– О чем вы, донна Рапоза? – холодно улыбнулся Август. – Вы что на самом деле верите в мирное сосуществование волков и ягнят?
– Почему бы и нет? – она знала, что говорит глупости, но, если их не говорить, придется сказать себе: "иди, и застрелись!"
– Потому что против нас действует фактор численности и времени, – ровным голосом объяснил Август. – При нашей численности нам просто не хватит времени, чтобы убедить самих себя и людей, что мы можем сосуществовать. Что происходит на Земле? Есть какие-то изменения в модус операнди?[11] Или все по-прежнему?
– Все по-прежнему, – вынуждена была признаться Лиса. – Нас нет и никогда не было. Этот вопрос просто не обсуждается. Причем везде, во всех странах мира. Газеты, радио, телевидение… Нигде ничего. Правда, иногда, что-то прорывается в Интернет, но…
– Что такое Интернет? – с интересом спросил Август.
– Глобальная сеть, – попробовала объяснить Лиса. – Все компьютеры объединены в сеть и…
– Ах, да, – кивнул он успокаиваясь. – Припоминаю. Сколько вас?
"Вас?!"
– Кто это может знать? – развела она руками. – Когда-то Иаков полагал, что где-то сотая доля процента. Я слышала и другие цифры, но, в любом случае, не более миллиона, и мы ведь не знаем сколько и где погибает наших каждый божий день. Такой статистики нет.
– Единого подполья тоже нет?
– Нет, конечно. Первые пытались когда-то, но их уже нет. Нет лидера, нет идеи, нет надежды.
– Значит, конец, – кивнул он, и Лисе показалось, что какое-то чувство все-таки промелькнуло в этих красивых равнодушных глазах.
– Вы так спокойно говорите об этом… Вы нам не поможете? – спросила она прямо.
– Нет, – покачал головой Август. – Я вам, Рапоза, не помощник. Мне жаль, но вы зря шли через "Пекло".
– Это последнее слово? – Лиса знала, что слово последнее, но спросить-то она могла? Ведь, надежда умирает последней, не так ли?
– Последнее, – понимающе кивнул он. – Что-то еще?
– Да, – неожиданно для самой себя сказала она, еще не вполне понимая, что произошло с ней буквально мгновение назад. – Это личное…
– Если я смогу вам помочь… – холодно улыбнулся Август.
– Я ищу одного человека, – сказала Лиса. – Быть может, вы…?
– Если только речь идет о достаточно давнем времени, – пожал плечами Август. – Я вам, кажется, уже говорил, что давным-давно перестал появляться в Городе.
– Да, – тихо сказала Лиса. – Это старая история. Прошло без малого двадцать пять лет.
– Тогда, возможно, – Август поощрительно ей улыбнулся и поднес к губам бокал с красным вином. – Как его звали?
– Некто, – Лиса внимательно смотрела на Августа, ожидая, его реакции.
– Некто, – повторил за ней Август. -Некто Никто.
– Так вы его знали? – в душе снова пробудилась уже, казалось, навсегда утраченная надежда. – Знали?
– Я много кого знал, – Август замолчал и продолжил говорить только тогда, когда выпил не менее половины содержимого бокала. – А вы, донна Рапоза, откуда знаете Некто?
– В семьдесят четвертом, в Свердловске, он спас меня и еще одного человека, – Лиса по-прежнему внимательно смотрела на Августа, но создавалось впечатление, что рассказывает она не ему, а себе, вспоминая эпизод, который не забывала никогда. – Была ночь, вернее вечер, но уже стемнело, и зажглись уличные фонари. Мы вышли из дома, где на квартире подруги проводили эксперименты, пытаясь понять, что такое наш Дар. У нее была большая квартира, родители уехали, и мы могли там свободно экспериментировать. Мы были наивные тогда, Август, боже мой, какие мы были наивные! Думали найти физическое объяснение этим новым феноменам. Научный подход, и все такое. Вы должны понимать, как все это было глупо, но тогда многие так думали. Мы верили, что все это можно как-то объяснить.
– А что, – спросил Август, раскуривая трубку. – Теперь вы думаете иначе?
– Разумеется, – чуть улыбнулась Лиса. – В рамках принятой картины мира магии места нет.
