— У меня нет знакомых в этом городе, — осторожно, но с достоинством ответил Кхамвас. — Я — ученый из дальней страны и пришел сюда, чтобы просить об одолжении человека по имени Сетиос.
— Дядя, но это… — вырвалось у Стар, но девочка сама оборвала фразу, прежде чем Сэмлор сделал свободной рукой предостерегающий жест.
— Птица, что летит в чужое гнездо, останется без перьев, — нравоучительно прочирикал человечек.
— Что это за уродец? — спросил караванщик, указав на человечка пальцем. Острие ножа, словно бы случайно, взглянуло туда же.
Человечек испуганно пискнул и съежился. Кхамвас поднес руку к плечу, точно желая одновременно защитить и погладить странное создание.
— Он не причинит вам никакого вреда, господин, — спокойно сказал самозваный ученый. — Я — еще тогда, когда был молод — обратился к неким силам с мольбой о мудрости. Вместо мудрости они прислали мне этого приятеля. Его зовут Тьянуфи.
Человечек метнул на Кхамваса убийственный взгляд, но тут же потянулся и похлопал защищавшую его руку.
— Дурак, который хочет иметь дело с мудрецом, — все равно что гусь, который хочет иметь дело с мясником.
Сэмлор сощурился. Он был сбит с толку. А впрочем, неважно. У него есть проблемы посерьезнее.
— Значит, вы не знаете моего имени? — спросил он, снова переходя на резкий, даже грубый тон. Караванщик был уверен, что Кхамвас был как-то связан с тем типом в таверне. А для чародея узнать чье-то имя — это получить в руки кончик веревки, которой можно связать неосторожного…
— Господин, я не знаю в этом городе никого, — повторил Кхамвас, подчеркнув последнее слово. Он выпрямился, поставил жезл перед собой и сцепил пальцы на навершии. — У меня есть дочь, ровесница вашей племянницы, и поэтому я… ну, правильно будет сказать — попытался вмешаться, когда увидел, что она попала в неприятную ситуацию.
Кхамвас умолк. В то же мгновение его жезл снова засветился. Древесина жезла покрылась рябью фосфоресцирующих разводов. Дымка света окутала руки Кхамваса, словно настоящий туман.
Стар потянулась и дотронулась до жезла.
Свет засиял ярче, как в тот момент, когда Кхамвас только зажег его, но когда Стар убрала руку, часть сияния словно осталась у нее на пальцах. Сэмлор не мог выругаться, поскольку слова тоже обладали собственной силой, особенно в такие моменты, как сейчас. Он погладил племянницу по голове. Сэмлор не был уверен, что сможет помочь сейчас Стар, если той потребуется помощь, и попытался хотя бы подбодрить ее.
Если игрушки этого Кхамваса причинят девочке хоть малейший вред, нож Сэмлора хил Сэмта попробует, какова на вкус его печень.
Стар хихикнула. Оба мужчин посмотрели на нее со страхом, порожденным неуверенностью. Девочка медленно раскрыла сжатый кулак, и пятнышки света на кончиках ее пальцев увеличились, но поблекли, наподобие того, как блекнут радужные разводы растущего мыльного пузыря. А потом эти пятнышки вдруг бесследно исчезли, словно их никогда и не было.
Кхамвас хрипло выдохнул, словно перед этим ненадолго забыл, как дышать.
— Господин, — обратился он к караванщику, — я не знал! Прошу прощения за то, что вмешался в ваши дела.
Тьянуфи, исчезнувший было, когда Стар зачерпнула немного света с жезла, теперь махнул рукой Кхамвасу и произнес:
— Не говори: «Я ученый». Постарайся стать мудрым.
Кхамвас хотел было обойти Сэмлора и скрыться за углом, но тот остановил его жестом. Он готов был прикоснуться к ученому, если бы тот не остановился.
— Ты пришел на помощь Стар в тяжелый момент, прежде чем подоспел я, — сказал караванщик. — И ты помог мне, поскольку отвлек этих ублюдков. Меня зовут Сэмлор хил Сэмт. — Он убрал маленький нож в ножны. — Нам с тобой нужно поговорить.
— Хорошо, господин Сэмлор, — согласился Кхамвас. Но, судя по тому, как он поморщился, сам бы он такого предложения выдвигать не стал. Он махнул рукой в ту сторону, откуда подобрался сирдонец, и добавил:
— Я уверен, что здесь можно найти более подходящее для беседы место.
