Хорошо, что каркас, в который были вделаны прутья, вылетел из оконной рамы, и под весом мертвого тела решетка рухнула на улицу.
Звезды и луна были скрыты легкой дымкой, но все же после того, как решетка выпала наружу, света в таверне прибавилось. Сэмлор нырнул через подоконник в окно и врезался в мостовую плечом…
Не поступи он так, нож, свистнувший у него над головой, как раз вошел бы ему между лопаток. Некоторым скандалистам, как и голодной акуле, не нужна причина для убийства; достаточно наличия подходящей цели.
— Стар! — вновь выкрикнул караванщик. Но сила удара о землю превратила крик в сдавленный выдох. Его плащ и плечо изрядно пострадали при падении, зато Сэмлору удалось сохранить кинжал, который в любое мгновение мог оказаться залогом выживания.
Вход в таверну, оказавшийся за спиной у Сэмлора, был в данный момент перекрыт двумя мужчинами. Тот, что повыше, держал более низкого и, словно безумный, раз за разом наносил противнику удары ножом. Единственным звуком, исходящим от жертвы, было глухое хлюпанье, раздававшееся в тот момент, когда нож входил в тело.
В дверях показался ночной сторож. Фонарь в его руке не освещал фигур, но его свет блестел на оружии в руках полудюжины мужчин, спешивших к: месту потасовки.
Сэмлор слышал, что в Старом городе существует местная милиция, в которую набираются жители близлежащих кварталов. От уличных банд они отличались тем, что помогали поддерживать порядок и защищали своих соседей, но это вовсе не значило, что они с пониманием отнесутся к чужаку, замеченному в драке на их территории. Милиционеры редко ощущали потребность в судебном разбирательстве, если у них под рукой были веревка и меч.
Отряд, который спешил на шум с другой стороны, за поддержание правопорядка получал плату, но, похоже, у его членов был в этом деле некий личный интерес. Это было подразделение регулярной армии, и чем быстрее они справились бы с заварушкой, тем скорее получили бы возможность вернуться на сторожевой пост, где не нужно опасаться града камней и черепицы.
Один из солдат нес на шесте фонарь. Стекло фонаря было забрано проволочной сеткой, такие же сетки были прикреплены к краям солдатских шлемов. Солдаты были вооружены алебардами и короткими пиками. Они передвигались с таким явно намеренным шумом, что становилось ясно: они очень надеются, что заваруха утихнет сама собой и им не придется в нее вмешиваться.
Сэмлор тоже был бы очень рад, если бы проблема разрешилась сама собой. Но на это, увы, рассчитывать не приходилось.
Стар не было и на улице. И на его зов она не откликнулась. Но он найдет ее, даже если для этого ему придется вымыть улицы Санктуария кровью местных жителей. Вот только сперва он разберется с этой заварушкой, в которой Судьба изменила ему, без всякой вины с его стороны.
Почему, ну почему этот назойливый чужак, которому явно надоело жить, напал на него? Почему этот тип вообще прицепился именно к нему?
Сейчас главное выжить.
Сэмлор перекинул кинжал в правую руку, — он был правшой, — и нырнул в ближайший переулок.
Шириной переулок ненамного превосходил размах плеч сирдонца, но на другой его стороне Сэмлор заметил дверь, обитую металлом. Караванщик стукнул в дверь и отскочил в сторону. Если дверь откроется, он проскочит в нее и разберется с теми, кто окажется внутри, тем способом, который покажется ему наиболее подходящим.
Впрочем, он особенно на это не рассчитывал. И действительно, дверь оказалась такой же незыблемой, как и камень стен.
Переулок повернул. Этого Сэмлор из окна таверны видеть не мог. Он проскользнул мимо угла каменной кладки и окунулся в непроницаемую мглу, но тут кто-то в таверне зажег лампу.
С этой стороны таверны находились два узких горизонтальных окна, через которые подавались блюда с кухни. Сейчас одно из них было закрыто решеткой, а в плетенке, закрывавшей второе окно, зияла дыра. Когда караванщик последний раз видел это окно из зала, дыры там не было.
Окно было слишком узким, чтобы в него мог пролезть взрослый человек.
Сэмлор собрался было еще раз позвать племянницу, как вдруг услышал крик: «Дядя Сэмлор!» — и увидел девочку в окружении четырех мужчин.
