Этим же днём, ближе к вечеру, караван остановился на стоянку. Когда я выползла на свежий воздух, то оказалось, что двигались мы по хорошо наезженной дороге. Вокруг привычное редколесье с небольшими полянками, а невдалеке, среди деревьев мелькнуло голубое озеро. Вот возле этого озера караванщики и расположились на ночёвку.
Мужчины освободили лошадей от упряжи, соорудили несколько кострищ, вынесли раскладные стульчики, кухонную утварь. Женская часть принялась за приготовление ужина, а несколько молодых мужчин повели купать коней. Другие же, прихватив снасти, пошли на рыбалку. Двое парней остались, наверно, в качестве охраны. Они были вооружены небольшими мечами, и одеты в какие-то странные, то ли жилеты, то ли кольчуги из тёмно-серой чешуйчатой кожи.
Отойдя от стоянки, я залезла в кусты, уже давненько терпела. И только вылезла обратно, как передо мной нарисовалась Айра:
- Эрдана Карина, где вы пропали? Пойдёмте, мама вас ищет, - и потащила к кибиткам.
Внутри повозки, раскрыв сундуки, сидела Хейа и перебирала содержимое. Когда мы заглянули, она улыбнулась и, взмахнув цветастой тряпкой, поманила меня к себе:
- Эрдана, нужно подобрать вам одежду, а потом пойдём купаться.
Подобрать облачение оказалось проблематично. Всё было или большое, или совсем короткое. Юбки и рубашки Хейи были мне велики и коротковаты, да и висели как на колу, а одежда Айры - ну совсем, короткая. Пока мы копались в ворохе тряпок и занимались примеркой, девочка достала откуда-то небольшой овальный предмет в ажурной рамочке.
У меня дыхание спёрло: "Зеркало!" С тех пор как я попала на Окатан, своё отражение я не видела, разве только на водопаде, в зыбкой воде. Но что там можно было рассмотреть... Повернувшись к девочке, я протянула руку к вожделенному зерцалу с вопросом в глазах. Айра поняла, чего я хочу, и протянула его.
Медленно-медленно я заглянула в отражение и... не узнала. Да-а-а... Хороши дела... Это я всё-таки или нет?! После усиленного рассматривания, я всё же убедилась, что это я, но... изменившаяся, практически до неузнаваемости. Если бы сейчас меня увидели мои родные или знакомые, то вряд ли бы узнали. Я и сама себя узнавала с трудом.
Мои русые волосы, похоже, выгорели, до платинового оттенка. Когда же я развернула грязные от болотной жижи пряди, то оказалось, что они полностью такие светлые, от самых корней. Было, похоже, что я вся поседела.... Хотя нет... это не седина... просто очень светлый цвет. Кожа загорела до оттенка мокрого песка, как и все открытые участки тела. Брови, которые я всегда выщипывала, считая их слишком широкими, вернулись к своему изначальному виду и графитовыми дугами подчёркивали глаза. На загорелом лице, раньше голубые, а теперь ярко-синие очи смотрелись просто отпадно. Глаза хоть и запали, но почему-то стали казаться гораздо больше, наверно потому, что щёки ввалились, нос с подбородком стали острее, а скулы, наоборот, чётко выделились на лице.
Рассматривала я себя долго. Никак не верилось, что это почти незнакомое и такое красивое, какой-то строгой, завораживающей красотой лицо - моё. Теперь вполне понятно, почему меня приняли за северянку. Я не очень походила на местных, я была, как бы это сказать, другой расы, что ли и отличалась так, как у нас отличаются арабы от шведов.
В принципе, такие перемены были вполне объяснимы: большой потерей веса, голодовкой, физическим и моральным истощением, а так же всем этим кошмаром, который со мной случился. Но почему так изменился цвет волос и глаз?! В чём тут дело?! Непонятно! "Может Мозговой сможет пролить свет на эту загадку? Надо будет пообщаться с ним, по возможности", - подумала я.
Оторвав от мыслей, Хейа тронула за плечо:
- Вы очень красивая, эрдана.
Айра воскликнула, улыбаясь:
- Как богиня! Только худая очень.
Мы дружно рассмеялись.
