нравится видеть что-то новое каждую минуту или за каждым изгибом дороги. Правда, у пути на Элабон не так уж много изгибов, но ты понимаешь, что я имею в виду.
— Прекрасно понимаю.
Лис взглянул на восток. Быстрая Тайваз, едва перевалившая за первую четверть, почти подобралась к Нотос, чей бледный выпуклый диск еще только поднимался над покрытыми лесом холмами. Он покачал головой. Подобно тому как Тайваз настигала Нотос, так и его с каждым днем все сильнее настигали несчастья, а он двигался слишком медленно, чтобы от них убежать.
— Мне пришла в голову хорошая мысль, — сказал Вэн, когда Джерин высказал это вслух. — Вот что я тебе скажу, Лис: вместо того чтобы ночевать под открытым небом сегодня, что ты скажешь на то, чтобы остановиться в ближайшей крестьянской деревне, которая встретится нам на пути? У них есть эль, а тебе было бы неплохо напиться. Тогда назавтра ты отправишься в дорогу с раскалывающейся головой. По крайней мере, ты будешь точно знать, отчего тебе так плохо.
— Я и сейчас знаю, отчего мне плохо, — возразил Джерин. — Дарен пропал. Единственное, чего я не знаю, так это как его найти. Что гложет меня не меньше, чем его отсутствие. — Тем не менее он призадумался. — В следующей деревне старостой Тервагант Пчеловод. В моих землях его эль очень ценят.
Вэн хлопнул Джерина по спине, отчего тот чуть не вылетел из повозки.
— Замечательно. Поверь, капитан, хорошая попойка будет сейчас тебе кстати.
— То же самое думал и Райвин, а все закончилось тем, что его тога свесилась ему на голову, выставив его мужское достоинство на всеобщее обозрение.
Однако, когда они подъехали к деревне Терваганта, Лис натянул поводья и остановил повозку. Староста, маленький нервный человечек, комкал в руках подол своей туники, словно это был кусок теста. Он приветствовал своего господина с плохо скрываемой тревогой.
— Ч-что завело вас так далеко на юг, м-милорд?
— У меня похитили сына, — ответил Джерин уныло.
Тервагант выпучил глаза. Лис понял, что сюда новость еще не дошла, и рассказал обо всем старосте, а заодно и кучке собравшихся вокруг повозки крепостных. В основном женщинам и детям, так как мужчины еще работали на полях.
— Милорд, я буду молиться, чтобы боги вернули вам вашего мальчика, — сказал Тервагант. Все присутствующие повторили его слова.
Пропажа ребенка — большая беда. Для крестьян тоже не меньшая, чем для знати. Руки старосты отпустили подол туники. Его бледное лицо постепенно приобретало нормальный оттенок. «Еще один человек, радующийся, что я не сую нос в его дела», — подумал Джерин. Интересно, сколько еще старост ведут с ним нечестную игру? Как-нибудь нужно будет выяснить это.
Но не сегодня. Тервагант нырнул в свою хижину и вышел оттуда с трубой, сделанной из бараньего рога. Прежде чем поднести его к губам, он вопросительно взглянул на Джерина. Лис кивнул. Тервагант издал длинный немелодичный звук. Некоторые крестьяне в полях удивленно подняли головы. Солнце хотя и клонилось к закату, но горизонта еще не касалось. Однако все они радостно заспешили в деревню.
— Не забить ли нам поросенка, милорд? — спросил староста.
— Йо, если это не обременит вас, — ответил Джерин. При мысли о жирной свинине, у него потекли слюнки. — Кроме того, — добавил он, — кровь животного можно будет преподнести в дар призракам.
— Часть крови, — поправил его бережливый Тервагант. — А остальное пойдет на кровяной пудинг.
Крепостные и в хорошие-то времена жили на краю бедности, а в плохие им и вовсе приходилось затягивать пояса, как, впрочем, и кормящейся за их счет знати. Тратить что-то попусту тут было не заведено.
Свинья, как обычно, оказалась наполовину дикой, с гривкой вдоль всего хребта. Тервагант подманил ее к себе репой, а затем перерезал ей горло. Животное побежало по деревне, заливая кровью все вокруг, пока наконец не упало. Какое-то время оно еще дергало копытцами.
— Призракам это понравится больше, чем если бы мы налили кровь в аккуратную ямку, — сказал Вэн.
Жители деревни развели такой громадный костер, что он и один смог бы удержать ночных духов на расстоянии. Они разрубили свинью, часть ее запекли в глине, а остальное зажарили на огне. Подтверждая свое прозвище, Тервагант принес из своей хижины горшок, полный меда, и смазал им некоторые куски готовящегося мяса. От чудесного аромата Джерин ощутил еще более сильный голод, чем раньше.
Вместе с хлебом, элем и ягодами, засахаренными в меду, свинина оказалась так же хороша на вкус, как и на запах. Когда Джерин закончил трапезу, похлопал себя по животу и заявил, что наелся, перед ним высилась довольно приличная груда реберных костей. Вэн нашел где-то острый камень и теперь пытался разбить им ножную кость, чтобы добраться до костного мозга.
