Маги, которые и сами явно не владели собой, зачарованные сверканием Мыслебоя, не обратили внимания на приближающегося Марка, а тот надеялся, что охранные демоны им не положены по рангу. Ему отчаянно требовалось средство передвижения.
И Ослепитель снабдил его им — быстро и кроваво, — воспользовавшись магией не больше, чем топор мясника. И опять среди всеобщего безумия никто вроде бы не заметил произошедшего.
Марк закутал девушку в черно-золотой плащ одного из магов, усадил ее на ездозверя, а сам сел на второго. Очутившись в седле, он несколько секунд смог лишь пошатываться, глядя на свою кровь, капающую на руки. Ему даже показалось, что он вот-вот потеряет сознание.
Но все же он пустил ездозверя шагом, держа за повод ездозверя девушки. Никто не попытался остановить их, когда они выезжали из лагеря. Насколько Марк мог судить, никто даже не обратил на них внимания.
Буханье военного барабана и рев богов слышались еще очень долго, преследуя их на протяжении нескольких километров пути через пустынное каменистое плато.
Глава 6
В километре или двух от Ташиганга, перед тем местом, где Корго разделялась на несколько протоков, огибая острова, составляющие часть города, течение было достаточно медленным, и Денис Шустряк смог развить приличную скорость, выгребая против него на легком каноэ. Здесь в широком потоке можно было отыскать места, где поверхностное течение становилось еще медленнее, а небольшие водовороты еще больше облегчали гребцу работу. Поэтому Денис без труда держался в стороне от всего прочего, плывущего по реке, — а ранним утром на ней встречались в основном баржи с продовольствием и другими товарами, идущие вниз по течению. Попадались и маленькие рыбацкие лодки, а пару раз он видел и легкие парусные кораблики, на которых кто-то катался просто ради удовольствия. Здесь, выше города, океанские корабли не плавали, курсируя на участке реки от Ташиганга и вниз по течению, до моря. Проплыв от городских стен два километра против течения, Денис добрался до первого крутого поворота Корго и снова оглянулся. Перестав грести, он бросил последний взгляд на высокие башни. Возвышаясь над все еще застилающим реку утренним туманом, могучие стены и бастионы ловили лучи восходящего солнца. Здесь и там над внушительными массами бурого или серого камня вспыхивали искорки на стекле или металле — окнах, орнаментах или оружии городских стражников. В нескольких высоких местах различались серо-зеленые пятнышки городских флагов. А на самом высоком шесте, над дворцом лорда-мэра, одинокое черное с серебром знамя подтверждало верховную власть Ямбу.
Гребя дальше вверх по течению, Денис проплыл между берегами, застроенными виллами тех богатых горожан, которые сочли перспективу долговременного мира достаточно надежной, чтобы жить за пределами городских стен. Эти постройки впечатляли — окруженные стенами, они были способны выдержать случающиеся иногда налеты бандитов.
Вскоре виллы уступили место пригородам из менее внушительных домов, тесно кучкующихся за более скромными стенами, а те, в свою очередь, — фермам и виноградникам. Эти земли, подобно самому Ташигангу, подчинялись Серебряной королеве и платили ей налоги, хотя и наслаждались значительной независимостью. Все годы своего правления королева Ямбу поддерживала здесь общий мир и порядок, мудро ограничилась более чем скромными налогами и предоставила людям самим решать большую часть своих проблем. При таком режиме налоги в ее казну поступали регулярно, а королева обрела благожелательное отношение со стороны населения. Все это время свою агрессивную энергию она выпускала в других местах.
Остановившись лишь раз, чтобы поесть и отдохнуть, Денис завершил первый день путешествия без происшествий. К вечеру он уже достаточно удалился от плотно населенных городских пригородов и поэтому без проблем подыскал островок, предложивший хорошее место для лагеря. Ему даже удалось поймать на ужин крупную рыбину, и он оказался весьма доволен тем, как ловко у него все получается.
