— Да-да. Удачи ему, верно? — начала гримасничать Крис, не в состоянии сконцентрироваться на чем-то другом, кроме блеска оружия, все еще видневшегося в сумочке Джулии. — Убери эту штуку подальше, ладно?
Женщина закрыла сумочку, затем взяла дочь под руку.
— Пошли. Давай попробуем пройти десять минут, не думая и не разговаривая об этом злобном психе. Расскажи мне больше про фотографии и почему ты их так любишь, хорошо?
Крис поборола последнее желание сбежать обратно домой в безопасную тишину квартиры, прежде чем кивнуть.
— Хорошо.
Как только они открыли стеклянные входные двери и вошли в галерею, Крис ощутила чувство удовлетворения. Место было многолюдным и шумным, как она и ожидала — возможно, даже больше — и она замерла на мгновение, вздохнув с благодарностью при виде вывески «Страсть Андреа Стоун». Главное место выставки было открытым и воздушным с высокими потолками и белыми стенами, на которых располагались пятьдесят фотографий в рамках, каждая из которых была тщательно отобрана организаторами выставки и представляла собой различные этапы карьеры Андреа. Первое фото на выставке было автопортретом Андреа, смотрящей вниз, ее вьющиеся седеющие волосы собраны в массивный пучок, на лице серьезное выражение, решительный подбородок.
Крис прочитала маленькую надпись возле портрета.
«Фотография — это не работа, это истинное призвание. Страсть, которую невозможно преодолеть.»
Кто-то в галерее громко и звонко рассмеялся, отчего Крис обернулась и посмотрела в толпу. Там, лично и всего в каких-то двадцати шагах от нее стояла сама Андреа Стоун в центре группы людей, одетая с головы до ног в черное, без макияжа, за исключением ее известной ярко — красной помады.
— Боже мой! — сказала Крис вслух. Джулия услышала ее и повернулась тоже посмотреть.
— Не такая уж и гламурная, правда?
Крис передернула плечами.
— А я считаю, она выглядит супер гламурно.
— Если уж ты так говоришь… Хотя я признаю, она производит впечатление интересной и умной женщины. — Мама кивнула в сторону автопортрета. — Это видно по ее глазам. Можно сказать, что она многое повидала, многое испытала, и не все было хорошим. Я знаю, каково это.
Крис взяла маму за руку, оторвав наконец взгляд от Андреа.
— Знаешь, ты можешь поговорить со мной обо всем. О чем захочешь.
По лицу Джулии скользнула тень.
— Я знаю, ты так же беспокоишься за Бэкку, как и я.
Крис согласно кивнула.
— У меня миллион вопросов о том, кто она на самом деле. — сказала девушка, понизив голос. — Я едва из-за этого могу спать, но…но потом я просыпаюсь и вижу ее, знаю, что она — моя сестра, все остальное не имеет значения. Она — его дочь, но совсем не похожа на него.
Внезапно лицо Джулии стало уставшим.
— Я чувствую то же самое.
— Ты можешь поделиться со мной и другими вещами, — продолжила Крис. — Не только о Бэкке. Например…о том времени, когда ты была в обществе. Через что прошла с этими метками, как справилась с тем сумасшествием, которое они влекут за собой. Даже что ты чувствуешь к… папе.
Мама одарила ее слабой улыбкой.
— Вспоминать об этих днях до сих пор больно, особенно когда речь идет о твоем отце. Но…я знаю, ты любишь его. Я тоже, по-другому, конечно, но люблю. То, что он помог вам — тебе и Бэкке… — она качнула головой, — было храбростью с его стороны. Я даже не думала, что он захочет помочь, хотя речь шла о его детях, которым грозила опасность.
У Крис моментально перехватило горло при воспоминании о том, чем отец рисковал.
— Мы должны помочь ему избавится от Маркуса. — сказала она. — Я просила его пойти с нами тогда, но после того как он отдал нам книгу и помог сбежать, то вернулся к тому чудаку. Ведь с Маркусом ему грозит опасность, мам. И то, что я не получала от него вестей уже неделю, ни одного сообщения…Я так переживаю за него. — голос прервался и она заставила себя сделать глубокий вдох. Ей не хотелось расплакаться посреди галереи. Джулия взяла ее за руку и легонько пожала.
— Ты пыталась связаться с ним?
