Винн не отвечала, поскольку не понимала. Она отрицательно покачала головой, держась за посох так сильно, что ее руки начали болеть.
Чейн бросился на нее.
Винн попыталась направить кристалл в его лицо. Он перехватил посох выше ее рук и отклонил его. Она попыталась высвободить его, но все ее усилия были бесполезны, она понимала это.
Он не стал отбирать посох. Он просто стоял на месте, стиснув его, теперь его лицо было намного ближе.
Его полностью скрывала кожаная маска.
Этот вид заставил Винн съежиться. Вдруг она почувствовала кое-что еще. Посох в ее руках дрожал. Она быстро перевела взгляд, боясь отвлекаться надолго.
Рука Чейна дрожала, дрожь передавалась посоху. Она поняла, что дрожат и края его капюшона. Он дрожал всем телом.
— Посмотри на меня, — сказал он. — Если я могу стоять в свете солнечного кристалла… если я могу сопротивляться ему с такой небольшой подготовкой… как ты можешь быть уверена, что Сау'илахк исчез?
Весь её страх и гнев на его предательство застряли в горле.
— Призрак… не может… так легко, — прошептал он. Дрожь перешла и в его голос. — Ты только веришь… хочешь, чтобы это было так.
Винн почувствовала, как что-то сломалось в ней. Её худший, удушающий страх просочился из этой трещины. Она оттолкнула Чейна.
— Нет!
* * *Чейн отшатнулся назад, когда Винн вырвала свой посох, хотя ее небольшая сила ничего не могла сделать ему. Он опустил голову, отворачиваясь от жгучего света… и от страдания на ее лице.
Его кожа покалывала и зудела, и он вспомнил, как однажды обгорел на солнце в детстве, своей утерянной жизни. Это ощущение проникало с каждой минутой глубже и глубже, поглощая его силу, но все же не обжигало.
Если бы он хотел, то смог бы противостоять свету кристалла некоторое время. Но он не мог заставить себя посмотреть в её глаза. Он слышал, что её дыхание стало прерывистым, возможно, от рыданий, но она ничего больше не сказала.
Если он должен был сгореть для того, чтобы заставить её посмотреть правде в лицо, то он сгорит.
Чейн позволил мечу выскользнуть из руки и упасть на промёрзшую землю. Он увидел, как ноги Винн отошли и пошатнулись, и шагнул к ней, сдернув перчатку с левой руки. Не поднимая взгляд, он вслепую протянул её в сторону девушки.
— Смотри! Это не может сжечь даже меня.
Но теперь это было возможно. Он стиснул зубы, сопротивляясь боли. Воздух вокруг него пропитался зловонием горящей плоти. Дыхание Винн внезапно прервалось, и свет немедленно пропал.
Все стало черным как смоль.
Чейн отдёрнул руку, прижав её к груди. Он попытался устоять на ногах, пока возился, снимая очки и маску здоровой рукой.
— Этот призрак… дух… на века старше, чем я, — сказал он, задыхаясь. — Сильнее, чем я могу когда-либо стать. Ты думала, что уничтожила его… ещё на улицах Колм-Ситта в первый раз. Как ты можешь быть уверенна, что преуспела… во второй?
Даже его глазам понадобилась минута, чтобы приспособиться к внезапному возвращению темноты. Он осмелился посмотреть на нее. То, что он увидел, принесло гораздо более острую боль, чем его обгоревшая рука.
Винн стиснула в ладонях свои очки и посох, притянув их так близко к лицу, что Чейн видел только один широко раскрытый глаз и заплаканную щеку. Ее дыхание было слишком быстрым, когда она немного качнула головой.
— Тебя не было там, в тоннеле, — сказала она, рыдая. — Ты не видел то, что произошло. Я разрушила его!
— У тебя нет доказательств! Ты собираешься отправиться в плавание и направиться в дикие земли, и все же цепляешься за призрачное мнение, которое от твоего желания не станет правдой.
Винн сломалась прямо на глазах у Чейна. Наполовину признав ошибку, она почти упала, только посох удержал ее от этого. Ее глаза были закрыты, но слезы быстро текли из них, капая вниз с ее подбородка.
— Ты сволочь, — прошептала она.
Чейну захотелось бежать, бежать без оглядки.
