Лис страшно смутился и на миг даже пожалел, что не оставил эту парочку на съедение упырю. Кое-как отклеившись от прилипчивой Арабель, он сказал:
— Порадуйте лучше друг друга.
Арабель громко и презрительно хмыкнула.
— Отлично! Наверное, мне и впрямь следует отпустить вас к вашей замечательной госпоже, хотя не думаю, что ей будет от этого много проку.
— Арабель! — зашипел на нее Пруанз. — Так не разговаривают с тем, кто тебя спас.
— А кто спас его самого, огрев эту тварь кувшином по голове? — парировала она. — Да и меня заодно?
И крестьянка чуть ли не силой потащила мужа обратно к лачуге. Вероятно, решив, по мнению Джерина, претворить его предложение в жизнь, раз уж дело не выгорело с другим партнером.
Он собрал своих солдат. У них не было факелов, чтобы без большой опаски вернуться в Лисью крепость, но призраки вели себя достаточно спокойно. И неудивительно, подумал Лис, подходя к подъемному мосту, ночные духи наверняка лакомятся новым подношением в виде крови убитых крепостных и чудовищ.
Некоторые воины сразу же отправились спать. Остальные задержались в главной зале, чтобы пропустить перед сном кружку-другую эля. После того как Джерин повесил обратно на гвозди свои доспехи и подобранный по пути лук, Вэн ткнул его локтем в бок так, что он даже пошатнулся.
— Лис, ты уже дважды отказался от заманчивого предложения, когда у тебя была возможность им воспользоваться, — сказал он. — Ты, наверное, стареешь.
— О, ты все слышал, да?
Джерину пришлось поднять глаза, чтобы взглянуть на своего более рослого товарища, который посмеивался над ним.
— Если хочешь и сам дожить до старости, займись своими делами, а мои, сколько бы их ни было, оставь мне.
— О да, дела есть дела.
Вэн осушил свою кружку, наполнил и снова выпил. Затем он направился к лестнице с решительным выражением лица. Джерин очень надеялся, ради его же блага, что Фанд в настроении или что ее можно уговорить. Если нет, катастрофа неминуема.
— Так близко они еще не подбирались, — сказал Драго Медведь, зевая. — Мне это не нравится. Ни чуточки.
Он произнес это таким спокойным тоном, будто речь шла о чересчур жарком летнем деньке.
— Мне тоже это не нравится, — ответил Джерин. — Мои военные силы истощены — кажется, последнее время я только об этом и твержу направо-налево. Одних я отправил в поместье Шильда, других — на юг, сражаться с Бевоном и с его ублюдками…
— Насколько я знаю, они родились в браке, — возразил Драго, подчас воспринимавший все слишком буквально.
— Все равно они ублюдки, — сказал Джерин, — Якшаться с трокмуа само по себе плохо, но те, кто стакнулся еще и с чудовищами, заслуживают самого худшего. Я лично собираюсь стать этим самым худшим для Бевона, Бевониса и Бевиона, но, пока я разделываюсь с ними, кто будет противостоять Адиатанусу и его монстрам? А вдруг моим парням не удастся отвоевать у Бевона дорогу на Элабон и если солдаты Араджиса не придут, что тогда? Другого выхода тут не дано, мы неминуемо проиграем.
— Никогда, — сказал Драго и заснул прямо за столом, уронив голову на руки.
Лису тоже хотелось быть столь же уверенным в себе и столь же наивным, как Драго. Но он слишком хорошо сознавал, что поражения в войнах — вполне реальная вещь, а его живое воображение, порой приносившее немало пользы, сейчас рисовало ему страшные картины с кровью, предательством, крахом. Каких только несчастий не может произойти. Вот почему человеку так трудно вообразить что-либо хорошее.
Он тоже осушил свою кружку и отправился наверх. Добравшись до двери спальни, Лис постарался открыть ее как можно тише, думая, что Силэтр спит. Но та сидела на постели возле зажженной лампы. Явно ожидая его, но не теряя при этом времени даром. Как видно, она сходила в библиотеку, потому что перед ней лежала старинная рукопись. Отложив ее, Силэтр сказала:
— Слава Байтону и другим богам, с тобой все в порядке. Теперь, каждый раз, когда ты уходишь сражаться…
— Ни царапины, — сообщил он и запер дверь. — Чудовищам досталось больше, чем деревне, и это… ну, не то чтобы хорошо, но лучше, чем могло бы быть.
