Их было пять человек. Они сидели на диванах, сдвинутых лицом друг к другу, и напряженно всматривались в фрактальную голограмму, которую выдает стандартный проигрыватель, если в воспроизводящийся файл не встроен собственный видеоряд. Конечно, лицезреть что-то кроме цветовых переходов и причудливых переливов они не могли, напряжение относилось к мелодии, звучащей из уютно расположившегося на коленях одной из них терминала. А точнее к тексту, который они пытались осознать и понять, как делал это я незадолго до попадания сюда. И пока у них, как и у меня, получалось не очень.
– Привет. – Одна из них увидела меня, подняла голову. Затем задумчиво улыбнулась, встала и подошла. Две ее подруги на мой приход отреагировали лишь поворотами головы и такими же задумчивыми улыбками, две же вообще не прореагировали – лишь глаза выдали, что они меня все-таки заметили. Ах да, девушка обратилась ко мне на чистом русском оккупированной зоны, и это сразу выбило из привычной колеи.
– Привет… – улыбнулся я в ответ. Тем временем терминал начал выдавать следующий куплет, и оставшаяся четверка полностью погрузилась в него, забыв о моем существовании:
Я не спрашиваю сколько у тебя денег Не спрашиваю сколько мужей Я вижу, ты боишься открытых окон И верхних этажей И если завтра начнется пожар…
– Грузитесь? – усмехнулся я.
Она не поняла.
– Грузитесь? Мозги загружаете? – пояснил я, как и она, на русском. Он у меня не такой чистый, как у нее, все-таки я вырос в Альфе, но она восприняла его с явным облегчением.
– Значит, правда, да?
– Что, правда?
– Ну… Что ты наш. Из нашего сектора.
Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять сказанное.
– Да. Самара. А вы откуда? – я обвел подбородком всех присутствующих.
Она рассмеялась.
– Да кто откуда. Настя и Маринка, вон, вообще с Марса. – Она принялась указывать на подруг. – Ира – Саратов. Я – Астрахань. Еще из Восточного есть девчонки, Королёва, Циолковского… И еще с Марса…Нас тут почти три десятка! И мы рады, что ты из наших… – ее голос заметно потеплел.
– Не то чтобы прямо из ваших… – начал было я, но она жестом остановила:
– Знаю, знаю. Много лет с родителями в столице прожил. Все нормально, не переживай. Ты все равно один из нас, несмотря ни на что. – Она подмигнула, ударила в плечо и протянула руку. – Жанна.
Затем скривилась, и пояснила:
– Не Ж у а н а,, и не Х у а н а, а наше, родное, Ж а н н а. Иоанна.
Рука была протянута. Повинуясь интуиции я сначала пожал ее, выиграв несколько драгоценных секунд, и только потом до меня дошло, что надо говорить ЕЙ.
– Ваня. Иван. Иоанн. Но местные зовут Хуан. И вы зовите, не обижусь, я уже привык…
Я улыбнулся, что послужило сигналом, и через секунду мы с Жанной весело смеялись.
– Видишь, практически тезки!
– Да уж! Отойдем, практически тезка? – Она кивнула в сторону, и я последовал приглашению.
Мы вышли на "улицу" – в основной коридор, где музыка играла потише. Вокруг нас образовался вакуум, представители неполноправных ангелочков предпочитали обходить меня и тезку стороной, а других пока я здесь не видел. Но ажиотаж спадал на глазах, теперь они не бегали поглазеть на меня как такового. Я уже не мог претендовать на статую Иисуса, хотя на головные ворота Белого моста (1) пока еще мог.
– Мы держимся вместе, – пояснила Жанна. – Помогаем друг другу. Негласно. Если будут какие-то проблемы – говори. Чем можем – всегда поможем.
– Я думал, во краю угла у вас лояльность ее величеству. – Я усмехнулся. – А вы устраиваете внутренние группировки, в политику играетесь…
Она не повела и бровью.
– Мы все одинаково преданы ее величеству. И если что-то такое произойдет, все будем на одной стороне баррикады. Не передергивай. Просто… – Она замялась.
– Просто хоть у вас и нет антагонизма, как "снаружи", между "русскими" и "имперцами", – подсказал я, – но вы все равно помогаете друг другу. Так?
Она облегченно кивнула.