Крис качнула головой.
— Нет. Боюсь, если я напишу или позвоню, Маркус увидит…
— И тогда отца накажут.
— Да.
— Скажу кое — что о Дэниеле, Крис. Он умный. И находчивый. И чертовски хороший лжец, если необходимо. Когда мы были вместе и моложе, то когда бы он ни попадал в сложное положение, всегда умудрялся выпутаться из него. Мой отец не был в восторге от того, что я встречаюсь с кем — то, не входящим в наш круг. Но за две встречи Дэниел убедил отца, что он прекрасно мне подходит, потому что наврал о своей семье. И сделал это так мастерски, что мой отец лично пригласил его на семейный Рождественский вечер, на который, поверь мне, он никогда не приглашал других моих парней. Я восхищалась Дэниелом за то, как он все устроил, чтобы войти в доверие моего отца, чтобы быть со мной, и я думаю, даже немного завидовала ему. И это же чувство заставляет меня верить, что бы он ни сказал или сделал сейчас, то делает для того, чтобы выжить. И если он не связывается с тобой, значит, на это есть причины. Когда все уляжется, клянусь тебе, мы сделаем все, что в наших силах, чтобы он вернулся к нам.
Крис в шоке уставилась на нее, удивляясь, правильно ли она расслышала слова матери.
— Ты серьезно?
Джулия кивнула, на глазах блеснули слезы.
— Я в этом уверена.
— Спасибо тебе. — прошептала Крис, борясь с желанием обнять маму здесь, посреди всех этих утонченных, лишенных сентиментальности художественных энтузиастов. — Спасибо, что выслушала меня.
— Признаю, что не была такой чудесной в последнее время.
Крис слегка улыбнулась.
— Взаимно.
У Джулии начал звонить телефон. Она выудила его из кармана жакета и взглянула на экран.
— Я отойду на секунду, Крис. Мне нужно ответить.
— Хорошо. — в любой другой день Крис раскритиковала бы маму за то, что она нарушает правила приличия и отвечает на звонок посреди важного мероприятия, но сейчас она все еще раздумывала о сказанном об отце, поэтому не обратила на это внимания.
— Я буду здесь буквально млеть от счастья над каждой работой.
Джулия кивнула, затем повернулась и отошла на несколько шагов.
— Да? — сказала она в трубку телефона. — Да, в данный момент я могу говорить. Продолжайте.
Крис отвлеченно удивилась, кто же позвонил ее матери. Может быть, д-р Вега с каким — то новостями о книге, но тон голоса Джулии был слишком официальным для разговора с ним. Может быть, это Ангус Бальтазар, экстраординарный хозяин квартиры, который предположительно должен помочь им разобраться во всех магических штучках. Она не была уверена, насколько доверяет его несравнимой экспертизе, но вынуждена признать, что у парня великолепная квартира.
Все же, одно в Ангусе не давало ей покоя: он — вор. Более того, такой ловкий и успешный, что мог позволить себе роскошный, профессионально отделанный дом. Так почему Джеки доверила ему что-то столь ценное и значимое, как Кодекс? Что удерживало его от того, чтобы украсть и продать кому — нибудь по самой высокой цене и не имеет значения, насколько он и Джеки были близки?
«Перестань так много думать об этом.» — сказала себе Крис. Из всех людей, вовлеченных в этот круговорот событий — ее тети со связями, но сомнительным прошлым, ее мамы, состоявшей в прошлом в обществе и полу бессмертной, владеющей магией сестры — она меньше всех могла исследовать любой аспект в этой ситуации. Она просто была их родственницей. Ничего особенного.
Девушка никогда и никому бы не призналась в этом, но мысль, что она — самая обыкновенная в семье экстраординарных личностей, в последнее время снова пришла на ум и поселившись, оставила неприятное сжимающее чувство внутри.
Бэкка прошла через череду сводящих с ума событий, а увидев своими глазами, что произошло вчера, даже такой скептик, как Крис, начала верить ее словам. Бэкка была особенной. Важной. Возможно, обладала магией. Могущественной, как предполагала Крис, даже если Бэкка сама еще не осознала этого. Ее сестра была тайной, которую нужно сохранить. И Крис…что ж, она только занимала место и стояла на пути.
