Разумеется, Пан это прекрасно понимал, но он знал и то, что пока изменить положение вещей ему не под силу.
– Нужно дождаться подходящего момента, – прошептал он в ответ, впрочем, расчитывая только на чудо.
Телега с пленниками катила между палатками, и со всех сторон ее обступили Тролли, которые наконецто обнаружили коечто интересное. Со всех сторон прибывали все новые и новые зрители, привлеченные громкими криками своих товарищей. Пантерра и Пру прижались друг к другу, сидя в центре телеги, и пытались увернуться от многочисленных рук, которые хватали их за одежду, и не обращать внимания на запахи пота и горячего дыхания, волнами накатывающие на них. Тролли смеялись и шутили, переговариваясь друг с другом, а один из них даже выхватил нож и стал угрожающе замахиваться им на юношу и девушку, кривляясь и чтото выкрикивая.
Пантерра принялся брыкаться, стараясь отогнать зевак. Чьято крепкая лапища ухватила его за ногу и подтащила к краю телеги, оторвав от Пру.
– Пан! – донесся до него ее отчаянный крик, а в следующую секунду его голова со стуком врезалась в деревянный борт и перед глазами у него все поплыло.
Но через несколько минут Тролли отступили – их оттеснили стражники, и Арик Сарн, склонившись над пленниками, развязал путы на их ногах и, опустив задний борт, помог им выбраться из телеги. Поначалу они едва могли стоять – ноги затекли от веревок и неудобного положения и отказывались держать их. Тролль рывком подхватил их обоих – он оказался еще сильнее, чем можно было предположить, – и кровь начала возвращаться в онемевшие конечности, вызывая в них болезненное покалывание. Стражники выстроились в два ряда, и Арик Сарн повел пленников через лагерь к большому шатру, высившемуся в самом центре лагеря. Он втолкнул их в его темное нутро, обрезав доносившиеся снаружи крики.
– Побудьте пока тут, – проворчал он, подводя их к шесту в задней части шатра, которая была отделена тяжелым занавесом от передней.
Словно в подтверждение того, что выбора у них нет, он усадил их на землю спинами к шесту, а на лодыжках замкнул кандалы, не позволявшие им двинуться с места.
После этого он развернулся и, больше не говоря ни слова, вышел из шатра.
Скованные кандалами, они провели у шеста несколько часов, даже умудрились заснуть. Снаружи звучал неумолчный, хотя и приглушенный, шум лагеря, но в шатер никто не заходил. Пан перестал издеваться над собственными запястьями, поскольку теперь, с кандалами на ногах, освободиться самостоятельно было совершенно невозможно. После недолгого размышления он решил, что им остается только надеяться на возвращение Арика Сарна.
Тот наконец явился и принес с собой поднос с вяленым мясом и черствым хлебом, кувшин эля и кружки. Он опустил поднос на землю, присел на корточки и развязал веревки на руках пленников. Кандалы на ногах он оставил, только теперь Пан и Пру уже не были прикованы к шесту. Некоторое время он молча и сосредоточенно растирал запястья Пру, восстанавливая кровообращение, после чего извлек изпод туники склянку с густой мазью, которую принялся осторожно втирать в царапины и порезы на ее руках. Он предоставил Пантерре возможность самому позаботиться о себе, время от времени строго поглядывая на него. Лицо Тролля ничего не выражало, и по глазам его невозможно было догадаться, о чем он думает. Он долго возился с Пру, проявив неожиданную бережность, а потом кивнул на поднос и жестом показал, что они могут поесть. Он сидел, внимательно наблюдая за тем, как они утоляют голод, а когда Пантерра открыл было рот, чтобы заговорить, Арик Сарн отрицательно мотнул головой и вновь показал на еду и питье. «Всему свое время», – казалось, хотел сказать он, и Пантерра не стал настаивать.
Но едва они отодвинули поднос и допили эль, как он сразу же заговорил:
– Скоро к вам придет Таурег Сик, чтобы допросить вас. Будучи Матуреном Друджей, он решит вашу судьбу. Я буду задавать вопросы и переводить ответы, так как здесь больше никто не понимает ваш язык. Но будьте осторожны! Вы должны отвечать полно и точно. Я дал клятву, став заложником после обмена старшими сыновьями. Я не имею права скрывать правду, даже самые незначительные детали. Поступить иначе мне не позволяет честь. Вы поняли, что я вам сказал?