— Еще эля, милорд? — спросила одна из селянок.
— Спасибо. — Лис протянул ей врученную ему крестьянами кружку. Женщина наполнила ее, улыбаясь. Он обратил внимание, что она довольно хорошенькая, со светлыми глазами — след, оставленный парой трокмэ в ее роду. Ее длинные волосы не были заплетены, свидетельствуя, что она не замужем, но при этом она вовсе не походила на застенчивую юную девушку.
Когда он спросил об этом, ее лицо омрачилось.
— Вы правы, милорд, у меня был муж, да, но он умер, в позапрошлом году. На него нашел столбняк.
— Мне жаль, — сказал Джерин искренне, он знал, что это за болезнь. — Это тяжелая смерть.
— Да, милорд, так и есть, но нужно жить дальше, — ответила она.
Джерин серьезно кивнул: к тому времени он уже прилично набрался.
— Как твое имя? — спросил он у девушки.
— Этелинда, милорд.
— Ну что ж, Этелинда… — сказал он, но и не закончил фразы. На этот раз кивнула она, так, будто все уже было сказано.
После ужина Тервагант проводил Джерина и Вэна в две хижины, которые деревенские жители поспешно освободили для них.
— Да даруют вам боги добрую ночь, лорд принц и лорд Вэн, — сказал он.
— Что касается меня, — сказал Вэн, — то я собираюсь оказать в этом богам посильную помощь.
Пока он сидел у костра, насыщаясь, пара молодых девушек едва не подралась из-за него. Теперь он вел их обеих в хижину, предоставленную ему Тервагантом. Глядя на это, Джерин покачал головой. Очень жаль, что никто не мог заставить гиганта пропустить мимо себя хотя бы одну юбку.
И все же Лис был не слишком удивлен, найдя Этелинду у хижины, которую приберег для него староста.
— У тебя сейчас никого нет? — спросил он ее.
Некоторые лорды свободно пользовались крестьянскими женщинами, заботясь лишь о собственном удовольствии. Но Джерин знал, что подобные вещи сеют среди крепостных зерна недовольства, чреватые бунтом в голодные времена. Поэтому, как всегда, он решил проявить осмотрительность.
Однако Этелинда помотала головой.
— Нет, милорд.
— Хорошо.
Джерину пришлось пригнуть голову, чтобы войти в хижину. Внутри было темно и сильно пахло дымом. Шаркая, он прошел дальше и нащупал ногой соломенный тюфяк.
— Вот сюда.
Солома зашуршала сначала под весом его тела, а потом еще раз, когда рядом опустилась Этелинда. Она молча стянула через голову свою длинную тунику. Больше на ней не было ничего. Джерину потребовалось немного больше времени, чтобы освободиться от своей одежды. Судя по тому, как она прильнула к нему, он понял, что ему не солгали. У нее действительно не было никого. И ее очень давно не ласкали.
Поэтому он постарался доставить ей как можно больше удовольствия. Но в последний момент высвободился и выпустил семя ей на живот, а не в лоно. Он ожидал, что она будет ему благодарна, но вместо этого она грустно спросила:
— Зачем вы это сделали?
— Чтобы ты не понесла, — ответил он, не будучи до конца уверенным, что она связывает два события: то, чем они только что занимались, и то, что могло произойти менее чем через год. Каждый раз, когда он думал, что постиг предел невежества своих крепостных, ему снова и снова приходилось убеждаться в обратном.
Оказалось, что Этелинда все же имеет представление о последствиях ночной близости.
— А я хотела бы зачать ребенка, — сказала она. — Надеялась на это.
— Правда? — Джерин перевалился на бок и чуть не скатился с узкого тюфяка. — Почему?
— Если бы у меня был ребенок от вас, я могла бы отправиться в Лисью крепость, и вы бы обо мне позаботились, — объяснила она. — Мне не пришлось бы заниматься тяжелым трудом. По крайней мере, какое-то время.
— А-а. — Джерин всматривался в нее сквозь тьму. Во всяком случае, она с ним честна. И приходилось признать, что ее чаяния скорее всего оправдались бы. Еще ни одна женщина не имела оснований сказать, что лорд Лис наградил ее незаконным ребенком. Он был умерен в своих желаниях и к тому же часто заканчивал соитие так, как сейчас, дабы избежать возможных осложнений. Но он никогда бы не отвернулся ни от одной женщины, с которой спал.
«Быть может, вовсе и не стоило осторожничать, — проворчала его темная сторона. — Теперь, когда Дарен исчез, тебе, по всей видимости, понадобится наследник, пусть даже незаконнорожденный».
Он тряхнул головой. Иногда он настолько углублялся в собственные мрачные мысли, что забывал о насущных проблемах. Но сейчас совсем не тот случай. Жизнь его сына впрямую зависела от него.
Этелинда села и потянулась за туникой.
— Хотите, чтобы я ушла, милорд? — спросила она.
