Мия коснулась красивой белой мантии, сотканной из мерцающих нитей, и та упала с её плеч. Под нею было такое же прекрасное платье из чистого серебра, причудливо расшитое бисером с мелкими кристаллами – оно обнажало руки и окутывало тело тонкой перелиной.
Люция удивлённо смотрела на неё.
- Это красивее, чем все королевские наряды Ораноса…
- Да? – Мия улыбнулась, и во взгляде её чувствовалось неподдельное удовольствие. – Я часто бывала на встречах смертных ястребом, но ни разу не смогла рассмотреть.
- Может быть, в качестве благодарности я однажды возьму тебя с собой, - Люция быстро набросила мантию на плечи, удивляясь касаниям магии к своему телу.
- Это было бы прекрасно… - в голосе Мии вновь чувствовалось сомнение, словно она не знала, что делать дальше, но после девушка всё же протянула Люции руку. – Идём же со мной!
Если б только Мия знала, кто Люция на самом деле – была б ли она так любезна? Она столько миль прошла с Каяном, сжигая всё на своём пути… Она покинула свою семью, ненавидя их за ложь и за правду, за пророчество и магию, за то, что у неё украли её настоящую родню… Ни друзей. Ни союзников. Ни денег – ничего, кроме крови за спиной!
Нет, нет! У неё ещё было её кольцо… Она смотрела на палец правой руки – на тонкую золотую полосу с большим аметистом.
Аметистом, что спас её жизнь.
И вот потому она тут. Потому она должна поговорить с Тимофеем с глазу на глаз.
Мия вела её вглубь города. Люция шагала за нею, надеясь, что белая мантия прячет её бледную кожу и чёрные, будто крыло ворона, волосы. Они шли вдвоём по кристальному лабиринту – пока наконец-то впереди не засверкали чужие тени. Одни были похожи на Мию, другие – нет, и все шли в одном направлении. И никто не смотрел друг на друга. Она могла всё так же коситься на бессмертных – и ни один из них не остановил её.
Они были так же прекрасны, один краше другого. Даже самые привлекательные смертные не имели шанса сразиться с ними… Кожа их была разных оттенков, от бледного алебастра, до глубокой черноты, но одинаково гладкая, сияющая изнутри. И глаза походили на сверкающие драгоценные камни, а волосы – на золото и серебро…
Как странно жить в таком идеальном мире!
Алексиус был прекрасен в её снах – но после ссылки поблек… Он стал реальнее, его образ заострился… Он стал живым.
Теперь она поняла, что была счастлива, что он так переменился. Так трудно любить кого-то совершенного… А как же это утомительно!
Люция стиснула зубы, пытаясь подавить в себе волны океана воспоминаний. Волны горя, боли, ярости, что сталкивали её с ног, что вызывали в ней желание жечь и убивать.
Ведь Алексиус отдал жизнь, чтобы спасти её.
Но с того момента, как она встретила его в своём сне, он обманывал её, он ломал её жизнь по приказу Миленьи, он просто пытался заставить её пробудить Родичей.
Нет – она короткой твёрдой фразой отогнала воспоминания. Ни единой мысли о нём! Не сегодня. Никогда. Нет – ведь она всё равно не может ему помочь.
…Они достигли прекрасной поляны в центре города. Казалось, она была ограждена чем-то невидимым, и Люция вспоминала дворцовые залы, где наблюдала за собой во множестве зеркал – за тем, как она станет вновь способной порадовать матушку девочкой. И из-под своего капюшона она видела, как две сотни вечных сошлись на поляне.
- Как будто бы на моей городской площади… - не сдержавшись, пробормотала она себе под нос.
- Мы собрались тут для встречи – ведь Миленья часто говорила с нами отсюда, скрашивала наши дни… Пока не пропала.
Люция прикусила язык. Она пыталась не слышать этого страха в голосе Мии, сожаления о бессмертной старейшине…
Она посмотрела на гладкий хрусталь – нечто высокое в центре площади. Казалось, вершина пронзала невидимое небо.
- Что же это?
- Тут живут Старейшины… Тимофей не покидал её с той поры, как Алексиус сошёл в смертный мир – он был в трауре.
Люция вновь закусила щёку – пока не ощутила привкус крови на языке.
- И сколько же старейшин тут живёт? – выдавила она из себя вопрос. Ведь знания облегчат её боль, помогут ей – не позволят свалиться вновь в прошлое.
