…Но она – не Эмма, напрасно я с нею так. Совесть моя запоздало заворочалась, но было поздно. Неплохая она девушка, не злая – по лицу видно. Просто романтичная. Да максимализм играет. Но что сделано, то сделано. К тому же, своей цели я достиг – теперь вряд ли сплетня о причинах моего появления станет бестселлером. А с девочкой можно будет потом и помириться. Если получится…
Сидящая напротив Афина вперла в меня напряженный взгляд:
– Не мог кого другого для битья выбрать?
Я пожал плечами.
– А что такого?
– У нее проблемы с мальчиками. А ты…
Я вновь пожал плечами.
– Не знал. Мне жаль.
– Ладно уж!.. – Она вздохнула и обреченно махнула рукой. После чего принялась раздавать карты, кинув одну и мне.
– Ты играешь.
Это была констатация. Я кивнул – кажется, выбора у меня нет, но это и к лучшему. Валет червовый.
…Итак, первый раунд за мной. Это хорошо, но это только начало. Сейчас начнется второй раунд, и здесь со мной будут играть стервочки поумнее и поопытнее. Как в четвертой оранжерее больше не получится. Но оно и к лучшему – нужно же расти и развиваться?
– На что играете? Не на просто так же? – усмехнулся я.
Она отрицательно покачала головой.
– Разумеется!
Глава 4. Ангелок, 13
– Желания. Мы играем на желания. – Она выразительно посмотрела мне в глаза.
Я видимо, должен был поежиться, проникнувшись важностью предмета. Но я не проникнулся.
– И? – Она положила колоду на стол и достала из висящей на стуле сумочке пачку сигарет и зажигалку, правда обычную, без изысков. Интересно, почему с их полуспортивным режимом это не конфликтует? Или полноправным ангелам, а тем более хранителям, можно все в принципе?
Я безразлично пожал плечами.
– Что "и"?
– Даже не спрашиваешь, какие желания? Что можно загадывать, что нельзя?
– Зачем? Ты и так скажешь.
Она задумалась. Логичный аргумент.
Подкурив, неторопливо взяла со стола свои карты и откинулась назад, тряхнув копной черных, спадающих ниже плеч, волос.
Волосы здесь отдельная тема. По всему заведению отчетливо прослеживалась тенденция к их укорочению, причем обратно пропорционально возрасту. Ниже плеч вообще носили немногие. Хотя буду объективен, "мальчуковые" прически так же были не в чести и встречались лишь у самых-самых юных созданий. Доминировала же некая золотая середина. Вызвано это было с одной стороны необходимостью прятать сие богатство под шлем, с другой – выглядеть "настоящей", "как все женщины".
Другие девчонки, сидящие за столом, последовали ее примеру и включились в игру, разбирая карты, но они как-то сразу выпали из нашей дуэли, превратившись в массовку, зрителей. А это была именно дуэль. Я чувствовал, как эта выдра хочет поставить меня на место; это стало ее целью, как доминантной альфа-самки. Она – лидер, и должна всем указывать их место.
И это было замечательно. Я также жаждал этой дуэли, и даже воспринял ее как благо, нежданно-негаданно свалившееся на голову. Ведь если я выстою, мои акции сильно вырастут в цене. Если же нет – превращусь в "зелень", такую же, как затравленно озирающиеся девочки в дальнем углу, ожидающие очередной блажи старших. Не сегодня, сегодня я гость, но гостем буду здесь не всегда. И в таком случае туда мне и дорога.
– Играется, как обычный покер, – начала объяснения Афина, сделав долгий затяг. – Пять карт, дилер, часовая стрелка. Пара, две пары, триплет, "молния", "линия", "полный дом", "каре"… Если играл – должен знать.
Я кивнул. Знал.
– Можешь согласиться со ставкой и играть, можешь пасовать, один раз за круг можешь ждать. Все, что поставил на кон, возврату не подлежит. Нулевая ставка, перед обменом – один фантик, как плата за участие. Правила стандартные для всех: столов с повышенными и пониженными ставками здесь нет. Лимит ставки – одно желание на круг, но это скорее психологический барьер.
