Рик выхватил из-за пазухи кинжал и, замахнувшись, бросил. Тот, закрутившись, со свистом пролетел между головами шарахнувшихся в стороны рабов и вонзился, затрепетав, в обод колеса, у самого уха в ужасе вылупившего зенки паренька. Рик выдохнул - по правде говоря, он не рассчитывал на подобный успех.
Он дал остатку несколько секунд на то чтобы переварить случившееся, а затем проговорил загробным голосом:
- Если у тебя ещё есть претензии, можешь взять нож и высказать их мне в лицо.
Весь остаток дружно воззрился на окаменевшего паренька. Тот глупо смотрел то на Рика, то на нож, что только что чуть было его не прикончил, но затем уверенно схватился за его рукоятку и, поднатужившись, выдернул из колеса, поднявшись и двинувшись в сторону горца. Рик подсобрался и напрягся, но внешне ничем этого не показал: похоже, всё пошло по худшему сценарию, и раб принял его вызов, но об этом Шустрый тоже предупреждал - что ж, придётся вспомнить всё, чему учил его отец...
Как только его противник подошёл на расстояние удара, Рик вознамерился было сделать рывок и моментально ударить первым, но тут раб перекинул нож рукоятью к Рику и протянул ему:
- Прошу простить меня. Такого... больше не повторится.
Рик принял нож и, немного удивлённый, поднявшись, ещё не до конца веря, что у него получилось, покинул остаток, впрочем, всё равно прислушиваясь к шуму за спиной, и лишь оказавшись в повозке Шустрого, который тактично не стал выяснять как всё прошло, а просто молча ударил себя по груди, что означало самое большое одобрение, облегчённо выдохнул и улёгся спать, проспав почти целый день.
Все пути ведут в Химельн - это выражение известно любому ребёнку на Континенте. Этот город не был местом владения Совета Архимагов, как Столица, более того, он не имел даже своего Храма Пожирателей, и всё-таки все признавали за ним право второго по значимости города. После Столицы, разумеется. По ряду причин.
Географически Химельн был расположен очень выгодно: с разных сторон его отекали многочисленные реки, по которым прибывали с различных точек Континента торговые суда, от него тянулись в разные стороны паутины дорог, по которым ходили караваны с ближайших селений и деревень, которыми местные края были усеяны в обильном количестве. Со всех них взимались большие налоги, но тамошние жители не горевали: земли были добротные, урожаи всегда богатые, так что подобные налоги с лихвой восполняла торговля в самом Химельне, и этот взаимовыгодный обмен позволял процветать как самому городу, так и окрестностям, потому с каждым годом он становился всё больше, богаче и славнее, и всё чаще в Столице стали судачить, что Совет Архимагов подумывает перебраться туда, поскольку Химельн очень близок к тому, чтобы переплюнуть своими размерами и богатством даже славную Столицу, но то были лишь слухи. Ибо так уж случилось, что граф, правящий в Химельне, сир Клиар Славный, был ярым сторонником Забытых Богов, и никак не принимал Пожирателей, как единственно истинную веру. Совет мог бы с лёгкостью обвинить его в неподчинении их богам и просто-напросто казнить, но не делал этого, ибо количество золота, что ежемесячно поставлял в казну Столицы Клиар Славный, было настолько большим, что яркий свет от него заставлял Архимагов прикрывать глаза на подобное кощунство и вот уже много лет скрипеть зубами, не имея возможности построить в Химельне Храмы Пожирателей и получить все полномочия для того, чтобы перебраться в сияющий славой и богатством город. Да и даже рискни они - кого поставить смотреть за Столицей, что также приносила равный по численности доход, как пережить смуту, которая непременно начнётся в процветающих землях Континента, как только они лишатся своего любимого графа, да и налаживать всё то, что так долго и тщательно создавал Славный граф... В общем, несмотря ни на что, Клиар продолжал править у себя, подчиняясь Столице и с лихвой оплачивая свою веру, а Совет Архимагов не трогал его, несмотря на то, что уж очень чесались руки.
Рик обомлел от увиденного ещё на подъезде к городу. Зыркал по сторонам, раскрыв рот, и постоянно дёргал Шустрого за рукав.
- Это что, Химельн? Мы уже приехали, да?