- Раньше их было шестеро.
- А сейчас?
- Вот это мы и хотим спросить у Тимофея, - Мия, казалось, была в глубокой скорби. – И он вынужден будет ответить.
- А если нет? Если он не скажет то, что вы жаждете услышать? Если он не угодит толпе?
Мия оглянулась, окинула коротким взглядом остальных, что собрались вокруг кристальной башни.
- Многие думают, что миновало время старейшин. Мы поддерживали их, но многие оказались просто дурачками на побегушках… И, может быть, мы слепы к истине.
- А что же есть истиной?
Миа вновь покачала головой, а выражение её лица казалось до ужаса задумчивым.
- То, что ты тут, даёт мне надежду, что каждый из них ошибается…
Люции так хотелось задать больше вопросов, понять, что именно имеет в виду Мия – но прежде чем она смогла произнести хотя бы слово, толпа гневно закричала.
Она отшатнулась, надеясь спрятаться в своих одеждах. Грудь сжало до боли, а башня засияла, наполняясь светом. И тогда на её поверхности появилось изображение лица Тимофея – огромное, будто бы с трёх высоких мужчин ростом.
Проступали остальные черты. Она закусила губу, стараясь сдержать восторженный крик.
Его отражение подняло руки, и он смотрел так же мрачно, как и Смотрители – и начал петь на языке, который Люция не слышала никогда в жизни. Звук э тот дарил боль и холод, и она отчаянно старалась не дрожать.
Тимофей терпеливо ждал, когда же закончится песнь, и тишина застыла над толпой.
- Вы желали меня видеть, - голос Тимофея был уверенным и громким. – И я пришёл. Я знаю, что у вас есть много вопросов. Опасений… И я верю, что смогу облегчить вашу долю.
Толпа молчала – и город утопал в тишине, такой же пустой, как и тогда, когда она впервые пересекла его границы.
- Вы хотите знать, куда же подевались старейшины и многие бессмертные. Хотите знать, почему я скачал, что ворота в мир смертных теперь непригодны, и вы не можете даже ястребами покинуть наш мир. Хотите знать, почему вот уже столько дней не покидал башню.
Люция наблюдала за Мией и остальными – но их взгляды были устремлены на сияющего Тимофея, будто бы он оказался могучим Богом, а они обратились в бесшумные, внимающие живые статуи.
Она никогда не спрашивала, чем магия наставника Алексиуса отличалась от остальных. Но теперь она увидела, насколько выше был Тимофей всех остальных. Все были будто бы овцами на закланье пред очами его.
Но всё же, он не мог контролировать пламя, что всё ещё сияло в их глазах.
Его изображение мерцало, будто бы свеча – но он всё ещё был ярок и заметен. И Люция вспомнила вновь, как он походил на Алексиуса – будто бы они были братьями.
- Данай. Стефанос. Миленья. Федра, Алексиус, Оливия… Сколько ещё? Вы боитесь, что я виной этим исчезновениям, но вы ошибаетесь. Вы верите, что мы должны искать их в мире смертных – но покидать наш мир нельзя… То, что я делаю… Что уже сделал… Огромная опасность нависает над смертным миром – она влияет на всё, что мы так старались защитить. Нас осталось так мало тут, а я обязан защитить каждого! И я прошу доверия – ещё немного, и всё откроется.
Его слова не заставили ненависть утихнуть во взглядах бессмертных – и Люцию это не удивляло. Она слышала сотни выступлений её отца столько лет… Он мастерски владел словами – но даже он не мог переубедить аудиторию, что презирала его.
Король Гай знал, когда надо лгать, обнадёжить, пообещать злато, и ни одно из этих обещаний не стало правдой.
Тем не менее, его речей было достаточно для того, чтобы народ утих. Достаточно, чтобы лимерийцы верили ему, а повстанцы не смели поднимать голову.
Люди цеплялись за надежду.
Но Тимофей не говорил о надежде и вере. Он говорил правду – без единой детали. Это превращало его слова в гнусную ложь – будто бы он пытался спрятать свои истинные намерения, чего никогда не делал Кровавый Король…
И он был таким несовершенным в это мгновение!
