На мгновение он уже подумал, что, возможно, ему будет так же трудно обратить на себя внимание бога, как и в прошлый раз. Но тут хижина вдруг словно бы раздалась изнутри, хотя совершенно не изменилась в размерах. Верный знак божественного присутствия.
— Я здесь, — произнес Бейверс, и колосья ячменя, служившие ему волосами, мягко зашелестели.
Он обвел своими ярко-зелеными глазами обстановку лачуги. Взгляд его, задержавшийся на козле, был недобрым: ведь это животное могло нанести ущерб росткам на полях.
— У тебя все готово, чтобы вызвать другие силы, те, что обитают под землей?
— Надеюсь, что так, владыка Бейверс, — ответил Джерин. Эти слова, кроме прямого значения, имели и переносное.
— Тогда начинай, — велел Бейверс. — У нас мало времени. Боги гради наступают, алчные, как саранча. Ты это чувствуешь?
— Да, — сказал Джерин.
Он сунул руку за пазуху и извлек оттуда текст заклинания, которое ему пришлось спешно составить. Он хотел было прикрыть пергамент рукой от той влаги, что проникала сквозь крышу, но вдруг заметил, что после появления Бейверса течь словно бы ликвидировалась. Неожиданная побочная польза от присутствия божества.
Теперь он пожалел, что хлебнул эля. Оговорка или запинка в заклинании, призывающем Бейверса, возможно, и не была бы фатальной. А вот при ошибке в свежесоставленном тексте, который он собирался озвучить, катастрофы, пожалуй, не избежать. Джеродж с Тармой наблюдали за ним своими глубоко посаженными глазами, ставшими шире во время творения колдовства. О чем они думают? Он мало разговаривал с ними на обратном пути из Айкоса, поэтому ему сейчас трудно понять, как именно они восприняли свою первую встречу с богами, управлявшими их сородичами.
Он покачал головой, хотя это движение не имело никакого отношения к волшебству, которым он занимался. Даже боги чудовищ сказали, что Джеродж и Тарма не принадлежат полностью ни к человеческому, ни к их роду. Интересно, как бы эти боги отнеслись к его попыткам вступить с ними в переговоры, если бы он убил этих двух монстров еще детенышами? А ведь тогда он очень склонялся к радикальному разрешению ситуации. Теперь он был рад, что никогда не узнает ответа на этот вопрос.
Возможно, эта мысль помогла ему успокоиться. Как бы там ни было, но ему удалось завершить песнопения и замысловатые пассы, умудрившись остаться при том невредимым. Ни одна фраза из наспех переделанных строф вроде бы не давала монстрам права свободно разгуливать по северным землям и не провоцировала этих тварей на то, чтобы заполонить их. Для него это было настоящим триумфом. Однако подземные покровители монстров так и не появились.
— Пусть кровь привлечет вас сюда, — возопил он, при этом думая: «Сейчас мы узнаем, какова степень моей дурости, подтолкнувшей меня связаться с тем, что выше моего разумения». И опустился на колени рядом с козлом. До этого пикового момента он собирался перерезать животному горло лезвием серебряного ножа. Но внезапно решился на кое-что более соответствующее обстоятельствам, так, по крайней мере, ему показалось. Из кошелька, висевшего на его поясе, он извлек палец чудовища, который подземные силы преподнесли ему в обмен на клык Джероджа. Этот палец ничуть не подгнил, по крайней мере, судя по его внешнему виду. Из чего Джерин заключил, что в нем все еще циркулирует некая магия.
Коготь вошел в плоть козла. Хотя он и не выглядел слишком острым, но сработал, пожалуй, лучше самого отточенного кинжала, который Лису когда-либо приходилось держать в руках. Кровь фонтаном брызнула из горла животного, и в ней захлебнулось его испуганное, полное отчаяния блеяние.
— Пусть кровь привлечет вас сюда! — опять крикнул Джерин. Кровь же тем временем образовала на земляном полу большую горячую лужу, которая медленно начала впитываться и грунт.
Хижина изнутри как будто еще раздалась. На мгновение в ней даже стало темно. Интересно, подумал Джерин, переносят ли боги чудовищ дневной свет? Но тут в хижине опять посветлело, и он впервые увидел тех, кого вызывал.