Трое из них сейчас находились между Сэмлором и Стар. Они так тесно набились в переулок, что белое платье Стар сейчас лишь смутным пятном виднелось из-за частокола их ног. Это были те самые юнцы из-за крайнего столика. А сзади стоял четвертый — высокий мужчина, лицо которого было скрыто капюшоном. Он перекрывал Стар путь к бегству.
Переулок освещал лишь слабый свет, который падал из окон таверны и отражался от грязных стен, но Сэмлору было довольно и этого. Он выхватил из висевших между лопаток ножен метательный нож и держал его в левой руке, так что узкое лезвие лишь едва выглядывало между средним и безымянным пальцами.
Но прежде чем караванщик успел пустить свое оружие в ход, человек в капюшоне прошел мимо съежившейся от страха Стар и направил свой жезл на трех молодчиков. При этом движении нечто крохотное скользнуло неизвестному на плечо.
— Что вам нужно от этого ребенка? — властно и звучно произнес он. — Убирайтесь прочь!
— Эй! — начал было ближайший бандит, нерешительно отступив и налетев на приятеля.
Жезл засветился бледно-голубым, дымчатым светом, и этот свет повис в воздухе, трепеща и мерцая. Капюшон чуть сполз, лицо неизвестного было полно решимости. И было видно, что эта решимость сдерживала, но не могла уничтожить таящийся у него в душе страх. Жезл подрагивал потому, что державший его человек боялся.
И, надо заметить, у него были на то основания.
Сэмлор замер. Если бандиты развернутся и бросятся наутек, испугавшись магии, возможно, ему не стоит сейчас атаковать их со спины.
Сэмлор не знал, как лучше поступить. Иногда приходится делать первое, что придет в голову, но в данный момент Стар ничего не угрожало, поэтому не стоило пост .гать опрометчиво.
На правом плече человека с жезлом что-то стояло. Что-то? Как бы не так! Это был самый что ни есть настоящий человек, только ростом с ладонь нормального человека. Человечек подпрыгнул, потом заверещал:
— Не бойся действовать, когда ты прав!
Один из юнцов выругался и взмахнул цепью, метя в жезл.
Вместо ножей или обычных дубинок эта троица была увешана цепями, которые Сэмлор по ошибке в таверне принял не то за украшения, не то за часть доспехов. Точнее сказать, цепи были свернуты в кольца и закреплены на плечах наподобие эполет. Каждая цепь — примерно в ярд длиной — была сделана из тонких звеньев, перетекающих друг в друга наподобие капель воды. Цепи были отполированы до блеска. У двоих они были посеребрены, а у третьего, та, что сейчас сверкнула в воздухе изогнутой линией, — позолочена.
Оба конца цепей были утяжелены гирьками размером с крупный грецкий орех, усеянными стальными шипами. Гирьки были достаточно тяжелыми, чтобы с их помощью можно было оглушить или убить человека, но достаточно легкими, чтобы с ними было удобно управляться. В умелых руках и в подходящей обстановке такая цепь легко могла обезвредить человека с ножом — даже весьма искусного бойца, — причем проделать это с определенным изяществом. Возможность покрасоваться ценилась на улицах ничуть не меньше победы как таковой.
Но это оружие не подходило для переулка — и особенно для этого, поскольку даже на самом его широком участке не хватило бы места, чтобы нормально размахнуться такой цепью. Впрочем, похоже было, что человек в капюшоне все равно понятия не имел, как защищаться от этого оружия. Утяжеленный конец цепи плотно обернулся вокруг жезла, — раздался звук удара металла о дерево, хотя по сиянию можно было подумать, что жезл сделан из более причудливого материала, — и юнец рванул цепь на себя.
Подпрыгивавший человечек исчез с пронзительным, испуганным визгом в складках капюшона. Неизвестный от этого рывка дернулся вперед. Чтобы удержать жезл в руках, ему пришлось сделать пару шагов к юнцу, пустившему цепь в ход. Голубое сияние померкло, как будто позолоченная цепь вытягивала из дерева жизненную силу.
