Настроение у меня упало ниже фундамента. А я-то голову ломала, отчего это герцог разрывать помолвку не стал после моих скандалов. Оказывается, чтобы его разочаровать, всего-то и надо было — в рот заглядывать и молчать, а я…и пощечину, и обличение, и крики… Самочувствия не добавлял и тот факт, что теперь в заключении помолвки обвинять отца как-то неправильно. Ведь был же у меня шанс исправить ситуацию, и остаться, наконец, свободной, а я, в силу собственного отвратительного характера, сама же все и испортила.
Хорошо хоть, что жизнь в замке стала не в пример приятнее. Постоянным спутником моим стал питомец Бейсрика — лощеный важный кот по имени Патрик, обладатель длинной рыжей шерсти и приплюснутого носа. Слуги расценивали это как проявление моего Дара, и я не стала их разубеждать.
На самом деле, вся причина крылась в том, что у меня единственной из всех обитателей замка была возможность уделять Патрику много внимания, а он жутко нуждался в том, чтобы его тискали и обнимали. Где прятали кота до этого, так выяснить и не удалось. Он сам пытался мне рассказать, но вся понятая мной информация сводилась к одному слову — холодно. Так как в замке в принципе жарко не было, яснее не стало.
Общение с прислугой тоже изменилось в лучшую сторону — Ханну закрепили, как мою личную горничную, и она оказалась такой болтушкой, что об обитателях замка я скоро знала все. Коридоры ожили, в столовой теперь не было этой угнетающей, испуганной тишины.
Так прошло три дня. Но на четвертый день настроение мое было испорчено с самого утра. Разбудила меня Ханна, распахнув шторы и сбросив с постели совсем уже обнаглевшего Патрика. С трудом открывая глаза, да что уж говорить, в ванную вообще двигалась на ощупь, я оделась и присела перед зеркалом.
Ханна тут же принялась колдовать над моей прической.
— Чего ты такая взвинченная? — хмуро спросила я горничную, по одной подавая ей шпильки.
— Леди Лорелла, герцог же вернулся.
— Что?! — сон мигом улетучился. — Как вернулся? Уже?!
— На рассвете прилетел. Пока с Бейсриком дела обсуждает, а после пожелал с вами позавтракать. Не беспокойтесь, вы очень красивая!
Как будто меня это волнует. Я аккуратно положила шпильки на столик и встала, не позволяя закончить прическу.
— Ханна, возможно ли принести завтрак в мою комнату?
Девушка растерянно развела руки и воскликнула:
— Но как же так, миледи! Ведь вы так давно не виделись с герцогом, нужно же свадьбу обсудить, и вообще…леди Бри с утра под его дверью караулит!
Я вслух застонала. Это неприятное для всех действо мне мечталось отсрочить на неопределенное количество лет. Наверное, и Духи не знают, на что я в жизни надеялась, но уж точно не на то, что мне придется так скоро стать женой ненавистного герцога. Поэтому и информация о поползновениях леди Бри на моего жениха меня нисколько не заинтересовала, а тем более, не расстроила.
— Повторяю вопрос: возможно ли принести завтрак сюда, или стоит объявить голодовку? Опыт у меня уже есть. Скажи, что я себя плохо чувствую — головная боль, диарея, да что угодно соври.
Я опять присела, в зеркало наблюдая за тем, как Ханна сосредоточенно сооружает на моей голове башню, при этом хмурясь и кусая губы.
— Ты выполнишь мою просьбу? — уточнила я совсем не из любопытства. На лице горничной были написаны сомнения и страх.
— Я постараюсь, — Ханна стыдливо опустила глаза и одернула фартук. — Но если честно, мне очень страшно идти с этой информацией к герцогу.
— Тогда сделаем по-другому, — я откинулась на спинку кресла и хитро улыбнулась. — Пусть о том, как мне плохо, первым узнает барон. Полагаю, он заинтересуется.
Ханна, посветлев лицом, убежала. И как я и надеялась, через десять минут после ее ухода, сердито раздувая ноздри, явился ГритБерли.
— Что значит, «будете завтракать в комнате»? — распахнув двери, закричал он с порога. Я, стоя у зеркала, как раз пила воду, и от такого вопиющего хамства даже поперхнулась. С ответом на свой вопрос, барону пришлось обождать.
