— Вы только что веселились, — немного ядовито заметил Корвель.
— Вы запретили нам это делать, сайер, — едва заметно усмехнулась девушка.
— Не запретил, — досадливо скривился мужчина. — Всего лишь напомнил, что поводов веселиться у нас нет.
— Вы правы, ласс Корвель, — согласно кивнула Кати — Для меня веселье и вовсе роскошь. Я забылась. Благодарю за напоминание.
Сайер тихо выругался и помог ей сесть на лошадь, после вскочил с седло усталого коня и махнул рукой.
— Вперед!
Раздражение никуда не уходило. Более того, оно выросло до состояния полноценной злости, только злился ласс на себя. От напряжения он привык избавляться двумя способами: если рядом была Рагна, или иная другая наложница до нее, то способ был один, приятный и расслабляющий. Второй способ был проще и менее приятным — лассу нужно было на кого-нибудь наорать, чтобы выпустить пар. В такие минуты прислуга и приближенные к нему лассы, даже хорошие приятели предпочитали оказаться подальше от Корвеля. Но вот уже, как два дня, он нашел новый способ — разговор с Катиль Альвран. Плавное течение ее голоса, внимательный взгляд и мягкая улыбка творили со взрывным и склонному к агрессии мужчиной чудеса. И именно сейчас, когда ему требовалось успокоиться и снять напряжение, он умудрился поругаться с маленькой лаиссой. Это злило.
Воины, хорошо знавшие своего господина, притихли и старались не лезть ему под руку.
— Ласс Корвель, — вдруг позвала сайера Кати.
Воины взглянули на нее с сочувствием, ожидая, что господин доведет девушку до слез, но ничего подобного не случилось. Корвель с готовностью обернулся, мышцы его заметно расслабились, и на губах мужчины появилась легкая полуулыбка. Катиль подъехала ближе к сайеру.
— Что вам сказал этот ужасный человек? — спросила девушка.
— Ничего, — нахмурился ласс, — он был фанатиком, готовым сдохнуть, но не выдать своих мерзких тайн.
— Я так и думала, — кивнула лаисса Альвран. — И все же вы сделали выводы.
— Да какие уж там выводы, — досадливо поморщился сайер. — Все, что я узнал, в основном, благодаря вам, дорогая моя лаисса. Заклинателя послало братство, верней его Глава. Другого настоящего заклинателя у них нет, это я понял по его надутой от важности роже. Так что нападения должны прекратиться. Но я не узнал главного, кому Глава хотел доказать значимость их братства. Подозреваю, что королю. Они давно пытаются привлечь к себе внимание. Не понимаю только, почему за счет моего Удела. Я не тот, с кем любят связываться. А вы что думаете? — он с нескрываемым интересом посмотрел на Катиль.
Девушка пожала плечами. Она не увидела ничего нового, и предчувствия не томили ее. Лаисса слабо разбиралась в хитросплетении интриг и совсем не знала врагов ласса Корвеля, потому сказать ей было нечего. Единственное, из-за чего она нарушила молчание, было желание угомонить льва, пока он не начал бушевать. То, что разговор с ней успокаивает сайера, Кати тоже заметила.
— Жаль, что вы больше ничего нового не увидели, — произнес Корвель. — Я начинаю привыкать к вашим подсказкам. Не знаю, сколько бы у меня ушло времени, чтобы разобраться во всем этом и найти заклинателя.
— Ведений не будет какое-то время, благородный ласс, — ответила девушка с немного грустной улыбкой. — Святые были слишком щедры ко мне в последнее время. Обычно, после такого изобилия, они дают мне отдохнуть. Я могу ослепнуть и оглохнуть на достаточно продолжительное время, — сказала лаисса Альвран и поспешила добавить, видя изломленную в изумлении бровь, сайера. — Стану такой же, как все.
— Наверное, это правильно, — негромко произнес мужчина. — Вы постарались на славу, Катиль, отдыхайте. Святые знают, что для нас лучше.
— Но вы все равно ждете их благодати, ниспосланной мне, — глаза Катиль вдруг весело блеснули.
— Что делать, Катиль, — улыбнулся Гален Корвель. — Вам Святые послали дар провидения, мне умение ценить людей, способных приносить пользу.
Веселье из глаз лаиссы Альвран вновь исчезло, и ласс выругался про себя. Разговор на этом закончился.