- Да ты что, пацан?! Это всего лишь деревни. Вот увидишь го-о-ород - тогда точно в обморок свалишься.
И он оказался совершенно прав.
Конечно, до обморока дело не дошло, но глаза мальчика полезли на лоб, когда ещё за километр он увидел огромные, тянущиеся, казалось, до самых небес, подобно его родным горам, величественные стены Химельна.
Внутри же оказалось даже красивее чем он предполагал. Да и что вообще он, отпрыск горного клана, мог себе представить? Домики на этаж или два выше его собственного? Вместо частоколов обычные заборы, да рыночные ряды больше привычного? На деле всё оказалось куда блистательнее и красочнее. Бесконечно длинные мощёные дороги были окружены невероятным по высоте домами, в три, четыре, а то и по пять этажей! Причём каждый хоть чем-то да отличался от предыдущего, либо цветом черепицы на крыше, либо формой оконных рам, либо украшавшими стены барельефами. Конечно, кое-где встречались домики и попроще, принадлежавшие небогатым купцам, или кузнецам, лавочникам, мелким дельцам и тому подобным типам. Но даже они были так красивы в своей простоте!
А ещё повсюду сновали люди! Он никогда прежде не видел такого скопления народу. Бегущая куда-то ребятня, томно беседующие о чём-то в тени домов богато одетые мужчины, спешащие, видимо, за покупками, с корзинками в руках, женщины, здесь даже можно было увидеть рангунов, укутанных в какие-то витиеватые шали, разгуливающих в привычной им немного надменной манере. Их караван много раз останавливался, а когда двигался, то делал это не в пример медленнее, чем до въезда в город, ибо скопление народу не позволяло гнать что есть мочи.
Когда же они выехали на главную площадь, Рик не выдержал и ахнул, чем вызвал смешок следившего за его реакцией Шустрого. Ибо это было не красиво. И даже не прекрасно. Это было божественно! Другого определения тому, что увидел, мальчик так и не смог подобрать.
В центре площади, каждый камушек на которой был идеально прилажен один к другому, возвышалась в высоту не меньше, а то и более высоты самого большого увиденного Риком дома, статуя, что изображала здоровенного статного мужчину, судя по всему, графа этого города, облачённого в длинный позолоченный плащ, какую-то необычайно сложной конструкции, похожей на переплетение ветвей корону и богатое платье, которое увидишь не на каждом дворянине. Его вытянутые вперёд руки стискивали гигантский меч, устремлённый острым концом к земле, а там, где должны были быть глаза, сияло на полуденном солнце два больших, с кулак взрослого человека величиной, изумруда. Статуя стояла на круглом постаменте, окружённом гигантским круглым бассейном, в который лилась вода из "вытекающих" из постамента различных растений и цветов, сделанные так искусно, что казалось, будто они на самом деле самые что ни на есть настоящие, и вот-вот закачаются от лёгкого ветерка.
Рик неотрывно глядел на этот величественный фонтан всё то время, пока караван пересекал площадь, и прекратил лишь тогда, когда они отъехали так далеко, что сложно было что-либо рассмотреть, хотя голова графа всё ещё была видна из-за крыш домов.
Он вдохнул побольше воздуха, подивившись тому, что всё это время задерживал дыхание, и только сейчас соизволил оглядеться. И неожиданно понял, что они оказались там, где великолепием, виденным им ранее, и не пахнет. Улицы, до этого обрамлённые камнем, чистые и благоухающие, вдруг превратились в какие-то уродливые подобия на своих сестёр, оставленных ими далеко позади: колёса повозок то и дело вязли в каше из грязи и помоев, что представляли из себя дороги, дома стали низенькими и, похоже, доживающими свой век, а люди... здесь было мало людей - даже, пожалуй, меньше, чем в его родной деревне. А изредка встречавшиеся прохожие не представляли из себя ничего общего с благородными дамами и господами, виденными им ранее. Парочка провожавших их взглядами давно не бритых и разодетых в обноски типов, прокричав какую-то похабную шутку, продолжили заниматься своим делом, а именно - мутузить валявшегося в помоях мужика, умоляюще блеющего что-то о том, что он всё отдаст и сделает всё что они скажут. Далее у одного из домиков им встретилось несколько пар, которые, наплевав на проплывающие мимо повозки, не прекратили заниматься утехами с дамами древней профессии, разодетых так, что ни за кого другого их принять было невозможно. Рик скривился и повернулся к спокойно разглядывающему красочные пейзажи Шустрому:
- Где это мы?