Нет. Что за мысли? Она отказывалась чувствовать эту странную зависть, оттого что не она ускользнула в другой мир. Крис нравилось, когда все имело смысл. Ей всегда нравилось планировать, а по большей части мечтать о надежном будущем. Это было действительно забавно. Она до недавнего времени особо не замечала за собой подобного.
«Я — Кристал Хэтчер. — думала она. — И я люблю, когда все скучно и предсказуемо.»
Девушка полагала, что это тоже делало ее скучной и предсказуемой, но совсем не беспокоило, чему она была даже рада. Она пыталась отбросить все эти мысли и сфокусироваться на фотографии перед ней: черно — белым снимком обыкновенного человека. Согласно музейной табличке, это была старая женщина, выросшая в Монтане на лошадиной ферме, где она прожила всю свою жизнь, через череду палящих лета и зимы от прохладной погоды до пробирающе холодной. Каждый из ее восьмидесяти с небольшим лет выражался в глубине ее морщин, веснушек и улыбки на лице. А глаза могли рассказать историю, которой наполнили бы не одну книгу. Судя лишь по описанию внешности, она была совершенно обычной, и все же это не скрыло — или же Андреа смогла уловить — присущее только ей очарование.
Крис знала, что ее отцу наверняка понравилось бы это фото, особенно если бы он сам показал ей его. От желания быть с отцом, поделиться с ним мыслями у нее заболело сердце.
— Назови меня сумасшедшим, но что это? Должно быть, это судьба.
В мгновение Крис превратилась в лед. Все — слова, мысли, образы, воспоминания — всплыло в памяти, когда она закрыла глаза и обернулась на звук голоса Фаррелла Грейсона. Действительно судьба.
Сердце начало танцевать в груди, а Крис напомнила себе, что они на публике. И это хорошо — ничего плохого не может произойти на виду у всех.
Никто ей не навредит. Что тоже было плохо, так как ей очень хотелось врезать ему.
— Только посмотрите на нее, — продолжил Фаррелл высокомерным, с издевкой, тоном. — Так увлечена этим фото, что исчез весь остальной мир, стал незначительным. Поистине достойный образец для созерцания.
— Клянусь Богом, — прорычала Крис, — если ты подойдешь ближе ко мне, я закричу.
— Что ж, это будет достаточно неловко. Для тебя, конечно.
Наконец Крис заставила себя бросить взгляд в его сторону. Он оперся о стену рядом с фотографией старой женщины, изучая Крис, будто она тоже была экспонатом на выставке. Полуулыбка уже играла на его губах.
— Следишь за мной, значит? — спросила она. — Ты сам на этот раз? Или действуешь по приказу своего лорда и хозяина?
— Я? Слежу за тобой? — он приподнял бровь. — Я — то думал, я здесь по другой причине.
Крис усмехнулась.
— Ха! Как будто это совпадение, что ты пришел на ту же выставку в то же время, что и я.
— Тщеславие, вот имя твое — Кристал Хэтчер. — отозвался Фаррелл, тряхнув головой и осматривая комнату. — В общем, я здесь ради друга. И с другом.
— Конечно же. — Крис сканировала взглядом толпу в поисках мамы, но ее нигде не было видно. «Черт!» Она знала, что их приход сюда был ошибкой. — Отвали от меня!
— Ты фанатка этого фотографа? Или просто посещаешь все выставки?
— Я сказала, уйди от меня! На каком языке мне еще сказать, чтобы ты понял?
Фаррелл уловил исходящую от нее смесь эмоций- страх и ненависть, смешанные с чистым раздражением. Но она не недооценивала, насколько он опасен. Где же ее мать?
Фаррелл оторвал взгляд от Крис и посмотрел куда-то за нее.
— Андреа! — позвал он. — Андреа, оторвись на секунду. Я хочу представить тебе кое-кого.
Медленно в замешательстве Крис обернулась. К ним шел не кто иной, как Андреа Стоун.
— Это Кристал Хэтчер. — представил Фаррелл. — Она — молодой, но уже почти профессиональный фотограф. Крис, это Андреа Стоун.
— Могу я тоже называть тебя Крис? — Андреа Стоун пожала ей руку, ослепительно улыбнувшись рубиновыми губами. — Приятно познакомиться с тобой.
Крис застыла на месте. Она стояла напротив своего кумира, ей представился шанс сказать все, что хотелось, а она совершенно не имела понятия, что теперь ответить. Как — то, будто невидимый кукольник двигал ею, она протянула руку кумиру.
