– Вы уж извините мою сестру, – сказал он усмехаясь. – Боюсь, о людях она слышала только как о ворах и убийцах.
– Сестра? – выражение лица Валы тут же стало более дружелюбным, и она тепло пожала руку Кейи. – Не вздумай верить всему, что о нас тут наплетёт Галаэрон. Я уверена, что мы с тобой станем отличными подругами.
– Наверное, это будет, хм, интересно. Друзей среди людей у меня раньше никогда не было.
Эльфийка повернулась к мужчинам и с неохотой пожала каждому из них руку. Её слегка удивило, что они покраснели и изо всех сил старались скрыть это. Даже Мелегонт казался смущённым, хотя он скрывал это намного лучше остальных.
– Возможно, я смогу найти плащ, который подойдёт полненькому, но вот остальные… – Кейа покачала головой. – Сомневаюсь, что у нас есть накидки нужного размера, плечи слишком широкие.
– Думаю, им будет достаточно прикрыться ниже талии, – сказал Галаэрон. – А отец дома?
– В комнате созерцания, – Кейа жестом указала через арку на заднюю часть дома, потом она посмотрела на мага. – Он просил, чтобы вы с Мелегонтом немедленно шли к нему. Только что тут был посланец лорда Дуирсара.
– От Дуирсара? – чародей позволил себе торжествующе улыбнуться, а затем двинулся в сторону арки. – Наверняка он передумал и принял здравое решение.
– Сестрица, будь так любезна… – Галаэрон указал на Валу и её людей, а затем пошёл вслед за Мелегонтом. Он провёл мага через большую круглую комнату, где обедала вся семья в те редкие случаи, когда собравшихся её членов хватало на то, чтобы заполнить помещение. Потом они прошли через широкую арку в комнату созерцания. Его отец стоял в задней части уставленного шкафами с книгами помещения и наблюдал за макушками деревьев через волшебное окно. На его вытянутом пальце сидел снежный вьюрок, быстро что-то щебеча и чирикая – вне всякого сомнения, передавая последние новости с Холма Облачной Кроны, где между деревьев были разбросаны дворцы лорда Дуирсара и прочей знати.
Нихмеду прочистил горло.
– Отец? Мы пришли.
Тот тут же развернулся. Его широкая улыбка озарила до того момента мрачный взор, волосы были седы, а плечи опустились. Галаэрону казалось, что с момента его последнего визита домой отец постарел и осунулся.
– Мой сын. Добро пожаловать домой.
Птичка тоже прочирикала приветствие, но Галаэрон был малосведущ в языке птиц, и поэтому смог ответить только вежливым поклоном.
Молодой эльф указал на сопровождавшего его волшебника.
– Позволь представить, Мелегонт Тантул, человек-маг, владеющий необычной магией и огромной силой.
Отец Галаэрона склонил голову.
– Добро пожаловать в Древесную Крону… эээ, чародей Тантул.
– В своём городе я – принц, – сказал Мелегонт, заметив неуверенность старшего Нихмеду, не знавшего, как обращаться к гостю. – Но, откровенно говоря, меня там не было так долго, что я практически забыл этот факт. Так что зовите меня по имени.
– А я Аобрик.
– Рад познакомиться, Аобрик, и примите мою благодарность за то, что вы открыли для нас свой дом, – маг оглядел комнату созерцания, ища в комнате ещё кого-то. Его взгляд пробежался по кушетке для Дремления и стойке для чтения. – Как нам дали понять – тут посланец?
Отец Галаэрона поднял палец со снежным вьюрком.
– Это Мэнинестс, он служит лорду Дуирсару.
Птичка разразилась чередой трелей и щелчков.
– Лорд Дуирсар передаёт вам привет, – пояснил Аобрик. – Он сообщает, что у магов Эверески, – чириканье Мэнинестса заставило его поправиться, – у наших высших магов ушло больше часа на то, чтобы распутать ваш лабиринт.
– Всего за час? – глаза Мелегонта расширились от удивления.
Птица снова начала щебетать, и отец Галаэрона перевёл:
– Лорда Дуирсара удивило, что у них ушло на это так много времени. Он выказывает своё восхищение и интересуется, не передадите ли вы им пароли к ловушкам в тоннелях дварфов. Хоть для высших магов ваша работа очень познавательна и интересна, всё же присутствует некоторый фактор времени.