- Ну, это дело поправимое, - добавила мама девочки. - Давайте всё-таки подберём что-нибудь для вас, а в Маргосе уже купим или пошьём. Я знаю там неплохую портниху.
На том и порешили.
Когда мы купались и переодевались, Хейа обратила внимание на мои шрамы, но ничего не сказала, только сочувственно покачала головой. А вот заметила ли она, что у меня нет родовой метки, не знаю. Похоже, что нет. После купания в озере с душистым, пахнущим травами мылом, облачения в чистую, хоть и не вполне подходящую по размерам, одежду, я почувствовала себя заново родившейся на свет.
За ужином на меня все заинтересованно поглядывали, а мужчины особенно. Нет-нет, искоса кто-нибудь да посмотрит. Было очень неловко. Проглотив кашу с сочным куском рыбы, я поблагодарила Хейю и ушла в кибитку. Уже стемнело. Я улеглась на раскладушку и закрыла глаза, а открыла уже в библиотеке.
Мозговой лежал на кушетке и читал книгу, а на столе стоял поднос с дымящимся кофейником и две чашки. Мой жилец поднял глаза и улыбнулся:
- Я ждал тебя.
- Вижу, - и махнула на пару чашек.
- Кофе хочешь?
- Спрашиваешь... Конечно, хочу.
- Наливай.
Пока я разливала ароматный напиток, то успела подумать, что как всегда ничего не понимаю: я сейчас буду сидеть в своей же голове с частью себя, и с ней же, на пару, пить кофе. Бред, глюки и полная галиматья! Никак не могу привыкнуть, хотя пора бы уже не задумываться об этом, всё равно не пойму. Усевшись на кушетку, я протянула одну чашку Мозговому и сама сделала глоток. О, блаженство! Хоть виртуально попробовать! Есть ли в реальности на Окатане кофе, я пока не знала, но думаю, что попутешествовав с караваном, узнаю наверняка, и не только про кофе.
Пока я наслаждалась восхитительным вкусом, Мозговой меня разглядывал. Я не выдержала:
- Что, нравлюсь?
- Очень!
Я расхохоталась и чуть не расплескала ещё горячую жидкость:
- Давай, хотя бы ты не будешь на меня пялиться, а то недавно тут некоторые очень упорно меня рассматривали.
- Но ведь есть на что посмотреть.
- Не знаю, не знаю, по-моему, кожа да кости и живого места нет.
Теперь он расхохотался.
- Что читаешь?
- Так, нашёл тут у тебя справочник по языкам программирования, вот и разбираюсь на досуге, правда не совсем полный, многих страниц не хватает.
- По языкам программирования? У меня в голове?
- Ну да. А, что тебя удивляет?
- Как что? Я к программированию никогда не имела никакого отношения.
- Ну, не знаю, не знаю, - он скопировал мои же интонации, - я же нашёл. Значит, когда-то имела, просто не помнишь.
Я пожала плечами. Может и правда не помню...
- Кстати, а из чего ты такую вкуснятину сварил?
- Из тебя, конечно.
- Как из меня? - пахнуло "Молчанием ягнят".
- Ты же сама мне разрешила брать, что хочу, пользоваться, чем надо. Вот и сварил.
Я непонимающе уставилась на него:
- Ты... что... с ума совсем спрыгнул?! Ты чем меня поишь?!
Профессор вскочил и забегал по библиотеке:
- Да, успокойся, ничего такого... Что ты придумала? Это же всё не реально! Я просто взял твои воспоминания и ощущения от вкуса, запаха, зрительные образы и собрал воедино. И всё! И больше ничего! Ты сама с ума спрыгнула, что такое подумала!
Я выдохнула:
- Прости... я - дура, не обижайся...
Он вздохнул, сел рядом и забрал у меня чашку:
- Проехали... Я сам виноват, ляпнул неудачно.
Я обняла его, прижалась и прошептала:
- Меня сегодня так рассматривали, что стало страшно. Как я здесь продержусь? Может всё-таки попросить у Гая лошадь и податься в Латрас или, вообще, залечь где-нибудь в лесу и не высовываться никуда, что бы никто меня не видел?
- А как ты тогда найдёшь проход обратно на Землю, если будешь сидеть в лесу? Что будешь есть, как будешь зимовать, ты подумала?