– Я вас понял, – кивнул Август, попыхивая трубкой. – Продолжайте, пожалуйста.
– Мы вышли из дома на темную улицу…
Она рассказывала медленно, не торопясь, как бы смакуя не столько слова, которые произносила, сколько свои воспоминания о том давнем уже событии. Август слушал ее, курил трубку, по временам прикладываясь к бокалу. Впрочем, выпитое вино никакого видимого эффекта на него, не оказывало.
– Мы встречались с ним еще несколько раз, но не здесь, а там. Только на Земле, и никогда в Городе. А потом он исчез, и больше мы никогда не встречались, – тихим голосом сказала Лиса. -Правда, он передавал мне несколько раз приветы, но…
– Зачем он вам? – спросил Август. – Полагаете, он был одним из Первых?
– Я в этом не сомневаюсь, – серьезно ответила Лиса. – Он многое знал, много больше, чем все, кого я встретила потом, и там и здесь. И умел… Вы помните, я рассказывала, те двое в машине умерли мгновенно, а ведь никаких видимых проявлений магии не было. Судя по всему, он просто захотел, и они умерли.
– Звучит довольно таки зловеще, – усмехнулся Август.
– Не в наше время, – покачала головой Лиса. – Не в наше время, но дело, если на чистоту, не в том, какой он маг, а в том, что я его люблю.
"Ну вот я это и сказала вслух".
– Любите? – Август посмотрел на Лису и покачал головой. – Побойтесь бога, уважаемая! Вы же сами только что сказали, что никогда его не видели и ничего о нем не знаете. Как же вы можете его любить?!
– Могу, – она смотрела прямо в глаза Августу. – И дело не в том, что я видела или не видела. Я слышала его душу.
– Души нет, – сухо возразил Август и его глаза стали еще холоднее, если, конечно, это возможно.
– Есть, – твердо сказала Лиса. – Есть! И в его душе звучала музыка божественной красоты!
– Час от часу не легче, – покачал головой Август. – Так вы меломан? Вам понравилась музыка?
– Я его люблю, – прекратила обсуждение раздраженная равнодушным сарказмом собеседника Лиса. – И я хочу его найти. Вы можете мне помочь?
– Поздно, – сказал Август, и внезапно Лиса поняла, что происходит нечто, совершенно невероятное. Она услышала в его голосе печаль, и увидела ее в серых, еще мгновение назад таких равнодушных глазах. – Поздно. Его уже нет.
– Тогда, что такое ты? – с ужасом ощущая разверзшуюся под ногами бездну, спросила она.
– Я? – Август отложил трубку и встал из-за стола. – Я… – он прошелся по комнате, как бы размышляя над вопросом, но на Лису сейчас не смотрел, как будто не желая, чтобы она увидела его глаза. – Я тень тени, Лиса. Всего лишь отголосок одной из его мелодий.
– Где ты? – это были не слова, это был крик души. – Где?!
Лиса вскочила на ноги и шагнула к Августу, даже не зная, для чего это делает.
– Где?!
– Уже нигде, – тихо ответил он, оборачиваясь к Лисе. – Я же тебе это уже сказал Лиса.
– Не выходит, – она стояла перед ним и смотрела прямо в глаза.
– Почему? – его глаза были снова спокойны, но Лиса знала теперь, что это ничего не значит. Его спокойствие являлось иллюзорным, как и вся эта роскошь, окружающая князя Августа.
– Потому что ты здесь, – объяснила она. – Гург умер, и его здесь больше нет. Нерон погиб и больше не приходит в Город. Сулла, Ферзь, Аарон, Добрыня, Конунг… никто из них не может здесь появиться, а ты здесь.
– А что если я только здесь? – Август говорил ровным голосом, но от его напряжения воздух в комнате остыл и поблек, лишившись жизни.
– Так не бывает! – протестующе подняла перед собой руки Лиса. – Так не бывает!
– Много ты знаешь! – усмехнулся он в ответ.
– Много, – возразила Лиса. – Меня учил сам старик Иаков!
– Недоучки! – почти зло сказал он. – Вы прекратили приходить к нему уже через несколько месяцев…
– Ты хочешь сказать, что…? – Лиса поднесла руку ко рту. – О, господи, как же я…
– Кайданов жив? – неожиданно спросил Август.
