— Когда это Фанд так легко сдавалась, не считая постели? — спросил Вэн.
Он не стал дожидаться ответа — и правильно, так как у Джерина все равно его не было, — лег и вскоре принялся храпеть так громко, что заглушил посапывание Силэтр.
Со временем все происходившее в Айкосе несколько потускнело из-за бесконечных попыток рассказать о случившемся. Несмотря на спешку, они останавливались в каждой крестьянской деревушке и в каждом попутном господском поместье, предупреждая о надвигающейся опасности. Но их слушали с таким недоверием, что порой Лис сам начинал сомневаться, а верно ли он все помнит. Только глядя на сидевшую рядом Сивиллу, он убеждался, что вся эта история вовсе не выдумка.
— Просто кучка недоумков, — проворчал Вэн, когда они выехали из крепости одного из Рикольфовых вассалов.
— Ну, не знаю, — ответил Джерин обреченно. — Если бы кто-то приехал в Лисью крепость с такой историей, ты бы ему поверил?
— Вскоре они узнают, врем мы или говорим правду, — сказал Вэн. — И пожалеют, что не поверили нам.
Раздражение не оставило чужеземца и к полудню, когда они обедали в замке у самого Рикольфа. Однако Вэн так любил рассказывать, что когда пришло время поведать Рикольфу о событиях в Айкосе, у него сразу поднялось настроение. Рикольф сказал:
— Йо, мы здесь тоже ощутили подземные толчки, и у нас побилась глиняная посуда, но я не думал, что дела обстоят так ужасно, как вы рассказываете.
Видя, что по крайней мере его бывший тесть готов хоть что-то воспринимать всерьез, Джерин сказал:
— Тебе лучше задуматься над тем, как уберечь своих крестьян от надвигающихся чудовищ. Им нужно дать возможность укрыться в какой-нибудь крепости либо отправить им на подмогу вооруженных людей.
— Ах, Лис, тебе все-таки следовало стать школьным учителем, — сказал Рикольф, и даже его улыбка не смогла смягчить колкости. — У тебя прекрасно получается указывать остальным, что делать. Почему бы тебе не попытаться давать советы самому себе?
— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Джерин.
Вместо ответа Рикольф поднялся из-за стола и вышел из длинной залы замка на внутренний двор. Джерин последовал за ним. Рикольф остановился у колодца. Подходя к нему, Джерин чувствовал себя глупо. Если старый барон решил над ним подшутить, не стоило идти у него на поводу. Но Джерин уже это сделал. Уйди он сейчас, все будет выглядеть еще глупее.
— Что ты хотел этим сказать? — повторил он.
— Полагаю, ты не знаешь, поэтому отвечу прямо, — сказал Рикольф. — С каждым может случиться все, что угодно, но — один раз. Богам нравится сбивать нас с толку, чтобы мы не возомнили себя такими же мудрыми и сильными, как они. Однако когда человек совершает одну и ту же ошибку дважды, то причина уже в нем, а не в том, как выпадут кости.
— И ты называешь это прямым ответом? — спросил Джерин. — Да хранит меня в таком случае Даяус — или Байтон — от лукавого, если ты намереваешься занять место Сивиллы, которое она освободила.
— Сивиллы это тоже касается, несомненно, — ответил Рикольф, прислоняясь к каменной кладке колодца. — Уже во второй раз, Лис, ты похищаешь женщину, на которую не имеешь никаких прав. Первой была Элис.
Джерин раздраженно выдохнул.
— А как я должен был поступить, Рикольф? Оставить Сивиллу на съедение тем… тварям? Если бы я приехал сюда и рассказал тебе, что бросил ее, ты нашел бы другой способ связать эту историю с твоей дочерью. И обвинить меня. Я же не влюблен в Силэтр.
— Насколько я помню, в Элис ты тоже не был влюблен, по крайней мере, когда увозил ее, — возразил Рикольф. — Ты просто сопровождал мою дочь к ее дяде, живущему к югу от Керс. Но все может измениться.
— Рикольф, несмотря на то, что между нашими поместьями в последние несколько лет возникали небольшие трения, разве я когда-нибудь относился к тебе с меньшей учтивостью, чем должен относиться человек к отцу своей жены? — спросил Джерин.
