Словно в подтверждение его мыслей, дверь с резким стуком отворилась. Герда с Николя одновременно повернули головы, чтобы увидеть на пороге всех обитателей дома: удивленного Эглаборга, недоуменно моргающую Майли, хмурого как грозовая туча Финиста и шаловливо улыбающегося Вожыка. Между ног целителя протиснулся кот и, громогласно мяукнув, направился к Герде.
— Так вот вы где! — радостно воскликнул целитель. — А мы вас обыскались. Вы меня так вчера напугали, что я начал волноваться, когда увидел, что вы не ночевали у себя в спальне.
Поймав на себе недовольный взгляд хозяина, целитель осекся.
— Так это… мы подождем снаружи, — поспешил исправить ошибку Эглаборг и вышел, затворив за собой дверь.
Они остались втроем: Николя, Герда и несносное рыжее создание, тершееся возле ног девушки.
— По-моему, нас только что застали на месте преступления, — усмехаясь, заметил Охотник и начал подниматься, понимая, что ничто хорошее не может длиться вечно.
— По-моему, нас неправильно поняли, — ответила Герда, оставаясь лежать на медвежьей шкуре вместе со стремительно занявшим освободившееся место котом.
— Ничего страшного, переживут, — безразлично бросил Николя, расправил одежду и, коротко поцеловав девушку в висок, ушел.
— По-моему, я тоже неправильно все поняла, — проворчала Герда. — Или вообще не поняла. Правда, Шквал?
— Мяу! — охотно согласился кот.
Глава 32. Таинственный остров
Весна на север приходила поздно, долгой распутицей спускалась с горных вершин, то подмораживая, то снова отпуская. Лишь к концу цветовника солнце стало пригревать по-настоящему. Оттепель перемежалась несильными заморозками лишь ночью, снег растаял даже в самых тенистых чащах, проросла свежая молодая трава, на прогалинах и солнечных полянах белым ковром зацвел подснежник. Просыпалось от зимней спячки зверье, перелетные птицы возвращались с зимовья, приветствуя родину радостным клекотом.
Оживились и люди. Занялись починкой домов и заборов, копошились в огородах и садиках, пастухи гнали отощавший за зиму скот на высокогорные пастбища, где сочная зелень буйствовала уже вовсю, на окраинах фермеры засевали поля и с нетерпением ждали первых восходов, от которых зависело, насколько благодатным для урожая будет год.
Одна Герда с безучастной тоской смотрела на суетливое пробуждение жизни вокруг. Последние дни она осталась совсем одна. Обидевшись непонятно на что, Финист демонстративно ее игнорировал, а она не считала нужным навязываться. В конце концов, она сама отказалась обучаться у него. Николя был слишком занят, пытаясь отыскать способ избавить город от крыс. Из-за этого ему пришлось пожертвовать даже занятиями фехтованием с мальчишками. Да и Майли с Вожыком он теперь уделял намного меньше времени. Впрочем, первая от этого отнюдь не выглядела несчастной. Обнаружив освободившееся рядом с Финистом место, с охотой его заняла и принялась ходить за оборотнем, как привязанная. Финиста, правда, ее внимание раздражало. Он явно предпочел бы встречаться с Майли только поздними вечерами в ее комнате. Собственно, он так и делал: с раннего утра куда-то сбегал и не возвращался до заката.
Вожык вовсю носился по городу со своими новыми друзьями, периодически буквально за шкирку вытягивая их из очередной заварушки. Но потухший взгляд Герды не остался для него незамеченным, и он сам старался развлечь ее, как мог. Показывал, как научился управлять даром: жонглировал огненными шарами, дышал огнем, запускал в небо огненные всполохи и танцевал, крутя над головой огненные ленты. Глядя на великолепное представление, Герда испытывала двоякие чувства: с одной стороны она гордилась успехами Вожыка, в которые трудно было поверить, вспоминая, как сильно он боялся в начале, с другой завидовала, что у него играючи получается творить чудеса, а она до сих пор ни одной мысли из Николя вытянуть не может. А теперь с ней вообще никто заниматься не хочет.