Ему не хотелось говорить о схватке, наоборот, хотелось забыть обо всем.
— Что ты читаешь?
Она показала на заголовок.
— «О передвижениях лун» какого-то Волатэна из Элабона. Это было первое, на что я наткнулась в библиотеке, а все потому, что ты оставил ее на столе, вместо того чтобы поставить на место.
И она пристально посмотрела на него суровым взглядом библиотекаря, призывающего к порядку нарушителя правил обращения с книгами.
— Виноват, — сказал он и, к собственному удивлению, обнаружил, что это не просто учтивость. — Так значит, ты взялась за Волатэна? И что ты в нем поняла?
— Не многое, — призналась она. — Какие-то бесконечные числа и странные знаки, которым ты меня не учил, и также другие непонятные вещи. Что они означают?
— Они означают то, что, если бы я заглянул в эту книгу пять лет назад, я бы знал, что приближается ночь оборотней, поскольку это было указано в этих столбцах. Но я просто считал ее любопытным образчиком дотошности математиков города Элабон, поэтому она пылилась на полке без дела.
Он нахмурился, недовольный собой.
— И что бы ты мог сделать, узнай о ночи оборотней заранее? — спросила Силэтр.
— Учитывая то, что я находился в пути, когда это произошло, Наверное, ничего, — ответил он, — Зато с тех пор я пристально слежу за фазами лун. Через десять, нет, одиннадцать дней Мэт снова будет полной, еще днем позже — Эллеб и Нотос, а еще через день — Тайваз. Это не совсем то же самое, что было в ту жуткую ночь, — такое случается не чаще, чем один раз в тысячелетие. Но и в эти несколько ночей люди, в жилах которых есть капелька крови оборотней, станут очень близки к своему образу и подобию. Ближе, чем в любую другую ночь. И это…
— …еще одна причина для беспокойства, — закончила за него Силэтр.
Лис уставился на нее удивленно и радостно.
— Так, так, — сказал он. — Не знал, что ты потихоньку освоила и мой язык.
— Я только учусь, — ответила девушка.
X
Через три дня после нападения чудовищ на деревню Безанта караульный на сторожевой башне длинно прогудел в рог и закричал:
— Приближается колесница с юга! — Спустя несколько минут, он взволнованно добавил: — Клянусь богами, это Утрейз, сын Эмброна!
Джерин был на конюшне — прилаживал к колеснице новую спицу. Он бросил нож, которым обтесывал ее конец. Раффо, помогавший ему в работе, сказал:
— Сейчас мы все узнаем.
— Это точно, — отозвался Джерин и поспешил на внутренний двор.
Из замка тоже торопливо выходили люди: каждому в Лисьей крепости да и в любом уголке владений Джерина было жизненно важно узнать, открыта ли снова дорога на Элабон. Вэн поймал взгляд Джерина и сказал:
— Удачи, капитан.
— Благодарю, постараюсь, — ответил Джерин.
Подъемный мост, казалось, еле двигался. Джерин сжал кулаки так, что ногти впились в ладони. Наконец мост с грохотом опустился на опоры с другой стороны канавы, окружающей крепостной вал. Колесница Утрейза с лязгом въехала на него. Еще до того, как воин заговорил, у Джерина отлегло от сердца: и сам Утрейз, и его возница, и другой воин, находившийся в колеснице — все светились улыбками.
— Слава Даяусу и остальным богам, мы сокрушили их! — вскричал Утрейз.
Он попытался продолжить, но громогласные, радостные вопли тех, кто толпился вокруг, заглушили его слова. Райвин Лис вскочил в колесницу и чмокнул ошеломленного Утрейза в щеку — без каких-либо поползновений, просто у южан было принято таким образом выражать свой восторг. Однако в суровых северных землях такие поступки не приводили к добру.
— Отвали от меня! — проревел Утрейз и добавил словечко пожестче, что, к счастью, потонуло в радостном гаме.
Когда шум немного стих, Джерин сказал:
— Расскажи же нам, как это произошло. Может… — он многозначительно оглядел присутствующих, — нам удастся что-либо расслышать.
— Да, милорд.
