– Куда ж вы так спешите, девушка? Это не последний ваш автобус, – насмешливо заявил высунувшийся из окошка ларька продавец.
Я вспомнила про оборотня и нервно завертела головой. Никакого оборотня поблизости не было. И озера тоже. За Торфяной дорогой в темные заросли верб уходила неосвещенная узкая дорожка. Там тоже было пусто. Я перевела взгляд на ларьки у метро, сияющие всеми цветами радуги, потрогала голову и постепенно осознала, что мое дикое приключение закончилось. Пусть и ценой разбитого лба, но я вырвалась из серого мира.
– Который час? – успокаивая дыхание, спросила я продавца. – Что? Сколько-сколько?!
Домой я пришла в первом часу ночи. Мама выругала за позднее возвращение, попугала маньяками. Я почти не спорила с ней, с содроганием вспоминая оборотня. Оставалась одна надежда – что все происшедшее было просто глюком.
13
Второй визит к Хохланду. «Трактат о камне»
Когда я проснулась, долго не могла понять: день сейчас, утро или вечер. Вчерашнее казалось кошмарным сном. Я чувствовала себя вялой и сонной. Дома никого не было. Часы на кухне показывали половину второго. Так долго я не спала даже после празднования Нового года. Я пошла в ванную и там долго умывалась ледяной водой, стараясь смыть остатки сна. Под глазами залегли черные круги. Лоб украшал здоровый фиолетовый синячище, украшенный несколькими параллельными царапинами, – должно быть, это я проехалась с разбегу по дверям автобуса. Мысли о еде вызвали приступ тошноты. Я с испугом подумала, нет ли сотрясения мозга.
Привиделось мне все или нет? Что же это за поганое место – серый мир? Почему всякий раз, как я пытаюсь прибегнуть к Чистому Творчеству, я проваливаюсь в эту серость? Такого и нарочно не выдумаешь – мир, где не действует демиургия, где я лишена преимуществ своего Дара и ничем не отличаюсь от первой попавшейся школьницы безо всяких талантов. Где я всего лишь обычная, беспомощная маленькая девочка, которую может обидеть любой, кто сильнее. Может, у меня есть скрытый враг, и это его работа?
При мысли о скрытых врагах я моментально вспомнила о клане Погодиных и искренне понадеялась, что мои догадки беспочвенны. Это было бы в духе Катьки – отомстить таким вот изощренным образом, никак себя не проявляя. А старик Погодин в случае чего прикрыл бы ее от закона. «Кто Погодин, а кто я, – утешала я себя. – Мэтру просто несолидно мстить какой-то школьнице. Нет, серый мир – это что-то другое. Может, я случайно зашла в какое-нибудь непонятное место, и оно теперь меня притягивает. Аномалия со своими законами, вроде мира поля. Или это он и есть?»
В конце концов мне надоело задавать себе вопросы без ответов. Единственным существом, кто действительно что-то знал о сером мире, был Князь Тишины. Но мы с ним расплевались, и где его теперь искать? «Истинный целитель знает», – саркастически подумала я, вспомнив найденную в библиотеке бумажку.
По крайней мере на один из вопросов я собиралась получить ответ уже сегодня. Обрывок загадочного текста не давал покоя. А чтобы расшифровать его, мне предстояло осчастливить своим визитом Хохланда. Старинные книги и рукописи были по его части, тем более что все равно надо было к нему съездить.
Я попыталась замазать синяк густым тональным кремом и стала похожа на приукрашенный труп. Тогда я все смыла и решила ехать к Хохланду как есть. Снова и снова мысленно повторяя обрывок текста, я поехала на Васильевский остров.
Хохланд открыл почти сразу, как будто ждал за дверью. Вид у него был куда более приветливый, чем в первый раз.