Он подождал и, когда Рикольф мотнул головой, продолжил:
— Так вот, оставаясь по-прежнему учтивым, я должен сказать тебе, что ты по уши в дерьме.
После этого он осторожно сделал шажок назад. Если Рикольф вдруг решит выхватить меч, надо обеспечить пространство для драки. Лиса не слишком беспокоил сам пожилой барон, но надо было дать его солдатам понять, что он просто защищается, а не собирается убить их господина.
Рикольф уставился на него, не веря своим ушам. Он вспыхнул, лицо у него тут же стало таким же ярким, какими были его волосы, пока они не поседели. (Лис помнил, у Элис была такая же кожа. Прозрачная, как у трокмэ.) Затем, к его облегчению, Рикольф фыркнул и грубо загоготал.
— Ладно, Лис, ты победил, — прохрипел он, но добавил: — Пока, во всяком случае. Через пару лет поглядим, кто будет смеяться последним.
— О, да пошел ты, — сказал Джерин.
— Сдаюсь, сдаюсь. — Рикольф примирительно поднял руки. — Да простит меня Даяус, если я еще раз попытаюсь чему-то тебя учить. Ведь ты и так знаешь все, что написал или даже всего лишь подумал каждый мудрец с тех самых пор, как богам пришло в голову поиграть в мяч и они создали мир, дабы чем-то себя развлечь и одновременно помериться силами. Раз уж человеку все это через какое-то время приедается, то богам и подавно.
— Я бы так не сказал, судя по рассказам о них, — ответил Джерин, но решил не развивать эту тему.
Философствования разозленного Рикольфа представлялись ему настолько непривлекательными, что он посчитал за лучшее не вступать с ним в полемику.
И действительно, следующие слова тестя оказались куда приземленней.
— Зная, какие ужасные твари копошатся у тебя за спиной, ты, конечно, готов выпрыгнуть из себя, чтобы поскорее попасть в Лисью крепость, и, разумеется, не останешься здесь на ночь. Значит, тебе понадобится птица со связанными ногами и крылышками или что-то в этом роде, чтобы вой призраков не замучил тебя.
— Йо, это было бы очень любезно с твоей стороны, — согласился Лис. — Правда, в присутствии Силэтр духи смолкают. Нет, не совсем, но частично. Возможно, потому, что она долгое время была связана с Байтоном.
— Да ну?
Тон Рикольфа задел Джерина, но не настолько, чтобы его возмутить. Старый барон пожал плечами и сказал:
— Пойду погляжу, какую птицу повара могут для тебя отыскать.
Вместо курицы повара Рикольфа отдали Джерину связанную утку, которая норовила щипнуть его за руку и яростно крякала, пока он пытался запихнуть ее в дальний угол повозки. Оказавшись на месте, она продолжала возмущаться.
— Я ее понимаю, — сказал Вэн, усаживаясь на место. — Я бы тоже не обрадовался, если бы со мной так поступили.
— Не могли бы вы перевязать ей чем-нибудь клюв? — спросил Джерин у девушки, когда повозка выкатилась из крепости Рикольфа и снова направилась по элабонскому тракту.
Птица все не унималась.
— Да пусть покрякает. Что ей еще делать, бедняжке? — сказала Силэтр.
Поскольку она сама помещалась в задней части повозки и страдала от шума больше его и раз уж Вэн сказал примерно то же самое, Джерин решил оставить скандалистку в покое. Тем не менее, когда солнце приблизилось к западному горизонту, он уже изнывал от желания свернуть шею проклятой птице, и не только ради того, чтобы порадовать ночных духов.
Выбирая место для ночлега, он съехал с дороги к небольшому пруду, рядом с которым росли молодые деревца: они неплохо укроют лагерь от глаз тех, кто решается на ночные прогулки. Вэн вылез из повозки и принялся собирать хворост для костра.
Джерин тоже слез с козел. Подойдя к повозке сзади, он обратился к Силэтр:
— Пожалуйста, подайте мне эту надоедливую утку. Пора ее съесть, тем более что она нам уже отомстила. У меня голова раскалывается от ее криков.
Бывшая Сивилла подняла птицу за ноги, подала ее Джерину и сказала, руководствуясь чисто практическими соображениями, а не своим провидческим даром:
— Берите осторожней. Она обязательно постарается вас ущипнуть.
— Знаю.