— Вы, лорд ГритБерли дверью не ошиблись? — сердито спросила я, как только откашлялась. — Какое вы имеете право врываться ко мне в комнату? Вы мне не отец, не брат, не муж и даже не жених, — последнее я произнесла особенно ехидно.
— Когда сюда ворвется ваш жених, вы, леди, пожалеете, — пообещал ГритБерли. — Герцог не любит, когда его пожелания не выполняют.
— Ах, Ваша Милость, — я вполне натурально загрустила. — Вы знаете, я так плохо себя чувствую в последнее время, голова болит, сердце не плачет, нет, рыдает горькими слезами.
— С чего это? — с подозрением осведомился барон. — Кормят вас хорошо, сутками отдыхаете.
— Скажу вам по секрету, кто-то распространил обо мне лживые слухи. Всего лишь среди прислуги, но все же. Моя ранимая душа не переносит лжи и предательства, так и передайте герцогу — страдаю именно из-за этого, — я расстроено прикрыла глаза, уже зная, что в этом раунде выйду победителем.
Вряд ли мой жених похвалит своего поверенного за злобную самодеятельность, а значит, барон пойдет на мои условия примирения.
— И вы не знаете, кто бы это мог быть? — уточнил ГритБерли.
— Как же, знаю.
— И кто этот подлец?
— Вы!
— И у вас есть тому доказательства? — спокойным голосом поинтересовался барон, но его нервозность была заметна и невооруженным взглядом.
— Полагаю, описания моих наблюдений и показаний большей части прислуги будет достаточно.
Барон прошелся по комнате взад-вперед.
— Я так понимаю, у вас есть ко мне предложение?
— Вы ошибаетесь, — я зло усмехнулась. — У меня есть ультиматум. Прямо сейчас вы спускаетесь вниз, и, оседлав любую из лошадей, стоящих в замковой конюшне, прокатитесь на ней по двору.
— Вы не посмеете, — побледнел ГритБерли.
— Вы так считаете? Тогда придется попросить Ханну позвать герцога. Думаю, она совсем неподалеку, — я медленно подошла к двери, мысленно моля ГритБерли остановить меня. Мне совершенно не хотелось расследований и ссор, которые неизбежны, если придется привлечь герцога.
Барон напряженно за мной наблюдал, и как только я коснулась ручки двери, воскликнул:
— Хорошо! Я согласен!
— На что согласны? — ядовито уточнила я. — На присутствие при нашем следующем разговоре герцога?
— Нет, — заскрипел барон зубами. — Я сяду на лошадь, обязательно сяду. Идите, завтрак скоро начнется, герцог не любит ждать.
— Так не пойдет, милорд, — я присела на кресло. — Раз уж вы не желаете расстраивать герцога, тогда именно вам следует поспешить. Вашу поездку я бы хотела лицезреть в окно собственной спальни — из него прекрасно просматривается двор. Как вы не понимаете, Ваша милость, я же забочусь, в первую очередь, о вас — от своих страхов необходимо избавляться.
— Вы еще пожалеете, — заявил барон.
— Обязательно, — я сложила руки на груди. — Но не ранее, чем вы огласите всю округу своим поросячьим визгом. Смелее, милорд, не тяните время.
Отчаянно ругаясь, барон меня покинул. Я распахнула окно и, несмотря на холодный ветер, с наслаждением вдохнула свежий горный воздух. Пришлось немного подождать, пока ГритБерли приведут лошадь, и он, подпихиваемый слугами под тыльную часть тела, на нее усядется.
Как я и предсказывала, барон кричал. Причем кричал так, будто его режут.
— Натуральный поросенок, — вздохнула я, и, закрыв окно, вышла из комнаты. Месть свершилась, пора было исполнить и свою часть уговора.
Пока я шла по бесконечным коридорам, тщетно пыталась успокоиться, но в итоге, когда достигла столовой, почувствовала, как подкашиваются ноги, а живот настойчиво уговаривает сбежать в известнейшую из комнат. Окинув себя внимательным взглядом, тут же разозлилась — не хватало еще переживать насчет того, какое произведу впечатление на герцога.
Ханна открыла передо мной двери, и от созерцания возмутительнейшей картины, я даже перестала волноваться — герцог позволил себе начать трапезу без меня! Ему накрыли не во главе стола, а напротив моего обычного места, поэтому просто списать на забывчивость факт такого пренебрежения было невозможно. Я широкими шагами пересекла комнату, уперлась руками в стол, и, нависая над герцогом, прошипела:
— Можно поинтересоваться, Ваша Светлость, а почему вы приступили к завтраку, не дожидаясь меня?