Подобно тому, как людские боги зачастую принимали человеческий или преобразованный человеческий облик, так и покровители чудовищ внешне не очень отличались от своих смертных подопечных. Но некоторые преобразования все же бросались в глаза. Один бог монстров светился. Глаза другого круглились, как у огромной совы, третий имел уши летучей мыши. Еще один бог, казалось, состоял только из мускулов, шерсти, клыков и копыт. Лис был уверен, что это бог войны и сражений.
— Кровь привлекла нас, — произнесли они хором. Их голоса зазвенели в его сознании. — Мы выполнили свою часть сделки. Теперь твоя очередь. Покажи нам, с кем сражаться и кого убивать.
— Покажу, — пообещал им Джерин.
Он понял, что хорошая драка действительно была единственным, что их интересовало. Если бы он решился настроить их против Байтона или элабонских богов, они бы рвались в битву с той же свирепостью, что и сейчас. Он передернулся. Если это сражение будет выиграно, он сделает все, что в его силах, чтобы или вернуть на место охранные заклинания под святилищем Байтона, или заключить какой-нибудь договор между богами чудовищ и теми, кто населяет поверхность земли.
«Отправимся к богам гради», — обратился он мысленно к Бейверсу. Как и Маврикс, элабонский бог втянул сущность Лиса в свое сознание и понес через плоскость бытия, куда ни один смертный не мог попасть без божественной помощи. Будучи маленьким, пузырьком, засевшим в толще гораздо более мощного интеллекта, Лис ощущал, как за богом эля и ячменя следуют подземные силы.
На этот раз дорога казалась иной: никакого океана вина, никакого столь же бурного океана оргазма. Джерин недоумевал: то ли он воспринимает тот же «ландшафт» через призму чувств Бейверса, то ли бог эля просто избрал иной путь. Янтарные волны зерна дарили, конечно, более спокойные ощущения, чем непомерное опьянение и всеобъемлющий блуд.
Как бы там ни было, какой бы путь ни был верным, в конце концов, они добрались до заснеженного соснового леса, куда занес Лиса когда-то Маврикс.
— Слишком суровый климат для ячменя, — сказал Бейверс тоном, в котором сквозили осуждение и отвращение. — Так вот во что они хотят превратить мои земли, да?
Боги чудовищ ничего не сказали. Они просто стреляли голодными глазами во всех направлениях одновременно, словно ища противников, с которыми можно разделаться.
Тропа шла через лес, как и раньше. Бейверс пустился по ней, преследуемый по пятам подземными силами. Волки из божественного Домагради глазели из-за деревьев на странных богов, осмелившихся войти в зачарованное пространство. Пара чудовищ бросилась на ближайших волков. Когда все было кончено, на снегу остались пятна то ли крови, то ли ихора. Джерину показалось, что все-таки крови.
— Кто заявился в Домгради?
Как и в тот раз, когда Джерин был здесь с Мавриксом, на первой поляне стоял свирепый бог Лавтриг — первый страж Волдар, охранявший обитель богов гради от нежелательных вторжений.
Бейверс выставил вперед палец. Сквозь снег под ногами Лавтрига пробились зеленые ростки. Бог гради смотрел на них с чувством, близким к ужасу. Маврикс развлекался, взращивая в этой мрачной местности пышные цветы. Бейверс использовал плодородие как оружие.
Лавтриг с грохотом двинулся на него, топча ростки на своем пути. Он поднял громадную дубину, явно намереваясь с ее помощью стереть элабонского бога с лица земли. Бейверс направил на нее палец. Она превратилась в листья и разлетелась от внезапного дуновения теплого ветра. Лавтриг в ярости зарычал и вытащил из ножен бронзовый меч с острым блестящим лезвием. Над металлом Бейверс был не властен.
Но тот бог монстров, что состоял из одних мускулов и когтей, выскочил вперед и бросился на Лавтрига. Бог гради ударил его. Монстр тоже не остался в долгу.
— Отличная битва! — вскричал он, ликуя.
Джерин мысленно обратился к Бейверсу:
— Может, нам отправиться дальше, прихватив остальных? Кажется, этот нашел, что искал.