— Я — большая поклонница ваших работ. — умудрилась выдавить Крис, все еще не в состоянии поверить в то, что перед ней стояла сама Андреа Стоун.
— Спасибо. — ответила Андреа. Она положила руку Фарреллу на плечо. — Она — твоя подруга?
Крис знала, что открыла рот, но не смогла издать ни звука.
— Близкая подруга. — ответил Фаррелл с ухмылкой. — По правде я не люблю хвастаться, но именно я убедил Крис попробовать цифровые фотографии. Она — современная девушка, но во многом придерживается старых традиций.
— Правда? — воскликнула Андреа. — Значит, ты работала в основном с пленкой?
Крис кивнула.
— Я так училась. Только черно- белые снимки. На Пентаксе 80-х годов.
— И ты сама ее проявляла?
Она снова кивнула, удивляясь тому, кивает ли она все время их разговора.
— В ванной. Моя мама ненавидит это.
Андреа улыбнулась.
— Моя мама не любила, когда я делала то же самое в твоем возрасте. Поверь мне, Крис, если ты хочешь стать фотографом, лучше знать каждый аспект этого искусства. Так много людей полагаются сейчас на цифровые фотографии, но моя любимая камера — та, с которой я работаю уже больше сорока лет. Есть какая-то чистота в том, что делаешь снимок и точно не знаешь, каким он получится, пока не проявишь в растворе. Конечно, ты можешь создать фон или окружение, но с пленкой всегда чувствуешь удивление, когда получаешь конечное фото.
— Полностью согласна.
Андреа снова пожала руку Крис.
— Спасибо большое, что пришла на мою выставку.
— А вам спасибо за то, что вы… — это вы.
Еще раз улыбнувшись и пожав руку Крис, Андреа вернулась в толпу.
— «Спасибо за то, что вы — это вы.» — повторил Фаррелл. — Восхитительно настолько, что хочется запечатлеть и в рамку вставить.
Крис смерила его холодным взглядом
— Что ты хочешь?
— Кроме как представить тебя женщине, с которой я познакомился, как только начал ходить, и которая по совместительству твой кумир? Хмм, ну, я всегда предпочитаю, чтобы меня угостили бокалом шампанского. Я думаю, оно стоит там в углу.
— Прекрати нести чушь! Честно, мне все равно, даже если бы ты представил меня королеве Англии, я все равно бы кричала, если бы это помогло избавиться от тебя.
— Крис, Крис, Крис. Я знаю, в нашу последнюю встречу мы расстались немного недружелюбно, с угрозами, но это не означает, что мы не можем снова возобновить нашу дружбу.
— Где Маркус? — спросила она резко, желудок сводило от тревоги напряжения. — И где моя мама? Или ты пытаешься меня отвлечь, чтобы он мог добраться до нее?
— Маркуса здесь нет. Кстати, я не видел его с той самой ночи, когда две беленькие мышки убежали из туннеля и скрылись в темноте. — наконец с его лица исчезла самодовольная улыбка и он нахмурил брови. — Даже я должен признать, это была тяжелая ночка. И я знаю, ты просто пыталась защитить сестру.
Она рассмеялась, но смех оказался невеселым и больше похожим на сухой кашель.
— Ты знаешь? Что ж, это все меняет между нами, не так ли?
— Как Бэкка?
— Не твое дело!
— Достаточно справедливо. Как насчет Кодекса? Тетушка Джеки надежно прячет его в тихом и укромном местечке, которое вы все считаете безопасным?
Крис не ответила; она не доставит ему удовольствия от мысли, что он внушает ей определенную долю страха. Мама всегда говорила ей, что прятаться — не выход, Маркус может их найти, куда бы они не пошли, так зачем ей беспокоиться или удивляться, что Фаррелл возможно знает правду?
— Скажу тебе, Крис, кое — что как друг. — продолжил он. — Когда время придет, а оно придет, и Маркус придет за книгой, сделайте себе большую услугу и отдайте ее ему. Он не забыл о ней, если вы на это надеетесь.
— Где мой отец? — спросила Крис, предпочитая не вслушиваться в слова Фаррелла. И возможно ее метод сработал: на этот раз именно Фаррелл не нашелся сразу с ответом. Он склонил голову.