– Почему?Традиция?
Она криво усмехнулась.
– Необходимость. Иначе офицеры прикроют эту лавочку. Это все-таки азартная игра, а здесь военизированный объект. Те, кто ставит больше одной десятой, долго у нас не задерживаются. Наблюдение такое… – Она нехорошо усмехнулась, давая понять, куда попадают те, кто "не задерживается". Хорошего им точно ничего не светит!
– Да, за игру на деньги также прикроют, – глубокомысленно добавила она. Во всяком случае, тех, кто играл. Играть можно только на нематериальные ценности, и то с оговорками. Так что имей в виду.
Я кивнул. Все ясно. На деньги нельзя – изобретательные девочки придумали то, что имеет ценность и без них. Немонетарная валюта в виде "фантиков", то есть желаний.
"Купюры" этой валюты представляли собой небольшие квадратные канцелярские бумажки с росписями -долговые обязательства. На каждой из них было написано прозвище, личный позывной, номер взвода и достоинство "купюры". И роспись владелицы, подтверждающий принадлежность.
– Значит, вот этот фантик – и есть желание? – усмехнулся я, прикидывая, сколько желаний проигрывается и выигрывается ежедневно. Только за время, что я здесь сижу, было разыграно несколько конов по десять- двадцать таких бумажек. – Круто у вас!
Она отрицательно покачала головой.
– Если б так было, всех бы давно разогнали. Нет, фантик – один центаво. Целое может потребовать лишь тот, кто соберет сто фантиков с твоим именем.
Учитывая масштабы игры и количество игроков, схема не выстраивалась в стройный ряд. Видя мои сомнения, Афина покровительственно улыбнулась:
– Все верно. Ты можешь проиграть девяносто семь фантиков мне, а три – ей – она указала на сидящую напротив, слева от меня, девушку, состроившую при этом мне глазки. – А менять чужие фантики можно только на свои собственные, "выкупать". Я могу приобрести фантики с твоим именем только в том случае, если у меня будут фантики их владелицы, и та согласится их обменять, а не, скажем, сама не захочет их собирать. Так что на руках у девчонок скапливаются сотни бумажек, а желания исполняются … Достаточно редко.
– Естественный регулирующий механизм, – понял я. – Еще более обесценивающий вашу "валюту".
– Что-то вроде того.
– На самом деле так даже интереснее! – подключилась к обсуждению девушка справа от Афины.
– Это же прелесть: выиграть сотню, но не выиграть желания! – рассмеялась другая.
– Угу, понял. Даже если я проиграю сотню, не значит, что буду должен что-то сделать. – Эта мысль порадовала. К неудовольствию Афины, слишком явно проявившей его на лице. – А иначе нельзя? Договориться? Обменять фантики определенного человека на определенного? Предварительный сговор, все такое?
Сидящие вокруг дружно скривились.
– Это дело чести! – воскликнула одна из девочек.
– А потеря чести – куда больше, чем приобретение пусть даже самого… Изощренного желания, – закончила Афина. Остальные с ней согласились.
Это меня обрадовало. Действительно, там, где правит традиция, честь не пустой звук. Хотелось бы, чтобы так было не только в вопросах карточных игр.
– И как вы не запутались во всей этой мешанине? Это же тонны макулатуры! – Вопрос относился к разряду риторических. – Ну, а загадывать-то что можно? А чего нельзя?
Блин, все-таки спросил. Спохватился, но поздно. Ее глаза победно сверкнули:
– Все, что хочешь. Хочешь – вахту, наряд вместо себя. Если он не персональный, не за проступок. Хочешь… – она стрельнула ресницами – что-нибудь для души… – Я понял, что именно "для души". – А можешь вообще посторонний поступок, никак ни с чем не связанный, не поддающееся логическому объяснению. Вроде пойти и что-то сделать. На одной ноге вокруг дворца обскакать, например. Если тебе должен враг – можешь поиздеваться, приказать нажраться какой-нибудь гадости, выпить залпом бутылку пойла… Бывали случаи! Ограничений нет. Почти.
Хорошие игры у девочек! Я в голос рассмеялся.
