Декан факультета целительства Мериэль лек Фаххильд, удобно разместившаяся на небольшом плетеном креслице, извлеченном ректором специально для нее из-за неприметной дверцы, с заинтересованным видом произнесла:
– Лериаль, может, просто отчислить их всех, и пусть разбираются за пределами академии?
Усталый взгляд архимага, устремленный на эльфийку, был наполнен непередаваемой обычными словами теплотой.
– Дорогая, если бы все дело было в деньгах ее отца. Да и не в поступках этого мерзавца Миста. Помните тот давний скандал с некроманткой, которую наша мудрая разведка так захотела заполучить, что лишилась пары десятков своих специалистов?
Наморщившая лобик в попытке вспомнить Мериэль выглядела до такой степени очаровательно, что у ректора на секунду перехватило дыхание.
– Это когда… – При этих словах в глазах эльфийки забрезжили воспоминания.
– Так вот… Это ее дочь. – Страдальчески смежив глаза, лек Феанос продолжил: – И хотя официально считается, что контактов семья не поддерживает, думаю, девочка все же сможет пожаловаться оправданной, но так и не появившейся снова в обществе под прежним именем преступнице хотя бы в письме. И тогда этот Мист… – тут ректор сделал многозначительную паузу, – эта мокрица и его папаша могут только молиться, чтобы в их дом ночью заполз всего лишь зомби, а не чего похуже, вплоть до костяного дракона включительно! Величайший, без сомнения, маг смерти за последние сто – двести лет в недоброжелателях – это уже само по себе плохо, но когда он одновременно обиженная на наше заведение женщина, над чьей дочерью пообещали здесь надругаться… Могилу можно не копать. За ненадобностью.
Устремив усталый взгляд на леди Мериэль и аккуратно взяв ее очаровательную ладошку в свои руки, архимаг произнес:
– Дорогая, моя просьба будет довольно необычной, но вы единственная, кому я могу ее доверить. Прошу вас поговорить со студенткой Туиллойска и не допустить разглашения данного инцидента. Конечно, я понимаю, что рано или поздно этот нарыв прорвется, но на данный момент лучше будет, чтобы это произошло за стенами академии. И желательно подальше отсюда.
– Лек Феанос! Но как же… ведь… – В голосе эльфийки при этих словах проскользнули нотки непередаваемого удивления.
– Не беспокойтесь, дорогая, конечно же я не такой зверь, чтобы допустить убийство столь перспективной молодой студентки. Поэтому я немного осложню жизнь господину Мисту в его попытках свести счеты с противницей, которые, несомненно, последуют на первой же практике. Думаю, во время учебы и на территории академии никаких происшествий больше не будет – не совсем же он дурак. – После этой тирады ректор, не отпуская руки эльфийки, задумчиво пробормотал: – Направлю-ка я эту компанию… Точно! К Рыну и отправлю! Пусть привыкают. Да и Мист туда точно не проникнет.
Глава 7
Артиллерийский многоцелевой голем прорыва модели «Лист» на то, что растет на ветке, походил слабо. Скорее уж он напоминал гигантскую гусеницу, на которую наступили, но не раздавили. Овальная блямба серо-зеленого цвета, из которой то тут, то там торчали шипы канонирских башен, передвигаться должна была на колесах и вмещала в себя не меньше двух десятков человек. Когда эту мобильную крепость подбили, сказать было сложно, данная модель использовалась аж на трех войнах в течение полувека, пока не изобрели кумулятивные огненные заклинания, прожигающие толстую броню маленькой дырочкой и разворачивающиеся в стандартное пылающее облако, неспособное плавить металл, но прекрасно испепеляющее экипаж уже внутри махины.
Но, так или иначе, на каторге, куда невесть за какие грехи умудрились попасть четыре мага-студента, это чудовище ушедших в прошлое битв имелось. И нам был дан приказ его разобрать. Вернее, продолжить работы, которые потихоньку шли, наверное, уже месяцев пять и в ближайшие года полтора прекращаться явно не собирались.