Как-то раз наблюдая за Вожыком, Герда решила, что смогла бы также. Она подробно расспросила пирокинетика о том, как Николя учил его проделывать такие фокусы, а то, что мальчик не смог выразить словами, узнала из его мыслей. И тут же попросила Вожыка бросить в нее огненный шар. Пирокинетик ни в какую не соглашался, вспоминая ту ужасную ночь, в которую он от страха чуть не ожег ей лицо, но каким-то образом Герда его уговорила. Причем, сама не совсем понимала как, хотя смутно догадывалась, что в этом как-то замешана телепатия, ведь явственно ощущалось, как ее аура на мгновение вспыхнула, подчиняясь подсознательному желанию хозяйки, и тут же погасла, израсходовав силу непонятно на что.
Вожык встал напротив Герды, зажег между пальцев крохотный шарик рыжего пламени и, скрепя сердце, бросил в девушку. Время привычно замедлилось. Герда отстраненно почувствовала легкий жар в том месте, куда летел шарик, и совершенно спокойно велела ему отклониться. Так и случилось. Шарик благополучно минул ее сбоку и погас за спиной. Вожык захлопал в ладоши от восхищения. Герда польщено улыбнулась и попросила пирокинетика повторить. Вскоре она уже легко отводила от себя с полдюжины шаров. После этого Герда решила поупражняться во «взаимодействии», которое так плохо получалась с Николя. Начали снова с одного шара, только на этот раз она не стала уворачиваться, а поймала в руку. Пламя чуть обожгло кожу и тут же погасло. На ладони вздулся пузырь. Герда широко улыбнулась, чтобы мальчик не понял, что ей больно.
— Давай еще раз! — бодро крикнула она.
Вожык кивнул, и в следующий миг в нее полетел новый огненный шар. На этот раз она подставила другую руку. Ладонь снова обожгло, но теперь удалось удержать пламя на несколько мгновений, прежде чем оно опало. Маленький успех окрылил, и, превозмогая боль, Герда продолжила ловить огненные шары пирокинетика, пока не получилось поддержать пламя хотя бы минуту и бросить его обратно Вожыку. К этому времени с ее лба градом катился пот, а ладони сплошь покрылись волдырями от ожогов. Герда изо всех сил старалась не подавать вида, насколько ей больно, пока Вожык не проводил ее до усадьбы Охотника, а сам отправился в город к друзьям.
Герда на цыпочках пробралась на кухню и принялась рыться на полках в поисках мази от ожогов. В последнее время она очень часто навязывалась помогать Эглаборгу. Целитель без большой охоты допускал посторонних на кухню, но Герде удалось завоевать его симпатию, и он позволял ей делать самые простые вещи: перебрать семена, растолочь сушеные плоды, нарезать целебные травы, отмерить нужное количество капель настойки, нагреть воды — одним словом все, что не мог испортить человек, обделенный целительским чутьем. Во время работы Эглаборг рассказывал, как и для чего используется то или иное средство, объяснял, почему так важно, чтобы лекарства готовил настоящий целитель, который нутром чувствует меру всякого ингредиента и срок, необходимый, чтобы зелье «поспело». Поэтому, хотя бы внешне мазь от ожогов Герда отличить могла, только вот найти ее в царившем вокруг беспорядке оказалось далеко не так просто.
Наконец, на дне пыльного ящика отыскался приметный туесок. Герда открыла его и понюхала, чтобы проверить. Сзади предательски громко скрипнула дверь. От испуга туесок выскочил из рук и покатился по полу. В повисшей тишине особенно громко прозвучали чужие шаги. Герда сглотнула и обернулась. Перед ней стоял Николя и вертел в руках ее туесок.
— Мазь от ожогов? — удивленно моргнул он, поняв, что внутри. — Что-то случилось?
— Все в порядке. Это не мне, а Вожыку, он… — начала оправдываться Герда, пряча руки за спину. Но Охотник оказался куда проницательней пирокинетика. Он бесцеремонно взял ее за запястье, подтянул к себе и повернул руку вверх ладонью.
— Ничего себе в порядке! — присвистнул Николя. — Чем ты так?
Герда вырвала руку и отвернулась, не желая отвечать. Он же точно заругает, и плакали тогда тренировки с Вожыком горючими слезами. И вообще, какого демона его принесло домой так рано?!