- Да... я знаю, что сказала глупость. Чтобы выбраться отсюда, нужно быть среди людей, учить язык, приспосабливаться, собирать информацию... Я знаю... только...
- Тебе страшно.
- Да, очень. Иногда так, что кажется... Лучше бы я умерла...
- Не говори так больше, слышишь? - Мозговой взял моё лицо в тёплые ладони и прижался к моему лбу.- Ты думала о том, что если умрёшь ты, умру и я?
Об этом я действительно не думала, вот тупица! Он продолжал смотреть мне в глаза:
- Всё хорошо... Всё хорошо, Кари... Ты среди людей, скоро освоишься и привыкнешь. Конечно, тебе страшно, моя дорогая, но ты сильная и смелая, умеешь брать себя в руки и принимать решения. Ты всё преодолеешь и всё сможешь. Мы сможем.
Я обняла его ещё крепче:
- Мне так не хватает Дайка, скучаю по нему. Как думаешь, он выбрался, он жив?
- Я уверен, что он жив. Не могу объяснить почему, просто уверен, - и погладил меня по спине. - Точно, кожа да кости.
- Я же говорила.
- Тебе нужно восстановить силы и набрать хоть пару килограммов, а то Дайк при встрече не узнает.
И мы захихикали.
- Ну всё, закрой глаза... Нужно спать.... Спать...
Его голос стал тихим, нежным и таким успокаивающим... "Вот, балда, про перемену цвета глаз и волос забыла спросить, - подумала я, засыпая, - ну да ладно, потом". И заснула.
В течение нескольких следующих дней, я познакомилась со всеми членами этого кочующего семейства. Можно сказать, что это действительно в каком-то смысле семья, хотя настоящими родственниками они не были. Только у Гая было дальнее кровное родство с семьёй Олмана, самой многочисленной в караване.
Олману, если можно так выразиться, "старосте", я не понравилась. Он подозрительно смотрел из-под густых бровей, и я видела - он не верит, не верит тому, что ему говорили Гай и Хейа обо мне. Но после объяснений, этот седой худощавый мужчина, коротко кивнул и сказал, что я смогу остаться при караване до прибытия в Латрас, если Гай, временно, принимает меня в свою семью. А также довольно жёстко предупредил Хейю и Айру, чтобы впредь они лучше смотрели за Натри. Потому как искать его и терять столько времени никто не будет, если он опять пропадёт.
Так я и выяснила, почему ребёнок оказался в лесу один. Его никто не терял. Натри удрал сам. Вот вам и Мышонок! На одной из долгих стоянок, в верховьях уже знакомой мне реки, которая носила странное название Улитка, у одной из кобыл начались роды с сильным кровотечением и женщины были заняты. Почти все мужчины ушли на большую охоту, а остальные охраняли караван. Натри был на попечении сестры и, несмотря на то, что Айра привязала его, всё-таки удрал. И как выяснилось не первый раз.
Внешне Натри выглядел этаким прекрасным ангелочком, с потрясающей улыбкой, но на самом деле никогда нельзя было предсказать, когда и куда он уползёт или убежит. Проблемы у родителей с ним начались, как только он научился ползать. Стоило взрослым отвлечься как, малыш уползал так быстро и незаметно, что никто не мог понять, как у него это получается. А когда он начал ходить... Но самое интересное, что и привязь не могла его удержать. Как такие малюсенькие пальчики распутывали крепкие отцовские узлы, не понимал никто. Не ребёнок, а уникум!
Постоянные поиски ребёнка отнимали много времени и задерживали всех, вот почему Олман так резко выражал своё недовольство. Когда после долгих поисков, на берегу нашли маленький ботиночек, то сделали вывод, что мальчик утонул. А ведь он и правда, угодил в реку, а течение там было очень сильным и Натри унесло далеко вниз. Каким-то чудом он выплыл и выбрался на берег, где я на него и наткнулась. Вот такая история!
И всё же, несмотря на подозрительность руководителя каравана, я успокоилась. Я уже была не одна, меня окружали вполне нормальные люди, доброжелательно настроенные и готовые помочь в меру своих сил и возможностей. За пару дней я вполне оправилась, отъелась, и меня уже не водило в стороны от слабости. На очередной вечерней стоянке Хейа варила ужин, а я сидела рядом с малышом на руках. Все семьи занимались своими делами, после долгого дня пути, Айра с Гаем ушли в лес за дровами, а Скай - старший сын в этом семействе, с другими мужчинами ушёл на рыбалку, в лесу было небольшое озеро.