На второй день он снова отправился в путь спозаранку. Его мозолистые руки были привычны к труду, и целый день гребли его не очень-то утомлял; зажившая рана на руке его совершенно не беспокоила. В тот день Денис внимательно высматривал некие приметы и ориентиры, вспоминая инструкции Бена. Около полудня он без труда заметил нужный ему приток — извилистую речушку, впадающую в Корго с северо-востока. Эта речка, называемая здесь Споде, вытекала из Великого болота — но, к сожалению, не вела напрямую к тем местам, где вероятнее всего отыскался бы сир Эндрю со своей армией. Чтобы добраться до тех краев, Денису потом придется тащить каноэ волоком к другой реке.
Следующие три-четыре дня прошли для путешественника столь же приятно. С каждым днем он видел все меньше людей, а те, кого он видел, обычно приветливо махали служителю Эрдне. Некоторые предлагали еду, которую он с благодарностью принимал.
Большую часть времени Денис размышлял о своем спрятанном грузе. Теперь он по личному опыту знал кое-что о мече Милосердия. Но как в таком случае действует меч Правосудия? Денису не хотелось об этом спрашивать, чтобы никому не пришло в голову, будто он замыслил похитить меч и сбежать. (А такая предательская мысль посещала его, замаскировавшись под очередную восхитительную мечту. Но пока — пока — другие, более сильные чувства удерживали Дениса от искушения.)
А Бен не счел нужным хоть сколько-нибудь обсуждать с Денисом свойства меча Правосудия. Хозяин дома Кортене сказал на эту тему лишь одно:
— Денис, если дойдет до того, что тебе по дороге придется с кем-то сражаться, то советую — если успеешь — достать Судьбоносец и отбиваться им. Однако не пытайся сражаться Целителем, если твоя задача нашинковать кого-нибудь, а не сделать человеку хорошо.
Но пока что даже малейшей опасности схватки не возникало. Единственной физической встряской в путешествии становились грозы — с их молниями и проливным дождем, во время которого белые одеяния Дениса промокали насквозь.
На пятый день Денис плыл среди спокойной сельской местности, погода стояла прекрасная. Вечером он опять устроил себе лагерь на островке.
И снились ему, как это нередко бывало, женщины. Няня Куан-йин, которую он обнимал в реальной жизни и на которой подумывал жениться, призывно манила его. А сегодня ему приснилась еще и хозяйка дома Кортене, которая в реальности никогда не прикасалась к нему — за исключением того единственного раза, когда перевязывала раненую руку. Денису снилось, как та, которую он знал под именем госпожи Софи, заходит в его комнатку возле мастерской. Садится на его кровать, улыбается, берет за руку и благодарит за то, что он сделал. А может, еще сделает. Ее белый халатик наполовину распахнут, но она — поразительно! — этого не замечает.
Сон как раз приближался к моменту наивысшей напряженности, и тут Денис пробудился. Он лежал, залитый мягким лунным светом, и ему казалось, что мир, в котором он открыл глаза, — всего лишь идеальный сон. В воздухе разливался аромат — прибрежных цветов? — невероятно сладкий и прекрасный, но слишком тонкий, чтобы назвать его запахом.
И еще в воздухе ощущалось… нечто иное. Возбуждение без тени страха. Кровь Дениса быстрее заструилась по жилам в предвкушении… он и сам не знал чего. Он сознавал лишь, что не спит.
Он посмотрел на реку, и его взгляд остановился на дорожке отраженного лунного света. А еще он увидел, как эту дорожку пересекла тень, похожая на плывущий корабль. То было какое-то судно — барка, подумалось ему, — усеянное пятнышками фонариков и плывущее совершенно бесшумно. Почти бесшумно — секунду спустя Денис расслышал тихий всплеск весел.
Когда барка приблизилась, он понял, что она больше, чем сперва показалось, — настолько крупная, что просто поразительно, как она смогла пройти по узким местам этой речушки. Фонарики вдоль низких бортов оказались мягко светящимися янтарными лампами. Светили они столь же ровно, как и хорошо ему знакомый фонарь Прежнего мира, но намного мягче.
К тому времени Денис уже встал. Он и сейчас не сомневался, что не спит и правильно все воспринимает. Происходящее с ним — реальность, но у него не возникло ощущения опасности, лишь волнующее предвкушение. Он на шаг приблизился к берегу. Вода журчала у его ног, подобно смеху любовников. Денис стоял, поставив ногу на дно перевернутого каноэ, благоразумно вытянутого на берег.