– Да. Но все в пределах устава. Если выкинешь что-то в разрезе с ним… – Она посмотрела ОЧЕНЬ выразительно.
– Все будет нормально, не переживай. – Я снова улыбнулся. – И за наших тоже… Того… Порву!
Последний аргумент ее убедил. Поболтав еще о том и о сем, уведя все вопросы в железные аргументы "секретно" и "не положено", я побрел дальше. На душе скребли кошки.
Я привлек на свою сторону еще одну группу лиц, этническую русскоязычную, принявшую меня за своего. Но…
…Но мне пришлось соврать им, выдать себя за выходца из русского сектора. А врать – нехорошо, особенно здесь. Ведь как я для себя выяснил, на самом деле таковым я не являюсь.
***Я таки понял, что такое есть этот "кубрик". Может проектировщик этого места в эпоху королевы Аделлины и имел что-то общее с флотом, а может к нему имела отношение тогдашняя глава корпуса, но через столетие привитые тогда термины изменились до неузнаваемости. Если на настоящем корабле кубрик – помещение для команды, то здесь это развлекательный центр. Но центр, внушающий уважение.
Тут было все, что только можно пожелать. Начиная от электронных терминалов (правда, как мне потом объяснили, без выхода в сети по соображениям безопасности и потому вечно пустыми), живых настоящих библиотек с бумажными (!) книгами, всяких залов для игр, вроде шахмат, всевозможных оранжерей, засаженных всем, чем только можно, и кончая большим помещением с автоматическим баром, где дают халявную выпивку, бесплатно. Поправка, не совсем бесплатно, деньги за нее все-таки снимают, но только через браслетный чип с грядущего жалования, и только за дорогие или алкогольные напитки. Да и те выдаются по чипу только лицам, официально находящимся на выходном. Легкие и безалкогольные же напитки тут можно брать в неограниченном количестве, совершенно за так. Вот это и есть кубрик в местном понимании.
Народу, вопреки заверениям девочек на вахте, тут было не много; я брел по почти пустым коридорам и заглядывал в почти пустые же помещения. Но по размышлению пришел к выводу, что все в мире относительно – при общей численности бойцов в триста винтовок, тех, чья очередь отдыхать, не может быть больше сотни. Это на гражданке в охране смены сутки через двое-трое, здесь же, скорее всего, наоборот. А сейчас "свободных", скорее всего, еще меньше, ведь объявлено усиление. Но для них, за годы привыкших к такой численности, это наверняка "полно", даже за вычетом тех, кто сидит или спит в каютах. Ведь по крайней мере, все они находятся на базе, а не в городе.
Учитывая, что браслет показывал одиннадцать вечера по Каракасу, все, кто не спал, сидели здесь Но не по библиотекам и игровым в шахматы, а в той самой зале, где напитки. Несколько столов, несколько диванов, и три-четыре группы девочек разных возрастов, кучкующихся друг с другом. Была здесь и "зелень", и тоже кучковалась отдельно, в стороне. В воздухе явственно попахивало табачным дымом, а в центре помещения стоял большой стол, где компания из шести человек играла в карты. Нет, по последующим наблюдениям я понял, что играют минимум три компании из пяти наблюдаемых, но этот стол являлся как бы нейтральной территорией, где играть могли представители разных групп, возрастов и сообществ кубрика, место за котором надо было заслужить.
– Привет.
Воцарилась тишина, все взгляды обратились на меня. Пауза.
– О, сам пришел! – раздалось от центрального стола. Послышались жиденькие смешки. Мне это не понравилось, и смешки и реплика, и я внутренне возликовал – слишком до этого все гладко получалось. Ну вот, наконец, и конфронтация!
Я улыбнулся и поковылял к этому столику и конкретно к прокомментировавшей мое появление сеньорите.
– Сам пришел для чего? – в глаза спросил у нее.
Она не стушевалась, но я почувствовал, как внутри у нее что-то обломалось. Ответа не последовало. Решила не рисковать, доводя до конфликта. Вместо этого указала на место за столом напротив себя чуть сбоку.
– Присаживайся. Эй, малые! Быстро стул нашему гостю!