* * *Гнев и страх бушевали внутри Винн, вырвавшись наружу со словами.
В последние несколько лет она путешествовала в компании совершенно разных существ: от дампира и жулика-полукровки до Стихийного Духа в теле маджай-хи и эльфийских убийц, как союзников, так и врагов. Они все обладали талантами, которые давали каждому шанс выстоять против Детей Ночи.
Но она была просто маленьким, смертным человеком, владеющим только одним оружием — посохом с его солнечным кристаллом, который она заказала у домина Иль'Шанка. Теперь Чейн заставил её понять, что всё это пустой звук — она была бессильна.
Разве им мало чего нужно опасаться, помимо этого? Но что значила эта маленькая победа перед лицом того, что могло скоро произойти?
Она никогда не забудет его вид, в маске и очках, когда он взмахнул мечом у её горла. Никогда. Но всё равно она не хотела причинять ему боль.
— Разве ты не проголодался от всех этих усилий? — ядовито спросила она. — Тебе нужна еще одна урна крови, чтобы исцелить руку? Нет, подожди. Тебе была не нужна и первая… Так?
Чейн выпрямился, его глаза расширились. Боль исчезла с его лица — бледного лица нежити.
— Не лги мне! — прошипела она. — Ширвиш в храме нашёл её в твоей комнате. Полной!
— Урна не помогла бы мне, — сказал он так тихо, что она еле расслышала его. — Кровь — только проводник для жизни… она должна поступать из живого существа… для того, чтобы удовлетворить мои потребности.
Возможно, это было правдой. Возможно, это не было просто оправданием. Он все еще прижимал к груди обожженную руку и смотрел в сторону так, что она больше не могла видеть его лицо. Но его вид не принес ей торжества победы. Она причинила ему боль и сейчас пожалела, что не может взять слова обратно.
— Я не мог заставить себя сказать тебе, — прошептал он, — что твои усилия не могут мне помочь.
— Что… чем ты кормился?
Чейн молчал слишком долго. К тому времени, когда он ответил, она не была уверена, что поверит ему.
— Ты не ошиблась с домашним скотом, но животное должно быть живым.
Отвечая, он не смотрел ей в глаза, и беспокойство внутри Винн снова начало расти.
— Ты и Тень — все, что у меня есть, — сказала она, обходя его, чтобы вернуться к проходной. — Но если ты когда-нибудь… когда-нибудь покормишься другим разумным существом, я оставлю тебя. Ты никогда больше меня не увидишь. Понимаешь? Никогда.
Чейн всё ещё стоял, склонив голову, и ничего не ответил.
Винн повернулась и зашагала прочь вдоль внутренней стены замка. К тому времени, когда она достигла проходной, она бежала. Она не останавливалась, пока не закрыла дверь в свою комнату, в полуобмороке прижалась к ней спиной и соскользнула на пол. В ее хрупком мире было так мало определенных вещей. Две из них только что рассыпались на осколки.
Она больше не могла отрицать, что призрак может все еще существовать.
Она больше не могла доверять Чейну.
Винн наконец заметила, что Тень теперь стоит прямо перед ней. Собака смотрела на дверь.
Ее уши прижались к голове, она начала рычать и обнажила зубы. Несомненно, Тень подняла все воспоминания Винн о том, что произошло несколько минут назад.
Винн зарыдала и порывисто обвила руки вокруг шеи Тени, пряча лицо в густом темном меху собаки. Единственным, на кого Винн теперь могла рассчитывать, была упрямая, юная маджай-хи.
* * *На скалистом берегу, к югу от Колм-Ситта и высоко над пенящимися волнами залива вдруг замерцал ночной воздух. Силуэт высокой фигуры медленно начинал принимать форму.
Темная фигура была одета в длинный балахон и плащ, который дёрнулся и закачался. Это движение не прекращалось, как будто ткань корчилась от боли. В черной как смоль яме его опущенного капюшона не было видно лица. Одна рука поднялась, и рукав сполз вниз, обнажая предплечье, ладонь и пальцы, завернутые в черные полосы ткани.
Сау'илахк пришёл в себя после мук гнева Возлюбленного. И только тогда он смог закричать. Но всё равно никто не мог его услышать — звук был похож на внезапный порыв ветра.
