Вала прищурила глаза.
– Вы все владеете безмолвной речью?
– Это не речь, мы делимся ощущениями. – Галаэрон задумался, как точнее описать Дремление. – У тебя есть семья?
– Меня что, по-твоему, на грядке вырастили? – Вала оскорблено нахмурилась.
– Ты когда-нибудь чувствовала то же, что и они? Знала, в чём они нуждаются, не задавая вопросов, или даже вдали от них ощущала испытываемую ими боль?
Глаза Валы сверкнули.
– Иногда такое происходит между мной и сыном. А у вас то же самое со всеми эльфами?
– У тебя есть сын? – Галаэрон так удивился, что не обратил внимания на последний вопрос.
– Ну да, есть, – Вала пробежалась пальцами по бёдрам. – Ты же видел меня обнажённой. Не думаешь же ты, что моё тело ещё не знало родов?
Галаэрон почувствовал, как его щёки запылали.
– Нет, конечно, но у эльфийских женщин…
– Нет бёдер. Наверное, когда они рожают, чувствуют себя так же, как если бы им выпустили кишки. – Вала прищурилась, а потом добавила:
– Наверное, поэтому у вас такие тонюсенькие головы.
– Вне всяких сомнений! – Аобрик похлопал женщину по плечу. – В способности острить ты не уступаешь лесным эльфам, моя дорогая.
Выражение лица Валы тут же сменилось на виноватое.
– Прошу прощения. Я забылась.
– Вовсе нет, – покачал головой старший Нихмеду. – Я так не веселился с тех пор, как здесь была Моргвэйс.
– Моргвэйс? – переспросила Вала.
Радость исчезла из глаз Аобрика столь же внезапно, как и появилась.
– Мать Галаэрона. С ней тебе никогда не встретиться.
Когда не последовало никаких объяснений, женщина посмотрела на младшего эльфа, и на некоторое время установилась гнетущая тишина. От необходимости менять тему разговора Галаэрона спас внезапный шорох крыльев. Мэнинестс трижды пронёсся вокруг комнаты белой стрелой, пока не замедлился достаточно для того, чтобы сесть на вытянутый палец старшего Нихмеду.
– Я был здесь, – Аобрику пришлось перебить щебетание снежного вьюрка. – Было сложно воспользоваться дверью?
Это несколько успокоило птицу. Она продолжила щебетать и чирикать, причём так быстро, что даже отцу Галаэрона приходилось напрягаться, чтобы ничего не упустить.
– Когда в последний раз лорд Дуирсар получал от них вести?
Птица чирикнула и щебетала ещё секунд двадцать. Наконец она задрала головку вверх и расправила трепещущие крылья, ожидая ответа.
– Передай лорду, что Мечи Эверески выступят в течение часа, – сказал Аобрик. – Я позволил себе вольность подготовиться к такому распоряжению.
Вьюрок резко взлетел и понёсся в комнату созерцания. Он едва не врезался в стекло, и Аобрик лишь чудом успел произнести волшебное слово, сделав зачарованное стекло проницаемым.
– Эта пичуга скоро сломает себе шею, – покачал головой Мелегонт, входя в комнату вместе с Кейей и остальными людьми. – С чего такая суета?
– Час назад Старейшины Холмов потеряли связь с Киньоном и высшими магами.
– Час? – раздражённо переспросил маг. – А сообщили только сейчас?
Отец Галаэрона поднял руку.
– Это ещё не всё. Они вообще не могут связаться ни с кем за пределами Шараэдима.
– Как это? – нахмурилась Кейа. – Этого не может быть.
– Сомневаюсь, что лорд Дуирсар ошибается, – сказал её отец. – На его послания никто не отвечает, а те, кто проходит через врата – не возвращаются.
– Значит, подкреплению из Эвермита в Эвереску не пройти, – резюмировал Мелегонт. – Им придётся пробиваться снаружи вместе с войсками, которые пришлют другие ваши союзники.
– Другие союзники? – переспросил Аобрик. – И кто же они?
– Я слышал, что в сердце Хелбена Арансана Эвереска занимает особое место, – ответил маг. – Вне всякого сомнения, он уже собирает войска Глубоководья.
– У вас достоверные сведения, – кивнул старший Нихмеду. – Хелбен был первым человеком, посетившим Эвереску, но эльфы – народ гордый.
– Ему не сообщили? – устало прикрыл глаза Мелегонт. – А Эвермит?