– А пойти и заказать кого-нибудь я могу? В смысле убить? Или избить?
К моему удивлению, она кивнула, и кивнула серьезно.
– Да. Можешь. Если только заказываемый объект не часть корпуса телохранителей, и твои действия не приведут к потере репутации этого учреждения.
Если бы я не сидел, упал бы, честное слово.
– Правил всего четыре: загадываемое не должно быть материальным, оно не должно противоречить уставу корпуса, не должно задевать интересы третьих лиц, членов корпуса, и, наконец, самое скользкое, не должны задевать его интересов в целом. Это к вопросу выбора объекта заказа. Все, что за рамками – разрешено.
– То есть, если я закажу премьер-министра, это затронет репутацию корпуса, а значит, запрещено. А если какого-нибудь дона Карлоса, бомжа из шестой аэрационной шахты Санта Марты…
– То человек, долженствующий твое желание исполнить, пойдет и убьет дона Карлоса, бомжа из шестой аэрационной шахты Санта Марты.
Вид у меня, наверное, был ошарашенный, но окружающие смотрели с пониманием. М-да, сильно!
А чего я, собственно, хотел? Высокомерие, это долбанное ангельское высокомерие, я уже сталкивался с ним. Пренебрежение к тем, кто "снаружи". Все в порядке вещей!
Мне дали несколько маленьких белых листков из стопки по центру стола. Бумага, но синтетическая, местная – продукт переработки углекислоты. Ну, хоть здесь без лишних понтов! Я сделал роспись на половину листка, сверху же коротко вывел: "Angelito, 13". Сидящие справа и слева, а также вытянувшие шеи остальные девчонки, согласно кивнули. У них не вызвало нареканий ни прозвище, которого у меня пока еще официально не было, так как я оставался гражданским лицом, ни номер взвода, к которому был прикреплен лишь номинально по той же причине. Но традиция здесь важнее официальных документов.
Ну что ж, Ангелок, так Ангелок!
Игра началась.
Карта сразу не пошла. Вместо обмененной швали пришла такая же, и на первом же круге я ее сбросил, не озадачиваясь напряжением мозгов. Вместо этого принялся внимательно следить за Афиной, ведь это, а не игровой процесс, и было главной моей задачей. Любая необдуманная атака на альфа-самку может стоить многого, мне нужно было понять, что она за человек, чем живет и чем дышит.
Уголки губ, прищур глаз, подрагивания ресниц, различные подсознательные жесты и мимика на самом деле могут многое сказать о человеке. И даже покерный стол в этом не помеха. Хорошо владеющий собой игрок не даст прочесть, какая у него на руках карта; понять же, что ты за человек в целом его самообладание не помешает. Разве чуточку усложнит. Но у меня в запасе имелся козырь – моя интуиция. Я доверял ей, и она не подводила. Обычно. Вот и сейчас девочка по кличке Афина, представитель высшей местной касты хранителей, постепенно обретала свои истинные черты. И черты эти мне все больше и больше не нравились.
Как бы объяснить их? Властность, стремление что-то указать другим – всего лишь слова, яркие и красивые. Но типовые. Я видел всё иначе; перед моими глазами раскрывалось несколько оттенков этой самой властности, и описать их невозможно. Одно могу сказать точно, лучше схлестнуться с Кариной, загадавшей меня подругой Эммы, чем с нею. Та хотя бы тупее и менее проницательная.
В общем, я не знал, куда бить. Сидел и сливал фантик за фантиком, пасуя на каждом первом кругу, пытаясь понять, что предпримет сама Афина для достижения своей цели. Я знал, чего она хочет – загадать унижающее меня желание, но поскольку я пасовал, а мои фантики растворялись в общей массе среди шестерых играющих, изначальный ее план был под вопросом.
Вернулась расплакавшаяся девочка. Забрала вещи и удалилась, стараясь не встречаться со мною взглядом. Общее напряжение в помещении, несмотря на постоянно звучащие шуточки и смешки, нагнеталось. Все ожидали развязки, а ее все не наступало. Наконец, Афина не выдержала:
– И как тебе тут?