– Рад вас видеть, Ангелина, – благодушно сказал он. – Итак, наш прошлый разговор вас не отпугнул. Ну что ж, пройдемте…
Темным коридором мы добрались до кабинета, и я уже привычно заняла трехногий стульчик. На паркете, с которого давно слез весь лак, дрожало пятно солнечного света, просочившееся в башню через стрельчатое окно. На столе Хохланда среди бумаг одиноко лежала сухая хлебная корка. При виде корки я вспомнила, что не завтракала. Не попросить ли у деда чайку с бутербродами?
– Что с вами случилось? – спросил Хохланд, заметив наконец мой синяк.
– Ударилась… об автобус.
– Как это вас угораздило?
– Да вот вчера ночью бежала и с разбегу лбом впилилась.
Хохланд неодобрительно поморщился:
– Боюсь, при столь насыщенном образе жизни наши занятия скоро отойдут на второй план. Вы подготовили список вопросов, как я вас просил?
Вместо ответа я расстегнула карман рюкзака, достала оттуда обрывок и протянула Хохланду.
– Что это? – удивленно спросил он.
– Я вас хотела спросить – что это?
– «Истинный целитель… Я выхожу из тьмы луны…» – вслух зачитал Хохланд, и его брови поползли на лоб. – Откуда это у вас?
– Нашла. Подобрала на полу библиотеки, – почти не соврав, сказала я.
Хохланд погрузился в изучение текста. Много времени это не заняло. Он поднял глаза от листка и задумчиво сказал:
– На самом деле любопытный текст. И написан чернилами. Орфография достаточно устаревшая, но без «ятей»… На полу, говорите, нашли?
– Да… он вроде из какой-то книги выпал… по истории искусства.
– Ну, тогда понятно. Давайте начнем по порядку. Первая фраза – это слегка видоизмененная цитата из знаменитого алхимического трактата «Tabula Smaragdina» – «Изумрудная скрижаль». Во втором абзаце этого заклинания я вижу несомненную связь с «Трактатом о камне» Келли…
– Заклинание?!
– Разумеется. Я бы сказал, что перед нами попытка написать заклинание, имеющее своей целью пробуждение духа из камня.
– Какого духа? Из какого камня? Зачем? Хохланд вздохнул, вертя лист в морщинистых руках.
– Ну, хорошо. Если вам интересно, пусть это и будет темой сегодняшнего занятия. Располагайтесь поудобнее, разговор не на пять минут. Итак, дух из камня… С чего бы начать? Ангелина, вам известно, как совершается Чистое Творчество в современном мире?
– Нам об это никогда не рассказывали, – растерялась я. – Уж я Антонину Николаевну пытала-пытала, а она говорит: твори молча, тебе думать вредно…
– Это она зря, – укоризненно качнул головой Хохланд. – Никакой тайны в сущности творческого процесса нет. Его главный элемент – активное воображение.
– А, что-то слышала! – обрадовалась я, вспомнив термин из желтой тетрадки Антонины.
– А как оно работает, знаете? Нет? Вся сущность Чистого Творчества заключена в одной емкой формулировке – к сожалению, не моей. Мастер реальности воспринимает неживую материю как часть собственного сознания, после чего она оказывается в его власти, готовая для любых превращений.
Я была потрясена:
– Так просто?!
– Просто только на словах. И просто для тех, у кого есть Дар. Но прежде, до тысяча девятьсот двадцать восьмого года, ситуация была другая. Чистое Творчество тогда существовало в виде науки. Приобрести власть над неживой материей теоретически мог каждый. На практике же материю подчиняли себе лишь единицы, посвятившие всю жизнь Чистому Творчеству. Их называли, если вы не в курсе, алхимиками. О них я рассказывал вам зимой.
Процесс обретения власти над неживой материей назывался, как у нас переводят, Великое Делание. Пробуждение духа из камня, о котором идет речь в вашем заклинании, – это один из его главных этапов. Изначальная, неочищенная, неподготовленная, сырая материя, из которой состоит мир, не годится для превращений. Творить из нее может только Бог. В алхимии она называется prima materia, ее сущность – хаос, цвет – черный, символ – ворон. Чтобы материя стала годной для трансформации, ее надо было подготовить. Это был сложнейший химический и духовный процесс, иногда занимавший годы. Целью его была совершенная, идеальная, одухотворенная материя, включающая в себя все первоэлементы, из которых состоит наш мир. Она обладает свойствами всех стихий, но не принадлежит ни одной. Эта материя и есть ваш дух из камня. Ее сущность – порядок, цвет – белый, символ – дракон. Но и на этом процесс превращения не заканчивается. Третья стадия… Вы еще не уснули?