Человек в капюшоне явно был магом — у кого еще мог быть волшебный жезл и маленький кривляющийся человечек? Сэмлор да, похоже, и трое юнцов при всей нездоровой гордости, руководившей действиями их вожака, ожидали, что за нападением последует магическая кара. Их могла поразить молния. Или из ниоткуда мог возникнуть дождь ледяных игл и превратить тела наглецов в окровавленное решето.
Но ничего не случилось, не считая того, что вожак бандитов схватил своего противника за горло и крикнул остальным:
— Кончайте его!
Жертва тем временем пыталась высвободить свой жезл, запутавшийся в цепи.
Караванщик решил, что не стоит надеяться на то, что маг разберется с бандитами, пора самому было приниматься за дело.
Один из юнцов оказался на полшага ближе остальных. Сэмлор ударил его левой рукой в основание черепа. Он отбил себе костяшки о скрытый под банданой стальной колпак, и все же нож караванщика погрузился в шею бандита.
Парень вскрикнул и повернулся. При этом движении нож вышел из раны, и на усеянную заклепками куртку хлынула кровь. Парень схватился за цепь и попытался раскрутить ее. Одна из гирек задела бедро Сэмлора, но это было скорее случайностью, чем намеренной контратакой.
Потом юнец выронил оружие и, спотыкаясь, ринулся к выходу из переулка, пнув по дороге незнакомца, который все еще возился с жезлом. Стар поспешно отскочила и прижалась к стене, пропуская бандита. Глаза и белый локон девочки превратились в омуты отраженного света, когда она повернулась лицом к дяде.
Сэмлор же тем временем нанес удар в горло второму бандиту. Это произошло быстрее, чем капли хлестнувшей из раны первого юнца крови успели упасть на землю. Рукоять чужого оружия казалась более скользкой, чем привычная рукоять ножа, оставшегося в трупе чужака, но относительно больший вес клинка придал силу рубящему удару. Парень успел подставить под кинжал предплечье. А вожак тем временем сыпал проклятиями и пытался освободить свою цепь — теперь уже он был заинтересован в том, чтобы как можно скорее отцепить ее от жезла.
Рукоять кинжала явно была слишком мала для руки Сэмлора. Лезвие вошло в руку юнца. Сирдонец довернул клинок и почувствовал, как треснула кость. При этом кинжал едва не вырвался у него из рук. Бандит завизжал от боли, но удача или навыки уличных драк помогли ему, и цепь захлестнула искалечивший парня кинжал.
Сэмлор левой рукой ударил бандита в грудь, потом рванул вниз рукоять кинжала. Кожаная куртка парня была обшита плоскими круглыми металлическими пластинами. Узкое лезвие ножа, который Сэмлор держал в левой руке, заскрежетало по одной такой пластине и погрузилось в незащищенную плоть, пробив легкое.
Трудно сказать, на самом ли деле тогда на лезвии кинжала возникло предупредившее Сэмлора заклятие, но он вполне годился для драки. Когда сирдонец рванул кинжал к себе, лезвие рассекло посеребренную цепь и освободилось от захвата. Отсеченная гирька покатилась по булыжной мостовой. Прикрепленный к ней кусок цепи извивался, словно хвост ящерицы.
Бандит потерял равновесие и упал навзничь. Он чуть не сбил вожака с ног, но парень с позолоченной цепью увернулся, пружинисто отскочил, прижался к стене таверны, как до того это пытался сделать юнец, ныне валяющийся на земле, и наискось, сверху вниз, запустил в Сэмлора шипастой гирькой.
Капюшон сполз с головы незнакомца, а плащ так перекрутился, что разрез, который должен был идти от горла, теперь был на левом плече. Вожак банды оставил его в покое и занялся Сэмлором; незнакомец вскинул руку и начал, запинаясь, произносить какие-то слова на неизвестном караванщику языке. Но когда парень метнул гирьку, опасную не менее, чем удар меча, в голову Сэмлора, незнакомец наконец перестал бормотать и огрел юнца жезлом по спине.
Сэмлор нырнул назад и вбок, уходя от удара, но забыл о находившемся сзади выступе стены и налетел на него. Гирька врезалась в камень, брызнув искрами, и разорвала левое ухо сирдонца. А юнец тем временем пытался удержать равновесие после неожиданного удара в спину,
Это ему не удалось.