Придя в себя, он удивился, что не закончил своё существование в объятиях Возлюбленного. Тогда он понял, что вернулся в мир живых. Повернувшись, он осмотрелся, чтобы понять, где находится. Перед ним лежал Колм-Ситт во множестве ночных огней. Он не знал, чувствовать гнев или благодарность.
Последнее, что он помнил, как его поймали в ловушку Ходящие-сквозь-Камень и Винн сожгла его дотла. И все же на краю сна он вернулся к Возлюбленному. Во время последующего наказания за неудачу и неповиновение, он сто раз пожалел, что не погиб.
Но Возлюбленный не позволил ему умереть.
Теперь страх и подозрение омрачали каждую его мысль.
Сау'илахк полагал, что может управлять своей судьбой — что может переиначивать и использовать намеки его Бога для своего спасения. Тысячу или больше лет назад, в конце Великой Войны, тринадцать «Детей» Возлюбленного разделились на пять групп. Каждой группе дали один из Якорей Существования — шаров, как их называли немногие осведомленные, кто теперь знал о них — и Дети разбрелись по миру, чтобы спрятать их.
Сау'илахк, самый старший из Почтительных Возлюбленного, его священников, знал только это, и понятия не имел, где окончились путешествия Детей.
Как вознаграждение за свою службу он попросил вечную жизнь, чтобы его красота никогда не увяла. Возлюбленный согласился, а затем обманул Сау'илахка, извратив слова своего обещания. Тело Сау'илахка распалось, но его дух остался. Он получил вечную жизнь, но не вечную молодость.
Сау'илахк всем сердцем хотел обладать Якорем Духа. Через него он мог обрести плоть и красоту снова. Все же его поиск в течение веков оказался бесплодным, пока одна жалкая мелкая Хранительница не отыскала слова, написанные в древних текстах трех из Детей. Винн Хигеорт была ещё одной надеждой вынудить Возлюбленного исполнить его обещание. Через нее он узнал бы, куда ушли Дети и местонахождения шаров.
Он полагал, что помог Возлюбленному, но тот бушевал из-за его недавней неудачи и разрушения в подземелье Дред-Ситта… и наказал его.
И все же теперь, он был здесь, за пределами Колм-Ситта, дома Винн.
«Следуй за Хранительницей… к своему желанию. Служи, и она приведёт тебя к нему.»
Сау'илахк захныкал, звук был похож на потревоженную бризом траву. Он сжался, чувствуя усталость, угрожающую накрыть его от звука требования его Бога. Вдруг его ум начал освобождаться от ужаса.
Возможно, в текстах не было настоящего ответа? Возможно, Винн Хигеорт была ключом? Собирался ли Возлюбленный использовать его снова или он разделял его цель?
Сау'илахк не знал этого. Но, если Возлюбленный знал о его желании заполучить шар, Якорь Духа, тогда почему его Бог вернул его к существованию?
Он парил над утесом к югу от города, наблюдая за его огнями. В нем плескались страх, сомнение и подозрение, а еще одна эмоция боролась против них, почти столь же сильная, как и желание обрести плоть.
Желание отомстить Хранительнице.
Она была причиной его страданий, или, по крайней мере, его постоянных неудач. Как только плоть снова вернётся к Сау'илахку, как только он умилостивит своего Бога, он покажет Винн Хигеорт все те мучения, которыми Возлюбленный наградил его.
Глава 4
Следующей ночью Винн ждала на пристани, наблюдая за широким, трехмачтовым фрегатом, стоящим на якоре в заливе. Тень продолжала смотреть на Чейна с негодованием, сам парень спокойно стоял в нескольких шагах позади них. Челюсти собаки изредка подрагивали, показывая зубы.
Ничего этой ночью не было легко.
Когда Винн покинула свою комнату этим вечером, Чейн ждал ее во внутреннем дворе у сторожевой башни. Прежде чем она смогла сделать хоть что-то, Тень, обвиняюще рыча, ощетинилась. Она напугала двух учеников, проходящих мимо, когда прижала Чейна к стене северного здания.
Винн снова и снова пробовала через память объяснить, что Чейн сделал и почему. Или Тень не понимала или не хотела понимать. Она знала только, что Чейн напал на Винн.