- Вы своими глазами видели предсмертные судороги нашего мира! Потемневшие сухие листья… Вопреки пророчествам Эвы, что вернётся к нам, вы начали верить, что конец близок! Но вы ошибаетесь. Волшебница возродилась. И в этот миг она стоит среди вас.
Горло Люции сжалось – и огромные глаза Тимофея посмотрели прямо на неё.
И во взглядах бессмертных вместо холодной ненависти стал расцветать дикий, беззаветный ужас, смешанный с удивлением.
Паника пронзила Люцию – казалось, никакие белые одежды не могли спрятать её от взглядов.
- Перед тем, как бремя видений пало на меня, - обратился Тимофей к толпе, - Эва была их творцом… И она предсказала, что в смертном мире родится девочка, могучая, как бессмертная колдунья! И теперь я могу с уверенностью сказать, что Люция Эва Дамора – наша колдунья, та, кого мы ждали века! Люция, покажи же себя!
Тишина сковала зеркальную площадь, такая страшная, что Люцию будто бы сжимало со всех сторон. Холодная струйка пота пробежалась по её спине, будто бы оставляя свой невидимый след на белой мантии.
Сердце громыхало в груди, и она вновь заставила себя выпрямиться – слова матери эхом повторялись в её ушах, а ведь она столько лет отмахивалась от её советов…
Притворись уверенной, даже если ты не знаешь, что будет через миг.
Притворись храброй, даже если ты напугана настолько, что желаешь только бегства.
Будь убедительна – и никто не поймёт, как тебе на самом деле.
И Люция подняла подбородок, гордо расправила плечи, отбросила капюшон дарованной Мией одежды. И теперь к ней были прикованы сотни взглядов – а после воздух разрезал коллективный вздох, будто бы бессмертные стали вольны от той силы, которой Тимофей заставил их умолкнуть.
А после их красивые лица будто бы засияли изнутри. И все бессмертные – и Мия тоже, - пали на колени перед Люцией, склоняясь в благоговейных поклонах.
Глава 5. Клео. Лимерос
Клео, Магнус и ещё два стражника упрямо шагали по поверхности замёрзшего озера к скале. Клео каждую секунду оглядывалась назад, глядя на кровавые следы – но Магнус упрямо тянул её дальше.
Она повернулась было к Магнусу, чтобы высказать ему свои опасения, но замерла, глядя на кровь на его одежде.
Она без единого сомнения оторвала кусок ткани от подола своего малинового платья и потянулась к нему.
- Что ты творишь? – удивлённо изогнул бровь Магнус.
- Ты ранен.
- Это царапина, - он лишь небрежно покосился на рукав своего чёрного плаща.
Клео бросила взгляд на стражу в красных мундирах – будто бы под цвет её платья. Они стояли в десяти шагах и так спокойно разговаривали друг с другом… Интересно, о ведьме, магии или о том, как воскресают мёртвые короли?
Но она предпочла сосредоточиться на любимом – а не на абстрактных понятиях.
- Стой ровно, - она лишь отмахнулась от вялых протестов. – Позволь мне посмотреть на рану, я должна убедиться, что ничего серьёзного не случилось!
Магнус неохотно отогнул рукав и оттолкнул надоедливую полу плаща, которую ветер то и дело бросал на него. Клео содрогнулась – одного взгляда на кровоточащую рану хватило для этого – но вновь взяла себя в руки и принялась перевязывать его шелковой полосой.
Он наблюдал за нею с недюжинным интересом.
- О, так ты великая целительница! Часто делала это раньше?
- О, сотни раз, - она попыталась быть более внимательной.
- О, значит в лучшем случае однажды… Кто тот счастливчик?
Клео аккуратно поправила край повязки.
- Это не имеет значения.
- Хм, тогда Йонас? Уверен, он способен получить рану буквально за мгновение!
- Слушай, мне кажется, - она сложила руки на груди, - есть темы поважнее, чем какой-то мятежник!
- Значит, Йонас, - он вздохнул. – Ну ладно, отложим её на другое время…
- Например, на никогда, - предположила она.
- Может быть.
Король сказал им, что делать – собственно, Магнусу, ведь Клео он подарил только короткую насмешку, когда говорил, что встретится с ними в деревенской гостинице, всего в полудне ходу. Король был уверен, что эта деревенька лежит на полпути к его матушке.
А Клео казалось, что это всё – на полпути ко лжи.