– Им передали весть, но помощи мы у них не просили. Лорд Дуирсар приказал остаткам Кавалерии Пера разнести новость о нашей беде всем друзьям эльфов.
– Им это не удастся, – покачал головой волшебник. – Фаэриммы не прозевают такой очевидный ход.
– Значит, Эвермит пришлёт помощь не сразу, – сказал Аобрик. – А пока прошу меня простить. Долг зовёт.
– Долг? – переспросила Вала.
– Отец – Первый Клинок Мечей Эверески, – произнесла Кейа с испугом и благоговением одновременно.
Старший Нихмеду кивнул.
– Лорд Дуирсар попросил нас провести разведку и доложить обстановку.
Облегчение мелькнуло на лице Мелегонта.
– Отлично. Мы поедем с вами.
Отец Галаэрона тепло улыбнулся.
– Если бы это было возможно, друг мой, – сказал он и покачал головой.
– Но ведь лорд Дуирсар наверняка согласится с пожеланиями командира, – возразил маг.
– Вне всякого сомнения, – кивнул Галаэрон. – Но Мечи Эверески – это ополчение, состоящее из представителей знати. Первый Клинок – переходящая должность, и несколько высокородных дворян легко смогут организовать её передачу кому-нибудь другому.
– Моё положение командира и так шатко. – Старший Нихмеду не стал уточнять причину, но все знали, что это из-за того, что ответственность за происходящее возложили на плечи его сына. Он повернулся к Галаэрону. – Мэнинестс дважды сказал, что все выходы охраняются стражами-магами. И ни от тебя, ни от твоих друзей в костяных клетках пользы не будет.
Молодой эльф пристально посмотрел на отца.
– На наш счёт тебе опасаться нечего. Я бы желал, чтоб и за тебя волноваться не было причин, – сказал он, обнимая отца. – Не забывай всё, что узнал об этих демонах от Мелегонта. Никто не знает их лучше него.
– Я запомнил каждое слово, – Аобрик ответил на объятие сына, а затем освободился и повернулся к Кейе. – Мне жаль оставлять тебя одну, дочь моя. Ты позаботишься о Древесной Кроне до моего возвращения?
– Разумеется, – эльфийка уткнулась в грудь отца. – И ты оставляешь меня не одну. Брат со своими друзьями составят мне компанию.
Галаэрон переглянулся с отцом, и старший Нихмеду повернулся к Вале.
– Леди, может так случиться, что мы больше не встретимся. Если так, знайте, что ваша мудрость и красота всегда будут одним из самых ценных воспоминаний. – Он кивком указал на Галаэрона. – И сердце старого эльфа будет спокойно, если ты присмотришь за его сыном.
– Значит, я пригожусь старому эльфу, - женщина сердечно обняла Первого Клинка, но судя по смущению в её глазах, она не совсем поняла, что он имел в виду. – Сладкой воды и звонкого смеха, друг мой.
Слова традиционного прощания заставили отца Галаэрона удивлённо поднять брови.
– Ещё денёк-другой в Эвереске, и тебя будет не отличить от эльфа. – Он усмехнулся и повернулся к остальным людям. – Сладкой воды и звонкого смеха всем вам.
Аобрик едва успел выйти из комнаты, как Кейа обратилась к Галаэрону:
– Странные слова. Он думает, что вы куда-то отправитесь?
– Он не был в этом уверен, в отличие от меня, – заключил Мелегонт. Не дожидаясь кивка Галаэрона, он повернулся к Вале и дёрнул её за шёлковую зелёную сорочку.
– Снимай это и надевай броню.
– Броню? – у Кейи отвисла челюсть, и она растеряно посмотрела на брата. – Ты не должен позволять им уходить из-под надзора.
Галаэрон взял сестру за руки.
– Кейа, я и не собираюсь им что-то позволять. Я их возглавлю.
ГЛАВА 6
23 Найтала, год Бесструнной Арфы (1371 ЛД)
Несмотря на броню и то, что двигаться целой группой, оставаясь при этом в весьма узкой зоне невидимости, очень непросто, люди шли на удивление бесшумно, потому они без особых проблем спустились с Башни Звёздного Луга. Иногда Галаэрон и Кейа даже не были уверены, что воины всё ещё идут за ними. Они спустились со Златоутреннего Холма и проскользнули мимо пруда Рассветной Славы, не привлекая к себе лишних взглядов, что вселило в Нихмеду уверенность в том, что план сработает. Однажды группе пришлось остановиться и выслушать, как матрона с серебристыми волосами заверяла Галаэрона в том, что никто не винит его в освобождении фаэриммов, и в том, что лорда Имесфора вообще слушают только золотые эльфы. Но, похоже, даже она не почувствовала невидимых людей.