Пантерра прекрасно понял Тролля.
– Мы не скажем того, что не должно быть озвучено вами.
Сарн согласно кивнул головой.
– Да. Гроша спит и видит, как скормить вас своим Гончим. Он считает вас своей собственностью, которую несправедливо отняли у него, и он очень зол изза этого. Он винит в этом меня, но его отец имеет право первенства, и Гроша знает об этом. И тем не менее мне, быть может, не удастся спасти вас. Таурег обожает Грошу и позволяет ему почти все, что тот захочет. А сейчас у него нет особых причин отказывать Гроше. Я сделаю все, что смогу, чтобы помочь вам. Но помните о том, что я сказал, отвечая на вопросы. Будьте крайне осторожны в том, что говорите и как.
– Почему вы помогаете нам? – вдруг поинтересовался Пан. – Вы нам ничем не обязаны, к тому же вы ведь совсем не знаете нас.
Тролль бросил на него непроницаемый взгляд.
– Разве было бы лучше, если бы я не помогал вам?
Внезапно за стенами шатра послышались чьито шаги, совсем близко, и Арик Сарн быстро встал и отвернулся. Мгновением позже изза края занавеса высунулось плоское лицо Тролля, и он стал переговариваться с Сарном на их гортанном языке, к которому пленники уже начали привыкать. Сарн кивнул пленникам и жестом показал им, что они должны выйти в переднюю часть шатра.
– За вами пришли. Встретьте их как равные. Не выказывайте страха и делайте так, как я вам сказал.
Пан понятия не имел, как можно не выказывать страха, находясь в плену в лагере, среди тысяч и тысяч Троллей, каждый из которых мог убить их просто так, безо всякой причины. Но он взял Пру за руку и стал рядом с нею, глядя на полог шатра, выпрямившись и расправив плечи. Сарн окинул их быстрым взглядом и отступил в сторону, словно бы отстраняясь от них. Следопыты сочли это неблагоприятным знаком.
– Внимательно следите за тем, что я буду делать, – быстро проговорил Арик Сарн.
Звуки тяжелых шагов и голоса Троллей, подходящих к шатру, заставили их замереть на месте. Через несколько мгновений полог шатра откинулся, внутрь вошли несколько Троллей в доспехах. Пантерра сразу же понял, кто из них Таурег Сик, по тому, с каким почтением и подобострастием относились к нему Тролли, сопровождавшие его. Это было ясно по языку их тел и молчанию. Вождь, казалось, заполнил собою все пространство шатра. Тролли были высокими, но Таурег Сик выглядел настоящим гигантом. Рост его превышал восемь футов, а весил он никак не меньше трехсот фунтов, и это были кости и мускулы, а отнюдь не жир. Гроша, стоявший справа от отца, насупил свои темные брови над холодными глазами и, без колебаний шагнув вперед, заговорил обличительным тоном, сердито указывая на Пантерру, Пру и своего кузена. Вождь слушал сына несколько секунд, а потом одним властным движением руки и резким окриком заставил разъяренного юношу замолчать.
Таурег Сик шагнул вперед, оказавшись лицом к лицу с пленниками. Его огромное тело покрывали чешуйки, толстые и грубые, как кора дерева, а невыразительное плоское лицо было исчерчено шрамами. Он молча рассматривал пленников, пока тишина в шатре не стала угрожающей, а потом перевел взгляд на племянника и быстро задал тому вопрос. Сарн коротко ответил, а затем вопросы посыпались градом.
– Таурег хочет знать, откуда вы пришли, – негромко сказал Сарн.
Пантерра сделала глубокий вдох.
– Мы пришли из самого сердца гор, что к востоку от этой равнины. Эти горы – наш дом.
Тролли обменялись репликами.
– Таурег хочет знать, живет ли там только раса Людей или также и другие существа?
– Там живут несколько рас: Люди, Эльфы… Тролли, – он вовремя вспомнил что слово «Ящерицы» употреблять нельзя, – и Пауки.
После перевода последовал очередной вопрос:
– Сколько вас?
– Сотни тысяч, – солгал Пантерра.