Глава 6
Следующие два дня пути прошли без происшествий. Отряд продвигался медленно. Усталость людей и лошадей брали свое. И как бы ласс Корвель не стремился на встречу со своей наложницей, издеваться ни над воинами, ни над животными, ни тем более над маленькой прорицательницей, он не хотел. К тому же они сильно отклонились от дороги, преследую волчью напасть, и теперь опоздание на королевский турнир было неминуемо.
Катиль изрядно измучилась в седле за это время. Она сильно устала и впервые в жизни проголодалась настолько, что накинулась на еду, которую им подали в простом фермерском доме, в котором они остановились на ночлег. Сайер, не смотря на собственную усталость, с улыбкой смотрел на лаиссу Альвран.
— Однажды, когда вы вновь станете разборчивы в еде и превратитесь в воробышка, я напомню вам, что ваш аппетит не уступает волчьему, — с улыбкой сказал он.
— Не надо о волках, — попросила девушка, на мгновение отрываясь от еды. — Чудеснейшая похлебка, просто объедение!
Ласс Корвель рассмеялся и воздал должное простой грубой пище. А следом за голодом Катиль окончательно сморила усталость, подобного она так же не чувствовала ни разу в жизни, даже после ночевки в доме фермера, где на них напали волки. Девушка, кое-как обмывшись в лохани, которую принес хозяин дома, завалилась на жесткую лавка, накрылась плащом и моментально уснула. Что ей снилось, и снилось ли вообще, на утро лаисса просто не могла вспомнить.
А проснулась она в кровати, которую фермер с женой уступили сайеру. Сам же Корвель спал прямо на полу, подложив под голову свой свернутый плащ и укрывшись накидкой Катиль, потому что лавка для мощного ласса оказалась слишком мала. Девушка открыла глаза, и какое-то время соображала, где находится. Неожиданно ей в голову пришла мысль, которая привела ее в восторг, и Кати рассмеялась.
— Нечистый, — проворчали с пола. — Воробей, ты слишком звонко чирикаешь.
Девушка зажала рот рукой и села на кровати, сразу столкнувшись взглядом с помятым и взлохмаченным лассом Корвелем, примостившимся возле очага. Сайер пробурчал нечто нечленораздельное и отвернулся от смущенной лаиссы.
— Простите, — пробормотала Катиль, ощущая неловкость, и от мысли, что ночевала а одной комнате с чужим мужчиной, и от осознания того, что он ее перенес на кровать, а сам улегся на полу. И даже мысль, что они с лассом Корвелем уже делили одни покои на двоих, смущения не уменьшило.
— Что вас так рассмешило, дорогая моя лаисса? — спросил сайер, не оборачиваясь к ней.
Катиль вспомнила причину своего смеха и снова хмыкнула.
— Я проснулась и не поняла, где я. Даже не сразу вспомнила, как я здесь очутилась, — ответила она.
— Вы сильно устали, такое бывает, — ласс зевнул и развернулся к ней, не спеша подняться.
— Вы не понимаете, ласс Корвель, — воскликнула девушка. — Я не знала! Провидица не знает, что происходит! — и она вновь рассмеялась.
Сайер усмехнулся и сел, стирая ладонью с лица остатки сна. Он не боялся, что их услышат, потому что хозяева отдали дом в распоряжение ласса, а за дверями стоял его воин, и так знавший о даре Кати. Корвель усмехнулся, глядя на детскую радость девушки.
— Это тяжкая ноша? — спросил он, пока лаисса Альвран выпутывалась из складок лоскутного одеяла.
Катиль вскинула на него глаза.
— Дар Святых — благо для смертного, — ответила она, и мужчина подумал, что такой ответ девушка привыкла давать всем, скрывая истинное отношение к своему дару.
— Вы могли бы уже нянчить младенца, находясь в замужестве, — заметил ласс.
Кати невесело усмехнулась. Она поискала взглядом свой мешок, который ей дал Корвель, вытащила гребень и распустила косу, заплетенную на ночь. Сайер следил, как темный водопад покрыл острые плечики девушки, скрывая, словно плащ ее фигурку.
— Я давно привыкла к мысли, что мне не дано такой радости, как познать себя женой и матерью, — заговорила Кати, расчесывая длинные пряди. — Меня больше угнетает то, что я вижу. Не всегда мои видения наполнены светом и радостью. Я вижу смерть, боль, горе. Вижу и чувствую. Иногда мне хочется, чтобы Святые лишили меня своего дара, оставив обычную человеческую жизнь. Знаете, сайер, — Кати посмотрела на Корвеля, все так же пристально следившего за ней, — не всегда стоит знать прошлого и будущего, иногда лучше остаться в неведении.