— Нет, нельзя, — спокойно возразил Сэмлор.
Ему не хотелось тратить время, объясняя, что в том направлении, куда указывал Кхамвас, на расстоянии не менее часа пути, ничего приличного не было. Переулок же был достаточно узким, чтобы его мог защищать один человек, а окружающие его кирпичные стены можно было разрушить разве что с помощью осадных машин. Если им совсем уж сильно не повезет, на них могут напасть с двух сторон одновременно, но лучше уж пойти на этот риск, чем попасть в ловушку в каком-нибудь тупике.
Если принимать во внимание особенности Санктуария, этот переулок, в котором они сейчас находились, был, возможно, самым безопасным местом на лигу вокруг.
***— Что ты знаешь о Сетиосе? — властно спросил Сэмлор. В его голосе не было угрозы, но как-то сразу вспоминалось, что караванщик уже доказал свою готовность и умение убивать.
Стар присела на корточки. Юбку она приподняла и собрала на бедрах, чтобы не пачкать подол в грязи. Девочка что-то тихо ворковала, а в ее сложенных в горсть ладонях горел светящийся шарик. Он был не голубым, как свет, омывавший жезл Кхамваса, а скорее желтоватым.
Этот же свет слабо отражался в глазах мертвого юнца.
На лице Кхамваса, когда он заметил, чем забавляется ребенок, промелькнуло нечто среднее между гримасой и выражением растерянности.
— А… Это… э… это вы?.. — произнес он, обращаясь к Сэмлору.
Караванщик покачал головой. Он был рад, что нашелся вопрос, который скорее забавлял его, чем пробуждал какие-либо иные чувства.
— Когда я в ударе, я способен прочесть заклинание, не запинаясь на каждом слоге, если мне его достаточно тщательно запишут.
Это было преувеличением, но не слишком большим.
— Это все сестра, — добавил он, слегка смутившись по причине, которую не дано было постигнуть чужим. — Это больше по ее части.
— Ясно, — пробормотал Кхамвас. Но даже вернувшись к предыдущему вопросу, он продолжал смотреть на Стар. — Я вообще не знаю Сетиоса, — пояснил он, — но мне известно… ну, мне сказали…
Кхамвас пожал плечами. Сэмлор мрачно кивнул; если этот приятель назвал себя ученым, а не магом, он, по крайней мере, знает, что в последнее время звание мага среди порядочных людей не в чести.
— Служи своему богу, чтобы он мог защитить тебя, — изрек Тьянуфи, погладив своего хозяина — но можно ли было считать Кхамваса его хозяином? — по правому уху.
Возникла неловкая пауза.
— У него, — после секундного молчания продолжил Кхамвас, — есть одна стела, вывезенная из моей страны, Напаты…
— А, ну да! — не удержался Сэмлор, которому наконец-то удалось понять, откуда родом его собеседник. — Земля Реки!
— Да, реки, — одобрительно кивнув, подтвердил Кхамвас. — Реки и пустыни. В пустыне можно обнаружить много памятников, оставшихся от давно ушедших времен, — он снова запнулся, и по лицу его скользнула мягкая улыбка. — Времен величия моего народа, как сказали бы некоторые, хотя сам я доволен и тем, что есть.
— Ты хочешь… вернуть памятник, который находится у этого Сетиоса, — сказал Сэмлор, избегая вопроса о средствах. — Он маг?
— Не знаю, — пожал плечами Кхамвас. — Да мне и не нужна сама стела. Я только хочу посмотреть на нее. И, Сэмлор…
Караванщик коротко кивнул, показывая, что не станет обижаться на скользкий момент, который, как он полагал, обнаружится в этом вопросе.
— Я готов хорошо заплатить ему за возможность взглянуть на эту стелу, — сказал напатанец. — Она не имеет никакой ценности для Сетиоса — во всяком случае, в том смысле, в каком она ценна для меня. Она может указать мне на местонахождение одной гробницы, которая, по определенным причинам, много для меня значит.
Шарик в руках Стар засветился ярче, и на мостовую переулка легли тени двух мужчин. При такой подсветке снизу лицо Кхамваса приобрело просто-таки демонический вид.
Сэмлор мягко прикоснулся к голове племянницы.
— Не так ярко, лапушка, — пробормотал он. — Мы же не хотим, чтобы нас тут кто-нибудь заметил.
