Наемник выдержал речь молча и терпеливо, настолько терпеливо, что ей захотелось сказать что-нибудь еще.
– Ты не единственная ведьма, которую пригласили. Отряд уже несколько дней ездит по окрестностям и приглашает всех маломальски известных ведьм и колдунов в замок.
– И всем по двадцать золотых?
– Заболев, милорд перестал считать деньги.
– Чем болеет?
– Если бы было известно, то не понадобилось бы приглашать столько… ворожей. – он слегка помедлил, и Малка поняла, что он хотел сказать. Всякой швали. Нет, он определенно не нравился ей, этот странный незнакомец. Могла поспорить, он не нравился даже себе.
– Так это все точно? Не обманешь?
– А ты сумеешь определить, если я лгу? – спросил он с легкой издевкой.
Малка снова отпила чаю.
– Красные искры у тебя в глазах. Постоянно полыхающий огонь, жжет, жжет, тихо тлеет. Кто ты?
Наемник переменился в лице. С него будто смыло всякие эмоции, черты еще больше заострились, как у хищника, почуявшего добычу. Он смотрел настороженно, внимательно.
– А ты не знаешь?
– Мне все равно, – ответила ведьма. – Нечего тут из себя темного охотника корчить. В замок приеду. И я лишь спросила, действительно ли золото выдадут. Ты с ведьмой разговариваешь, если не понял. Откудава удивление такое?
Наемник снова расслабился. Словно он ожидал чего-то другого. Не дождался и успокоился.
– Ты первая, кто сказал мне подобное.
Малка искоса посмотрела на него. Если случай подвернется, все из него вытянет. Хоть и знает, любопытство ведьму сгубит, но не удержится…
На ведьму я натолкнулась абсолютно случайно. Ноги будто сами вынесли. С ведьмами никогда не поймешь, то ли дорога сама принесла, то ли будто кто нарочно притянул. Она стояла на опушке леса в окружении семерых мечников. В хорошо одетом главаре я признала очередного сына виконта.
– Инквизиция святой церкви. Что здесь происходит?
Они вздрогнули и обернулись. Странно, как можно не заметить подъезжающего всадника, но они до самого последнего мига меня не видели, будто меня хранило неведомое колдовство. У ведьмы был внимательный взгляд, но абсолютно беэмоциональный. Так смотрят лесные птицы, сидящие на ветке. Странный, непроницаемый взгляд.
– Госпожа инквизитор, какое счастье! – довольно фальшиво обрадовался сын виконта, немудрено пытаясь спрятать меч или держать его так, чтобы это не выглядело угрожающе. – А мы вот ведьму поймали, опасную, помощь нам бы не помешала.
– Угу. Напали, – буркнула я. – Всемером. Суд разберется. А сейчас отойдите-ка от нее.
Не то чтоб я очень хотела вмешиваться, но утром на меня напали также. И ничего хорошего эту девицу, ведьму или нет, не ожидало.
– Так ты на моей стороне, значит? – хрипловато удивилась она. – Чудеса, однако.
Если вас даже десяток, лучше на ведьм не нападать. А если нападаете, то уж тем более не медлите, не дайте ей рассмотреть вас, хотя с виду она опасности и не представляет. Не спорю, с магами ведьмы не сравнятся, те б уже и огненный дождь устроили и речь толкнули. Маги, они да, они круты! Но ведьмы болтать не любят, а действуют, пока противник не ожидает подлянки, а ждет того же, что ждут и от магов. Пустой болтовни. Или вопросов – за что? Кто подослал?
Она выдернула волосок и зашептала ему вслед:
Семеро человек, включая разряженного хмыря, натыкаясь друг на друга, с пустым взглядом некоторое время побродили по опушке, а потом нестройными рядами пошли в лес.
– Я сделала залом-отворот за последним из них, и не найти им теперь дорогу сюда и обратно не вернуться, – сказала ведьма. – Побродят по лесу дня три-четыре, пожрут шишек и обратно к деревне выйдут.
Угу. Не злобная она.
Ведьма вытащила из-за пазухи краюху хлеба в лоскуте ткани, два яйца из кармана, положила все это на пеньке.
– Угощайся, дядюшка леший! Лес, он вежливость любит, – пояснила мне она. Поклонилась на четыре стороны.
– Ррах наррвах, – пробормотала я, наконец отмерев.
– Что такого? Маги взглядом камни двигают.
– Не взглядом. А произнося заклинания, плетя кружево силы.
– У меня такое ощущение, что ты никогда раньше не встречала ни одной ведьмы.
– Встречала, но…
– Если ведьма чего-то не делает, это не значит, что она этого не умеет. Так и знала, что не зря иволги кричали. К близкой встрече, – задумчиво добавила она.
– Иволги?
– В нашей жизни всегда говорят знаки, глупо не слушать их, – проворчала она. – Если ведьма что-то делает, это невозможно понять. Это просто есть.