Самая дальняя группа, где сидело человек десять младших, ожила, ко мне бросилось два создания не старше пятнадцати лет с зашуганным взглядом. Притащив из своего угла стул, они косо зыркнули на говорившую и поспешили обратно, старательно отворачиваясь от меня. Понятненько, неуставщина, первый кадр. А передо мной, следуя логике, авторитет – слишком нагло себя ведет.
Я аккуратно присел, вытянув ногу вперед, и облокотил костыли сбоку от столешницы.
– Играешь? – кивнула мне сеньорита.
Я неопределенно пожал плечами.
– Смотря во что.
– В "Русский конкур". – Она загадочно улыбнулась и принялась перетасовывать карты.
– Пока посижу, – открестился я. – Может попозже.
– Как хочешь. Афина.
– Чего? – не понял я.
– Говорю, я – Афина. Это мой позывной. Имена у нас не приняты, все друг друга знают по позывным. Ты должен был знать об этом.
– Угу, знаю, – буркнул я, вспоминая Розу и Мию, их нежелание носить позывной. – Так у вас клички красиво завуалированы… Прозвища, пардон…
Девочки за столом предпочли проигнорировать это высказывание. Не сейчас.
– Хуан. Для друзей Ангелок, – вспомнил я первое приветствие Паулы в этом заведении и отзеркалил. – Но лучше Хуан.
Сидящие вокруг заулыбались
– Мы знаем, – произнесла девушка справа от Афины.
– Мы о тебе почти все знаем, – продолжила еще одна.
– Даже боюсь предположить, откуда!.. – наигранно вздохнул я.
Девушки представились, одна за другой, протягивая руку для пожатия. Естественно, всех я не запомнил. Затем началась игра, разговор сам собой утих. С других концов помещения на меня смотрели удивленные мордашки, но как-то искоса, постепенно принимая за норму мое здесь нахождение. Я пытался всмотреться в окружающих, прочесть что-то по лицам, но мне постоянно что-то мешало, ощущение дискомфорта…
…И я понял, что это за ощущение. Афина. Она делала то же, что и я, но только в отношении одной моей персоны.
– Присматриваешься? – произнесла она, прищурившись, заметив мое внимание. Шел третий круг, в игре осталось всего три человека, но эта стервочка успевала и играть, и наблюдать за мной.
– А ты бы на моем месте не присматривалась? – улыбнулся я.
– Присматривалась бы… – согласный кивок. Молчание.
– Слушай, Хуан, – вскинулась вдруг она, – что ты вообще тут забыл?
Вот оно, началось.
– А что такое? – Я ушел в глухую защиту.
– Ты что, идиот? Это территория женщин. Ты хоть представляешь, куда влез?
Я невольно зауважал ее, эту Афину. Она открыто, в лицо, выразила мнение, отличное от мнения большинства окружающих. Да что там, всех окружающих! Все смотрели на меня с удивлением, со щенячьим восторгом от необычности происходящего, а она…
– Я думаю, это не твое дело, – выдавил я кислую улыбку, но на душе скребли кошки.
– Пас. – Она сбросила карты и всецело переключилась на меня. – А я думаю, ты не прав. Если ты хочешь стать здесь своим, хочешь, чтобы тебя уважали или хотя бы приняли, это мое дело. И ее. И ее, – она принялась указывать на подруг в произвольном порядке. – Ты должен рассказать, почему мы тебя должны принять и доверять тебе. И не надо сказок насчет Мишель, дескать, она затянула. Ты сам сюда пришел, это знают все, Мутант лишь исправила кое-что, что испортила Ласточка.
Афина деловито откинулась на стуле, передавая мне право хода. Я же сидел в ступоре, пытаясь понять, что говорить и делать дальше.
"…Блин, все здесь всё знают! – воскликнул внутренний голос.
"А что, собственно, ты хотел?" – усмехнулся я. – Гадь-ющ-ник… – перевел я на русский характеристику этого заведения Катариной.
"Да ничего, в общем…" – скис он.
Я не был готов к такому вопросу, ну, не сейчас, хотя та же Мишель уже задавала мне его, перед началом испытаний. Афина зрит в корень: наверное, тоже комвзвода, да судя по крутизне, хранитель. Подвиги, испытания, расфигачивание робота винтовкой… Это лирика, достойная потрепаться на досуге, а такие, как она, знают, что после досуга настанет рутина. И беспокоятся о ней заранее.