Было довольно непросто взять у Силэтр из рук вертлявую утку так, чтобы руки их не соприкоснулись, но он с этим справился. Разумеется, он не стал ничего говорить о лишних неудобствах, которые доставляют ему ее предрассудки. Раз уж Силэтр так устроена, надо с этим смириться.
Как только утка оказалась у него, он положил ее на землю. И еле сдержался, чтобы не подать руку девушке, выбирающейся из повозки. Интересно, сколько времени понадобится, чтобы сдержанность по отношению к ней превратилась в привычку? Но тут Силэтр споткнулась о корень, ойкнула и пошатнулась. Не раздумывая, Джерин подскочил к ней и поддержал.
— Благодарю, — машинально сказала она, но, смутившись, умолкла, а потом отпрянула от него, словно от прокаженного.
— Простите, — сказал он, хотя извиняться за то, что ты уберег кого-нибудь от падения — полнейший абсурд.
Девушка вздрогнула, глядя на руки, которые ее поддержали, а затем кивнула с той же сосредоточенностью, с какой Джерин пару секунд назад подавлял в себе инстинктивное желание помочь ей спуститься на землю.
— Все в порядке, — сказала она. — Как бы я ни стремилась уберечься от этих вещей, они все равно неизбежны, раз уж я так неожиданно оказалась в миру. Наверное, мне лучше начать привыкать к ним.
Лис поклонился.
— Леди, едва познакомившись с вами, я понял, что вы обладаете здравым смыслом. Все, что вы делаете, особенно ваши последние слова, доказывает, что я не ошибся.
— Неужели? — Силэтр отрывисто засмеялась. — Почему же тогда я ощущаю себя так, будто теряю часть себя, а не приобретаю нечто новое и хорошее?
— Перемены — любые — очень часто напоминают удар в челюсть, — ответил Джерин. — Когда трокмуа убили моего отца и старшего брата и я стал хозяином Лисьей крепости, мне казалось, будто на мои плечи возложили непомерный груз: я намеревался стать ученым, а не бароном. А потом… — Он осекся.
— Что потом? — спросила Силэтр.
Джерин пожалел, что произнес последние слова. Но раз уж он затронул эту тему, пришлось продолжать:
— Потом, несколько лет назад, жена сбежала от меня с лошадиным лекарем, оставив мне на воспитание нашего сына. Его похищение и привело меня в Айкос.
— Да, вы говорили об этом. — Силэтр кивнула, словно напоминая самой себе. — Но если бы вы не приехали туда, то, согласно вашим рассказам, те твари из подземелий храма Байтона съели бы меня после землетрясения.
— Возможно, землетрясения вообще бы не случилось, если бы я не приехал, — ответил Джерин, вспомнив роковые слова из последнего пророчества Байтона, которые изрекла Силэтр.
Из-за повозки показался Вэн.
— Я уже разжег костер, — объявил он. — Ты бы лучше занялся уткой, а не болтовней, а то призраки лишат тебя последних мозгов.
Он повернулся к Силэтр.
— Не обращайте на него внимания, леди. Он сейчас в мрачном расположении духа. Набейте ему карманы серебром, и он все равно найдет повод грустить.
— Да иди ты ко все чертям, — откликнулся Джерин.
Вэн лишь рассмеялся. Шпилька, которой он уколол Джерина, оказалась еще острее оттого, что была не лишена справедливости.
Лис кинжалом вырыл ямку в земле, затем достал меч и положил конец сердитому кряканью ударом, вполне способным отрубить человеческую голову, не говоря уже о птичьей. Он сцедил кровь из тушки в ямку для призраков, а затем уткой занялся Вэн.
Мясо будет жирным и с душком, но что поделаешь? — сказал он, распарывая птице брюхо, чтобы выпотрошить ее.
— Пусть с душком, но мне нравится запах утятины, — сказала Силэтр, — Утиные яйца тоже хороши, вкуснее куриных.
— Это верно, но куриц легче выращивать — они просто роются в отбросах, как свиньи, — сказал Джерин.
Он огляделся вокруг.
— Хотя мы и припозднились с угощением, призраки все еще молчат. Леди, я думаю, дело в вас, несмотря на то, что мы вновь случайно соприкоснулись.
Силэтр склонила голову набок, прислушиваясь к завыванию и гудению духов.