– Я ничего не понимаю, – с тоской призналась я. – Слишком сложно.
– Из совершенной материи уже можно творить, – терпеливо пояснил Хохланд. – Причем заметьте: из нее может творить любой знающий человек, не только владеющий Даром. Так было в древние времена.
Хохланд встал с кресла, открыл книжный шкаф и долго там копался.
– Вот тот самый «Трактат о камне», – сказал он, раскрывая одну из книг. – Книга описывает многочисленные полезные свойства камня. «Он является из тьмы prima materia… Это не просто камень – он включает в себя субстанцию vegetabili, animali et minerali, и более того – он вырастает из плоти и крови, а состоит он из духа, души и плоти…»
Хохланд достал другую книгу.
– А вот еще… Tabula Smaragdina говорит: «Камень находится посередине между совершенным и несовершенным, это то, с чего сама природа начинает подвигать к совершенству с помощью искусства».
Видя, что я никак не реагирую на его слова, Хохланд убрал книгу обратно в шкаф и вернулся за стол.
– Я говорю «камень», но на самом деле он может принять практически любой вид или не принимать его вовсе. Еще его называют «камнем невидимости», – добавил он. – А в Китае его зовут «золотым цветком»…
– Камень – цветком? – тупо спросила я.
– Вы слышали такое словосочетание: «философский камень»?! – рявкнул Хохланд.
– Да, конечно.
– Так вот, это он и есть.
– Ах, философский камень! Так бы сразу и сказали…
– Как интересно, – язвительно произнес Хохланд. – Что такое «активное воображение», вы не знаете, а философский камень у вас затруднений не вызывает! Разрешите полюбопытствовать, что вы подразумеваете под философским камнем?
«Слава Богу, что я не родилась во времена алхимиков», – подумала я и спросила, уходя от ответа:
– А все-таки, какое отношение имеет философский камень к моему заклинанию?
– На самом деле – никакого, – все еще сердясь, буркнул Хохланд. – Ваше заклинание – просто бессмысленный набор фраз. Бред сумасшедшего.
– А по-моему, не бред, – тихо возразила я. – Или если бред, то логичный и красивый. Может, какой-нибудь мастер реальности захотел возродить старинное Чистое Творчество?
Колючий взгляд Хохланда снова затуманился.
– Ваши слова напомнили мне об одной из многочисленных мистификаций, окружающих возрождение Чистого Творчества. Вы, наверно, никогда не слышали о Книге Корина?
Я навострила уши:
– Нет. А что это?
– Легендарная книга, якобы написанная Матвеем Кориным в ночь накануне его гибели. Вы, конечно, знаете, кто такой Корин…
– Художник-соцреалист? – напрягши память, предположила я. – Вхутемасовец? «Рабочий и колхозница», и все такое?
– Позор! Корин – первый в истории мастер реальности, наделенный Даром спонтанного превращения вещества. С него началось все современное Чистое Творчество. Но повторяю: он был не ученый и даже не теоретик искусства. Он был обычный – вернее, необычный – самоучка. И никакой книги он, разумеется, написать не мог. Не говоря уже о том, что крестьянский сын Корин вообще вряд ли умел писать. Существует одно-единственное свидетельство, что эта книга действительно была написана. В мемуарах некоего чекиста говорится, что Корин незадолго до смерти показывал ему какие-то записи, которые выглядели полнейшим бредом на мистико-религиозной основе. Чекист посоветовал Корину не маяться дурью и выкинуть записки, что Корин и сделал.