И если мне нужно стать своим, а мне нужно, мне придется слить кое-что из сокровенной информации. Такой, чтобы все знали, что она сокровенная, но при этом умудриться не раскрыть всех карт.
– Ее зовут Изабелла, – начал я и выдал белоснежную улыбку во все тридцать два зуба, чувствуя прилив сил. Эдакую эйфорию. Обожаю сильных соперников, и бодаться с Афиной мне начинало нравиться. – Она аристократка. А я – парень из трущоб. Но я люблю ее, а она любит меня.
– Угу, принцесса и нищий! – презрительно фыркнула Афина и усмехнулась. – Старо, как мир!
Я не повел и бровью – бодаться, так бодаться. Лишь философски заметил:
– Что делать, такова жизнь. Меняются декорации, но страсти людские вечны.
– То есть, ты пришел сюда, чтобы получить статус вассала королевы, чтобы на равных встречаться с аристократкой? – удивленно заметила сидящая слева от меня в конце стола юная сеньорита моего возраста. – Только и всего?
Кажется, я только что уничтожил все таинственные и романтические легенды вокруг своей персоны. Чем сильно разочаровал всех.
Раздался взрыв смеха, к которому постепенно присоединялись смешки все большего и большего числа людей. Включая и соседние компании, которые, как оказалось, напряженно к нам прислушивались. Я же улыбнулся еще шире. Банальность банальности рознь, а бить – так бить.
– Разумеется, у сеньориты… Забыл вашу кличку… Прошу прощения, позывной…, – "поправился" я. – …Таких мужчин полным-полно. Способных ради любимой женщины, то есть вас, пойти на подобный шаг. И все они наперебой так и рвутся совершить поступки один безумнее другого…
Пауза, смех утих. Все, находящиеся внутри превратились в слушателей, я же почувствовал dйjа vu. Что ж, возможно, это закон жизни, проходить в разных местах одни и те же уроки.
– …В таком случае, вам легко судить меня, сеньорита. Но все же прошу не втаптывать в грязь тем, что я иду в кильватере чужих поступков. Поверьте, это мой поступок, искренний и я не собирался подражать вашим кабальеро. Возможно, я люблю ее меньше, чем вас ваши мужчины, но считаю ее достойной такого поступка не менее, чем они – вас. – Я картинно поклонился, почему-то представив на ее месте Эмму Долорес, а вокруг – четвертую оранжерею.
Воцарилось молчание. Вначале обычное, но все более и более приобретающее грозовые оттенки.
Все сидящие здесь ангелочки пытались понять, что я такого сказал, и когда до них доходило… В общем, моя собеседница посерела лицом, уткнув глаза в столешницу, остальные, кто смеялся, в той или иной вариации следовали ее примеру.
Я же не собирался никого щадить – "феномен первого контакта" у меня будет лишь однажды. И больше никаких разговоров на тему моего появления быть не должно!
– Вы, сеньорита, слишком много на себя берете, – усмехнулся я, переходя в открытое наступление. – Пытаетесь судить людей, основываясь лишь на своем скромном жизненном опыте. Поверьте, жизнь слишком многогранная штука, это неправильный подход.
У вас ведь нет его, такого мужчины, я прав? – улыбнулся я, вгоняя ее в землю по плечи. – Не партнера, не парня, а именно мужчины, настоящего кабальеро, способного на безумный поступок ради любимой женщины. Вы никогда не любили и не были любимыми, а что было – лишь страсть, продукт гормонального взрыва взрослеющего организма. И неизвестно, повстречается ли он вам вообще когда-нибудь…
Пауза. Вынужденная, чтоб вогнать последний гвоздь в крышку гроба этого вопроса. Все, поехали:
– Потому не вам меня судить, сеньорита. Я сделал это, и не раскаиваюсь ни капли, ни на миг. Я стану одним из вас, а потом…
Вздох.
– …А потом я буду с нею. Вам же искренне желаю в жизни счастья.
Я ее закопал. На глазах у девочки выступили слезы, после чего она сорвалась и быстро выбежала прочь – приводить себя в порядок. Причем, не столько внешне. Молчание же вокруг стало просто зловещим – кажется, не отдавая в этом отчет, я наступил на больную мозоль не только этой девушке, как-то затронул абсолютно всех в этом здании.