Шустрый улыбнулся, как будто давно ждал этого вопроса.
- Видишь ли, малец, как бы тебе объяснить... У любого, даже, на первый взгляд, идеального существа есть изъяны, уж поверь мне. Молодой слащавый граф, по которому вздыхают все незамужние да и замужние тоже, каждый волосок на голове которого подобен настоящему золоту, от улыбки которого впадаешь в экстаз, а тело так вообще - загляденье, может иметь непропорционально больше пальцы на ногах, которые он всегда стыдливо прикрывает носками даже в постели, или, допустим, между ног у него от горшка два вершка, или, там, прыщ сияет на заднице. Так вот, Воронья улица - это своеобразный прыщ на заднице Химельна, понимаешь меня?
Рик неуверенно кивнул. А Шустрый продолжил:
- Сюда стекается весь сброд, который не сумел найти себе применение среди достойных мира сего. Военные, изгнанные со службы и подавшиеся в наёмники, мелкие предприниматели, или даже дворяне, что проиграли своё состояние в кости, девицы с деревень, посчитавшие что уж приехав в город сумеют найти себе какого-нибудь женишка побогаче и, не обнаружив оного, за неимением других вариантов, подаются в дешёвые проститутки. На Воронью улицу не рискует зайти тот, у кого в кармане есть деньги, ибо если тут у кого и есть хоть какая-нибудь монета, и этот кто-то гуляет здесь, не опасаясь за свою жизнь, то он, скорее всего, местная большая шишка, уж точно не дворянчик и не порядочный гражданин Химельна.
Кажется, Шустрый намеревался сказать ещё что-то, но тут повозки резко затормозили, и он без слов указал Рику на выход.
Они остановились у какого-то небольшого, поменьше остальных, но зато богато украшенного, что было странным для этих мест, здания, и начали разгружаться. Рик видел, как вышли из здания какие-то люди, что явно были знакомы с работорговцами, и стали громко расспрашивать их о товаре и стоимости. Те так же громко отвечали. Но послушать их разговоры ему не дали, ибо кто-то окликнул Шустрого:
- Хей! Мы развлекаться! Ты как?!
Тот согласно кивнул и дёрнул за руку Рика:
- Пошли. Надо кое-что сделать.
Мальчик повиновался. А что ещё ему оставалось? Его прежняя жизнь осталась где-то там, за воротами этого города, а новая пока что еле-еле держалась за единственную спасительную соломинку, которой оказался для него Шустрый. Так что слушаться его было самым правильным в данной ситуации.
Они вошли в здание под внимательные и недоверчивые взгляды работорговцев. И их можно было понять. Парнишка, которого из них никто знать не знает, почему-то увязался за Шустрым, который выработал здесь определённый авторитет, и, если бы не его шефство, то кто знает, сколько ещё шагов успел бы сделать Рик, прежде чем его схватили и вернули в строй к остальным рабам?
К удивлению мальчика, Шустрый не стал входить в само здание, а почти сразу свернул в какой-то тёмный закуток вместе с остальными, начав спускаться по лестнице то ли в подвал, то ли в какую-то подсобку. Рик следовал за ним хвостиком, постоянно озираясь и опасливо морщась. То, что он с Шустрым, ещё отнюдь не давало ему гарантии безопасности. Кто знает, какие сюрпризы может преподнести ему эта тьма?
Впрочем, тьма длилась недолго, почти сразу её сменил тусклый свет вотканных в стены узких проходов факелов. А вместе со светом до слуха мальчика стали доноситься гортанные крики, ругательства и рёв, очень похожий на рёв рвущих друг друга зверей. И он не успел придумать этим звукам никакого объяснения, как узкий коридорчик подвала закончился, и ему открылся вид на довольно большое круглое помещение, заполненное орущими и что-то показывающими людьми, которые окружали небольшое, также круглое углубление в земле, похожее то ли на колодец, то ли на яму.
Рик старался держаться как можно ближе к расталкивающему народ и уверенно прущему вперёд Шустрому, чуть ли не держась за уши от оглушительных криков. Но вот это казалось бы бесконечное море людей окончилось, и Шустрый, довольно крепко и больно схватив Рика за руку, подтащил его к самому краю ямы и, если бы не огораживающий её крепкий забор, то мальчик бы точно в неё свалился. А так он просто упёрся в перегородку и уставился широко раскрытыми глазами на открывшуюся ему картину.