– Да, конечно же, – чародей был настолько шокирован, что опустился на кушетку для Дремления, заставив поморщиться обоих Нихмеду, когда его волосатая спина коснулась чистого мрамора. – Первый – «пурпурный сумрак», а второй - «тёмное утро».
– «Пурпурный сумрак» и «тёмное утро»? – повторил Аобрик для Мэнинестса.
Когда Мелегонт кивнул, птица благодарно чирикнула и поднялась в воздух. Она полетела в волшебное окно, словно брошенный дротик, и старший Нихмеду едва успел произнести волшебное слово, делающее стекло проницаемым.
Галаэрон подошёл к магу.
– Ты удивил меня, но это хорошо, что ты не стал пытаться с помощью паролей принудить их взять тебя в битву.
В глазах Мелегонта всё ещё отражалось удивление.
– Принуждение бы не сработало. Коль у них на уничтожение моего теневого лабиринта ушёл только час, то к середине утра они бы уже пробились и через остальные заклятья.
– И всё же то, что ты не колебался, заставляет верить, что у тебя добрые намерения, – сказал старший Нихмеду. – Мэнинестс доложит о том, что ты без раздумий дал ответ, и это может стать сильным доводом в вашу пользу, когда Старейшины Холмов станут решать вопрос о вскрытии вами гробницы.
– Надеюсь, не менее сильным, чем гнев лорда Имесфора, – криво ухмыльнулся Галаэрон. – Пока мы мылись, я встретил Жерили и Гвендор, золотые уже начали обсуждать смерть Луэнгриса.
Аобрик помрачнел.
– Сомневаюсь, что в смерти Луэнгриса обвинят людей. Мэнинестс сообщил мне, что лорд Дуирсар уже собирается отстранить лорда Имесфора от рассмотрения любых вопросов, связанных со смертью его сына. А вот твоя судьба – совсем другое дело. Киньон отправил юного Имесфора на Пустынную Границу не просто так, и он уж точно повесит на тебя всю ответственность за неприятности, которые навлечёт на Стражу Гробниц смерть парнишки.
– Он и так будет винить меня во всём, – кивнул молодой эльф. – Он уже дал мне это понять. Но скорее всего, это заслуженно. Как-никак, я потерял две трети своего отряда.
– И сделал куда больше добра, чем ты можешь себе представить, – Мелегонт поднялся на ноги. – Не хочу показаться нескромным, но оставь ты меня в лапах фаэриммов, и мир потерял бы очень много.
– Потому что?..
– Потому что это бы был поступок труса, – уклонился от прямого ответа волшебник. Рассказывать что-либо лорду Нихмеду он желал не более, чем откровенничать с Галаэроном. – А ваш сын не трус. Учитывая обстоятельства, он сделал всё возможное и даже более. Киньон Колбатин поймёт это, если ему и остальным повезёт выжить.
– Тогда не о чём волноваться, – Аобрик похлопал Мелегонта и сына по плечам и повёл их в большую комнату. – Киньон Колбатин всегда остаётся в живых. А сейчас нам лучше поскорей позавтракать. Теперь, зная пароли, высшие маги наверняка уничтожат фаэриммов к позднему утру, и я не хочу, чтобы вы предстали перед Старейшинами Холмов на пустой желудок.
ГЛАВА 5
23 Найтала, год Бесструнной Арфы (1371 ЛД)
Залатать Стену Шарнов к полудню двадцать первого числа высшим магам не удалось. Не удалось им её починить и к закату, и даже к глубокой ночи. Лорд Дуирсар, благодарный за оказанную ранее помощь Мелегонта, держал семью Нихмеду в курсе событий с помощью посыльных птиц. Киньон потерял группу стражей гробниц, когда они прошли вторую ловушку человеческого мага и застали врасплох пару фаэриммов. Высшие маги уничтожили монстров потоком молний и огня, но битва оказалась утомительной, и им пришлось вернуться на поверхность.
Мелегонт передал им, чтобы они избегали прямого нападения на фаэриммов, потому что эти монстры часто поглощают магию, отражая обратно в волшебников, или просто используют энергию, чтобы подлечиться. Лорд Дуирсар поблагодарил за совет и сказал, что передаст его.
