— Во-первых, он изготовлен из настоящего черного кристалла, и от этого его цена будет выше, — продолжал Молио, поднимаясь по шаткой лестнице. — И потом, какая гравировка, а какой камень на рукояти! Белый камень — просто фантастика, это — настоящая слеза!
Торговец на мгновение исчез из поля зрения обоих посетителей, а затем вновь показался, спускаясь с лестницы и прижимая к груди длинный предмет, завернутый в фиолетовый бархат.
Сеннар почувствовал, как его сердце с неистовой силой бьется в груди, а при виде оружия земля чуть не ушла у него из-под ног. Вот он, наконец, этот заветный меч: весь сверкающий, все такой же острый, с множеством царапин и сколов — свидетельств бесконечных сражений, в которых Ниал принимала участие. Наверняка здесь остался и след от последнего фатального удара, расколовшего талисман и жизнь самого мага на две части. Острие черного кристалла сверкало при тусклом свете этой комнаты; казалось, что дрожал выгравированный на рукояти дракон. Слеза — камень, подаренный Ниал Фосом, духом воздуха, так ярко искрился, что слепил глаза. В этом оружии была заключена вся жизнь жены Сеннара.
— Подумать только, такая вещь валяется в шкафу. У меня возникли сложности с его продажей! Посетители моей лавки зачастую не имеют достаточно денег на покупку таких дорогостоящих вещей. И даже Йдат, тот самый человек, о котором я уже вам рассказывал, ждет, когда окупятся затраты, связанные с покупкой медальона, чтобы затем прийти и выкупить меч. Но вам я уступлю его по выгодной цене.
Сеннар почти не слышал торговца. Его внимание было полностью поглощено мечом: это все равно что заново увидеть Ниал. После смерти жены маг повесил это оружие над очагом; не проходило и ночи, когда бы он, безутешный, не сидел в кромешной темноте и не разглядывал его. Сеннар протянул руку и слегка коснулся его пальцами. Он почувствовал шероховатую поверхность холодного лезвия, и воспоминания с новой силой нахлынули на него.
— Кажется даже, что им пользовались, — произнес гном.
Сеннар посмотрел на него вытаращенными от удивления глазами.
— Сколько? — просил Лонерин уверенным голосом.
— Тысяча каролей.
Цена была непомерно высокой.
Лонерин попытался возмутиться:
— Уверен, что цена завышена. За такие деньги я смогу купить оригинал… Вам так не кажется?
— Могу снизить до восьмисот.
Лонерин продолжал торговаться до тех пор, пока гном не уступил его за семьсот каролей. Юноша первым осторожно взял в руки меч и снова аккуратно завернул его в фиолетовый бархат.
— А ножны? — спросил он некоторое время спустя.
В ответ гном лишь пожал плечами:
— Я продал их отдельно. Они не представляли никакой ценности — обычные потертые кожаные ножны. Впрочем, какой коллекционер стал бы покупать подобное оружие, чтобы затем держать его в ножнах? Такое чудо вывешивают на всеобщее обозрение…
— Вы нам очень помогли, — улыбаясь, произнес Лонерин в заключение.
— И вам спасибо. Вы очень хорошие покупатели. Имейте меня в виду, когда вам потребуется еще какой-либо товар.
— Непременно.
Оба мага вышли из лавки. Сеннар не произнес ни слова. Он был взволнован тем, что вновь увидел меч Ниал, он не мог понять, счастлив ли он оттого, что снова держит в руках меч жены, который она ценила больше собственной жизни, или боится, что вновь испытает полное опустошение при мысли, что никогда уже не придется ей взять его в руки.
Лонерин торжественно вручил Сеннару оружие, подобно тому, как это делали оруженосцы, обращаясь к своим рыцарям.
— Полагаю, что он по праву принадлежит вам.
Старый маг удивленно посмотрел на него.
— Но почему? — просто спросил он.
— Потому, что вы уже и так многое потеряли, а история вашей жизни не заслуживает того, чтобы покрываться плесенью в углу какой-нибудь лавчонки или, того хуже, пылиться в доме бездушного богача.