После его ответа воцарилось недолгое молчание, а затем Матурен разразился очередной тирадой.
– Таурег никогда не слышал о вас. Как такое может быть, если ваш народ столь многочислен? Почему вы живете в горах, а не к югу отсюда, где раскинулись обширные пастбища с сочной травой?
И Пантерра стал отвечать, приукрашивая правду, когда это было необходимо: они до сих пор не спускались с гор, потому что не знали, безопасно ли это и не уничтожен ли весь остальной мир; они счастливы в своем уединении; они нашли место, где всего вдоволь, место, которое они способны защитить. После этого он сообщил, что у них надежные укрепления, способные противостоять захватчикам, и вообще их сплоченная община живет в долине, выходы из которой известны только им. Он не был уверен, что говорит то, что следует; он лишь знал, что должен дать понять, что любая агрессия или нападение извне обречены на неудачу.
Внезапно вопросы прекратились. Таурег Сик молча смотрел на Пантерру. Похоже, он чтото мысленно прикидывал. Пантерра ждал, стараясь придать своему лицу невозмутимое выражение и сохранить спокойствие. Но, по мере того как истекали секунды, по их неслышному падению в вечность он ощутил, что в чемто допустил ошибку.
Словно подтверждая его опасения, Таурег Сик произнес чтото быстро и решительно, и Арик Сарн, повернувшись к Пантерре, сказал:
– Он говорит, что ты лжешь. Он хочет знать почему.
Пантерра, пытаясь найти правильный ответ, почувствовал, что у него перехватило дыхание.
– Я не лгу. Но меня беспокоит то, что он может со своей армией вторгнуться к нам, и я хотел, чтобы он решил, что мы – неподходящая для него цель.
Вновь Тролли обменялись репликами.
– Он говорит, что не причинит вреда вашим людям, но ты не должен лгать ему. Иначе он поведет свою армию в горы, найдет твой народ и убьет всех, но сначала он убьет тебя и девчонку.
Слова Сарна прозвучали в звенящей тишине. «Значит, он не намерен причинять нам вред, но убьет нас, если решит, что я солгал ему?» Пан мысленно покачал головой. Он не мог верить ни единому слову этого Тролля и теперь понял, почему Сарн посоветовал ему не произносить ничего, что не должен был услышать Таурег Сик. Гроша улыбался, стоя рядом со своим отцом, и уже радостно потирал руки в предвкушении развлечения. Он чуял, что они достанутся ему и что совсем скоро ими займутся его Гончие Скэйта.
– Я сказал правду, – твердо произнес Пан, пытаясь стряхнуть с себя и угрозу Таурега Сика, и собственный страх. – Не знаю, что еще вы от меня хотите?
Он почувствовал, как Пру на шажок придвинулась к нему.
Вновь воцарилась тишина – пока Таурег Сик размышлял. Гроша нервничал все сильнее. Он потерял терпение и снова попытался протиснуться вперед. Его отец машинально оттолкнул его назад, а потом обратился к Арику Сарну.
– Он говорит, что ты должен устроить ему встречу с вашими предводителями, – сказал последний Пану. – Завтра.
Пан заколебался. «Что же мне делать?» Мысли в голове у юноши сталкивались, он лихорадочно размышлял, но ответа не находил.
– Я не имею права сделать это, – пробормотал он наконец. – Мне не разрешено приводить коголибо в горы. Но я могу привести наших предводителей к тому месту, где твой сын захватил нас. Я могу устроить встречу, но мне потребуется какоето время.
Он произнес это, не имея ни малейшего представления, сможет ли организовать подобную встречу и даже с кем ему следует поговорить об этом. Те расы, что жили в долине, на самом деле были разъединены, так что не было никого, кто мог бы говорить от имени всех. Но это не имело значения. Он скажет Матурену все, что угодно, только бы тот не пришел в долину. Что бы ни случилось, он не может отвести этих Троллей к проходам, ведь теперь, когда защитный барьер рухнул, больше ничто не защищает живущих в долине.
Он наблюдал за Таурегом Сиком, пока Сарн переводил его слова, но ничего не смог прочесть по невыразительному лицу вожака Троллей. Матурен коротко бросил чтото в ответ, после чего он и Сарн принялись расхаживать взад и вперед по шатру, то ли споря, то ли выясняя чтото. Как бы то ни было, Пану это не понравилось.