Служанки, ровным строем, стоящие у стола, отчего-то сделали слаженный шаг назад. Не обращая никакого внимания ни на прислугу, ни на меня — глаза он от тарелки так и не поднял, ГримГайл ответил:
— И вам доброе утро, леди Лорелла. Поинтересоваться вы, конечно, можете, но суть ваших претензий от меня, честно сказать, ускользает. Вы опоздали, а ждать вас хоть секунду, я не намерен.
— Я вообще не собиралась спускаться, — я присела на краешек стула и дрожащими от ярости руками взяла чашку с кофе.
— И что заставило вас передумать?
— Лорд ГритБерли, — я улыбнулась своим мыслям. — Привел неопровержимые аргументы того, почему я должна здесь быть.
— Стало быть, не такими уж устойчивыми были контраргументы.
Мой кофе чуть не расплескался, с такой злостью я поставила чашку на блюдце. Своего я добилась — голову герцог все же поднял, и теперь взирал на меня с легкой усмешкой. Я встряхнула головой, потому что внезапно взгляд мой заблудился, заметавшись между ярко-зелеными глазами и иронично изогнутыми губами ГримГайла.
— А в чем все-таки было дело? Почему вы не хотели спускаться? — поинтересовался герцог.
— Плохо себя чувствовала, — задиристо заявила я.
— Хм, и что это было? Подозреваю, банальное воспаление хитрости?
— Ошибаетесь, острое нежелание вас видеть!
— Вот видите, как легко оно лечится? — улыбнулся ГримГайл. — Всего-то и необходимо — прислушаться к умным людям. Дам вам совет, миледи, ваш ужасный характер вылечить так же легко — преодолейте желание дерзить всем вокруг.
— Ваша Светлость, а почему бы вам самому не воспользоваться этим советом?
— Как вы заметили при нашей первой встрече, я уже не мальчик, поэтому перевоспитать меня не получится.
«Обиделся», поняла я. «Все-таки вопрос о возрасте для него больная тема». Поэтому я сделала самое сокрушенное лицо, на какое хватило фантазии и актерского мастерства, и, добавив в голос грусти, заявила:
— Точно, вы же почти старик. У вас, наверное, уже куча диагнозов? Думаю, на правах невесты, мне стоит обратиться к лекарю с подозрением, что у вас старческое слабоумие.
— Достаточно, — герцог с такой силой бросил приборы на тарелку, что она раскололась. ГримГайл поднялся над столом и, опираясь на костяшки пальцев, тихо мне сказал:
— Леди Лорелла, вели бы вы себя потише. На ваше место так много желающих, что вы каждую минуту рискуете умчаться вдаль, опозоренная разорванной помолвкой и тем, что так долго проживали в замке главного холостяка королевства.
Я задумчиво взяла десертную ложку в рот, подержала ее так — джем все-таки волшебный, и ядовито улыбнувшись, сказала:
— Вы себе льстите, Ваша Светлость. Главный холостяк королевства? Я бы выразилась иначе — главный распутник королевства, это да, это про вас. К тому же, думаете, меня пугает такая малость, как позор?
Дарлайн замуж возьмут даже в том случае, если я без платья пробегу по главной площади — с нашей-то подавляемостью Дара, а сама я, заковать себя в узы брака не стремлюсь.
— Почему? — ГримГайл так внимательно смотрел на меня, что я даже смутилась.
— Я всегда мечтала путешествовать, желала увидеть далекие королевства, любила учиться, а после замужества женщину ожидает всегда одно и то же — управление хозяйством, дети и бесконечные склоки с соседями, точно также одуревшими от скуки.
— И что, в браке совсем нет ничего хорошего? — ГримГайл внезапно успокоился, и, заинтересовавшись разговором, сел на свое место.
— Совершенно ничего, — я покачала головой в подтверждение своих слов. — А если взять в пример такой брак, какой намечается у нас с вами, то есть основанный на рабских условиях брачного договора, то прав у жены в нем не больше, чем у кадушки.
— А что вы думаете о близости между мужем и женой? — внезапно спросил герцог, и как мне показалось, с трудом сдерживал смех.
— Я что-то должна об этом думать? — я недовольно взглянула на ГримГайла. — Подозреваю, ваш вопрос направлен на то, чтобы меня смутить.