И они двинулись дальше. Лавтриг, хотя и не побежденный, был слишком занят, чтобы им помешать. С обеих сторон тропы за Бейверсом и подземными силами продолжали наблюдать волки. Однако они не стали вступать в схватку, а наоборот, помчались с воем прочь в сосновый лес, трубя тревогу по всем направлениям.
— Они созывают остальных богов гради, — пояснил Бейверс.
В его голосе, как показалось Джерину, слышалось беспокойство. Если боги чудовищ и разделяли его тревогу, то никак этого не показывали.
— Мы хотим встретиться с ними, — заголосили они нестройным хором. — Мы разорвем их плоть и обгложем их кости.
На следующей поляне высился Стрибог, отец всех бурь. Он закричал, то ли разъяренный, то ли испуганный тем, что им охраняемый подступ к Домугради опять подвергается нападению. Не давая возможности своим врагам выйти из леса, он обрушил на них леденящий дождь.
Бейверс широко развел руки.
— Благодарю тебя за то, что ты даровал нам воду, — сказал он богу гради, — я превращу ее в благословенный ячмень.
Стрибог вновь закричал, на этот раз явно гневно.
— Убирайтесь прочь! — проревел он с угрозой. — Ты и твоя шайка обречены. Бегите, пока не поздно.
Дождь сменился мокрым снегом, а затем градом, летевшим в головы незваных гостей, словно камни, пущенные из пращи.
Тут из рядов выступил светящийся бог чудовищ. Его мерцание было бледным и тусклым. Джерину оно напоминало блеклое свечение светлячков, или плесени, или определенного вида грибов. Но тут облик подземного божества неожиданно изменился. Он стал краснеть и покраснел, как огонь, как обод жерла, из какого в горах исторгается лава, чтобы течь потом во все стороны по земле. Кроме того, он накалился и стал горячим, как лава.
— Свет, — тихо, нараспев произнесли остальные подземные силы. — Драгоценный свет!
Лис вдруг осознал, что для них любые лучики света, исходящие ли от гнили или от подземных жерл, исторгавших потоки расплавленных скальных пород, представляют собой нечто неоценимое и ни с чем не сравнимое по своей мощи.
Между тем несущий свет бог погнал волну огненного жара к Стрибогу. Град начал таять, дождь превратился в пар, а снег под ногами властелина погоды закипел и взмыл вверх в виде столба испарений. Стрибог зарычал от гнева и боли и нанес ответный удар небывалым зимним бураном. Он в неистовстве накинулся на бога монстров. У того от светящейся кожи повалил пар — снег и лед угрожали потушить пламя. Но подземный исполин, в свою очередь, удвоил усилия.
И вновь Джерин сказал:
— Мне кажется, все остальные могут двигаться дальше. И вновь Бейверс и боги чудовищ пошли дальше через поляну. Как и Лавтриг, Стрибог был слишком занят, чтобы преградить им путь. Когда они вышли на следующую тропу, Лис предупредил:
— Там впереди поляна, где обитает Ничто. Будьте с ним осторожны, оно опасно.
Бейверс, проявив благоразумие, остановился на опушке поляны. Джерин мысленно вздохнул про себя. Неизвестно, удастся ли ему в этот раз определить, играет ли с ними Ничто в свои игры. Он сумел это сделать, когда был здесь с Мавриксом, но вполне возможно, что бог гради пустит в ход совсем иные уловки.
Хотя и прежняя тоже была весьма жестока.
Пара подземных богов, быть может, преисполнившись презрения к трусости Бейверса, а может, просто в поисках драки, где бы она ни затевалась, выскочили на поляну, свирепо рыча, и принялись озираться по сторонам, ища врага.
Выскочили, зарычали… исчезли.
И не просто исчезли, а так, будто их никогда не было и в помине. Джерину понадобилось сделать определенное умственное усилие, чтобы удержать в памяти то, что они только что составляли часть рыскающей в поисках добычи шайки подземных богов, сопровождающих элабонского Бейверса.
Что касается Бейверса, то он сказал:
— Ты прав, смертный. С этой силой нельзя не считаться.
— Маврикс не сумел ее победить, — ответил Джерин. — Но ему удалось отвлечь ее, и этого оказалось достаточно, чтобы проскочить мимо.
— У Маврикса полно развлечений, — сказал Бейверс. — Это единственное, в чем он преуспевает. Иногда мне кажется, что они и составляют его суть.