Арик Сарн повернулся к нему:
– Таурег Сик подумает над твоим предложением и даст ответ до конца дня. Он говорит, что ты должен обдумать свои ответы. Быть может, ты захочешь изменить некоторые из них. Вождь приказал мне оставаться с тобой до тех пор, пока он не примет решение.
Пан облегченно выдохнул.
– Скажите вождю, что я ему благодарен, – пробормотал он, не зная толком, почему благодарит вожака Троллей за то, что с ними случилось, но чувствуя, что должен быть вежливым. – Я сделаю, как он говорит.
Матурен коротко кивнул ему, и в этом жесте какимто странным образом сочетались одобрение и угроза. Поманив за собой остальных, он вышел из шатра не оглядываясь. Гроша впился в Пантерру тяжелым ненавидящим взглядом, который предупреждал пленника о том, что Гроша все еще имеет на него виды.
Пантерра почувствовал, как Пру схватила его за руку.
– Может, он отпустит нас, – прошептала она. – Может, он согласится на твое предложение.
Но Пан так не думал. Он не знал, что будет дальше, но на это не расчитывал. Он подозревал, что Таурег Сик уже знает, как поступить, но решил дать возможность воображению Пантерры разыграться вволю.
Он уже открыл было рот, чтобы поделиться своими соображениями с Ариком Сарном, но Тролль поднял руку, призывая его к молчанию. Они долго молча прислушивались. Затем Сарн подошел к пологу шатра и выглянул наружу.
– Иногда снаружи остаются шпионы. Прячутся, подслушивают, а потом рассказывают ему о том, что услышали. Может быть, на этот раз их нет потому, что они не знают твоего языка. Говори свободно, не шепотом. И побыстрее. Он скоро вернется.
– Вы думаете, он уже принял решение? – первым делом поинтересовался Пан.
– Да.
– И он не отпустит нас? Как вы считаете?
– Нет. – Тролль оглянулся, а потом подошел к пленникам. – Он не отпустит вас, пока не получит ответы на свои вопросы. А может, и тогда не отпустит. Он хочет знать, как попасть в долину, чтобы самому решить, стоит ли ее оккупировать. Этого он тебе не сказал. Он уводит Друджей с их родовых земель, которые стали ядовитыми. Друджи не могли решиться на это с конца Великих Войн, но больше оставаться здесь нельзя. Времена изменились. Таурег ищет новую родину – вот какова его цель.
– Но где же их женщины и дети? – перебила его Пру. – Или они оставили их?
– Не имеет значения, что они сделали со своими женщинами и детьми. Вы понимаете, о чем я говорю? Понимаете, что хочет узнать у вас Таурег? Он намерен разыскать ваш дом в горах. Если он ему понравится, он заберет его у вас.
– А вы не одобряете этого? – спросил Пан.
– Не важно, что я одобряю, а что – нет.
Пантерра покачал головой.
– Но я просто не понимаю. Почему вы рассказываете нам все это? Почему вы вообще помогаете нам? Разве этим вы не подвергаете себя опасности? Разве Друджи не рассердятся, если узнают о том, что вы делаете?
Арик Сарн кивнул.
– Очень рассердятся. Таурег Сик убьет меня на месте, забудет о соглашении с моим отцом и о том, что мы одной крови. Он сделает это, даже если будет уверен, что тем самым приносит в жертву своего старшего сына.
– Тогда я спрошу снова. Почему вы помогаете нам? Почему рискуете всем, даже жизнью, почему?
Улыбка Тролля пробила щель в каменной неподвижности его лица.
– Это долгая история.
– Возможно, – тут же откликнулась Пру. – Но все же объясните почему.
Тролль пожал плечами.
– У нас мало времени, поэтому мне придется быть кратким. – Он сделал паузу. – Подождите.
Он подошел к пологу шатра и вновь выглянул наружу.
– Вроде бы я чтото услышал, – сказал он. – Может быть. А может быть, и нет. – Он покачал головой, опять подошел к Следопытам и жестом предложил им сесть. – Думаю, мы – одна семья, – очень тихо и мягко произнес он. – Ваш народ и наш.
– Семья? – не веря своим ушам, повторил Пантерра. – Как это возможно?