В яме были люди. Точнее, один из них был человек, а другой - рангун. И они... убивали друг друга. Оба метались по покрытому засохшими красными пятнами "рингу" и бросались друг на друга, пуская в ход всё, что только имелось у них в арсенале: кулаки, когти, зубы, ноги, локти, колени... Лишь слепой смог бы назвать происходящее битвой, или даже дракой. Нет. Это была бойня. Смертоубийство. И в этой бойне явным фаворитом был рангун. Да и стоило ли удивляться подобному? У человека было мало шансов против этих звероподобных существ один на один, да ещё и в подобной... манере. Потому как когти рангуна распарывали кожу почти до кости, и человек, которому не повезло выйти против него, представлял из себя пошатывающийся и не понятно как держащийся на ногах кусок мяса. А рангун, что метался вокруг него размытой тенью, кажется, просто развлекался со своей жертвой, ввергая зрителей в экстаз. Это было кровавое шоу, неправильное и извращённое по своей сути, но расслаблявшее и позволявшее радоваться тем, кто имел счастье любоваться подобным.
Шустрый торжественно обвёл "ринг" взглядом и хлопнул Рика по плечу:
- С гордостью представляю тебе, малец: Пёсья Яма!
Мальчик сглотнул и, оторвав взгляд от кровавой бойни, поинтересовался:
- Зачем ты меня сюда привёл?
- Сейчас узнаешь. Жди меня тут.
И он - Рик даже не заметил, когда - исчез среди моря раздирающих криками глотки людей, оставив его одного в этом аду.
Прошло несколько напряжённых минут. Рика трясло. Он вынужденно смотрел в Пёсью Яму и не мог свыкнуться с тем, что не понимает собравшихся. Почему им это нравится? Почему им доставляют удовольствие чужие страдания?! Там ведь такие же, как и они, так почему всё это вообще происходит?! Ну почему?! Почему?!
Но вот, всё закончилось. Рангун, видимо, решив, что шоу пора заканчивать, нырнул под вялый удар человека и молниеносным движением когтистой лапы вспорол ему горло, заставив толпу взреветь от восторга. Мужчина жил ещё какие-то мгновения, прежде чем смерть всё-таки сжалилась над его страданиями и забрала в Обитель Пожирателей, позволив ему испустить дух. Обмякшее тело рухнуло на колени, а затем медленно завалилось на бок, и победитель поднял вверх руки, взревев победоносным кличем. Толпа ответила ему подобным же рёвом. Затем в стенке Ямы дёрнулась и поползла в сторону скрытая от посторонних глаз дверь, и из её тёмного зева высыпало на ринг несколько людей, парочка из которых подхватила мёртвое тело, ещё несколько стали быстро тереть пол, а другие почтенно проводили рангуна прочь, а толпа всё не утихала.
- Всё. Готово! - рядом появился донельзя радостный Шустрый, отчего Рик чуть было не подпрыгнул и уточнил:
- Что готово?
Тот положил ему руку на плечо и скороговоркой зашептал на ухо:
- Сейчас, малец, ты - собственность Широкой Кости, и для него ты - всего лишь раб, которого никто не захотел покупать. Соответственно, сколько бы я за тебя ни заступался, для него ты всё равно останешься лишь товаром, который он рано или поздно продаст. А так как в лагере никто тебя не взял, то теперь ты что-то вроде мусора, один из многих, и чхать Широкий хотел на то, что ты довольно умелый мой ученик. В таком случае у тебя два пути: либо к Храмовникам, для экспериментов или в жертву, или...
- Или?
- Или ты докажешь, что не являешься куском того, что не тонет, пацан! И сделать это нужно прямо сейчас!
- Что ты имеешь в виду? - голос Рика дрогнул: он уже понял, о чём говорит Шустрый, но не смог до конца это осознать.
Тот улыбнулся, но на этот раз его улыбка была похожа на оскал.
- Бейся или умри, малец!
И Шустрый, схватив Рика за шкирку, перебросил мальчика через забор, крикнув:
- Не подведи! Я на тебя поставил!