К тому времени, как из Эверески телепортировались ещё несколько высших магов и новая группа стражей гробниц, полдюжины фаэриммов проскользнули в тоннели дварфов и исчезли. Чтобы их найти и обезвредить, с холмов Серого Покрова телепортировали ещё две группы стражей. Одна из них пропала без вести, а уцелевшие члены второй вернулись с добрыми вестями, что им удалось ранить одного из монстров.
Мелегонт предложил прийти вместе с Валой и её людьми и присоединиться к сражающимся, но лорд Дуирсар, поблагодарив за заботу, ответил, что для них будет лучше оставаться в Эвереске. Все стражи гробниц получили распоряжение явиться в расположение Колледжа Магии и Оружия. В списках вызванных не было Галаэрона, а Такари к тому моменту уже отправилась в Высокий лес. Эамонда и остальных уже присоединили к какому-то отряду.
Киньон Колбатин добрался до Стены Шарнов с десятью стражами и двумя из трёх имевшихся в его распоряжении высшими магами. Изучив брешь, чародеи пришли к выводу, что для того, чтобы её заделать, им понадобиться третий. Киньон, разбиравшийся в сложных схемах высшего волшебства не лучше любого непосвящённого в магическое искусство, пришёл в ярость. Пока он кричал, из-под Анороха выбрались ещё два фаэримма. Во время боя Киньон нашёл чёрный меч и с его помощью убил обоих монстров, сильно отморозив руку, но сохранив жизнь одному из магов. Прежде чем отступить, он велел четырём оставшимся в живых членам своего отряда обыскать тоннели в поисках чёрных мечей. Они нашли шестнадцать штук, и Вала потребовала, чтобы их вернули ей, потому как мечи – фамильные реликвии, передаваемые на протяжении пяти поколений. Абсолютно не впечатлённый родословной оружия лорд Дуирсар всё же пообещал вернуть их после сражения. А до тех пор он надеялся, что женщина не будет против, если мастер стражи гробниц Колбатин использует их в бою. Он так же уточнил – нет ли способа сделать так, чтобы рукояти не отмораживали руки державшим их? К сожалению, такого способа не было. Магия клинков была привязана к владеющим ими семьям. Мелегонт снова предложил присоединиться к битве. Лорд Дуирсар поблагодарил за предложение и отметил, что уже говорил об этой возможности с Киньоном и высшим магом, чьего имени человеку так и не раскрыли. После долгого обсуждения они пришли к решению, что примут во внимание предложение человеческого мага, но выразили опасение, что на данном этапе смесь методов борьбы скорее создаст новые проблемы, нежели поможет решить текущие. Стража Долины, Кавалерия Пера и армия Эверески стояли наготове. Все стражи гробниц, которые умели телепортироваться, получили распоряжение немедленно явиться в гробницу Вишаан, остальным приказали отправиться туда верхом. Чтобы задействовать телепортацию, магов уже не хватало.
Галаэрон пытался справиться с собственным раздражением, гуляя по Эвереске вместе с Валой и её людьми. Они побывали в Парящих Садах Эирдри Фэйньи, в Пещере Стонов, в башне, которая была выше Восточной Вершины – с её верхушки они видели гробницу Вишаан и расположившуюся вокруг неё армию. По крайней мере, так им показалось. Обнаружив, что Вала стала общаться с ним более открыто, Нихмеду снова спросил её о доме и связи с Мелегонтом. В ответ она лишь заверила эльфа, что его народу не следует бояться её родичей. Гранитная Башня очень и очень далеко, и едва ли её жители настолько сильны, чтобы представлять угрозу Эвереске. Женщина добавила, что пока остаётся пленницей, ничего сверх того она не скажет. И Галаэрон решил удовлетвориться этим.
К полудню двадцать первого Галаэрон стал замечать, что на него смотрят не менее пристально, чем на людей. К закату горожане упрекали его в том, что он из-за своей нерассудительности поставил Эвереску под угрозу. Такое презрение к одному единственному эльфу доселе было неслыханно. Галаэрон впал в депрессию и больше не желал покидать Древесную Крону. Вала уговаривала его успокоиться – ей хотелось посмотреть на статую Ханали Селанил.