Барка подплывала все ближе, и теперь Денис разглядел в ее середине небольшой домик или павильон, прикрытый навесом из какой-то тонкой ткани. Чуть впереди стояло похожее на трон кресло, и все это располагалось между двух рядов странно молчаливых и легко одетых девушек-гребцов.
В кресле, утопая в мягких подушках, сидела женщина. Ее освещали лишь лунный свет из-за спины и неяркие лампы по бортам, и поначалу Денис разглядел только очертания ее тела. Разгоряченное воображение даже заверяло его, что женщина обнажена. Но постепенно глаза оказались вынуждены признать, что это не так, хотя ее одеяние скорее напоминало переливающийся туман и звездный свет, чем ткань. Эта дымка окутывала все ее тело, удивительным образом почти не скрывая его.
Сердце Дениса встрепенулось, и он все понял. В голове промелькнуло имя, и он мог произнести его вслух, но как раз в тот момент ему не хватило дыхания, чтобы издать хотя бы звук. Он никогда еще не видел бога или богиню и никогда не надеялся увидеть кого-либо из них раньше смерти.
В ответ на невидимую и неслышимую для Дениса команду не по-человечески молчаливые девушки-гребцы синхронно замерли. Он смутно сознавал, даже не глядя на них в тот момент, насколько они все привлекательны и как соблазнительно одеты. Но когда перед ним находилась сама богиня любви, он не смог бы перевести взгляд на любую из девушек, даже если бы и захотел.
Барка, явно направляемая не только природными силами, медленно подплыла к берегу и остановилась точно напротив стоящего на островке Дениса. Из павильона послышалась музыка, прелестная, как аромат, и пересекла узкую полоску все еще разделяющей их воды. Теперь, когда серебристое журчание весел смолкло, каждая нотка обрамлялась безупречным мгновением тишины.
Афродита поднялась одним плавным движением и приняла позу, исполненную изящества.
— Молодой человек, — негромко окликнула она Дениса. Голос богини полностью соответствовал ее внешности. — Я должна с тобой поговорить.
Денис шагнул было к ней, но споткнулся. Он тут же обнаружил, что надо обойти какой-то длинный и незнакомый предмет — ах, да, это же каноэ, — непонятным образом оказавшийся у него на пути.
— Госпожа, — выдавил он. — Я в вашем распоряжении. Что вы от меня хотите?
Тут до него дошло, что он только что плюхнулся на колени прямо в прибрежный ил. Это не имело бы ни малейшего значения, но богиня могла решить, что он неуклюж; а если он встанет, то она наверняка увидит, какой грязной стала его белая одежда, и Денис испугался, что она может засмеяться.
Пока что, слава всем богам и богиням, она над ним не смеялась.
— Молодой человек, — заговорила Афродита, — мне известно, что ты везешь с собой два меча. Один из них тот, который лечит. А второй… словом, я забыла, что мне говорили про другой. Но сейчас это неважно. Я хочу, чтобы ты немедленно отдал мне оба. И если ты сделаешь это быстро, то я, может быть, позволю себя поцеловать. — Богиня на секунду смолкла и еле заметно улыбнулась. — Как знать, что еще я могу позволить в такую романтическую ночь?
— Себя поцеловать… — рассеянно повторил Денис. Затем, совершив дикий прыжок, вскочил, разбрызгивая грязь. Он должен найти мечи, о которых она говорила, — кстати, где они? — и отдать ей. Зачем они ему?
Они были в каноэ… а где каноэ?
Он споткнулся о него и едва не рухнул снова в грязь. Затем сломал ноготь, переворачивая лодочку.
— Правильно, — приветливо подбодрила его Афродита. — Они спрятаны прямо в дне твоей лодки или еще где-то… да ты и сам это знаешь.
В голосе богини слышалось легкое нетерпение, вызванное его неуклюжестью, — а как же иначе? Но она пока не сердилась, и Денис мысленно поблагодарил за это судьбу.
Он едва не сломал второй ноготь, пытаясь отодрать потайную доску. Потом до него дошло, что это гораздо лучше сделать ножом.