Ни ожерелье, в которое были вплетены защитные чары, состоявшие по крайней мере из дюжины заклинаний, ни передняя часть его куртки, усеянная позолоченными и посеребренными пластинами, не помогли ему, когда Сэмлор нанес свой удар — от бедра, снизу вверх. Юнец затрепыхался на двенадцатидюймовом лезвии, как лягушка-переросток, и караванщик ударил его еще раз, целясь под край нижней челюсти, как раз туда, где заканчивались бандана и стальной колпак.
Парень рухнул. Его глаза были открыты, легкие все еще продолжали работать. В уголке рта появилась струйка пузырящейся крови. Когда Сэмлор выдернул нож, его лезвие оказалось испачкано кровью и продуктами пищеварения. Их вонь чувствовалась даже в этом грязном переулке.
Юнцу было лет четырнадцать. А выглядел он даже моложе. Скверное питание задерживало развитие и навсегда накладывало несмываемый отпечаток на лица уроженцев Санктуария.
— А теперь других! — прочирикал тоненький голосок. — Нельзя убивать змею и оставлять ее хвост!
Караванщик обнаружил, что стоит на коленях. Сэмлор не помнил, как он оказался в этом положении. Человек с жезлом успел подняться на ноги и привести в порядок запутавшийся плащ. Странный человечек снова сидел у него на плече, горделиво подбоченившись.
— Эй, ты! — произнес Сэмлор, отчетливо выговаривая слова. — Заткни пасть или составишь им компанию.
Человечек сдавленно булькнул и снова исчез.
Сэмлор, Стар и незнакомец остались рядом с умирающим парнем. Оба его приятеля скрылись, а после караванщика, похоже, в этот переулок никто больше не заглядывал. Из бара слышались чьи-то грубые голоса, но они не настолько интересовали Сэмлора, чтобы он пытался разобрать, о чем там говорят.
Его племянница, все еще дрожа, просеменила к нему, стараясь не смотреть вниз, и обхватила Сэмлора за шею своими ручонками.
— Извини, пожалуйста, это я виновата в том, что тебе повредили ухо, дядя. — По голосу чувствовалось, что Стар изо всех сил старается держать себя в руках, но все же дрожь выдавала ее страх. — Я не хотела…
Девочка обняла его еще крепче.
— Я подумала, что надо залезть под лавку, когда стало темно, и не знала, где ты… — Слова метались, словно обломки кораблекрушения в потоке сдавленных рыданий, которые сотрясали тело девочки. — …А потом пришли эти люди, и я ничего не смогла сделать!
— Ты все сделала правильно, солнышко, — тихо произнес сирдонец. Он обнял племянницу левой рукой, следя, чтобы лезвие метательного ножа смотрело в другую сторону. Сэмлор не мог убрать его в ножны, нужно было вытереть лезвие. Покрытую разводами сталь кинжала он уже вытер о брюки умирающего. Тот пару раз судорожно вздохнул и затих. — Ты всегда должна слушаться меня, иначе может случиться что-нибудь действительно плохое.
На лезвии кинжала с одной стороны появилась зазубрина, но в целом он неплохо показал себя в этой драке. Сэмлор попытался спрятать кинжал в ножны и обнаружил, что лезвие нового кинжала чуть шире. Да, ножны придется заменить.
А пока караванщик засунул кинжал за пояс, потом вытер метательный нож и встал, продолжая держать нож в правой руке. Левой он по-прежнему придерживал племянницу.
— Кто ты такой, друг? — обратился Сэмлор к незнакомцу. Тот уже привел в порядок плащ и теперь ощупывал жезл.
— Меня зовут Кхамвас, — вежливо ответил тот, стараясь скрыть дрожь в голосе. Острый верх капюшона явно был пошит с таким расчетом, чтобы зрительно добавлять роста хозяину, незнакомец был заметно ниже караванщика, да и сложением уступал ему.
Человечек снова появился на плече Кхамваса, но на этот раз помалкивал. Черты крохотного лица были неразличимы в темноте, но, судя по его виду, человечек явно чего-то опасался.
— У вас есть друзья в этой таверне? — негромко спросил караванщик. Когда он махнул правой рукой, указывая на стену «Распутного Единорога», острие метательного ножа уставилось Кхамвасу прямо между глаз. Даже если этот маг и не был родственником человека, которого Сэмлор убил в таверне, они явно принадлежали к одному народу.