– Ну, Мист, ну погоди, доберусь я до тебя, – пыхтела я, прикладывая все свои силы к тому, чтобы открутить болт, удерживающий на месте один из элементов снарядного элеватора. Гайка поддавалась, но с трудом. Что бы я делала, если бы не была дампиром? Наверное, как Лаэла, плевалась бы ядом и вынуждена была бы заниматься единственной доступной работой – очисткой вырванных с боем у ржавых руин голема деталей от застывшего машинного масла и/или ржавчины. В результате многочисленных контактов с далекой от воды черной жидкостью городская эльфийка местами напоминала дроу, а по общей злобности характера легко бы прошла отборочный конкурс на верховную жрицу Ллос. – И ректор. У, мумия с магическим метаболизмом, доберусь я до тебя…
– И что ты с ними сделаешь? – скептически осведомился Торкат, плохо гнущимися от усталости пальцами рисуя на соседнем с моим звене руну, должную очистить металл от ржавчины. Без подобной магической обработки довести деталь до приемлемого состояния было решительно невозможно. Может, мой напарник пока и не великий мастер рун, но после подобных испытаний, уверена, некоторые из них он сможет сотворить даже в бессознательном состоянии или в виде зомби. Работа делалась уже не просто без участия разума, она стала рефлексом, столь же привычным, как дыхание.
– Покусаю! Нет! Сожру!!! – Мой крик души заметался по пещере, приспособленной то ли под ангар, то ли под свалку отработавших свое големов. На потерявшие способность, надеюсь временно, убираться клыки и изменившие цвет глаза никто уже и внимания-то не обращал. Постоянный стресс и большие нагрузки сделали из трех недоученных магов нечто, способное загрызть даже демона. Ну вот просто так. От «доброты» душевной. Да и спустя пару часов работы я не сильно-то и выделялась, мои друзья, перепачканные маслом, с содранной местами кожей, свежими подпалинами от демонтированных кристаллов Силы поголовно выглядели как коренные жители преисподней.
– Я буду подавать соус, – откликнулся откуда-то сверху из недр разбираемой орудийной башни Гроткар. Ему, как официально наиболее сильному из нас, досталась самая тяжелая работа – разбирать броню на листы, из которых ее когда-то склепали. В час гном умудрялся отодрать примерно три четверти броневой пластины. А весь «Лист» он смог бы обработать разве что лет за сто. К середине второй недели практики я, как и все мои товарищи по несчастью, остро сожалела о нехватке бранных выражений в известных нам языках. Человеческая, гномская и эльфийская брань стала уныло однообразной уже на третий день работы. Для полноценного описания сложившейся ситуации хорошо бы подошел гоблинский, в котором, по слухам, приличных слов вообще нет, но его никто не знал. А жаль.
– Па-а-берегись!!! – С грохотом и скрежетом откуда-то сверху на мою многострадальную голову посыпались целые хлопья ржавчины, больше напоминающие каких-то странных мотыльков, а мгновением позже мимо пролетело что-то неразличимое в полутьме ангара, разгоняемой только налобными светляками и находящимися где-то под потолком заклятыми светильниками. Сдвоенный звяк, раздавшийся откуда-то снизу, и сдавленное оханье Лаэлы заставили всех остальных, включая меня, бросить инструменты и чуть ли не прыжками, расстегивая страховочные ремни, буквально скатиться с брони поверженного древнего гиганта.
Стоящее рядом с полуоплавленным колесом, больше похожим на поставленный на ребро каменный жернов, большое монументальное корыто, склепанное из кусков брони какого-то голема, было наполовину пустым. То есть еще несколько секунд назад оно было полным керосина или той жидкости, в которую превращается керосин, если в нем третьи сутки подряд отмывать и отскребать ржавые обгоревшие детали. Отсутствующий объем этой буро-черной жижи наблюдался вокруг, на опорных поверхностях голема, на каменном полу ангара и на взъерошенной, мокрой как мышь фигуре.