- Ты уверена, что не стоит всё же отправить тебя в Оранос? – Магнус нежно взял её за руку. – Ведь безопаснее…
- Да, именно! Быть в безопасности в дороге! Может, отправишь за мной стражу, и они убедятся, что я следую твоим указаниям?
Он изогнул бровь и теперь поднял взгляд на её лицо, отрываясь от тонких пальцев.
- Ты расстроена, я знаю.
Она не смогла сдержать смех.
- Что за невыносимый человек? - она махнула рукой в сторону виллы. – Амара убьёт нас обоих! Либо это сделает он!
- Я знаю!
- Знаешь? Чудесно! Просто чудесно! – она принялась блуждать взад-вперёд, пытаясь сдержать волнение. – Он лжёт, а ты ещё и знаешь об этом?!
- Я знаю своего отца. Лучше других, поверь мне.
- И? Ты думаешь, в нём проснулась совесть?! Он решил изменить жизненный путь? О, и что же за чары вдруг решили все наши проблемы?
- Нет. Я знаю его – и не стану ему доверять. Не так быстро. Но… Все могут меняться. Он был так жесток всю мою жизнь… - он нахмурился и вновь умолк, скользя взглядом по ледяному озеру под их ногами.
- Ну что случилось? – проронила она так нежно, как только могла. Ведь он так хмур – словно что-то вспомнил!
- Это только обрывки воспоминаний… А может, сны. Я был такой маленький – но уже ходил… И папа не был таким холодным, как мама. Он рассказывал мне сказки на ночь.
- О демонах и пытках?
- Ну… О… - он запнулся. – О добром драконе.
- О добром драконе?!
- Может, просто сон, - он пожал плечами. – Мне вообще всё кажется сном! – он вдруг умолк. – Нет, ты не имеешь к этому никакого отношения! Как мне убедить тебя вернуться в Оранос?
- Нет! Мы говорим об этом последний раз. Я остаюсь с тобой, Магнус, и мне всё равно, что случится.
- Но зачем?
Клео посмотрела на него, чувствуя, как колотится в груди сердце.
- Ты ведь прекрасно знаешь ответ…
Выражение его лица стало болезненным, будто бы рана на сердце была смертельной.
- Почему ты всегда загадочна? Почему не доверяешь мне достаточно, чтобы говорить прямо?
- Мне кажется, мы уже решили эту проблему.
- Не до конца. Ты убеждаешь меня, что не думаешь, будто бы я не собирался подчиняться его приказу, и… Ты разочарована, испугана! Ты думала, я убью тебя, чтобы доказать ему свою верность!
Стража не могла услышать – они стояли далеко, но ему всё ещё казалось, что разговаривать об этом следовало в другом месте.
Но ведь он сам просил, чтобы она говорила с ним прямо.
- Должна признать, ты был очень убедителен.
- Ну разумеется! Нас могли убить! Но ты не слышишь меня… Я обращался к тебе по полному имени – ты могла почувствовать признак… - он покачал головой. – Но, в конце концов, разве у тебя мало оснований не доверять мне?
Он отвернулся от неё, но девушка рванулась вперёд, сжимая его ладони.
- Прекрати! Я верю тебе! И ты доказал, что заслуживаешь этого.
Магнус вперил взгляд в землю, казалось, его лицо превратилось в камень – прежде чем он вновь посмотрел на неё.
- Ты идёшь со мной, чтобы повстречать мою бабушку.
- Да, - кивнула Клео, - ведь она может ответить.
- Надеюсь, ты права, - он стал ещё напряженнее.
Если эта ведьма найдёт Люцию… А потом они пойдут к ней, будут молить о помощи в спасении Митики. Да, разумеется, ей не хотелось на неё полагаться!
- Ты правда уверен, что твоя сестра нам поможет? В последний раз, когда мы встретились… - она содрогнулась, вспоминая о Люции и Каяне, что оказались в Лимерийском дворце. Каян едва не сжёг Магнуса.
Люция остановила его, да… Но повернулась к брату спиной, когда тот молил её остаться.
- Я хочу в это верить, - сухо ответил он. – Эта тьма, что пришла с её чарами… Это ж не её. Моя сестра добра и мила! Она так далеко продвинулась в своих исследованиях, она так любила читать… И она заботится о митиканском народе. Когда она узнает о том, что творит Амара, она будет обязана положить конец всему этому!