Дорогу повозке перебежала рыжая лиса. Она остановилась у зарослей собачьего языка, присев на задние лапы, и высунула язык, глядя на лошадей и людей. Вэн хлопнул Джерина по плечу.
— Притормози. Я возьму лук, и у нас будет вечернее угощение духам.
— Что? Где? — спросил Джерин. Вэн указал на лису.
— Вон там. Ты что, ослеп и не видишь?
Джерин уставился сначала на лису, затем на друга.
— Мы с тобой стали почти как братья, поэтому я частенько забываю, что ты по рождению не элабонец. По нашим обычаям нельзя убивать животных, которые дали нам прозвища. От меня отвернется любая удача, если я попытаюсь убить лису.
— А тебе и не надо, — ответил Вэн. — Я все сделаю сам.
— Но тогда получится, что я тебе потворствовал, — возразил Джерин, качая головой. — В мире духов это все равно засчитается как убийство.
— Мир духов этой ночью будет заниматься не только подсчетами, если мы не найдем что-либо из плоти и крови, причем как можно быстрее, — проворчал Вэн. — Такое впечатление, что все местные крестьяне в бегах, а мне вовсе не улыбается перспектива провести ночь под открытым небом, имея защитой от призраков всего лишь костер.
— Что-нибудь подвернется, — успокоил товарища Джерин, хотя в душе его тоже терзали сомнения.
Но не прошло и минуты после этого заявления, как он заметил крупную серую белку, сидевшую на верхней ветке молодого дубка. (Который по-хорошему давно следовало бы срубить, так как он рос прямо возле дороги.) На этот раз Джерин притормозил. Вэн тоже увидел белку и уже полез в заднюю часть повозки за луком.
Когда он выпустил стрелу, тетива тренькнула. Белка сорвалась с невысокого дерева и головой вниз упала на мшистую землю, где замерла, слабо подергивая лапками. К тому времени, когда Вэн подошел к ней, она уже не двигалась. Он взвесил ее на ладони.
— Подойдет, — оценил он.
— Мяса, конечно, немного, но то, что есть, можно будет вкусно запечь в глине, — сказал Джерин. — Если бы ты выстрелил в лису, боги не послали бы нам эту белку.
— Если они так благодарны мне за хорошее поведение, почему бы им было не посадить на это дерево доброго упитанного оленя вместо какой-то крысы с пушистым хвостом, которой кое-кому из нас не хватит и на один укус?
— Чертов болтун, — отозвался Джерин. На деле же он едва сдерживал смех, представляя рогатого самца-оленя, примостившегося на дубке. — Прояви хоть немного уважения к богам Элабона.
— Я уважаю их настолько, насколько они этого заслуживают, и ни капли больше, — отрезал Вэн. — Я много путешествовал, повидал немало богов и знаю, что они сильнее меня. Но я еще не встречал ни одного, кто был бы намного меня умнее.
Джерин фыркнул, вспоминая длинный розовый язык Маврикса, выскочивший из него, как из лягушки, когда божеству вздумалось его оскорбить, а заодно и лишить Райвина магической жилки.
— Может, ты и прав, но если боги тебя услышат, тебе не поздоровится.
— Если такое случится, я просто уеду куда-нибудь, где меня не настигнет их гнев, — ответил Вэн. — С богами ведь вот какая штука: они привязаны к той земле, жители которой им поклоняются, а я… — он постучал себя в грудь, — я нисколько!
— Кое-кто по-прежнему думает, что всегда может сбежать, — заметил Джерин, но тут ему в голову пришла еще одна мысль. — Иногда и боги могут перемещаться вместе с теми, кто в них верит. Посмотри, как ситонийские божества захватили Элабон. А еще, боюсь, вскоре на северных землях поселятся и боги трокмуа, раз лесные разбойники обосновались на южных берегах Ниффет.
— Возможно, ты прав. Я как-то об этом не думал, — признался Вэн. — И мне вовсе не нравится такое соседство. Жажда крови в них так же сильна, как и в самих трокмуа. Уж мне-то это известно. Лесные разбойники собирались принести меня им в жертву, но я от них удрал.
— Да, ты рассказывал эту историю, — сказал Джерин. Он покачал головой. — Вот еще одна причина для беспокойства.
Хуже всего было то, что список тревог его рос с каждым днем. Джерин остановил повозку. Раз уж у них с Вэном сегодня есть угощение для ночных духов, он не станет ни о чем беспокоиться. Хотя бы до завтрашнего утра.