Сеннар положил одну руку на рукоять, а другую — на лезвие меча. Он почувствовал, как острие кристалла ранит его пальцы, но эта боль казалась ему сладостной. Старый маг сжал рукоять меча в кулаке.
— Я не владею мечом. Без Ниал это оружие мертво.
— Но ее душа все еще заключена в нем.
Лонерин смотрел на него с восхищением — живая легенда, самый настоящий герой стоял перед ним.
Меч Ниал. Сеннар подумал, что, возможно, он и совершил ошибку, но только не его жена. Память о них еще жила в этих местах, пример их подвигов еще что-то значил для многих людей.
— Благодарю, — прошептал он.
Лонерин только улыбнулся в ответ.
Путешественники, не теряя ни минуты, покинули Салазар. Сначала они заехали в гостиницу и забрали свои вещи. Хозяин заведения смерил постояльцев подозрительным взглядом, когда те оплачивали выставленный счет. Ему было известно, что оба путника успели побывать в башне и встретиться со священником, занимавшимся похоронами убитой некоторое время назад семьи. Слухи в этом городе распространяются быстро, и темные делишки, тем более заговоры, жестоко карались королем. Никто не чувствовал себя в полной безопасности.
— Вы говорили, что останетесь здесь на пару дней…
— Мы закончили свои дела раньше намеченного срока, — резко перебил его Сеннар.
Но этот ответ не удовлетворил хозяина.
— Я не хочу неприятностей, понятно? Я человек честный.
Сеннар швырнул на стол требуемую сумму и сверху еще добавил четыре кароля.
— Ваша честность удовлетворится дополнительным вознаграждением?
Мужчина недоверчиво глянул на монеты.
— Ничего не хочу об этом знать, — сказал он, пряча деньги в карман.
— А ничего и не нужно знать, — сухо возразил старый маг.
Постояльцы сели на лошадей и помчались что было сил обратно в степь.
Лонерин начал уставать от этого бесконечного бегства: они летели так, словно легионы призраков дышали им в спину. Временами он испытывал потребность остановиться хоть на мгновение, хотя бы только для того, чтобы осмыслить все происходящее. С самого начала их путешествия у него не было возможности обо всем подумать. Сначала его миссия и выражение лица Дубэ во время их расставания, затем решение Теаны, ненависть к Гильдии, заглушавшая иной раз все другие чувства: все это приводило к смятению в его душе и ввергало в хаос, основательно подтачивая его силы.
Ту ночь они провели под открытым небом. Путники устроились в зарослях кустарника, росшего вдоль границы степи.
Небо над их головой было мрачным, а звезды тусклыми, становилось жарко.
— Поднимайся, для отдыха еще не время.
Лонерин устало посмотрел на Сеннара:
— У меня нет больше сил. Вот уже несколько дней мы только и делаем, что скачем без остановок.
— Это не увеселительная прогулка.
Старый маг достал из своего дорожного мешка несколько книг. Снова учеба. Лонерин чувствовал, что не в состоянии продолжить занятия.
— Сожалею, но у меня действительно ничего не получится.
Сеннар взглянул на него с усмешкой:
— Я в три раза старше тебя, и у меня больная нога, а силы все еще есть.
Это было не так. Глаза старика ввалились, а руки тряслись, он с трудом держался на ногах, но уже не мог остановиться. Молодой маг слишком хорошо это понимал.
— Мы должны сделать остановку. Если мы не передохнем, и вы не выдержите. Мы не сможем никому помочь, если растратим свои силы в этих поисках. Чтобы суметь исполнить ритуал, мне для начала нужно хотя бы выспаться.
— Нет времени, мальчик мой, ты сможешь выспаться, когда познаешь все магические приемы. Нам помогут только активные действия, во всех смыслах.
Сеннар пристально посмотрел на юношу, и тот понял, какой страх испытывал в эту минуту его престарелый спутник от одной мысли задержаться: прошлое все стремительнее настигало его, самые тяжелые и горестные воспоминания одолевали старого мага. Единственный выход — это умчаться от них как можно скорее, с головой погрузиться в выполнение миссии и заглушить шумом своих шагов звучание голосов, раздававшихся за спиной.