— Но… — начала было Стар высоким, почти визгливым голосом, подняла голову и встретилась глазами с дядей. Светящийся шарик тут же съежился до размеров жемчужины и стал настолько тусклым, что освещал теперь только девочку.
— Она прежде не знала, как это делается, — сказал Сэмлор, разговаривая скорее с собой, чем со стоявшим перед ним человеком. — Девочка схватывает все на лету.
— Понятно, — сказал Кхамвас. Возможно, он и вправду что-то понял. — Хорошо.
Он встряхнулся, поправил плащ и, видимо, пришел к какому-то решению.
— Ну что ж, господин Сэмлор, — произнес напатанец, — я должен идти, — И он кивнул в сторону входа в переулок.
— Нет, тебе не туда, — с кривой усмешкой сказал караванщик, но не шелохнулся, чтобы перекрыть собеседнику дорогу.
— Нет, туда, — твердо сказал Кхамвас и выпрямился во весь рост. Стоявший у него на плече человечек повторил движение напатанца, возможно, побуждаемый иронией. — Дом Сетиоса находится… — он указал рукой чуть вбок от Сэмлора, поколебался (на какое-то мгновение его взгляд оказался обращенным внутрь себя) и перевел руку немного правее, — именно в той стороне. И эта улица наилучшим образом соответствует пути, которым мне нужно пройти.
— Никогда не начинай действовать, не взвесив все варианты, — внезапно изрек Тьянуфи.
У караванщика вырвался короткий смешок. Сэмлор дружески хлопнул Кхамваса по плечу.
— Насколько я понимаю, этот твой кратчайший путь — наилучший способ добиться, чтобы твою голову вывесили на шесте, — сказал он. На вид напатанец казался изящным, почти хрупким, но под тонкой тканью плаща чувствовались неплохие мускулы.
— Смотри, — продолжал Сэмлор. — Получается, ты говоришь, что не знаешь, где именно находится дом Сетиоса. Ты просто идешь по городу кратчайшим путем… видимо, тем, который подсказали тебе друзья, да? Те самые друзья, которые дали тебе твою мудрость? — И караванщик кивнул в сторону Тьянуфи.
— Полагаю, что это мое дело, господин Сэмлор, — сказал Кхамвас. Он решительно шагнул вперед, держа жезл вертикально перед собой. Костяшки на пальцах побелели от напряжения.
— «Чего это он меня оскорбляет», — сказал дурак, когда мудрец дал ему совет, — произнес человечек.
Кхамвас остановился. Сэмлор по-новому взглянул на маленькую фигурку. Это был не такой уж плохой совет — только вот дан он был не вовремя. Хотя, возможно, совет Тьянуфи был воспринят лучше, чем предполагал сирдонец.
— Приятель, я всего лишь имел в виду, что здесь, в Санктуарии, вполне может не быть ни одного приличного района, — сказал Сэмлор, коротко прикоснувшись к плечу собеседника. — Но твоя прямая линия уж точно заведет тебя в самую середину самого скверного из них.
Когда Кхамвас двинулся было прочь, Стар встала. Светящийся шарик теперь лежал у нее на левой ладони и переливался бледными пастельными оттенками, бледнее даже, чем лунная радуга. Девочка в порыве чувств дернула напатанца за штанину и сказала:
— Правда, он замечательный? Спасибо тебе большое!
— Это всего лишь… всего лишь пустячное заклинание, — извиняющимся тоном произнес Кхамвас, обращаясь к дяде девочки. — Я… я не знаю, как она могла научиться ему, просто глядя на меня.
Сэмлор заметил, что жезл светится лишь тогда, когда Кхамвас может сосредоточить свои мысли на нем, но шарик в руках у Стар продолжал менять формы и цвета даже тогда, когда девочка смеялась или разговаривала.
Свет сверкнул на обнаженном лезвии нового кинжала Сэмлора. Отраженный свет казался куда более резким и безжалостным.
Караванщик растерянно моргнул, нащупал скрытый под туникой серебряный медальон богини Гекты и лишь после этого вынул кинжал из-за пояса, куда временно пристроил его. Мерцающий свет создавал некий намек на движение, но на клинке видны были лишь узорные разводы, и никакой надписи, как померещилось было Сэмлору.