— Возможно, вы правы, — сказала она, прикинув. — Помню, когда я еще жила в своей деревне, до того, как Байтон сделал меня своей Сивиллой, они обычно вели себя громче и более неприязненно. Но теперь я перестала быть Сивиллой. Так сказал сам бог, а ваше прикосновение окончательно укрепило его слова…
Она смущенно покачала головой, разметав во все стороны темные волосы, струившиеся по ее плечам.
Джерин сказал:
— Не думаю, что святость можно взять и задуть, как свечу. Мое прикосновение не так уж важно — я ведь совершал его не из похоти или желания осквернить вас. Главное, что вас коснулся бог. Мое прикосновение продолжалось одно мгновение, а влияние Байтона останется с вами навсегда.
Силэтр обдумала сказанное и медленно кивнула, сохраняя задумчивость на милом личике. Глядя на нее при свете костра, Джерин решил, что Вэн был прав: она достаточно привлекательна, чтобы вызвать ревность у Фанд. Но кто из них привлекательнее? Они были такими разными, что сравнивать их не имело смысла. Но само то, что он задумался над этим, навело его на мысль, что, возможно, недавние слова Рикольфа не так уж глупы.
Он нахмурился, разозлившись на самого себя за то, что вообще об этом думает.
— Что случилось? — спросила Силэтр. — У вас такой вид, будто вы только что раскусили что-то кислое.
Не успел он придумать какой-нибудь правдоподобный ответ, как Вэн спас положение, крикнув:
— Идите сюда к огню, вы оба, и попробуйте нечто жирное и с душком, как я и обещал. Но все равно это лучше, чем бурлящая бездна в животе.
Утка оказалась именно такой, как предсказывал Вэн, но Джерин был рад и этому. Набитый рот позволил ему не отвечать на вопрос Сивиллы, а набитый желудок — забыть, хотя не до конца, о том, чем этот вопрос был вызван.
Повозка выехала из-за последней группы сосен, скрывавших собой Лисий замок.
— Вот он, — сказал Лис, указывая на него. — Конечно, эта крепость не сравнится с теми, что возвели элабонские императоры на перевале за Кассатом, но она простояла уже много лет и, если будет на то воля богов, простоит и еще.
Силэтр, сидевшая в задней части повозки, подалась вперед, чтобы получше всмотреться, но сделала это с большой осторожностью, инстинктивно стараясь не задеть своих спутников.
— Почему большинство бревен частокола такого жуткого, грязно-зеленого цвета? — спросила она.
Вэн хмыкнул.
— А у дамочки есть вкус.
— Это точно.
Джерин не стал обижаться. Вместо этого он ответил на вопрос в том же духе, в котором, как ему показалось, тот и был задан.
— Это специальная краска, наложенная на бревна одним волшебником, чтобы другой колдун не смог их сжечь.
— А-а, — протянула Силэтр.
Протрубил рог, с такого расстояния он прозвучал негромко, возвещая о том, что повозка замечена. Джерин не терпел растительности рядом с крепостью, поскольку знал, что такое засады и сам был мастер их устраивать.
Он дернул поводья и устремился вперед, обуреваемый не только теплыми чувствами, но и страхом. Его радовала предстоящая встреча с товарищами: вдруг кто-нибудь из них сообщит ему вести о Дарене. Однако неприятности, которые сулило свидание с Фанд, весьма омрачали предвкушение возвращения в родной дом.
— В деревне, где я выросла, мы были свободными крестьянами и не подчинялись никому из лордов, — сказала Силэтр. — Мы мало слышали хорошего об элабонских баронах, и у меня сложилось о них неважное мнение. Глядя на вас, я, возможно, его изменю.
Джерин пожал плечами.
— Бароны такие же люди, как и все остальные. Одни хорошие, другие плохие, третьи — смесь из первого и второго, таких, кстати, большинство. Я, например, довольно умен, но вечно обеспокоен и люблю одиночество. Моего вассала Драго, с которым вы познакомитесь, нельзя назвать смышленым, и он ненавидит любые перемены, но при этом он храбр, предан, и его люди уважают своего господина. А Вольфар Топор, которого уже нет в живых, по моему мнению, был человеком злобным и вероломным, но никогда не уклонялся от боя. Как я уже сказал, в каждом есть всего понемножку.