Утрейз развернулся, собираясь скинуть Райвина с колесницы, но тот уже сам спрыгнул вниз. Глупо сморгнув, вестник продолжал:
— С одной стороны, все было, как вы и говорили: Рыжий Рикольф и его люди пришли с юга и присоединились к нам и Бевандеру, чтобы противостоять Бевону и двум другим его сыновьям. Поскольку они завладели дорогой, нам пришлось пробраться на запад через лес, чтобы в тот же день начать общее наступление. Мы выступили на рассвете и застали их врасплох. Все кончилось много быстрей, чем тогда, когда они отбили у нас этот участок дороги. Бевонис мертв. Бевиона мы схватили, и он предлагал мне все, что угодно, только бы я не отдавал его Бевандеру. А вот проклятый Бевон сумел скрыться и засел в своей крепости.
Последнюю часть рассказа ему пришлось прокричать: вновь поднялось ликование. Силясь его перекрыть, Джерин сказал:
— Отличная работа! Теперь и дорога открыта, и наши люди вернулись от Шильда, так что…
— О чем это вы, господин? — перебил его Утрейз, и Джерин вдруг понял, что тот ничего еще не знает, что Крепыш тоже просил о подмоге.
Он коротко обрисовал вассалу, как было дело, а под конец с невозмутимым видом произнес:
— Ты бы, наверно, предпочел, чтобы наши парни чуток задержались у Крепыша, ведь Райвин был с ними. Теперь нам остается лишь ждать солдат Араджиса.
«И надеяться, что они явятся», — добавил он про себя.
— Это все нужно крепко отметить! — вскричал вдруг неугомонный Райвин.
Его предложение вызвало еще более громкие крики восторга у воинов, заполнивших внутренний двор. Даже Джерин хлопнул в ладоши, чтобы они не подумали, что он против. Если люди желают повеселиться, а в ближайшее время не предвидится драки, почему бы и нет. А Райвин не унимался.
— И хорошо бы откупорить вино, которое щедрый Шильд прислал нам за помощь?
Некоторые из солдат вновь зааплодировали. Остальные — особенно Вэн и Драго — взглянули на Джерина.
— Нет, — сказал он голосом, предвещающим сход лавины.
— Но, дружище Лис… — запротестовал Райвин.
Джерин прервал его резким, рубящим взмахом руки.
— Я сказал: нет, и так оно и будет. Разве тебе не хватило неприятностей с вином и с Мавриксом, дружище Лис?
Он вложил в последнюю фразу львиную долю сарказма. Райвин покраснел, но продолжал настаивать:
— Я ведь не собираюсь сейчас вызывать владыку сладкого винограда, милорд. Я хочу лишь немного пригубить его вино, а не напиваться.
— Нет, — повторил Джерин в третий раз. — Твои намерения и то, во что они выливаются, как правило, вещи совершенно разные. Тем более что этому дармовому вину Шильда я доверяю не больше, чем кувшинам, полным гадюк.
— Ты думаешь, этот сукин сын хочет нас отравить? — пробасил Вэн, — Если это так…
Он не нашел слов, лишь вытащил свою булаву и принялся постукивать ее рукоятью по левой ладони. Но Джерин помотал головой и снова сказал:
— Нет.
Вэн выглядел озадаченным, а Райвин — так, словно ему вновь вернули ослиное ухо. Остальные смотрели с недоумением, и Джерин продолжил:
— Вот что я хочу сказать: боюсь, Маврикс намерен утвердиться на моих землях.
И он объяснил, что ситонийский бог вина, плодородия и изобретательности в последнее время постоянно напоминает ему о себе, а в заключение заявил:
— Учитывая то, что произошло между этим богом и мной, а также между ним и Райвином, чем меньше он станет здесь себя проявлять, тем лучше буду я себя чувствовать. Я не осмелился вернуть Шильду привезенное им вино, поскольку это явилось бы прямым оскорблением Мавриксу. Но я также не собираюсь поощрять его проникновение в наши края. Вот почему мне кажется нежелательным открывать эти кувшины.
— Я не рассматривал вопрос в таком свете, — признался Райвин, задумавшись несколько долее, чем обычно. — Ты рассуждаешь очень мудро, лорд принц. Но ты все же должен помнить одно: владыка сладкого винограда сильнее тебя, и если захочет обосноваться в твоих владениях, то так и поступит, желаешь ты этого или нет.