Тень ещё больше разозлилась, когда Винн пояснила, что Чейн все еще путешествует с ними. Она металась взад-вперед по внутреннему двору, будто ища способ подобраться к нему. Всё, что сделал Чейн — это поднял руки вверх и ждал. Винн опустила сумки на землю и схватила Тень. С этого момента, по дороге к порту, Винн и Чейн оставались сосредоточенными на прямо стоящей задаче. Ни один из них не заговорил о том, что произошло прошлой ночью у внутренней стены замка.
Сегодня вечером Чейн был одет так же, исключая очки и маску. Единственным заметным отличием был старый меч, прилаженный к другому его бедру. Он упомянул, что относил его кузнецу, чтобы припаять сломанный конец к основанию, таким образом, его можно использовать снова. Конец старых ножен был урезан для обновлённого лезвия и неаккуратно ушит.
Винн задалась вопросом: зачем он вообще взял его с собой? Ведь меч, который он получил от Красной Руды, был намного лучше. Но она не стала спрашивать. У Чейна также были обе его сумки — или, вернее, его собственная и та, что досталась ему от Вельстила. Обе висели на его плече. Более чем когда-либо Винн не нравились приспособления этого коварного вампира, находящиеся во владении Чейна, за исключением разве что бронзового кольца.
Винн надела свою старую эльфийскую тунику и штаны под серую мантию странницы до колен и тяжелый зимний плащ. Она несла посох, его длинный кристалл был зачехлён, и собственную сумку, наполненную принадлежностями для работы. Она также подпоясалась старым боевым кинжалом Магьер. Последним из их багажа был сундук среднего размера, который стоял у ног Чейна, загруженный припасами, одеждой и записями Винн.
Они были настолько готовы, насколько только могли.
Чейн указал вдаль:
— На воду спустили ялик.
Но Винн оглянулась назад к береговой линии Колм-Ситта.
Она не видела и признака Красной Руды, хотя послала ему сообщение этим утром относительно времени и места их отъезда. Спустя некоторое время, она пересмотрела свои взгляды на это: если он был полон решимости следовать за ними, она мало что может сделать, чтобы остановить его. Однако, если Красная Руда сам пропустит посадку, то это будет не ее ошибка.
— Сколько кают нам выделили? — спросил Чейн.
Винн обрадовалась этому вопросу, поскольку тишина между ними становилась давящей. Что-то обыденное откладывало разговор о том, что произошло между ними.
— Две, — ответила она. — Я сказала Красной Руде готовиться самому.
Она и Тень нуждались в отдельной каюте. Чейн по очевидным причинам охранял свою личную жизнь. Красная Руда мог сам позаботиться о себе.
— Возможно, он передумал, — сказала она.
— Я так не думаю.
Чейн, скорее всего, был прав. Живущая отдельно сестра Красной Руды, бывшая отличным кузнецом, оказавшимся в затруднительном положении, сделала для Чейна новый меч. Винн не могла и предположить, чего эта поездка стоила Красной Руде в финансовом отношении, но она задалась вопросом, как он добыл меч, чтобы торговаться для включения в их группу.
Ялик почти достиг пристани. Винн даже могла разобрать щетину на подбородке матроса, стоящего на коленях на носу. Когда лодка приблизилась к лестнице пристани, худой человек поднялся, чтобы встретить их, и мельком взглянул на сундук.
— Есть что ещё? — спросил он.
— Только наши сумки, — ответила Винн. — Мы сами понесём их.
Она предпочла взять только один сундук, потому что ещё неизвестно, найдут ли они лошадей, уже не говоря о фургоне, когда сойдут на берег.
— Залезай, Тень, — сказала она, указывая на ялик.
Тень вертелась позади Винн, все еще наблюдая за стоящим рядом Чейном.
Винн очень сожалела, что даже не пыталась вчера вечером скрыть свои воспоминания от Тени, но она была слишком потрясена. Хотелось надеяться, что Тень придёт в себя и вспомнит, что Чейн всегда защищал Винн в прошлом. Они нуждались в нем в этом путешествии.
— Тень, иди, — сказала она.
Собака, рыча, развернулась и приблизилась к краю пристани. При этом один из матросов, сидящих на веслах, взглянул на неё. Его глаза расширились при виде крупного волка, и рука потянулась к ножу на поясе.