Теперь им приходилось делить ночной караул на двоих, а не на троих, поэтому утром, пустившись в путь почти сразу же после рассвета, Джерин и Вэн еще долго зевали.
— Я какой-то заторможенный, а это нехорошо, — сказал Джерин. — Во владениях Бевона Перебитого Носа нужно быть начеку.
— Ему бы больше подошло прозвище Бевон Истерзанная Земля, это точно, — сказал Вэн.
— Не стану с тобой спорить, — ответил Джерин.
Пять лет назад сыновья Бевона дрались между собой за отцовские владения. Сам Бевон был еще жив, но за пределами его крепости никому до этого не было дела.
Джерин указал вперед.
— Вон, посмотри. Уже какое-никакое достижение.
— Ты имеешь в виду свой форт? Йо, а ведь верно. Это единственное укрепление, благодаря которому путь на Элабон во владениях Бевона остается открытым.
Несмотря на частокол, придорожный форт нельзя было назвать крепостью в полном смысле этого слова. Ибо там не имелось никакого каменного строения, лишь деревянный сруб. Джерин возвел это укрепление на скорую руку и разместил в нем гарнизон меньше чем через год после ночи оборотней, дабы обеспечить себе и своим людям свободный проезд по дороге. Бевон и все его четверо сыновей яростно сопротивлялись, но не смогли объединиться даже ради того, чтобы прогнать бойцов Лиса.
— Очень скоро, капитан, ты просто провозгласишь земли, идущие вдоль дороги, частью своих владений, не так ли? — спросил Вэн. — Без твоего пригляда здесь бы царило то же унылое запустение, что и везде. Хотя тебе и свойственна скрытность, твои дела говорят за тебя. Можешь молчать, сколько хочешь.
— Вообще-то я об этом подумывал. — Джерин взглянул на друга с уважением, к которому все же примешивалось раздражение. — Мне не слишком нравится, когда другие так хорошо читают мои мысли.
— Поживи некоторое время с человеком в одной крепости, и многое от него передастся тебе, — сказал Вэн. — Даже если ему вовсе этого не хочется, — добавил он, в надежде (которая не замедлила оправдаться), что Джерин нахмурится, поскольку ему не понравится шпилька.
Патруль из трех колесниц, двигавшихся на север по элабонскому пути, направлялся к форту. Увидев повозку, караульные повернули к ней, чтобы взглянуть, кто едет. Джерин махнул одному из патрульных.
— Эй! — громко крикнул он. — Как дела на дороге, Онсумер?
— Лорд Джерин! — откликнулся грузный мужчина с черной бородой. — Я подумал, что это ваша повозка, но не был до конца уверен, пока не подъехал поближе. Мы прокатились дозором до границ Рикольфа. На дороге все спокойно. — Его лицо омрачилось. — Но вы-то как здесь? Не по тому ли делу, о котором рассказывал Вайден, сын Симрина?
— Ты имеешь в виду похищение моего сына? Да, — ответил Джерин. — Все наши поиски не увенчались успехом: ни попытки догнать тех, кто мог его увезти, ни прочесывание местности вокруг Лисьей крепости. Теперь я направляюсь в Айкос, возможно Сивилла мне поможет.
— Да будет на то воля Даяуса и Байтона, — сказал Онсумер.
Возница и воин, находившиеся с ним в колеснице, энергично закивали.
— Мне остается только надеяться, — ответил Джерин. — Вайден сказал мне, что не узнал ничего нового во время своей поездки сюда. Не слышали ли вы чего-нибудь необычного от сыновей Бевона? Полагаю, один из них мог бы, сговорясь с остальными, похитить Дарена, хотя сомневаюсь, что у кого-то из них хватило бы мозгов это организовать.
Онсумер помотал головой.
— Нет, лорд Джерин, ничего такого. Я думаю, они все слишком заняты истреблением друг друга, чтобы беспокоиться о чужаках, даже о тех, которых они ненавидят. На наш форт не нападали уже больше года, а вот вражда между братьями не утихает ни на минуту.
— Возможно, ты прав, — сказал Джерин. — Все бароны в северных землях всегда грызлись между собой, не обращая внимания на трокмуа, пока не сделалось слишком поздно. Быть может мы, элабонцы, переняли любовь к раздорам у ситонийцев?