— Я прекрасно об этом знаю, — вздохнул Джерин. — Но сделаю все, что в моих силах, дабы это предотвратить. Я в хороших отношениях с Бэйверсом. Пей столько эля, сколько пожелаешь, Райвин. Я и слова не скажу. Но кувшины с вином не трогай.
— Разумно, милорд, — заметил Утрейз, сын Эмброна.
Вэн кивнул. Через секунду Драго тоже. Еще через пару секунд — Райвин.
— Отлично, — сказал Джерин.
Тем не менее он решил убрать бутыли с вином из погреба, где хранился эль, и найти для них более укромное место. Намерения Райвина, конечно, были добрыми, но его действия редко с ними совпадали — гораздо реже, чем у некоего мрачноватого типа, которого Лис знал лучше всех.
Воины направились в главную залу, все еще шумно поздравляя Утрейза.
— Да ладно вам, я ведь дрался не в одиночку, — протестовал тот.
Джерин наверняка говорил бы то же самое на его месте, но никто не обращал внимания на эти слова. Утрейз дрался, и именно он сообщил о победе — этого было достаточно. Что там еще объяснять?
Ошеломленные столь ранним нашествием едоков, слуги поспешили вниз и на кухню. Они быстро принесли эль (никакого вина, Лис лично проверил каждый сосуд, чтобы удостовериться в невинности его содержимого), мясо, оставшееся от ужина, и хлеб. Некоторые воины спросили гороховой каши, пыхтевшей в огромном котле над очагом.
Солдаты так шумели, что вниз начали стекаться другие обитатели замка. Вэн подхватил Фанд на руки, громко и смачно поцеловал ее в губы и снова сел, усадив дикарку к себе на колени. Потом схватил свою кружку с элем.
— Вот, дорогая, выпей! — воскликнул он, едва не облив ей подбородок. — Мы отделали Бевона и его молодцев, вот как.
— Это правда? — спросила она. — Йо, за это я выпью, и с радостью.
Она взяла кружку и осушила ее до последней капли. Интересно, подумал Джерин, стала бы она с такой же готовностью пить за победу над Адиатанусом? Все-таки он ее соплеменник, а не какой-то там элабонец. Лис покачал головой. Возможно, и стала бы. Порыв есть порыв. Когда Вэн снова ее поцеловал, она ответила так, будто хотела сию же минуту затащить его наверх, а может быть, сделать все прямо на месте. Но потом Фанд оторвалась от великана, встала с его колен и пошла взять себе отдельную кружку.
Примерно в это время в главную залу спустилась Силэтр. Она тоже налила себе кружку эля. Джерин встал, чтобы ее поприветствовать, но не решился взять за руку — она все еще недоверчиво относилась к публичным проявлениям чувств. Но в отличие от многих не навязывала другим свои принципы и наблюдала за Фанд и Вэном не с осуждением, а скорее удивленно.
Силэтр села на скамью рядом с Лисом.
— Я так понимаю, новости хорошие? — спросила она и тут увидала Утрейза. — Теперь я вижу, что новости и вправду хорошие, и понимаю, в чем они состоят. Мы разбили Бевона с его сыновьями и вернули себе власть над элабонским трактом на всем его протяжении, так?
Джерин кивнул.
— Именно так. — Он взглянул на нее с восхищением. — Ты в курсе всего, что происходит тут, да? В следующий наш поход на чудовищ я, пожалуй, оставлю тебя за главную в крепости, если так все пойдет.
Впервые с тех пор, как они стали любовниками, а может быть, даже впервые с того момента, как она попала в Лисью крепость, Силэтр рассердилась.
— Не дразни меня тем, чего не можешь мне дать, — резко сказала она и махнула рукой в сторону шумной разгульной толпы. — Женщины нужны этим людям только для развлечений, ну или для того, чтобы подносить мясо и эль. Можно подумать, кто-то из них станет меня слушать.
Она гневно взглянула на Лиса.
Застигнутый врасплох этой вспышкой ярости, Лис медленно произнес:
— Извини. Я не то чтобы говорил серьезно, но и дразнить тебя вовсе не собирался.
Он принялся раздумчиво теребить бороду, потом сказал.
— Захоти ты по-настоящему, возможно, у тебя бы и получилось. Всего-то и нужно — напомнить им, кем ты была прежде. А потом заставить их поверить, что даже в бытность Сивиллой ты лучше разбиралась в делах, чем они.