— Почему? — Мужчина поднялся на ноги и потянулся. — Когда предупрежден, ты волен изменить судьбу.
Девушка вновь заплела косу и свернула ее на затылке, закрепила и огляделась в поисках воды. Заметив кувшин и лохань, она подошла к ним. Корвель проследил взглядом, как лаисса пытается умыться, подошел к ней, забрал кувшин, и Катиль благодарно кивнула, подставляя руки под струю воды. После вытерлась куском полотна и взялась за кувшин сама, помогая привести себя в порядок сайеру.
— Вот представьте, ласс Корвель, что я предсказала вам смерть, — произнесла она. Ласс покосился на девушку, стянул рубаху и нагнулся над лоханью. Кати смущенно отвела глаза.
— Представил, и что? — ответил мужчина, фыркнув от льющейся сверху воды.
— А то, я сказала вам, что вы, например, утоните в реке, скоро, но не уточнила дня и часа, даже не сказала, в какой именно реке и как вы захлебнетесь, — продолжала Кати. — Неужели вы не начнете думать о смерти? Даже такой смелый человек, как вы, не может остаться равнодушен к мысли, что его путь прервется во цвете лет.
— Я хорошо плаваю, — улыбнулся ласс, вытираясь.
— Умение плавать мало кого спасало, — отмахнулась Катиль. — Мысли о скорой кончине начнут тяготить вас, злить. Вы начнете избегать даже маленькой речушки, или же напротив, поспешите навстречу судьбе, и каждая ваша переправа станет для вас испытанием, рождая в душе страх. И в какой-то момент вы найдете виноватого в своих затаенных страхах. Угадайте, кто это будет?
Девушка взглянула в темные глаза ласса, почему-то улыбавшегося, пока она говорила, нахмурилась и отошла от него, давая возможность одеться.
— Катиль, — Корвель натянул обратно рубашку и скрестил на груди руки, ожидая, пока лаисса вновь обернется к нему. — Вы, невинное дитя, иногда удивляете меня своим спокойствием. Не страдаете, не жалуетесь на тяготы дороги, не плачете о доме и родных. Я ожидал иного поведения.
Лаисса Альвран усмехнулась и присела к пустому столу, сложив руки на коленях.
— Мои родные живы, дом уцелел, о чем же мне плакать? — ответила она. — Что же касается остального… Когда Судьба делает шаг, мы можем сопротивляться и бежать от нее, либо идти в ногу. Я предпочитаю последнее.
— А я предпочитаю с Судьбой спорить, — ласс Корвель присел напротив. — Если вы мне скажете о скорой смерти, я буду жить дальше, решая неприятности в момент их появления. — Мужчина положил широкие ладони на стол. — И винить вас я не буду. Искать виноватых — удел слабых. Если вы мне предскажете смерть, я буду считать, что вы дали мне предупреждение, и приму его к сведению. Только так и никак иначе.
— Надеюсь, у нас не будет повода это проверить, — улыбнулась Кати.
В дверь постучались, и сайер позволил войти. Фермер с супругой осторожно вошли в комнату, низко поклонились и засуетились, спеша накормить господ. Мужчина и девушка замолчали, не желая продолжать свой разговор, пока не исчезнут невольные слушатели. Пока готовился завтрак, ласс Корвель ушел в свои размышления, уже не следя за происходящим, а Катиль вышла на улицу.
Воины склонили головы при ее появлении. Подобно своему господину, они так же ожидали нытья и жалоб от высокородной девицы, но та упорно держалась наравне с опытными и сильными мужчинами. И хоть ее мотало от усталости, девушка умудрялась оставаться благожелательной ко всем и даже улыбалась. Подобное положило начало уважению, и мужчины постепенно проникались симпатией к маленькой лаиссе. Все, оставшиеся в живых после встречи с волками, кроме одного.
Хриплый воин, переживший звериные зубы, теперь с трепетом ждал горы, где ему была предсказана смерть. Он почти перестал разговаривать с товарищами, замкнулся в себе и все порывался поговорить с провидицей, но никак не мог найти в себе смелость подойти к ней. Но еще больше воин боялся, что услышит господин, и тогда его постигнет участь тех, кто пытался повесить благородную лаиссу, приняв ее за ведьму и шлюху.