— Эта постель, конечно, тесновата для двоих, но если хочешь, оставайся, — ответил Джерин. — Ночь не очень-то теплая, так что мы вряд ли будем липнуть друг к другу.
— Вы правы, — согласилась она. — Мне всегда нравилось спать не одной. Я так выросла: все мои братья и сестры, и отец, и мама, пока она была жива, мы все спали вместе. Когда никто не дышит рядом, становится очень уж одиноко. — И она бросила тунику на грязный пол. — Кроме того, кто знает, что может произойти чуть позже?
А произошло то, что Джерин крепко проспал всю ночь и проснулся, лишь когда рассвело. К тому времени Этелинда уже поднялась и наконец надела свою тунику. Увидев, что он открыл глаза, она бросила на него насмешливый взгляд, словно говоря: «А ты не такой уж и жеребец, каким казался!»
Он вынес этот взгляд без тени смущения. В отличие от Вэна его тщеславие не росло из одних лишь штанов. Оглядев крестьянскую хижину в поисках ночного горшка и ничего не обнаружив, он поднялся, быстро оделся и отошел к кустам на краю деревни, чтобы опорожниться. Вонь, доносившаяся из зарослей, свидетельствовала о том, что и крестьяне не чураются забегать утром сюда.
Когда он вернулся, Вэн стоял у отведенной ему хижины и играл на флейте. Обе женщины, с которыми он провел ночь, с обожанием льнули к нему. На лице чужеземца светилась самодовольная улыбка. Лису захотелось чем-нибудь в него швырнуть, но он удовольствовался словами:
— Пора отправляться. Поедим в дороге.
— Как скажешь. — Вэн подошел к лошадям, привязанным к нижним ветвям клена. — Ты запрягай головную лошадь, а я займусь второй. Раз тебе так не терпится продолжить путь, то вместе мы справимся вдвое быстрее.
В тот же день после полудня повозка въехала во владения Пэлина Орла. Пэлин, который с западной стороны соседствовал с трокмуа, признал Джерина своим сюзереном. Поскольку ему уже не раз требовалась помощь в борьбе против лесных разбойников, он повиновался Лису много охотнее, чем Шильд Крепыш.
Проехав совсем немного по землям Пэлина, Джерин и Вэн оказались в опустошенном, разоренном краю, где на протяжении нескольких миль и путь на Элабон, и прилегающие к нему земли были изрыты разрушительным колдовством Баламунга. С тех пор прошло уже пять лет, гигантские воронки успели зарасти сорной травой и кустарником и потому выглядели не так голо и жутко, как поначалу. Но все-таки почва оставалась еще слишком изувеченной, чтобы фермеры могли ее обработать.
Но сам путь на Элабон был восстановлен, и, в общем, неплохо. Делалось это по приказу Джерина. Он не хотел, чтобы Лисья крепость лишилась надежного сообщения с югом. Конечно, результат от проделанной работы мало соответствовал тем стандартам, которыми руководствовалась империя Элабон, прокладывая дорогу на север, к Ниффет. Благодаря финансовой поддержке государства имперские мастера вымостили дорогу каменными плитами и скрепили их цементом, предварительно положив толстый слой гравия и камня. Кроме того, по обеим сторонам проезжей части прорыли водосток.
Разумеется, Лис не мог осуществить строительство в тех же объемах, имея в своем распоряжении одних лишь крестьян, которые работали урывками между выходами на поля. Поэтому отремонтированный участок тракта покрывали булыжник и гравий. Слишком твердые для лошадиных копыт, но по крайней мере после очередного дождя дорога не превращалась в липкое месиво.
— Странно, — произнес Джерин, трясясь в повозке, бодро катившей по всем этим неровностям. — Каждый раз, когда я здесь проезжаю, мне вспоминается, как мы пробивались на север. Вот прямо тут, накануне ночи оборотней, если помнишь.
— Ты-то вряд ли когда-нибудь это забудешь, — кивнул согласно Вэн. — Что до меня, то мне это кажется странным. Какими бы ни были воспоминания, скучно мотаться по одним и тем же местам. Я слишком люблю новизну, чтобы безропотно кататься туда-сюда. Тоскливо изо дня в день видеть на горизонте одни и те же холмы. Мне хочется знать, что за ними.
— За теми? — Джерин указал на запад. — За ними скрываются трокмуа и бандиты.
— Я не это имел в виду, — сказал Вэн. — Капитан, в тебе совсем нет романтики, ни на йоту.
— Наверное, нет. Я стараюсь жить без нее, как могу, вот и все.
Ближе к вечеру они миновали крепость Рафа Проворного, где останавливались во время своей прошлой поездки в Айкос. Этой ночью ни о каком ночлеге там и речи не шло. Крепость была захвачена трокмуа, и от нее остались одни руины. Джерин покачал головой, вспоминая доброе угощение Рафа. А сегодня у них на ужин будет засушенный хлеб, колбаса, кислое пиво и та добыча, которую им удастся подстрелить, чтобы задобрить призраков.