– Не знаю, – приходя в себя, ответила Лиса, все так же глядя на него. – Фарадей исчез семь лет назад. Правда, примерно в то же время появился некто Уриэль[12]…
– Что с ним не так? – прищурился Август, вероятно, уловивший в ее тоне нечто особое.
– Ну если Кайданов это Уриэль, – нехотя ответила Лиса. – То он очень сильно изменился.
– К добру или ко злу?
– В Европе его называют Ангелом Смерти. Этим все сказано.
– Тебе не нравится то, что он делает? – спросил Август.
– Мне не нравится, как он это делает. Люди его ненавидят, его именем пугают детей. В конце концов их поймают, даже маги не могут меряться силами со всей мощью государства.
– Но ты же сама сказала, что это агония, – тихо сказал Август. – Люди победили, геноцид свершился, чего же ты хочешь от того, кто решил уйти, громко хлопнув дверью?
– Не знаю, – покачала она головой. – Где ты?
– Нигде, – твердо ответил он. – А теперь иди! Ты слишком долго находишься под "светлыми небесами". Так нельзя.
– Мне можно, – возразила Лиса. – С той стороны надежные люди.
– Никому нельзя доверять, – показалось ей, или в его голосе действительно прозвучала грусть?
– Если никому не доверять, как жить? – спросила она.
– Вот я и не живу, – сказал он. – Иди!
– Август, ты даже не скажешь мне своего имени?
– Мое имя? – грустно усмехнулся Август. – Некто, Лиса, всегда, и присно, и вовеки веков. Некто Никто.
– Я найду тебя, Никто, – сказала она твердо, повернулась и пошла прочь.
4
Двое суток по пустыне, где жара, не ослабевая и не усиливаясь, тяжелая и монотонная, как вечность, терзала ее иллюзорное тело с той же жестокостью, с которой мучила бы, окажись Лиса на самом деле где-нибудь в Гоби или Сахаре. Два дня пути. Однако дорога назад показалась ей гораздо короче, хотя все как будто должно было обстоять наоборот. Но в замок на краю мира ее вела безумная и, как говорили многие, бессмысленная надежда, а обратно она возвращалось с болью в сердце, но с настоящей надеждой в душе. Возможно, все дело было в обрывке мелодии, которую она ухватила почти случайно, потому что здесь, под "светлыми небесами", ее чутье почти не работало. Музыка была прекрасна, но главное Лиса узнала ее и несла теперь в сердце вместе с болью, которая тоже, как ни странно, помогала ей терпеливо преодолевать несчетные километры пути.
На исходе вторых суток – во всяком случае, развившееся за годы и годы чувство личного времени утверждало, что все обстоит именно так – она вновь вошла в вечно распахнутые настежь ворота города. В принципе, ей следовало сразу же вернуться. Она и так уже пробыла на этой стороне почти полную неделю, но Лиса решила задержаться и "понюхать", чем пахнет воздух. Она прошла по главной улице до Торжища и, свернув налево, углубилась в переулки "Вавилона". Здесь было довольно оживленно, во всяком случае, до того, как Лиса вошла в харчевню Клары, ей повстречалось человек десять совершенно незнакомых или едва знакомых людей, бредущих без цели или с хорошо скрытой целью – по одиночке или парами – в самых разных направлениях.
– Привет, Рапоза! – сказал Гектор, сидевший за столом у самого входа, чтобы было удобно рассматривать проходящих мимо людей. – Как поживаешь?
– Спасибо, Гектор, – через силу улыбнулась Лиса. – Твоими молитвами и заступничеством девы Марии, моя жизнь прекрасна и удивительна.
Она кивнула еще кому-то из знакомых, находившихся тут же, в ярко освещенном многочисленными свечами просторном зале, и, пройдя в глубину, опустилась в свое персональное кресло, которое, как и личный ее столик, никто не занимал уже много лет подряд.
– Здравствуй, красавица, – пропела, подходя, дородная и вечно веселая фрау Клара. – Говорят, ты долго гуляла в пустыне?