Двадцать третьего Найтала фаэриммы заняли тоннели дварфов и вытеснили Киньона вместе с его последними стражами на поверхность. Стали приходить сообщения о появлении странных монстров в отдалённых местах. Как-то Галаэрон наорал на Кейу и тут же понял, что они с Валой и в самом деле сдружились, когда женщина вытащила кинжал, пообещав кастрировать его за подобное. Он извинился; небо на четверть часа потемнело от гигантских орлов Кавалерии Пера. Они отправлялись, чтобы предотвратить прорыв фаэриммов. Мелегонт передал лорду Дуирсару, что Старейшины Холмов могут приказать Киньону и неназванному высшему магу принять его помощь, но лорд Дуирсар лишь кратко ответил, что у Старейшин Холмов прав вмешиваться в дела полевых командиров не больше, чем у человека влезать в вопросы управления Эвереской. После этого некоторое время не приходило вообще никаких сообщений, но из других источников Аобрик Нихмеду смог выяснить, что Армию Эверески отправляли во все уголки Шараэдима, Страже Долины приказали выстроиться в горах по периметру местности, давшей им название, а старшие наставники Академий Магии и Оружия получили приказ быть наготове. Мелегонт обратился к Галаэрону с предложением вступить в бой без разрешения, и тот был настолько напуган, что едва не согласился.
Тем же днём, несколько позже, к Галаэрону подошла Вала. Щеки её припухли, а в глазах стояли слёзы. Сначала эльф решил, что Мелегонт нарушил данное слово и сбежал, но отбросил это предположение, когда женщина взяла его руки и поднесла их к своим губам.
– Галаэрон, мне так жаль, что именно я сообщаю тебе это.
– Сообщаешь что? – эльф плохо представлял, что могло заставить Валу расплакаться. – Фаэриммы пробились сквозь нашу оборону?
Она покачала головой.
– Дело в Аобрике.
– В моём отце? – ничего не понимая спросил Галаэрон. Он не заметил ни намёка на то, что тот готовился к путешествию на запад.
– С ним всё в порядке.
– Нет. – По лицу Валы потекли слёзы. – Уже не в порядке.
Таща эльфа за руку, она вошла в комнату созерцания, где на мраморном ложе для дремления возлежал Аобрик Нихмеду. Глаза его были широко открыты, а на груди лежала толстая книга. Он выглядел намного счастливее, чем Галаэрон видел его в последние несколько десятилетий. На губах играла лёгкая улыбка, а морщины на лбу разгладились.
Сразу всё поняв, младший Нихмеду сжал ладонь Валы и вышел вместе с ней в большую комнату. Решив, что их никто не услышит, эльф прошептал:
– Спасибо.
Вала нахмурилась.
– И это всё? Эльфы что, никогда не плачут?
– Когда тому есть причина.
– А смерти отца не достаточно?
– Смерти? – утверждение было столь абсурдно, что Галаэрон захохотал, тем самым вызвав удивлённое восклицание из соседней комнаты.
Вала бросила взгляд через арку и побледнела, став похожей на лунного эльфа.
– Он вернулся!
– Вернулся? – Отец Галаэрона появился в арке. – А где я был?
– Вы б-был-ли м-мертвы! – колени Валы подогнулись, и Галаэрон поспешил её подхватить.
– Мёртвым?
Аобрик посмотрел на сына, ожидая объяснений, но тот задыхался от смеха и говорить попросту не мог.
– У вас были открыты глаза, – сказала Вала. – Я подумала, что вы… отошли в мир иной.
– В мир иной? – Аобрик, похоже, понял, в чём дело. – А, глаза. Ты подумала, что я…
– Умер, – подтвердила женщина. – Вы ведь не двигались.
– Это Дремление, – вставил Галаэрон, всё ещё смеясь. – Ты не задавалась вопросом, почему у нас нет кроватей? Эльфы не спят.
Вала выглядела настороженно.
– Спят все.
– Отнюдь, – покачал головой старший Нихмеду. – Хотя Дремление, вероятно, можно считать чем-то вроде сна.
– Да, в небольшой степени, – Галаэрон не хотел ещё больше смущать несчастную женщину.
– Это сон наяву? – спросила Вала.
– Не совсем сон, – сказал Галаэрон. – Мы видим, что было с нами в прошлом.
– Или сливаемся с соплеменниками, – добавил его отец.
Женщина выглядела смущённой.
– Чтобы разделить наши чувства, – продолжил младший Нихмеду. – Это позволяет отдохнуть.