— Не хочешь, не отвечай, — пожал плечами Николя, но все же развернул к себе за плечи и снова принялся осматривать ее ладони, потом достал притороченного к поясу мешка еще один туесок. Мази там было на самом донышке, и Николя вымазал всю на обоженную кожу. Мазь оказалась очень жирной и плотной, совсем не похожей на ту, что она нашла в запасах Эглаборга. По рукам начал растекаться приятный холодок, мигом успокоивший зуд и боль.
— Эта мазь приготовлена по рецепту мудрецов с дальнего востока. Лечит лучше, чем обычная, — объяснил Охотник.
— Но ведь теперь ее совсем не осталось, — озадаченно ответила Герда.
— На тебя же хватило, — коротко бросил Николя, подошел к висевшему над камином котлу и залпом выпил его содержимое до дна. Герда удивленно потупилась. Неужели настолько жажда замучила? Потом вспомнила, что в том котле Эглаборг варил особенно мерзко пахнущее зелье. Герда поежилась:
— А с вами все в порядке?
Охотник поперхнулся.
— Да… За крысами бегать замучился, вот и все, — успокоил он, вытер лицо полотенцем и пошел к выходу. Герда побежала следом.
— Мастер Николя? — неуверенно позвала она. Охотник обернулся и вопросительно уставился на нее. Герда подошла поближе и засмущалась от пронзительного взгляда. «Да что же это я?» — мысленно хлестнула себя по щекам и подняла глаза.
— Спа… — голос предательски сорвался. «Я из-за поцелуя так боюсь? Ну не стал же Николя демоном после этого. Надо взять себя в руки. Он и так меня трусихой считает». — Я просто хотела сказать вам «спасибо».
— Не за что, — пожал плечами Николя. — Я пойду?
— Идите, — кивнула Герда, но как только он начал поворачиваться, схватила за руку. — Нет, стойте!
Брови Охотника удивленно поползли к верху. Она глубоко вздохнула, поднялась на цыпочки и приблизила к нему свое лицо. «Почему они так легко могут меня целовать, а мне так страшно, что аж сердце в груди заходится? Видно, Николя прав. Я действительно невозможная трусиха». Она закрыла глаза и легонько коснулась губами уголка его рта. Нарочито громко стукнула дверь, и раздалось совсем не деликатное покашливание. Герда отпрянула от Николя и закрыла горевшее от стыда лицо руками.
— Простите, что помешал, — послышался голос Финиста, не выражавший никакого раскаяния.
— Я все равно уже уходил, — едва слышно пробубнил себе под нос Охотник и оставил их одних.
Финист прошел мимо Герды. Она явственно ощутила исходивший от него тяжелый хмельной запах. Снова запил? Убрала с лица руки и увидела, как оборотень тоже начал что-то искать на полках Эглаборга. Достал из-под самого потолка какую-то бутыль, понюхал, отпил прямо из горла и поставил обратно. Одарив Герду уничижительным взглядом, он вышел, громко хлопнув дверью. Стало очень неуютно.
Холодного презрения Финиста хватило еще ровно на один день. Герда сидела в гостиной в одиночестве и сосредоточенно повторяла все упражнения, которые могла выполнить самостоятельно, когда он ворвался в дом в ужасном расположении духа.
— Вижу, ты времени зря не теряешь, — язвительным тоном заметил оборотень.
Герда открыла глаза и нахмурилась. Он выглядел еще более пьяным, чем накануне.
— А тебе бы следовало меньше ходить по кабакам, — мрачно ответила она.
— Не притворяйся, что я тебе не безразличен, — процедил Финист сквозь зубы.
— Думай, что хочешь, — отмахнулась Герда, не желая разговаривать, пока он в таком состоянии.
— Вот я и думаю, — не унимался оборотень. — Чем он лучше меня?
— Кто? — не поняла, о чем он, Герда.
— Охотник твой ненаглядный.
— Причем здесь мастер Николя?
— Я видел, как вы вчера целовались.
— Мы не целовались. Ты нам помешал. Да и какая разница? Это совершенно тебя не касается! — неожиданно резко даже для самой себя выпалила Герда. Финист зло сощурился и хорошенько встряхнул ее за плечи.
— Как это не касается? Разве не видишь, что ты мне не безразлична, даже… даже когда вот так пренебрегаешь мной и всем, что между нами было. Ну, послушай же ты меня! — он прижал ее к себе так крепко, что даже вздохнуть стало тяжело. — Он не любит тебя, а просто обманывает и использует.