Лес резко оборвался у края Холма Тёмной Луны, где путь на свободу преграждала только невысокая каменная стена. Далеко внизу простирались пастбища в форме полумесяца, по всей площади которых можно было заметить серые булыжники, бурых скакунов и скопления изумрудных пихт. За пастбищем виднелись холмистые лоскутки чёрно-золотых зимних полей, поднимавшихся к окружённым туманом виноградникам. У самых высоких пастбищ виднелись Клинки Эверески, которые, огибая последние витки дороги, ведущей к лесам Высокой Долины, напоминали согнутый хвост. Больше никого в пределах видимости не было, но Галаэрон знал, что у продовольственных баз и других въездов в город расставлены группы магов-стражей.
– Если мы не собираемся ждать заката, то лучшей возможности не представится, – сказал он.
– Мы не можем позволить себе роскоши промедления, – раздался из воздуха за спиной Кейи голос Мелегонта. – Когда имеешь дело с фаэриммами, каждый час на вес золота.
– Мне нужна верёвка, – подставил ладонь Нихмеду.
Невидимая рука передала ему тонкий моток эльфийской верёвки. Галаэрон накинул её себе на плечо и стал карабкаться на высокое тёмное дерево. Он забрался на крепкую ветку далеко за стеной. Там эльф закрепил один конец, а второй стал спускать вниз, пока конец шнура не коснулся пастбища. Ни одна сделанная людьми верёвка не смогла бы растянуться на такое расстояние – несколько сот футов. По крайней мере, одному человеку такой массы было бы не унести, а вот эльфийского шнура хватило ещё и на большой виток, лежавший теперь на земле.
Галаэрон вернулся к друзьям, опустившись возле Кейи.
– Всё готово. Но держитесь подальше от утёса. Если коснётесь – защитная магия Эверески развеет моё заклинание.
– Мы что, все сразу полезем? – спросила Вала.
– Мы должны держаться в радиусе десяти футов от тебя, иначе станем видимыми, – объяснил Мелегонт.
– Эта нитка не выдержит пятерых, – возразил Кул.
– Она выдержит пятерых каменных гигантов. – В голосе Кейи слышалось возмущение. – Это верёвка эльфийской работы.
Объяснение было встречено настороженным молчанием, которое нарушила Вала:
– Да ну тебя, Кул. – Раздался шорох шагов и бормотание, после чего толстая ветка угрожающе прогнулась. – Галаэрон, мы будем ждать тебя внизу.
– Я прямо за вами.
Нихмеду дал людям несколько секунд, чтобы они успели начать спускаться, а потом обнял сестру.
– Я не был дома слишком долго, – сказал он. – И слишком быстро ухожу вновь.
– В следующий раз, – бодро улыбнулась эльфийка, коснувшись его щеки длинными пальцами, – не привози мне яиц фаэриммов.
– В этом, сестрёнка, будь абсолютно уверена, – Галаэрон шагнул на невысокую стену и бросил взгляд на ветку тёмного дерева. – Заберёшь верёвку?
Она кивнула.
– Никто и не заметит, что вы ушли. Сладкой воды и звонкого смеха.
– Вернусь непременно и скоро, чтобы послушать прекрасные песни за сладким вином.
Нихмеду прочёл заклятие, сделавшее его невидимым, сосредоточил взгляд на мотке верёвки далеко внизу и шагнул со стены. Поначалу прыжок напоминал захватывающий дух калейдоскоп ветра и красок, но магия мифала не позволяла рождённым в Эвереске разбиваться при падении с утёсов. При приближении к поверхности его падение резко замедлилось. Эльф мягко приземлился на ноги и стал ждать, пока невидимые люди доберутся до земли.
Когда все спустились, Кейа подняла верёвку. Галаэрон приказал людям взяться за руки и повёл их через пастбище за границу действия мифала. Он перелез через стену к полю зимней пшеницы и остановился в тенистой угловой беседке.
– Мелегонт?
– Я здесь.
– Тайные Врата охраняют маги-стражи, и мы не сможем незаметно пройти через них. Сейчас самое время применить твой Теневой Ход, чтобы перебраться на другую сторону Восточной Вершины.
– Я бы с радостью, но, думаю, ты уже заметил, что моя магия не действует в Эвереске.