Под "тут" имелось в виду всё их заведение. Я неопределенно пожал плечами:
– Сложно.
– Что вокруг все в юбках?
Я улыбнулся.
– Нет. Юбки – дело привычное. А вот ваши обычаи, неписаные правила…
Про юбки она вообще-то зря. Пока мне не встретилось ни одной представительницы корпуса в данном предмете гардероба. Но смысл выражения был очевиден.
– Ваши тотемы, вассальные взаимоотношения, офицерский узаконенный беспредел, – принялся перечислять я. – Наплевательское отношение к тем, кто "за воротами", словно они не люди. Прессинг молодежи. Сложно всё! Да та же игра в "фантики", со своими правилами и заморочками. Игра на желания, блин!.. – я грубо выразился, передав все, что думаю об их правилах.
– А на что еще играть? – усмехнулась одна из девочек напротив. На деньги нельзя, а было бы и можно… Скучно на деньги играть! Мелко!
Видимо, втайне они все же практиковали игру на материальные ценности, – отщелкнул я в голове.
– Без игр, без вот этого, – добавила другая, – тут со скуки сдохнешь. Знал бы ты, как здесь бывает тоскливо…!
– Не тоскливо даже, – вклинилась третья и замолчала, подбирая слово. Я озвучил вместо нее:
– Безысходно?
– Да, безысходно! -воскликнула она. – Либо боевые операции, когда не то что скучать, а вздохнуть некогда, либо вот так: сидишь, валяешь дурака…
"Тяжела ты доля солдатская, – озвучил я про себя. – Либо игра со смертью, либо сидишь в четырех стенах, ловишь мух в ожидании неизвестно чего. И плевать, что вокруг дворец". Что девочкам ответить? Знали, куда шли? Они и так это понимают.
– А что в основном загадывают? Чаще всего?
Афина сделала загадочное выражение лица.
– Я думаю, ты пока не готов это услышать.
Я рассмеялся:
– Как будто через месяц что-то изменится!
– Через месяц тебя здесь запрут. И что бы ты ни узнал, через что бы ни прошел, пока ты не сломаешь в себе старые стереотипы, ты отсюда не выйдешь. А так завтра-послезавтра ты уедешь домой, и неизвестно, какое знание как на тебя повлияет. Вдруг решишь не возвращаться, и Мишель сделает из нас отбивную?
Мишель она боялась в последнюю очередь. Просто набивала цену.
Меня же передернуло от отвращения. Потому, что я понял, что они загадывают. Ну, не всегда, конечно, но достаточно часто. Особенно те, кому нет отсюда выхода, у кого нет возможности зацепить мальчиков и удовлетворить естественные физиологические потребности. И почему про их ориентацию ходит дурная непонятная слава. Не монашки же они, в конце концов, и обетов никаких на эту тему не давали.
…Я могу быть неправым, как обычно. Дефицит информации: я слишком мало знаю об их жизни и обычаях. Но передо мной лежало чисто женское закрытое заведение, а из памяти никуда не исчезли ее слова "Для души". "Душа" – она разная бывает. Но не мне их судить.
– То есть, если я загадаю трахнуть тебя, ты мне дашь? Так? – в лоб спросил я.
Весь стол дружно заржал. Афина же загадочно усмехнулась улыбкой высокомерной властной сучки:
– Если выиграешь – возможно!..
И чего мне сразу расхотелось играть? Не улыбалось как-то влезать в это дерьмо…
С другой стороны, я понял, что она хочет выиграть у меня, а знание целей противника – половина победы. Ну, руку на отсечение на это не отдам, но шестьдесят против сорока поставил бы. И это не понравилось еще больше.
Нет, я не боялся проиграться. На этот случай у меня был в рукаве козырь, который пока не открывал. Да, они опытные девочки, столько лет играют в свои "фантики", но для настоящего покера этого недостаточно. В них нет того, что нужно профессионалам, способности читать душу собеседников. Их жалкие попытки блефовать и определять блеф в обратном меня не убедили.
Мой ход. На руках после обмена впервые с начала игры появились две пары, но я их сбросил. Просто потому, что так надо.
– Пас.
***