— Не имею ни малейшего понятия, — ответил Онсумер. Он был хорошим солдатом, далеко не глупым, но все его представление о внешнем мире ограничивалось песнями менестрелей.
Лис снова тронул лошадей.
— Удачи вам, — крикнул Онсумер проезжавшей мимо повозке.
Его товарищи помахали Джерину. Затем они развернулись и направились обратно к форту.
Примерно час спустя Вэн указал на столб черного дыма, поднимавшийся вдалеке.
— По-моему, кто-то поджег своего соседа или я ошибаюсь? Уж лучше пусть они воюют между собой, чем с моими людьми, — отозвался Джерин. — А еще лучше, если бы они совсем не воевали.
— Ха! Каковы шансы на это?
— Судя по тому, что мы видим, невелики, — признал Джерин. — И все же раньше такое бывало. Не так уж давно Элабон являлся единой империей, простиравшейся на восток от Ниффет мимо Малого Внутриземного моря до бурлящих рек на равнинах Кидзуватны. Теперь государство разваливается и начинаются распри, потому что император и его двор больше думают, как бы потуже набить золотом свои карманы, чем о том, что будет с империей после них.
— То же делается не только в верхах, — сказал Вэн. — Все, у кого есть силенки, пытаются обогатиться за счет слабых и разделаться с могущественными соседями, представляющими для них угрозу.
— Йо, так оно и есть, — согласился Джерин. — Говорят, в былые времена элабонские военачальники после одержанных побед возвращались к своему плугу. — Он криво улыбнулся. — Конечно, неизвестно, насколько можно доверять рассказам о тех временах.
Рядом с южной границей злосчастных владений Бевона простирался еще один участок земли, пострадавший от колдовства Баламунга. Как и раньше, повозка запрыгала по ухабам дороги, которую с помощью местных крестьян подлатал тот же Лис.
— Помнишь, как сыновья Бевона пытались помешать тебе в этом? — спросил Вэн. — Каждый вопил, что сделает это сам.
— О, да. — Смех Лиса был далеко не радостным. — Если бы я стал их ждать, то до сих пор не дождался бы, впрочем, как и внуки Дарена.
Когда Джерин подъезжал к поместью Рыжего Рикольфа пять лет назад, границу охраняла лишь пара стражников. Теперь там стоял такой же укрепленный форт, какой он сам построил на землях Бевона. Чтобы противостоять бандитам и, возможно, его собственным людям тоже. От этой мысли Джерину стало горько.
Из открытых ворот форта навстречу им вышел стражник, чтобы узнать, кто едет, куда и зачем. Парень слегка вздрогнул, узнав Джерина с Вэном. Джерин тоже вздрогнул: он понятия не имел, как зовут этого воина, но тот точно нес пограничную службу во время его прошлого приезда сюда. Лис припомнил те дни, когда он познакомился с Элис и тайком вывез ее из крепости отца, так отчетливо, словно это было только вчера. Теперь, когда их уже ничего не связывало, он хотел бы забыть обо всем. Но почему-то это желание, наоборот, лишь усиливало воспоминания.
— Лорд принц, — сказал человек Рикольфа вежливым, но при этом настороженным тоном. — Что привело вас во владения Рыжего Рикольфа? Это касается того дела, о котором ваш вассал… как там его звали… расспрашивал несколько дней назад?
— Вайден, сын Симрина, — сказал Джерин. — Да, это касается моего сына… внука Рикольфа, между прочим. Мы не сумели его найти, и теперь я направляюсь в Айкос, к Сивилле. Быть может, Байтон ниспошлет ей видение, которое поможет узнать, где находится мальчик.
— Да будет так, — сказал стражник. — Если вы приехали только со своим товарищем, без вооруженного войска за спиной, тогда проезжайте, милорд.
— Без вооруженного войска? — возмутился Джерин. — Значит, Рикольф этого от меня ожидает? Мы с ним не в ссоре, но до нее недалеко, клянусь Даяусом, если он такого мнения обо мне.
— С Бевоном вы тоже не ссорились, однако ваши люди находятся на его земле против его воли. Мы не хотим, чтобы то же самое случилось и у нас.
— Рикольф должен на коленях благодарить меня за это, — процедил Джерин. — Если бы мои люди не поддерживали порядок вдоль элабонского Пути, то у вас возникло бы столько сложностей, что вы себе и представить не можете. Но у Рикольфа в поместье тишь да гладь, и моя помощь ему не нужна.