– Сейчас подействует.
– Серьёзно? – Маг мгновенье задумался. – Интересно почему?
Галаэрон пожал плечами, хотя и знал, что Мелегонт не видит его жеста.
– У тебя свои секреты. У меня – свои.
– Похоже на то, – зловещим басом усмехнулся маг, а потом добавил:
– Хорошо. Полагаю, что учитель не вправе требовать от ученика то, в чём сам ему отказывает. Все прикоснитесь ко мне.
Хотя с тех пор, как Галаэрон считал какого-либо мага своим учителем, прошло больше сорока лет, он выполнил указание и взялся за чью-то руку. Послышался всё нарастающий властный голос мага, творящего какие-то чары, и мир потемнел и потерял очертания. Возле эльфа появились пять расплывчатых фигур, затем та, что поменьше, отделилась от группы и двинулась вперёд.
– Мы идём по границе между миром света и миром тьмы, – сказал Мелегонт. – Тут легко заблудиться, поэтому не отходите. Здесь время и пространство не имеют значения, и если хоть на мгновение потеряете меня из виду, я могу вас никогда не отыскать.
Галаэрон обнаружил, что держится за изящную ладонь, которая могла принадлежать только Вале. Она держала за руку одного из крупных воинов, который, в свою очередь, словно тисками вцепился в воротник Мелегонта. И хотя каждая рука между Галаэроном и магом была как минимум вдвое сильнее его собственной, из-за страха моргнуть хотя бы разок у него скоро заболели глаза. Сбоку маячили плоские фиолетовые тени. Иногда они напоминали невиданных размеров горы с крутыми склонами – мысы или хребты. Иногда были похожи на стройные деревья с ветками, растопыренными, словно руки пугала, и качавшимися от неощутимого ветра. Они тянулись к Нихмеду, будто собираясь схватить его сотканными из бесплотной тьмы пальцами.
А с противоположной от теней стороны маячили бескрайние просторы жёлтого сияния, яркого и ослепляющего, жгущего, словно жаркое солнце Анороха. Несмотря на предупреждения Мелегонта, Галаэрону очень хотелось пойти к свету. Его манило знакомое тепло, приятно отличавшееся от зловещих холодных теней, а внутри себя самого эльф обнаружил что-то молодое и напуганное, стремившееся убежать от тьмы как можно дальше. Он устремил взгляд вперёд, заставив себя сконцентрироваться на спине Валы.
Наконец, горизонт стали пробивать серебристые лучи, которые падали по обе стороны от путников. Некоторые из них просто пролетали мимо, быстро исчезая из виду, другие либо падали на землю, либо ложились между клубами фиолетовой тьмы, превращая тени в призрачный ландшафт, состоявший из холмов и оврагов. Несмотря на каскад тёмных брызг, света меньше не становилось. А жёлтые просторы просто выпрямились и растянулись в холмистую равнину, в которой Галаэрон вскоре признал пустыню Анорох.
Вместо того чтобы идти к ней, Мелегонт встал на колени и наклонился вперёд. Эльф решил, что маг упадёт, но его тело просто выпрямилось под углом к поверхности, над которой оно и висело, пока остальные члены отряда не последовали его примеру. Когда вся группа зависла под тем же углом, Мелегонт велел Галаэрону отменить свои заклятья невидимости, а затем повёл их вниз, прямо в гущу чёрной, словно уголь, тени. Через десяток шагов ощущение спуска пропало, а ещё через несколько минут они остановились, и заработала способность Галаэрона видеть в темноте.
– Можно использовать теневое зрение, – прошептал людям Мелегонт.
Вала со своими товарищами быстро коснулись эфесов мечей и дружно заморгали, заново привыкая к вернувшемуся зрению. Отряд стоял в небольшом помещении, высеченном в камне. Стены были столь гладкими, что казались отполированными. В одном углу комнаты примостилась койка, накрытая мятым чёрным матрасом, сотканным, казалось, из уплотнившихся теней, в другом углу стоял небольшой каменный стол.
Из передней части комнаты донеслись какие-то звуки, там кто-то шагал и кряхтел. Галаэрон обнаружил, что смотрит через расщелину толщиной в один фут, с обратной стороны которой измученный человек торопливо ползал на корточках. Его длинные волосы и борода были не ухожены, а костлявое тело покрывали пот и грязь. За собой он тащил деревянный сундук, забитый пергаментом, книгами и свитками настолько, что крышка оставалась наполовину откинутой.