Растрепанная, босоногая, с диким взглядом зеленых глаз и хоть ей двадцати нет, но уже с редкими седыми прядями, разбавившими черный водопад волос (седеют они все обычно рано, издержки ремесла). Тонкий стан, светящаяся белизна кожи, не красива скорее экзотична. Типичная ведьма. Все время, что я разглядывала ее, она разглядывала меня. Интересно, что она подумала. Типичный инквизитор? Я заправила выбившуюся из хвоста прядь за ухо.
– Поехали отсюда, – она легко запрыгнула в седло позади меня. Я даже не успела ничего сказать.
Мы неслись сквозь кусты и чащу, ломая все на своем пути, удаляясь все дальше в лес. Никогда не думала что на такой скорости можно ездить среди бурелома, но ветви и коряги словно убирались с нашей дороги. Не знаю сколько времени прошло, но ребра стали ощутимо побаливать от крепкой хватки попутчицы, вцепившейся в меня сзади. Повезло же натолкнуться на настоящую ведьму. И могу поспорить, следов, что мы здесь проезжали не найдет и самый лучший охотник.
…Сын виконта, Агрек, как она позже узнала, так его звали, явился через три дня, заросший щетиной, исцарапанный колючими ветками, ободранный, грязный, с шальным взглядом. Ужо дядько леший поводил, он повеселиться любит. Давненько в их лес всяких малохольных не забредало. Его отряд выглядел и того хуже, половину оружия порастеряли, прихрамывая ковыляют, на выдернутые коряги при ходьбе опираются. Как бадью с водой увидели, так толкаясь к ней и ринулись, жадно пить стали. Ведьма посмотрела на них, посмотрела и решила уйти подобру-поздорову, пока ее не заметили. Но не успела.
– Ты… – хрипяще проорал сын виконта. – ВЕДЬМА!
Засаленные волосы были мокры, вода стекала с подбородка по грязной кольчуге. Меч он сохранил и вытащил его из ножен. И попер на нее. Вот уж настырный дурень, она таких еще не встречала. Даже без поддержки, только из леса выбравшись. А в глазах такая лютая ненависть, что только тьмы этой зачерпни на несколько проклятий хватит. Малка хлопнула в ладоши. Он споткнулся и рухнул на колени. Селяне рядом останавливались, но ведьма не собиралась устраивать представлений. Развернулась и… сзади раздался звериный рев. У нее волосы зашевелились. Потому что рычал сын виконта. Поднимаясь с земли из последних сил, он рычал как бешеная собака. Его отряд благоразумно стоял вдалеке, раздумывая, а не в лес ли обратно вернуться и схорониться там.
Ведьма снова хлопнула в ладоши.
Она не любила показывать свою силу. Каждый всплеск силы, неестественной с их точки зрения, отдаляет ее от обычных людей. Возводит невидимую стену, которую сколько ни ломай, всегда что-то останется. Люди потом такие странности припомнят и через десяток лет и через сотню, и когда неладное что-то будет, перво-наперво обвинят ее…
…Позже, как сын виконта успокоился, он подошел к ней сам. Малка смотрела в темные глаза наемника, и красные искорки то вспыхивали, то гасли в летнем солнечном свете. Не ровный огонек костра, а далекие всполохи обжигающего пожара.
– Всегда есть способы снять проклятье, – сказала она.
– К чему это ты? – даже не сделал попытки удивиться Селдон. Селдон Инесс, как называл себя наемник. Все лгут. И не его это имя, но ей-то какая разница, как он себя называет.
– Сам знаешь. В замке много ведьм будет. Спроси кого-нибудь из них.
– Проклятий не существует.
– Ну, не скажи… – она снова с хрустом вгрызлась в яблоко.
Она сидела, он стоял напротив нее, и молчание между ними было мирное и почти понимающее. Даже разговаривать было ненужно.
Темные глаза снова обратились на нее. Наемник перестал рассматривать горизонт.
– Ты хоть понимаешь насколько все это серьезно?
– Отлично понимаю. Так ты не соврал, сынок виконта не будет злиться?
– Будет. Но завтра мы уедем, и он остынет. Позже он даже не вспомнит твоего лица.
– Твоя заслуга?
– С чего ты решила, что я умею подобное?
Вопрос на вопрос. Ей казалось они могут отбрехиваться так вечность, но это не раздражало и было даже забавно.
– Есть в тебе что-то… – она не закончила. Она и сама не знала, как закончить эту фразу. Просто что-то. Не странность, не дар, не проклятье. А что-то, заставляющее снова обернуться, вглядеться внимательнее, цепляющее как крючок глупую рыбу. Что-то. – Так почему не вспомнит?
– У его светлости Агрека короткая память и вспыльчивый нрав. Он быстро отходит.
– В мир иной, – не удержалась и добавила она. Вытащила из корзинки второе яблоко. – Хочешь?
Наемник взял, тоже вгрызся с хрустом. Ведьма усмехнулась. Она думала, он осторожнее.
– Если в замке предложат угощение другие ведьмы, лучше не бери.