– Но зачем же он так поступил? – разволновалась я. – Может, этот чекист просто ничего не понял! Надо было сохранить книгу для потомства…
– Вот так и появилась легенда о загадочной Книге Корина, – покивал Хохланд. – Люди, которые мыслят так, как вы, до сих пор не оставляют попыток ее разыскать. Иногда – примерно раз в три года – даже появляются люди, которые ее уже нашли.
– А мой текст случайно не может быть отрывком из Книги Корина? – затаив дыхание, спросила я.
– Этот – вполне может, – небрежным жестом возвращая мне лист, съязвил Хохланд. – Еще вопросы?
– Кто такой «истинный целитель»?
– Понятие встречается у Парацельса применительно к самому себе. Если коротко, истинный целитель – это средневековый мастер реальности, способный проводить Великое Превращение. Еще что-то?
Я сделала паузу, думая, как бы поаккуратнее сформулировать вопрос о сером мире, который давно жег мне язык.
– В каких случаях невозможно заниматься Чистым Творчеством?
– Не понял, простите?
– Ну, существуют такие места, где нельзя заниматься Чистым Творчеством?
– А, вот это уже конкретнее. Да, бывают. Я затаила дыхание. Неужели тайна раскрывается так просто?
– Интересные у вас вопросы, – заметил Хохланд, наблюдая за мной с иронической усмешкой. – От своих студенток я такого точно не слышал. Все их интересы ограничиваются рамками программы, вас же кидает в абсолютно неожиданные сферы. Иногда мне кажется, что Тонечка относительно вас не совсем ошиблась.
Я проигнорировала нежданный комплимент – все мои интересы были в тот момент сконцентрированы на заданном вопросе.
– Теобальд Леопольдович, вы не ответили…
– Во-первых, вы неточно сформулировали вопрос. Речь идет не о «месте» в любом смысле этого слова – географическом или метафизическом, – но об особом виде материи. Материи, которая не способна подвергаться превращениям. Наука наук уделяет этому вопросу не очень много внимания, – как всегда издалека начал Хохланд. – Но существование подобной материи известно и описано в таких трудах, как… Ладно, неважно. Итак, в классической алхимии есть понятие «terra damnata» – «проклятая материя». Это шлак, который остается после извлечения духа из камня, о чем мы говорили двадцать минут назад. Он не поддается превращениям, лишен каких бы то ни было полезных свойств, кои в латентном состоянии присущи любому другому веществу. Как философский камень является шагом к гармонии и совершенству, так эта материя – шаг к хаосу. По сути «терра дамната» – это мертвая, пустая материя.
Я внимательно слушала и кивала, прикидывая, как все это можно приплести к серому миру.
– А как с ней бороться?
– Что? – Хохланд посмотрел на меня так, как будто я сболтнула невероятную глупость. – Как можно бороться со шлаком? Зачем?
– Ну не бороться – управлять.
– В смысле превращать? Никак.
– Но если она не поддается превращениям, то мы, мастера реальности, там совершенно беспомощны!
– Во-первых, вы пока еще не мастер реальности, – поставил меня на место Хохланд. – А во-вторых, где это «там»? «Терра дамната» в чистом виде в мире не встречается.
«Похоже, это все-таки не то», – чувствуя глубокое разочарование, подумала я.
– А не может быть целого мира из «проклятой материи»? – сделала я последнюю попытку. – Чисто теоретически?
– Ну, это сомнительно.
– Понятно, – мрачно буркнула я.
В общем, Хохланд мне ничем особо не помог. Что ж, в глубине души я этого и ожидала. Если бы существовал такой премудрый дедушка, к которому можно приходить и получать готовые ответы на все жизненно важные вопросы, это было бы слишком хорошо для человечества.
Хохланд поднялся с кресла, давая понять, что разговор закончен. Я, скорчившись на своем табурете, быстро дописывала в тетради о проклятой материи.
– А знаете что, Ангелина, – неожиданно сказал Хохланд. – Посидите минутку здесь. У меня для вас есть сюрприз.