Облаченная в мешковатый комбинезон, со свисающими сосульками вместо копны медовых волос, когда-то сбегавших подобно водопаду на плечи, Лаэла бросила взгляд на моментально появившихся спасателей и… И разрыдалась…
– Ну и чего это было? – мрачно поинтересовалась я у Торката, в то время как его брат успокаивал свою напарницу, впавшую в истерику. Магичка хныкала, как маленькая девочка, грозилась непонятно кому страшными эльфийскими карами и почему-то упорно не желала выпускать из рук слегка погнутое и местами ржавое, но все еще достаточно острое долото монументальных размеров, а кузнец рун прыгал вокруг нее кривоногой бородатой бабочкой и пытался промокнуть стекающие с девушки на пол ангара мутные потоки. Хотя, на мой взгляд, перворожденную от жуткой смеси проще было отжать.
– Я точно не уверен, – гном склонился над мутной жижей, оставшейся в корыте, и, зашарив в ней руками, вытащил на свет добычу, – но, похоже, книппель.
– Чего? Да ты спятил!
Вместо ответа мне под нос сунули два куска железа, соединенных цепью. Я внимательно осмотрела причину катастрофы и была вынуждена признать правоту своего оппонента. Действительно, передо мной был устаревший демоны знают когда снаряд, применявшийся раньше на море для уничтожения корабельных парусов и такелажа.
– И откуда он здесь? – озадачился Гроткар, убедившись, что эльфийке больше не грозит захлебнуться в стекающей с макушки на нос жидкости.
– Это я тебя бы спросить хотела… – Мое пожимание плечами и недружелюбный взгляд заставили подгорного жителя насторожиться. – То, что забытый книппель нашелся, это ладно, он ведь не взрывается, могли тут оставить. Откуда он тут – тоже не велик вопрос: «Лист» мог использоваться как мобильный форт береговой обороны. Но как ты эту дуру уронить-то умудрился?!
Мой гневный возглас заставил гнома смутиться, бросить на похожую на жертву магических экспериментов сумасшедшего колдуна Лаэлу полный сострадания взгляд и сбивчиво начать оправдываться.
– Ну я это, – принялся объяснять он, отчаянно жестикулируя, – дошел до пушки, стал смотровую щель курочить, а тут лист брони на пол как грюкнется! А из него как посыплется! Меня аж по колено завалило, а эта штуковина как покатится!
– Так, почему не работаем?! – Грозный рык капитана Брыльски, не вовремя заглянувшего к нам на огонек, разнесся по всему ангару. – И почему личный состав в таком виде? Эй, дивная, ты что, свинарник собственной прической помыла.
Лаэла вздрогнула, как от удара бича, и уставилась на полуорка. В глазах ее загорелся недобрый огонь. Представители народов, позабывшие истоки вражды, но сохранившие взаимную нелюбовь, несмотря на прошедшие сотни и тысячи лет, посмотрели друг другу в глаза. И военный, медали которого явно были боевыми, дрогнул. Во взгляде его оппонентки было приглашение к атаке.
Вообще-то общественное мнение считает эльфов физически слабым народом. При этом тот факт, что нежная перворожденная дева в древности натягивала лук, который некоторые орки и согнуть-то не могли, почему-то упорно игнорируется.
Раньше, чем братья-гномы с моей помощью сумели повалить впавшую в ярость девушку, она успела метнуть в капрала долото, четыре гаечных ключа, ледяную стрелу, монтировку, проклятие разжижения крови, две щетки, ведро и… Гроткара. Последний, впрочем, далеко не улетел и, шмякнувшись об пол носом, вернулся в куча-малу, центром которой стала резко свихнувшаяся эльфийка. В конечном итоге численный перевес все-таки сыграл свою роль, и мы ее скрутили.
– Ну вы даете! – Полуорк сел там, где стоял. Одна из медалей на его груди светилась, постепенно угасая, а воздушный щит, сотворенный наградным артефактом и остановивший град снарядов, медленно истаивал. – Это чего такое? Нападение на старшего по званию?
Кажется, адепт артефакторики и по совместительству заместитель командира батальона штурмовых в чине капитана до сих пор не мог поверить в то, что случилось.
– Пока да, – серьезно сказала ему я, взвешивая в руке так и не выпущенный книппель. – Но мы еще думаем, не превратить ли его в мятеж.