— Для чего?
— Не знаю. Я ощущаю это звериным чутьем.
— Ах звериным! — закатила глаза Герда, не выдержала и начала язвить: — Ну, если звериным, то уж конечно. Что моя глупая бабья интуиция против твоего звериного чутья.
— Не смешно! — угрожающе прорычал Финист.
— Ты видишь, что я смеюсь? — на само деле было так тошно, что хотелось плакать. Оборотень смутился. — Ты обвиняешь невесть в чем человека, который единственный дал тебе шанс доказать, что ты чего-то стоишь. И даже когда ты пустил этот шанс псу под хвост, у него хватило великодушия дать еще один. Прости, но твое хваленое чутье мне не кажется достаточным доказательством того, что мастер Николя ведет двойную игру. У меня тоже есть чутье, и оно говорит, что он гораздо искренней тебя.
— На что ты намекаешь?! — оборотень скрежетал зубами и с трудом цедил из себя слова, преодолевая нахлынувшую ярость.
— Да разве здесь нужно на что-то намекать? Майли!
— Что?
— Я, конечно, очень наивна, но не настолько, чтобы не замечать, что творится под самым моим носом. Ты спишь в ее комнате.
Финист придвинулся так близко, что на лице ощущалось его обжигающее хмельное дыхание.
— Так это потому что ты свою закрываешь, — прошептал он над самым ухом. Герда вздрогнула, чувствуя, что все пути к отступлению отрезаны. Совсем как тогда, в охотничьем домике с Вальдемаром. Оборотень поднял ладонь, провел рукой по мягким светлым волосам и, сам того не замечая, начал накручивать кончик прядки на палец. — Сделай ты хоть один шаг навстречу, никакой Майли бы и в помине не было. Всего один шаг.
Пальцем другой руки он очертил контр ее губ. Воспоминания накрыли лавиной, жуткие и удушливые. Почему-то сейчас было во стократ страшней, чем с Вальдемаров. Она ведь тот случай даже не осознала до конца. Просто заставила себя не думать, забыть, отгородиться. Но то, что делал сейчас Финист слишком походило на то, что делал в охотничьем домике Заградский. От страха колотило так, что она даже не могла прочитать мысли Финиста, чтобы увериться, что у него нет дурных намерений. Даже себя толком не слышала.
— Пусти! — болезненно простонала Герда. По щеке скатилась крупная слеза.
— Что с тобой? — недоуменно моргнул оборотень. В следующий миг его бесцеремонно отдернули от нее за ворот рубахи и толкнули в сторону.
— Что здесь происходит? — осведомился Николя, смиряя Финиста ледяным взглядом. — Кажется, я просил обучить девушек, а не лезть им под юбки.
— Я не… — попытался оправдаться оборотень, но Герда его перебила.
— Ничего страшного. Мы просто немного повздорили. Но Финист извинится и все будет в порядке.
С появлением Николя паника исчезла, как будто ее и не было. Герда словно взглянула на всю ситуацию другим, трезвым взглядом и поняла, что ей ничего не угрожало. Ведь это Финист. Принуждать кого-то к тому, чего тот не желает не в его правилах. К тому же, он не раз осуждал тех, кто насильничает над слабыми. Успокоившись, Герда даже смогла прочитать его мысли:
«Я же действительно ее напугал. Должно быть, она вспомнила того урода из охотничьего домика. Какой же я болван! Ну почему рядом с ней так трудно держать себя в руках?»
— Извини, — понурившись, пробубнил Финист себе под нос.
— Я не расслышал, — прикрикнул на него Николя.
— Я сказал, извини меня, Герда, пожалуйста! — срывающимся голосом повторил оборотень.
Вдруг стало нестерпимо его жаль. Видно, что здесь ему очень плохо, как запертому в клетке дикому зверю. Вот он и ярится на всех подряд. Ушел бы, да не может, не хочет ее бросать одну, беспокоится, хоть и совершенно напрасно. Скорее бы экзамен — после него всем придется расстаться. У каждого будет свое назначение. Герда украдкой взглянула на Охотника. И она не увидит его больше никогда. Из горла против воли вышел сдавленный всхлип.
— Я прощаю тебя, — встряхнув головой, ответила она после затянувшейся паузы.