— Я думаю иначе, — резко выпалил Лонерин. — Мне нужно все понять. С тех пор как мне удалось выбраться из Дома Гильдии, я все время иду только вперед. События, происходящие вокруг меня, развиваются слишком быстро, я не успеваю обдумать их, понять… А это очень плохо.
Сеннар спокойно открыл книгу.
— Ничего не нужно понимать, потому что в случайных событиях нет никакого смысла. Их развитие не подчинено единым правилам; в основе их нет никакого тайного замысла, который следовало бы расшифровывать. В любом случае ход времени невозможно остановить.
Лонерин медленно встал: его суставы ныли, а рассудок был затуманен от недостатка сна.
— Вы здесь из-за своего внука?
Этот вопрос вырвался у него непроизвольно. Юноша никогда бы не осмелился на подобный выпад, но сейчас, обезумев от усталости, он потерял над собой контроль.
Сеннар только на мгновение прекратил перелистывать книгу.
— Не оттягивай момент начала занятий ненужными вопросами, — с улыбкой ответил он.
— А вы совсем не такой, каким я вас себе представлял, — продолжал Лонерин невозмутимо. Все происходившее вокруг него теряло свою осязаемость, и, находясь в полной прострации, он чувствовал, что мог позволить себе даже непочтительность по отношению к самому великому из всех магов, когда-либо живших во Всплывшем Мире. — Вы были настоящим примером в учебе для меня и для многих других таких же, как я. Но теперь мне кажется, что вы потеряли свою прежнюю веру. Тогда почему вы здесь?
— Потому, что Всплывший Мир все еще нуждается во мне.
Лонерин внимательно посмотрел на старого мага.
— Почему? — снова спросил он.
Сеннар со вздохом захлопнул книгу.
— А для чего ты здесь? Для чего ты добровольно берешься выполнять самые опасные задания? Сначала ты внедрился в стан неприятеля, теперь строишь из себя мученика, отправившись вместе со мной в опасное путешествие, прекрасно понимая, что рискуешь собственной шкурой.
— Потому, что я в это верю, — с гордостью ответил Лонерин.
Но под пронзительным взглядом Сеннара юноша вдруг осознал, что его слова не более чем выдумка. Ведь и он не мог понять истинную причину своего многолетнего беспокойства и так же, как и его спутник, пытался заполнить внутреннюю пустоту своей безудержной активностью.
— Я думаю, что могу быть полезен людям, — искренне признался наконец молодой маг. — Хотя были и другие причины, которые побуждали меня к действию. Но как бы то ни было, я полагаю, что мои усилия будут не напрасными. Я уверен, что у Всплывшего Мира есть надежда на хорошее будущее. Я искренне верю в то, о чем вы писали в конце вашей книги: все циклично и за войной следует мир. И не имеет значения, что война все еще продолжается. Важно то, что и здесь мир когда-нибудь наступит.
Лицо Сеннара смягчилось, и в его глазах возникло нечто похожее на печальное сострадание.
— Я здесь потому, что, возможно, эта мечта принадлежит не только мне одному, — тихо произнес он. — Она в равной степени принадлежит Ниал и моему сыну. Они страстно верили во Всплывший Мир и отдали жизнь за свою веру. Теперь остался Сан. Он жил здесь, и у него, в отличие от его бабушки и отца, должно быть будущее.
Руки старого мага тряслись, взгляд был печален. Он склонил свою голову.
Лонерин медленно потянулся.
— Нам нужен отдых, — сказал он буднично, словно разговаривая сам с собой. — Возможно, нам и удастся двигаться быстрее настигающих нас призраков, но так мы просто без толку растратим свои силы и не сможем довести начатое дело до конца.
Сеннар отложил в сторону книгу и тоже прилег. Он застонал от боли, едва его спина коснулась земли.
— Ты расскажешь мне об истинных причинах, побудивших тебя отправиться в путь? — неожиданно спросил он.