От ласкового тона, которым обычно признаются в любви, и, самое главное, совсем не согласовывающегося с ним смысла сказанной с томным придыханием фразы у Брыльски перехватило дыхание, и единственное, что он смог сделать, – это захлопать удивленно ресницами.
– Господин капитан, у нас все больше и больше возникает подозрение, что то, чем мы занимаемся, ни в коей мере не напоминает ту обзорную практику, на которую нас направили.
Лаэла каким-то чудом смогла освободить одну руку из переплетения братьев-гномов. В воздухе блеснули длинные обломанные ногти, на которых вместо маникюра было масло. Затем еще раз и еще. Живой барахтающийся клубок подтягивался к тому, кто направил четырех магов-студентов на эту практику. Целеустремленность взбешенной эльфийки сделала бы честь медленно, но неотвратимо преследующему добычу зомби.
– Ну я понимаю, что ваши таланты используется несколько не по назначению. – Орк с любопытством глядел на происходящее, а его рука как бы сама собой сползла на рукоять изогнутого клинка, прицепленного к поясу. – И да, согласен, для разборки подобного объекта требуется не несколько магов, а пара-тройка полноценных бригад, укомплектованных либо специальными монтажными големами, либо ограми и троллями.
– Так зачем же вы нас сюда законопатили? – удивился Гроткар и на время ослабил бдительность, за что тотчас же и поплатился. Эльфийка стряхнула его со своей спины, встала, окинула всех нас испепеляющим взглядом и, достав непонятно откуда пузырек с техническим спиртом, принялась отмывать свое лицо.
– Меня об этом попросил ваш архимаг, – честно сознался военный. – Мы с ним старые знакомые, и старик почему-то уверен, что за вашей компанией постараются прийти. Причем не кто-нибудь, а убийцы. Причем очень может быть, состоящие на службе нашего государства. То есть или из разведки, или из контрразведки. Хотя после того как эти два ведомства объединились под одной крышей, разницы уже никакой.
После этих слов в ступор впали практически все присутствующие, Лаэла так и застыла с кусочком пропитанной спиртом ветоши, прижатой к лицу где-то в районе переносицы. Братья-гномы приобрели совершенно одинаковые распахнутые донельзя глаза. Ну а у меня вдобавок еще и упала челюсть. Которую, впрочем, я моментально захлопнула, разрушив божественную тишину громким щелчком столкнувшихся клыков.
– Как – контрразведки?! – Раздавшийся немного дрожащий голос Гроткара прозвучал настолько жалобно и неестественно для его мускулистой фигуры, что все невольно посмотрели в его сторону.
– Я говорил! Говорил тебе: не надо было связываться с тем заказом! – Второй из братьев после этих слов настолько замысловато выругался, что капитан даже восхищенно присвистнул, а после заинтересованно спросил:
– Каким заказом?
В ответ гномы как-то сразу замялись и принялись сверлить друг друга взглядами. Но стоило только одному из них попытаться набрать в грудь воздуха для ответа, как от стоявшей в сторонке Лаэлы раздалось:
– Это, скорее всего, из-за меня… – Казалось, выглядеть после такого купания еще более жалостливо просто невозможно, но эльфийка с этим справилась на все сто: обхватив себя руками за ссутуленные плечи и подергивая поникшими, еще недавно задорно стоящими ушами, Лаэла, казалось, даже немного уменьшилась в размерах.
Нет, я категорически заявляю, что все мои знакомые находятся на пути к идиотизму. И если уж из-за кого начала суетиться контрразведка, так это, вероятнее, из-за меня, а точнее, из-за моей матушки. Или, что скорее всего, это никакая не контора, а всего лишь очередные мальчики на побегушках этого неугомонного Миста. Так что, не дожидаясь, пока мои друзья – а после всего пережитого я, несомненно, могу назвать их своими друзьями и порвать за них глотку любому, кто попробует кинуть в их сторону косой взгляд, – начнут невесть в чем сознаваться, я уверенным, громким голосом произнесла:
– Не суетитесь, мальчики и девочки. Даже если это контрразведка, во что я не особенно верю, то это ко мне! У данной организации ко всем из нашего квартета есть претензии. Особенно если они там вспомнят о давнем обычае кровной мести. Благо повод далеко не единичный.