Афродита медленно приблизилась к борту своей роскошной барки и грациозно опустилась между двумя божественно прекрасными девушками, поставив колени на шелковые подушечки. Девушки не обратили на нее внимания.
— Поторопись, молодой человек! Мне нужно то, что ты собираешься мне дать.
Богиня поманила его, а ее голос, переплетенный со смехом, таил в себе явный намек. Денис отчаянно заверил себя, что ее смех не подразумевает насмешку, и все же это почему-то его уязвило.
Он поддел потайную доску ножом, и удерживавшие ее гвоздики со скрипом отошли. Потайной отсек открылся, подставив свое содержимое лунному свету.
Афродита, желая разглядеть лучше, чуть подалась вперед, и это невыразимо грациозное движение отозвалось в ее груди трепетом. «Какого цвета ее волосы? — отчаянно спрашивал себя Денис. — А кожа?» Он не мог этого различить при лунном свете, да и в любом случае это не имело ни малейшего значения. И какая она на самом деле — высокая или низкая, пышнотелая или худощавая? Казалось, ее тело каждую секунду меняется, и лишь сущность ее пола остается неизменной.
Теперь она стояла у самого борта. Барка продолжала еле заметно дрейфовать к берегу, игнорируя течение, хотя все весла на ней были подняты.
— Поторопись, молодой человек, поторопись, — проговорила она с намеком на нетерпение.
Денис, почти вслепую нашаривая свое сокровище, опустил руку на Целитель. Каким-то образом он сумел опознать меч с первого прикосновения. Юноша неуклюже вытащил его, не вынимая из ножен, и протянул меч богине рукояткой вперед. Та приняла его быстрым движением, показавшим, какой сильной может быть ее гладкая и молодая на вид рука.
Держа ножны с мечом, она сказала:
— Теперь второй. И тогда — может быть — ты заслужишь поцелуй.
Денис снова порылся в тайнике и вытащил Судьбоносец.
Этот меч он держал одной рукой за ножны, а другой за рукоятку, и ощутил, как через рукоятку в него вливается странная и незнакомая сила, наполняющая его непоколебимой уверенностью. А потом ножны как бы сами собой соскользнули, и меч обнажился.
Денис выпрямился, собираясь протянуть богине и этот меч. Но когда его взгляд остановился на ней, он потрясенно увидел, что богиня изменилась.
Или же перемена произошла в нем, а не в ней?
Афродита опустила уже протянутую за мечом руку. Шагнула назад, держа в другой руке меч Милосердия — все еще в ножнах.
И вновь Денис задумался: какая она на самом деле? Но лунный свет (он решил, что это лунный свет) делал ответ на этот вопрос совершенно невозможным.
Безусловно, она намного красивее, чем может быть любая смертная женщина. И все же теперь, когда он обнажил второй меч, ему показалось, что она в чем-то уступает даже самой жалкой из смертных женщин. В каком-то смысле она была… нереальной.
И он понял, что теперь не желает ее.
В его руку все еще текла сила из рукоятки меча. Охваченный внезапным любопытством, он взглянул на то, что сжимали его пальцы. И в лунном свете, ничего не поняв, увидел простой белый круг с черной пустотой внутри.
Чудо из чудес — похоже, богиня вела какую-то внутреннюю борьбу.
— Дай мне… — заговорила она, все еще стараясь придать голосу повелительность. Но после первых же двух слов ее голос дрогнул, и она замолчала.
Афродита обессиленно отодвинулась от борта (Денис потрясенно отметил, каким неуклюжим оказалось это движение) и снова замерла, все еще стоя коленями на шелковых подушечках. Облако залитых лунным светом волос скрывало ее лицо.
— Нет, — возразила она сама себе, заговорив уже иным, гораздо более мягким голосом. — Нет, не давай его мне теперь. Я богиня и могу забрать у тебя меч. Но не стану.
Рука Дениса, держащая меч, дрогнула, и лезвие медленно опустилось. Меч ощущался в его руке мертвым грузом, хотя от него все еще исходила сила. Денис испытал ошеломляющую… жалость к богине, смешанную с легким отвращением.