Юноша почувствовал, как сердце выскакивает у него из груди. Он был ослеплен нахлынувшими на него воспоминания о многолетней ненависти к Гильдии. И он рассказал легко и без всяких колебаний:
— Моя мать пожертвовала своей жизнью в Гильдии только для того, чтобы я не умер от красной лихорадки. С тех пор к этой секте я испытываю безграничную ненависть. Поначалу мне хотелось взять в руки меч и отправиться в резиденцию Гильдии, чтобы учинить там резню. Мой учитель спас меня и познакомил с магией. Потом многолетняя учеба и участие в сопротивлении: только в борьбе я видел смысл своего существования. Но ненависть ни на секунду не покидала меня. Целью моей жизни было уничтожение Гильдии.
Стрекотание сверчка прервало это недолгое повествование. Лонерин чувствовал необыкновенное умиротворение. Он вспомнил тот давний вечер, когда Теана поделилась с ним своей тайной. Тогда она в первый и последний раз поведала ему о своем отце. В ее рассказе было столько страдания и жестокой откровенности, что его сердце разрывалось от боли.
— В конце концов ненависть покинет тебя.
Лонерин посмотрел на Сеннара с удивлением: впервые с момента их встречи он услышал от Сеннара обнадеживающие слова.
— Сначала придет усталость. Все всегда покрывается тленом, и может так случиться, что и ты когда-нибудь сдашься, как это произошло со мной.
Старый маг замолк на мгновение, и Лонерин вдруг понял, что он вспоминает о том происшествии на поляне, когда ему в первый и в последний раз пришлось убивать.
— Все проходит. А знаешь, что Ниал также прошла через это? И с тобой повторится то же самое. Ты сейчас молод, а молодые, снедаемые страстями, живут не щадя своих сил. Но годы проходят, и гаснут самые разрушительные пожары. У меня теперь нет ни капли ненависти. Тиранно, фаммины… и даже эльфы. Я больше ни к кому не питаю отвращения. Для меня главное — жить дальше.
Лонерин смотрел на небо, на потускневшие звезды и задавался вопросом, а стоило ли платить такую высокую цену за то, чтобы увидеть гибель своего врага.
— Завтра я научу тебя материализовывать дух, — прервал Сеннар его размышления.
Невысказанное недоумение Лонерина повисло в воздухе.
— Сегодня спать, а завтра работать, — заключил старый маг, глубоко вздохнув.
13
ШАГИ НАВСТРЕЧУ
Теана развернула на кровати густо исписанный лист пергамента. Дубэ наклонилась вперед, чтобы повнимательнее его разглядеть. Это был список, собственноручно составленный девушкой-магом, в который были внесены книги и документы с приписанными сбоку ссылками на их местонахождение. И каждая запись помечалась легко узнаваемым символом: схематичным изображением грифона с неким подобием пятиугольника в клюве.
— В каталоге библиотеки много книг без названий, и все они обозначены этим символом. В шкафах, на их месте, мне встречались только копии, и, насколько я поняла, они представляют собой, в большинстве своем, завещания, хронологии и скрепленные подписями договоры. Возможно, разыскиваемые тобой документы находятся именно среди них.
Дубэ напрягла зрение. Она тщательно анализировала все увиденное ранее, пытаясь вспомнить каждое мгновение своего недавнего безрезультатного расследования. Она снова и снова перебирала в голове залы, стены, картины, даже мебель. Затем появился символ.
— Ты меня слушаешь?
Но Дубэ не слышала голоса Теаны. Она вдруг вспомнила полупустую комнату и рисунок на стене. Одна из изображенных фигур держала в руке пергамент с каким-то отпечатанным знаком. Это был тот самый ярко-красный грифон, которого показала ей Теана, и это место было далеко не единственным во дворце, где она встречала подобный символ.
— Дубэ, с тобой все в порядке? Ты какая-то странная, с тех пор как вошла…
— Я его видела, — ответила разбойница, открывая глаза. — Я видела этот символ. Сначала на одной картине, а потом на архитраве одного из коридоров. Еще на дверце буфета, правда очень маленький, почти невидимый.
Девушка-маг посмотрела на нее с изумлением, но улыбка надежды коснулась ее губ.
— Как назывались эти документы? — спросила Дубэ, беря в руки список.
Общие названия были таковы: «Документ от 15 марта», «Хроника от 23 декабря», «Книга, обнаруженная 18 января».