– Я? – удивленно подняла брови Лиса. – Бог с тобой, Кларочка, что мне делать в мертвых песках?
– Мне-то что, – пожала роскошными плечами Клара и поставила перед Лисой традиционную высокую рюмку с портвейном. – Но так люди говорят. Кофе?
– Кофе, – кивнула Лиса, смакуя вино. – Но сначала луковый суп.
– Это мы мигом организуем, – снова улыбнулась Клара и отправилась наколдовывать заказ.
Лиса обвела зал взглядом из-под ресниц и заметила сидящего в двух столах от нее Джека-Наблюдателя. "Лимонадный Джо"[13] пил виски и искоса поглядывал на нее, но больше ничем своего желания пообщаться не выказывал.
– Привет, Джек! – улыбнулась ему Лиса, открыто поворачиваясь к худому тощему парню, одетому по моде Дикого Запада середины девятнадцатого века. – Давно не виделись! Как жизнь?
– Замечательно! – улыбнулся в ответ Наблюдатель. – К тебе можно?
– Ты же знаешь, – усмехнулась Лиса. – Я тебе всегда рада.
Джек встал и, прихватив свой стакан, перешел за ее столик.
– Угости девушку сигаретой, Наблюдатель, – снова улыбнулась ему Лиса. – Какие новости?
– В Амстердаме "Ангелы ночи" сожгли ратушу и новый концертный зал, – с кислым выражением лица сказал Наблюдатель, протягивая ей пачку сигарет. – В Мюнхене разгромлена ячейка "Свидетелей Судного Дня". Впрочем, это старые новости, ты это все наверняка уже знаешь.
– Знаю, не знаю, – Лиса равнодушно пожала плечами и, достав из пачки сигарету, прикурила от свечи. – Какая тебе разница, Наблюдатель? Ты давай рассказывай, а я тебя буду слушать.
– Я тебя очень люблю слушать, – сказала она после короткой паузы, выпустив из легких дым первой затяжки.
– Вот все вы так, – кисло улыбнулся Наблюдатель. – Как слушать, пожалуйста, а поделиться информацией, так никогда.
– Почему никогда, – усмехнулась в ответ Лиса. – Уж сколько я тебе всего понарасказывала, так ты со мной век не расплатишься. Но коли у тебя плохое настроение, то бог с тобой. Я слышала, что где-то в Канаде снова появился Фарадей.
– Ерунда, – махнул рукой Наблюдатель. – Это тебе, Рапоза, кто-то дезу скормил. Я точно знаю, Фарадея завалили в Минске семь лет назад. Мне верный человек говорил, там полквартала в руинах лежали, а ты мне про Канаду! Нету Фарадея!
– Ну не знаю, – пожала плечами Лиса. – Мне так сказали. Там ведь, в Минске, трупа его никто не видел.
– Это из наших никто не видел, а КГБ, говорят, оттуда двадцать контейнеров вывезли, и что, спрашивается, было в тех контейнерах? Щебенка?
– Ладно, проехали, – Лиса допила свой традиционный портвейн, и как раз вовремя, потому что фрау Клара поставила перед ней горшок с луковым супом и тарелку с нарезанным крупными ломтями свежим пшеничным хлебом. – Что еще?
– У русских появился кто-то очень сильный в Москве. Говорят, чувствует эманацию метров за двести-триста. Бродит по городу и вычисляет.
– Много провалов?
– Не знаю, знал бы, сказал.
– А у тебя, выходит, есть знакомые в Москве? – Лиса увидела, как мимо двери харчевни медленно прошел Твин, и, зачерпнув ложкой суп, снова посмотрела на Наблюдателя.
– Некорректный вопрос, – усмехнулся тот. – Без комментариев.
– Ну без, так без, – суп был, как всегда, вкусный и обжигающе горячий. – А про Иакова ничего не слышно?
– Говорят, он умер, – Наблюдатель залпом допил виски и встал. – Он ведь старый был, вот и умер. Извини, но мне надо идти.
– Какие извинения, Наблюдатель, – улыбнулась довольная до крайности Лиса. – Ты же знаешь, я тебя люблю и всегда рада видеть.
– До встречи! – Джек-Наблюдатель поставил пустой стакан на стол и пошел к выходу.