— Проезжайте же, — сказал стражник.
Джерин хлестнул лошадей с такой яростью, что те, удивленно фыркнув, рванули вперед.
— Хорошо, что мы отъехали. Я боялся, что ты выпрыгнешь из повозки и убьешь того малого.
— Я бы согласился на это даже за фальшивую монету, — Джерин потер шрам над глазом. Он был уверен, что тот побелел, он всегда белел, когда Лис приходил в ярость. — Хуже всего то, что этот болван лишь повторяет слова Рикольфа.
— Раз так, может быть, предпочтительней не заезжать к нему? — спросил Вэн.
— Теперь, когда столько сказано, да, — Лис вздохнул, — И все-таки это необходимо. Ты сам говорил, ведь Дарен — его внук. Думаю, я смогу с этим справиться. Если бы я считал, что он действительно желает мне зла, то и носа бы сюда не сунул. Во всяком случае, без вооруженного войска у себя за спиной.
— Боги этого не допустят.
— Хорошо бы.
Джерин думал не только о богах. Если ему когда-нибудь придется напасть на Рикольфа, его бывший тесть, скорее всего, призовет на помощь Араджиса Лучника. Меньше всего на свете Джерину хотелось, чтобы власть Араджиса распространялась глубже на север. По этой причине, и ради Дарена, он решил разговаривать со старым бароном помягче. По крайней мере, так он себе пообещал.
Солнце окрасило западную часть неба в оранжево-красный цвет. Джерину даже почудилось, будто призраки встрепенулись, хотя появиться они должны были только после захода солнца.
Со сторожевой башни возвышавшегося перед ними замка раздался мальчишеский крик:
— Кто въезжает во владения Рыжего Рикольфа?
Все это так напоминало события пятилетней давности, что у Джерина зашевелились волосы на руках. У него было ощущение, будто он увяз во времени, словно насекомое в липкой сосновой смоле. Таким насекомым редко удавалось освободиться. Лис знал, что наваждение властвует лишь в его голове, но это знание мало что облегчало.
Он крикнул в ответ, назвав свое имя и имя Вэна, как и в тот раз. Но тогда Рикольфу не терпелось впустить Лиса: они подружились еще во время его самой первой южной поездки. Что же теперь? Кто мог сказать, что сейчас у Рикольфа на уме?
Как бы там ни было, подъемный мост опустился. Толстые бронзовые цепи лязгали и скрипели по мере того, как привратники управлялись с лебедкой. Копыта лошадей загрохотали по бревенчатому мосту, перекинутому через ров с водой. Зелень водяных растений немного оживляла его поверхность, однако запах свидетельствовал о том, что люди Рикольфа выливают туда помои.
Рыжий Рикольф вышел во двор замка поприветствовать Джерина. Это был широкоплечий, дородный мужчина лет под шестьдесят. Держался он еще бодро и волос не растерял, хотя в основном они уже поседели и в них почти не осталось прядей того цвета, за который он получил свое прозвище и который более соответствовал волосам трокмуа. Когда Рикольф открыл рот, собираясь заговорить, Джерин увидел, что там недостает одного переднего зуба.
— Гостеприимство священно, — сказал Рикольф глубоким и неожиданно молодым для своего возраста голосом. — Памятуя об этом, я приветствую тебя, Лис, и тебя тоже, Вэн Крепкая Рука. Чувствуйте себя в моем замке как дома.
— Ты, как всегда, любезен, — ответил Джерин.
Однако тон Рикольфа был не совсем любезен. Скорее, это был тон человека, выполняющего не самую приятную обязанность. Но Джерин не осуждал его за это, наоборот. Иногда чувство долга бывает единственным, что поддерживает человека и помогает ему выживать.
— Пф! Вот где она, эта любезность. — И Рикольф поддел ногой комок грязи. — Я слышал, с моим внуком что-то случилось. Я хочу знать об этом все. Сначала Элис, теперь Дарен. — Он покачал своей большой головой. И без того резкие черты его лица еще заострились. — Да, мне не повезло, что я связал узами наши семьи.
— Ты думал иначе, когда отдавал за меня свою дочь, — ответил Джерин, стараясь говорить спокойно. Как и всегда, когда мысли его обращались к Элис, его охватывал гнев и страстное желание вернуть ее. Он продолжил: — Да, я не идеал, клянусь богами. Но не допускаешь ли ты, что и Элис не предел совершенства?