Когда Кати вышла на улицу и кивнула приветствовавшим ее воинам, хриплый ратник сидел в отдалении. Он смотрел на свои загрубевшие ладони и все пытался представить — какого это, когда летишь в пропасть? Должно быть, все произойдет быстро, и он умрет, едва достигнет дна. Просто удар и все… Все! Ни солнца, пусть и редкого в их краях, но такого теплого и ласкового. Ни ветра, ни дождя, ни снега, ни цветов, не песен деревенских девок, ни кружки доброго эля, ни жаркого женского тела, ничего. Просто удар и все. Смрад мертвечины, вечный холод, черви, пожирающие его плоть, конец. Впрочем, его даже никто не полезет доставать со дна пропасти. Значит, падальщики обглодают кости, птицы выклюют мертвые глаза. И никто даже не вспомнит, что был такой Рёнгафт Туни.
Он мотнул головой, пнул камешек, лежавший под ногами, и увидел лаиссу Альвран. Она тоже была в одиночестве. Не было рядом сайера, не крутился возле нее старый Рагнаф, пичкая своими байками. Девушка смотрела на серое небо, о чем-то думая. В больших синих глазах плескался покой, который давно покинул истерзанную ожиданием душу воина Рёнгафта Туни. Поджав губы, мужчина решился.
— Благородная госпожа, — позвал он.
Катиль обернулась и пристально взглянула на ратника, ожидая, что он скажет. Хотя… Девушка знала, но не спешила отвечать раньше, чем тот, кто оскорбил ее в ту ночь, когда она покинула замок, задаст свой вопрос.
— Я… — он помялся, но все же решил договорить, — точно скоро умру?
— Ничего нового я не вижу, — ответила Кати.
— Как это будет? — хмуро спросил воин.
— Я не знаю, — мягко ответила лаисса, и от этой мягкости в ее голосе Рёнгафт Туни помрачнел еще больше.
— Скажите, я хочу знать, — упрямо повторил он.
— Я не знаю, — Катиль хотел сказать, что видела лишь падение, но мужчина не желал верить, что она не знает, как и когда точно он умрет.
— Ну, так посмотрите, лаисса! — воскликнул воин.
— Я не могу, — спокойно ответила Кати и развернулась, чтобы уйти.
— Почему?!
— Святые молчат, — сказала она, не оборачиваясь.
Катиль сделала несколько шагов в сторону дома фермера, и Рёнгафт бросился следом. Он схватил девушку за плечо и развернул к себе.
— Ты лжешь, ведьма! — крикнул ей в лицо воин. — Зачем ты лжешь?! Это твоя месть? Я оскорбил тебя, прости! — он упал на колени и с мольбой взглянул на испуганную девушку. — Я хочу жить, госпожа, — прошептал Туни.
— Рён! — к ним подбежал черноволосый воин. Он оттащил хриплого от Кати. — Совсем обезумел? Господин велел не прикасаться к лаиссе.
— Пусть она скажет, — потребовал ратник, — пусть скажет, как я умру! Пусть скажет!
— Ты сдохнешь прямо сейчас, если еще хоть раз посмеешь дотронуться до нее! — прогремел голос взбешенного сайера.
— Но, господин…
Корвель бросил на своего воина короткий взгляд, и тот замолчал, покорно уходя в сторону. Ласс обернулся к Кати.
— Не стоило выходить одной, — сказал он раздраженно и кивнул на дом. — Идемте, завтрак уже готов.
— Благодарю, — кивнула девушка и вздохнула.
— Держитесь рядом со мной, Катиль, и тогда вам некого будет опасаться, — уже спокойней и мягче произнес мужчина, идя вслед за ней.
Лаисса Альвран промолчала.
— Что он от вас хотел? — Корвель открыл дверь, пропуская Кати в дом, и посмотрел на ратника.
Тот вернулся на свое место и снова замкнулся в себе. Лаисса Альвран тоже обернулась, тихонько вздохнула и поспешила в дом, чтобы избежать дальнейших расспросов. Ласс взглянул на фермерскую жену, еще хлопотавшую возле стола, и промолчал, больше ни о чем не спрашивая, на что и рассчитывала Кати. Она не могла сказать, что жалеет того, кто хотел сначала изнасиловать ее, а после повесить, но сочувствовала ему. Подобное девушка уже видела.
Когда она увидела смерть конюха в болоте, то предупредила его. Мужчина закрылся в замке и с тех пор отказывался ходить в лес, а на Кати поглядывал со священным ужасом, будто она не предупредила его, а наколдовала страшную кончину. И хоть он ничего не говорил, лаиссе было неприятно. Потому о кабане и егере она сказала лишь отцу, попросив того отменить охоту. Ласс Альвран послушался дочери, желая угодить, и егерь так и не узнал, чего избежал. Правда, судьба все равно настигла его, и зимой он замерз насмерть, но такой исход Кати был неведом.