Кхамвас наблюдал за этими манипуляциями со сдержанной опаской. Решив, что лучше будет обратиться со своим предложением, чем спрашивать, почему Сэмлор пялится на кинжал, на перекрестье которого до сих пор виднелись темные пятна, напатанец сказал:
— Господин Сэмлор, вы понимаете дух этого города, а я — нет. И вы прекрасно умеете при необходимости иметь дело с насилием. Могу ли я убедить вас сопроводить меня до дома Сетиоса? Я хорошо заплачу.
— Не отправляйся в путь без посоха, — одобрительно сказал Тьянуфи.
— Нам ведь тоже нужно найти Сетиоса, дядя Сэмлор, — произнесла Стар своим пронзительным голоском. Она отпустила штанину Кхамваса, но лишь для того, чтобы тут же настойчиво дернуть дядю за рукав. — Можно мы ему поможем9 Пожалуйста. Он хороший.
Караванщик же тем временем думал, что холодная сталь не может течь, извиваться, складываться в слова. Зазубрина на лезвии была отчетливо различимой и вполне реальной. Никаких номеров вроде наложенных чар. Обычный кинжал с неудобной рукояткой и очень хорошим клинком.
Стар повисла на руке у Сэмлора всем своим весом. Он не взглянул на девочку, и рука его даже не дрогнула. Этим рукам доводилось вытаскивать осла, который оступился и сорвался в овраг в сотню футов глубиной.
— Ну пожалуйста! — повторила девочка.
— Друг Сэмлор! — с некоторым сомнением окликнул караванщика Кхамвас. Насколько он мог видеть, в руках у Сэмлора был всего лишь кинжал. Самый обычный кинжал.
«Иди с ним», — возникло из рябящих разводов на стали.
Сияющий шарик в руке у Стар уменьшился до точки и пропал. Вместе с этим светом пропали и слова на клинке.
— Я был готов к тому, что найду здесь проводника, — медленно произнес караванщик.
Он не указал в сторону таверны. Он говорил с собой, а не с человеческими существами, стоявшими рядом с ним. Они же во все глаза смотрели на Сэмлора — его племянница и чужак, — как смотрели бы на ручного льва, который вдруг повел себя как дикий.
— Потому, полагаю, — продолжил Сэмлор, — мы отыщем Сетиоса вместе. В конце концов, — он постучал ногтем по лезвию нового кинжала, и металл отозвался мелодичным звоном, — мы ведь заодно, все четверо?
Стар потянулась к дяде и прикоснулась к его ноге, но не смотрела ни ему в глаза, ни на кинжал у него в руке. Кхамвас осторожно кивнул.
— Тогда нам нужно выбраться из Лабиринта, — будничным тоном сказал Сэмлор. — Пошли.
Чтобы выйти из переулка, им нужно было переступить через тело убитого в драке парня.
Что поделаешь — это Санктуарий. Это не последний труп, который им предстоит увидеть.
***Распростертое у выхода из переулка тело можно было принять за труп, если не прислушиваться или не догадаться, что прерывистый шорох — это неровное дыхание человека, который лежал, уткнувшись лицом в склизкую мостовую.
— Гляньте-ка, — сказал Сэмлор, коснулся рукой сперва Стар, потом Кхамваса и указал на это препятствие. Человеческие глаза могут приспосабливаться к скудному освещению, но в том конце переулка, где лежал умирающий, было так темно, что видны были только смутные очертания тела.
Человечек, сидевший у Кхамваса на плече, должно быть, уловил смысл ситуации, поскольку сказал:
— Смерть суждена каждому.
Голосок у Тьянуфи был звонким, словно у птички, и не менее громким.
Напатанский «ученый» потянулся к плечу жестом, в котором сквозили одновременно симпатия и предостережение.
— Тьянуфи, — пробормотал он, — не сейчас…
Сэмлор сильно подозревал, что Кхамвас имеет не больше влияния на человечка, чем погонщик верблюда на мышь, которая живет в складках его попоны. Или, если уж на то пошло, чем сам Сэмлор на свою племянницу, которая была достаточно умна, чтобы понять любое его наставление, но ответственности у нее было не больше, чем у любого семилетнего ребенка.
Вот и сейчас в сложенной горсткой ладони девочки появился светящийся шарик. Стар освещала себе путь мимо умирающего, несмотря на то, что караванщик совсем недавно предупредил ее, что свет — магический или любой другой — может скорее подвергнуть их риску, чем помочь. По крайней мере, до тех пор, пока они не выберутся из Лабиринта.