Боги чудовищ кружили за спиной элабонского божества, о чем-то переговариваясь между собой. Через секунду один из них в обличье монстра, но абсолютно непроницаемо черный, прошел мимо Бейверса и приблизился к самому краю опушки.
— Ничто! — крикнул он голосом, словно бы усиленным эхом, катящимся по бесчисленным подземным ходам.
— Я здесь, — ответило Ничто. Его голос, напротив, был тихим, безжизненным. — Я везде, но более всего здесь.
— Верни мне моих товарищей, — сказал бог чудовищ.
— Это невозможно, — ответило Ничто.
— Верни их, или тебя не станет, — предупредил бог чудовищ.
— Это невозможно, — повторило Ничто.
— Возможно, — возразил подземный бог, — так как я — Кромешный Мрак.
Он поднял руки, и поляна погрузилась в абсолютную темноту, такую же, какая охватила Джерина, когда боги чудовищ откликнулись на его призыв в подземельях святилища Байтона. Мрак продолжал:
— Эй, Ничто, теперь никто не узнает, здесь ты или нет. Никому не будет до этого дела. Тебя позабудут, никто не станет скучать по тебе.
— Как и по тебе, — парировало Ничто, и на мгновение чернота посерела, вернее, стала абсолютно бесцветной, то есть максимально приближенной к жидко-серым земным оттенкам.
— Думаю, нам лучше последовать дальше, пока эти двое выясняют, кто из них главней, — сказал Джерин.
— Это верно, ты прав, — откликнулся Бейверс, и нестройный грубый гомон подземных богов изобразил что-то вроде согласия.
Все боги побежали через поляну, где закончили свое существование двое из их соратников по борьбе с покровителями распоясавшихся гради. Насколько Джерин мог судить, исходя из своих ограниченных ощущений, Бейверсу не требовался свет, чтобы определить, куда идти.
На дальнем краю поляны снова забрезжил свет. Бейверс словно прочел мысли Джерина.
— Осталась только Волдар, да? — спросил бог ячменя.
— Думаю, да, — ответил Лис. — После того как Маврикс прошел мимо Ничто, она была последним божеством из тех, что мы повстречали. Она победила, но теперь у нас больше сил, чем тогда.
— Мы растерзаем ее и обглодаем ее кости, — дружно взревели боги чудовищ.
Джерин вспомнил, что творили когда-то монстры, вырвавшись из подземелья. Если их боги учинят то же самое здесь… он будет, пожалуй, доволен. Но после придется подумать о том, как помешать чудовищам вновь неистовствовать на поверхности земной тверди. «Если только способ им помешать существует», — подумал он.
Есть или нет, он разберется со всем этим позже. Сейчас же главной и безотлагательной заботой была схватка с Волдар. И в самом деле, безотлагательной, поскольку тропа как раз вывела их на поляну, где в ожидании замерла верховная богиня гради.
Джерин заметил, что на этот раз поляна была больше по площади, чем тогда, когда он виделся с Волдар во сне или когда попал сюда с Мавриксом. Впрочем, это потрясло его гораздо меньше, чем подобное явление в земном мире. Перемены — часть сути богов.
А перемен тут и впрямь хватало: Волдар ждала не одна. Поляна, вероятно, затем и расширилась, чтобы вместить тех, кто, по-видимому, составлял остальной пантеон. Большинство богов, естественно, выглядели как гради. Высокие, белокожие, сероглазые, с темными волосами и мрачным выражением на лицах. Но Волдар была выше всех, мрачней всех. Красота, ужас и ярость.
Она принялась что-то кричать богам, находившимся под ее предводительством. Но Бейверс сумел перекричать ее:
— Эй, вы, морозильщики! Эй вы, холодильщики! Эй вы, кровососы! Эй вы, зануды!
В своем укрытии — маленьком коконе внутри сознания Бейверса — Джерин едва не захихикал. В городе Элабон некоторые томные, жеманные молодые люди обыкновенно называли занудами тех, кто был им не по нраву. Представить Бейверса в компании золотой молодежи — это ли не абсолютный абсурд? Однако бог ячменя, видимо, относил это словцо чуть ли не к самым сильным из оскорблений.