Закрыв крышкой котёл с ароматной кашей, Хейа присела рядом и взяла у меня мальчика. Мне кажется, она до сих пор не верила, что малыш жив, здоров и рядом. Женщина почти не спускала его с рук, постоянно тискала и чмокала в щёчки. Заживающие ладони нестерпимо чесались и я без конца их обо что-нибудь тёрла. Взяв мою руку, она посмотрела на розовые шрамы, ещё местами покрытые корочкой, и тихо спросила:
- Вы ведь прошли через "райское поле"?
Я непонимающе взглянула на неё, какое "райское поле"? Она продолжала:
- Как у тебя это получилось? Одной, с маленьким ребёнком на руках?.. Это же невозможно...
Тут до меня дошло! Это страшное болото, с высокой травой, действительно выглядело как поле. Вспоминая уже знакомые слова, я спросила:
- Почему "райское"?
- А ты не знаешь?
- Нет.
- Потому что все, кто пытается его пересечь, не доходят до другого края. Они попадают в рай, - и добавила после паузы, - они умирают. Или поле быстро засасывает свою добычу или, в редких случаях, те, кто сумел выползти, умирают от ядовитой травы, от которой нет никакого спасения. Ты же о траву изрезала руки?
Я кивнула.
- Но ты не умерла... Мы ждали, что ты скоро умрёшь... Все умирают...
Я опять уставилась на свои ладони. Все умирают... А я не умерла, хотя Мозговой сказал, что была на грани. Значит, мне опять повезло. Возможно, дело в том, что я не местная. А предчувствие не обмануло, когда я не пошла напрямую через это "райское поле", хотя очень хотелось попасть под спасительное дерево. Вот почему страх пробирал до самых печёнок, перед тем как был сделан первый шаг. Да... тут есть над чем поразмыслить, как-то странно всё. Из задумчивости вывел следующий вопрос Хейи:
- Откуда вы, эрдана? Нельзя не знать про "райские поля", наши дети впитывают страх перед ними с материнским молоком. И хотя на севере их нет, про эти страшные ловушки там знают.
Что я могла ей сказать?
Поэтому просто сидела и молчала, почёсывая руки о штаны. Поняв, что ответа она не дождётся, женщина обняла меня и поцеловала в щёку:
- Я не буду больше спрашивать, прости... Ты вернула мне моего мальчика, а всё остальное неважно, верно?
- Да, Хейа, верно.
Вскоре каша была готова, и когда собралось всё семейство, мы сели ужинать. Держа миску с дымящейся кашей, Гай обратился ко мне:
- Эрдана Карина, как вы себя чувствуете?
- Хорошо, спасибо, - эти слова я уже выучила.
- Вы хотите быстрее освоить язык?
Он упорно обращался ко мне на "вы", а также они все постоянно добавляли это обращение "эрдана", что меня сильно напрягало. А сказать моим спутникам, чтобы они не обращались ко мне так официально, пока не получалось, словарного запаса не хватало. Мне очень хотелось освоить разговорную речь, чтобы не так выделяться, да и вообще, не выглядеть полной дурой. Поэтому на заданный вопрос я бодро кивнула.
- Тогда... я сейчас, - он поднялся и пошёл к повозкам.
Я уже была готова к тому, что меня начнут чем-нибудь поить или кормить для лучшего запоминания и произношения, но ошиблась.
Гай принёс гитару. Самую настоящую. Присев рядом на раскладной стульчик, он положил инструмент на бедро и лёгким движением тронул струны.
- Будем петь.
Я икнула. Только этого не хватало! Отсутствием слуха я не страдала, но голоса точно не было. Я вжала голову в плечи. Нет, только не петь! Гай понял, что я не горю желанием, но не смутился:
- Не бойтесь, эрдана, никто смеяться не будет, - и ласково улыбнулся. - Есть такие песенки, детские, какие-то я сам придумал, другие же известны с давних времён, которые очень хорошо помогают запоминать слова и правильно их произносить. Поверьте, я знаю, что говорю! Я буду петь, а вы повторяйте...