— Ваши подозрения верны, — герцог спрятал улыбку за чашкой с кофе, а мне жутко захотелось передать ему добавки. Вот так бы и запустила в него собственной чашкой.
— В таком случае, у меня имеется вопрос как раз по теме, — проронила я. — Что в замке делает ваша любовница?
Герцог растерянно вздернул брови и молча воззрился на меня. Я деловито смотрела ему в глаза, ожидая ответа.
— Я полагаю, живет, — наконец, ГримГайл соизволил раскрыть рот. Я ощутила глухое раздражение.
— Вот как, и долго она у нас будет жить?
— У нас? — ГримГайл нахмурился. — Она живет у меня.
— До свадьбы, дорогой жених, — любезно сообщила я. — После этого знаменательного дня замок станет и моим имуществом тоже.
— Хорошо, — герцог откинулся на спинку стула и сложил руки на груди. — После этого, как вы выразились, знаменательного дня, последует не менее знаменательная ночь. И если вы будете хотя бы вполовину так хороши, как Виола, я ее выгоню.
Свою мечту я исполнила — выплеснула, наконец, кофе на камзол герцога, и оно уродливым пятном расплылось по светлой ткани. Я, онемев, смотрела на ГримГайла и внезапно подумала о том, как сильно хочется жить.
— Так вы выражаете свое согласие? — прошипел взбешенный герцог. Опять, как в доме маркиза, я увидела пламя в его глазах. Не отвечая, я поднялась, судорожно поправила юбки и попятилась к выходу.
Служанок как ветром сдуло. ГримГайл встал, отбросил стул и мягкими вкрадчивыми движениями направился ко мне.
— Куда же вы, леди? — сквозь зубы спросил герцог. Может быть, мне показалось, но тело его как будто начало увеличиваться.
— Я в туалет. Сейчас вернусь, — дрожащим голосом заверила я, и выскользнула за дверь, захлопнув ее перед разросшимся ГримГайлом, который теперь явно в проем не проходил.
Подхватив юбки, я стремглав бросилась вверх по лестнице и остановилась только у дверей собственной спальни. Погони не было, впрочем, я и надеялась на то, что гоняться за невестой по всему замку герцог не станет.
Свою комнату, что в отчем доме, что в этом замке, я воспринимала, как островок личного пространства, поэтому, когда открыла двери и увидела сидящего на моей кровати ГримГайла, это было сродни ушату холодной воды на голову.
— Не поняла, — медленно сказала я, окидывая взглядом обстановку и впустую надеясь на то, что просто ошиблась спальней. Но нет, и дверь была правильной, и покрывало моим, вот только герцог был лишним. Размера он уже был нормального, по-видимому, успокоился, пятно на груди никуда не делось, и тут до меня дошел еще один факт:
— Как вы оказались здесь быстрее меня?
— У меня свои секреты, — заявил ГримГайл. В нормальном состоянии, без пламени в глазах и без ужасающих размеров, я его совершенно не боялась.
— Вот и выметайтесь прямо с ними, — указала я пальцем на дверь. — Это моя комната!
— А это мой замок, — парировал герцог. — И я буду находиться там, где хочу, и вас спрашивать, не намерен.
И в подтверждение своих слов, ГримГайл прямо в обуви улегся на мою постель, а главное, на мамино покрывало!
Глаза мне застлала алая пелена ярости. Я понимала, что герцог меня специально выводит, вот нравится ему это дело, но сил терпеть такое нахальство, не было. Полная праведной злости, я сжала кулаки и прошипела:
— Уходите по-хорошему, а не то…
— Не то что? — заулыбался герцог и устроился поудобнее.
А действительно, что я ему сделаю? Повертела головой и схватила с туалетного столика щипцы для завивки. До последнего не верила, что брошу, но, как во сне прицелилась и запустила ГримГайлу прямехонько в лоб.
В последний момент герцог все-таки увернулся, и я, не помня себя, бросилась на него с кулаками.
Раньше с Дарлайн и Кларой мы, как и все дети, часто дрались. Теперь эти навыки пришлось применить на собственном женихе. Я била его по груди, по спине, старалась угодить в лицо, а он только уворачивался и, как сумасшедший, хохотал. Это бесило еще больше, и я чуть зубы себе не стесала, настолько сильно сжимала в бешенстве челюсти. Одновременно мне было безгранично, как-то подетски весело, и непонятно что сейчас преобладало в моей душе — ненависть к герцогу или злость на себя.