– Слушаюсь, – неожиданно улыбнулся Селдон и снова откусил от яблока…
– И что там случилось на самом деле? – спросила я. Завезла она меня далеко, стремясь уйти от любой погони, и возвращаться было уже поздно. Поэтому мы устроили костер, я вытащила из седельной сумки остатки припасов и разделила на двоих. – Ты действительно навела на него проклятье?
– А если и я? То что ты сделаешь? – прищурилась Малка.
Я посмотрела на нее, прикидывая. Ведьма была немалой силы, но и со мной ей так просто не справиться. Пока она будет волосок выдирать, да заговор шептать, я ее уже заклинанием поджарю. И ведьма это понимала. Чутье у них на неприятности, как у нечисти. Поэтому мы сидели по разные стороны костра, приглядываясь друг к другу и осторожничая, но ничего не делали.
– Расскажи, как все было.
– Это не я. Да разве поверишь ты, инквизитор? – с досадой бросила ведьма.
Костер взметал вверх клочья искр, близко, близко к сидящей девушке. Кажется, вот-вот займется, заполыхает край платья. Звезды раскинулись по всему небосводу, звезды ярко сияли и переливались драгоценным блеском королевской сокровищницы.
Плохой Малка мне не казалась. Себе на уме, как и все ведьмы. Но не помешанная на мести всему человечеству маньячка.
– Поверю, – буркнула я. – Меня уже утром за ведьму приняли. Недружелюбные здешние аристократы какие-то.
Она посмотрела на меня тем же непроницаемым взглядом.
– Напоролись на тебя, значит, инквизитор? Ужо повезло мне, что пути пересеклись.
– Опять иволги? Или еще какие-нибудь приметы?
– Не смейся, инквизитор.
– Это нервное, – буркнула я.
– Задержишь меня? – Я неопределенно дернула плечами.
– Нет. Инквизиция Святого ордена состава преступления не нашла. И куда теперь подашься?
– В другой город, травницы везде нужны.
Она задумчиво смотрела в огонь. Говорить нам было не о чем.
…Внутреннее убранство замка поражало. Прежде всего своим простором. Такое большое пустое пространство залов она видела только в соборе старых богов, но там была умиротворяющая тишина и запах ароматических трав, а здесь носились слуги, толкались, орали и все равно простора было много – высокие потолки, мраморные полы и лестницы, разукрашенная лепнина на стенах. Но смотреть долго не пришлось, ее сразу же проводили в покои хозяина замка. Селдон и проводил.
«Из каких ты мест, Селдон? Издалека?» – хотелось спросить ей.
Он смотрел на нее сверху вниз, высокий худощавый. Темный. Потерявший и обретший что-то, как отлетевший от ветки лист. Ни корней, ни привязанностей, ни любви, ни судьбы. Разорванная линия жизни на ладони. Страшно.
Старик был костляв и неприятен. Запавшие глаза, заострившееся лицо с желтой кожей, больше похожее на череп. Он возлежал на широкой кровати с балдахином, обложенный со всех сторон подушками. Несмотря на жару, старик мерз.
Малка заходила вокруг кровати. С дурными проклятьями осторожней надо, как бы на кого другого не перекинуть.
От старика пахло смертью. Вереском могильных курганов, мокрой землей. Болотными лютиками. Тяжело находиться с ним в одной комнате. Не стоит двадцати золотых.
Она лечила его от луны до луны, дин проходили за днями, и чем дальше, тем более омерзительным казался старик. Много народу сгубил. Но служил ему зачем-то Селдон, и было интересно ей. А потом она узнала.
Надежда бывает даже у проклятых…
…Они решили не выпускать ее из замка. Стража набежала. Было жарко и очень тихо. Жара валилась на землю, как тяжелый ком отсыревшего старого одеяла. Не продохнуть. Малка комкала кончиками пальцев шляпу, ощущая ее старую жесткую ткань, и пахло соломой из конюшни, пылью, разгоряченной на солнце кожей.
Она швырнула шляпу вверх. Она взлетела черной птицей, злым вороном, ринувшись выклевать им глаза. Бравые воины с матюками присели, закрыв руками головы. Поймала шляпу. Простейший трюк по отвлечению внимания. Каждый второй ярмарочный колдун такое покажет. И каждый первый карманный вор даже без магии.
Ведьма отряхнула шляпу от пыли, посмотрела на них с усмешкой. Стоит лишь испугаться, дать слабину, и солнечный день может обернуться ночным кошмаром.
Ее следы сделали круг. Малка топнула ногой. Кто-то хмыкнул:
– Ну и? Это все, ведьма?
– Обернись, – сказала она.
Спрашивающий медленно повернулся. И заорал. Они все заорали одновременно, глядя друг на друга, не людей на месте товарищей увидели, а упырей плотоядных. Небольшой наложенный морок в пределах очерченного круга. Как выскочили, так сразу все рассеялось. Но ведьмы уже не было…
– Если хочешь правду, то было на нем проклятье. Еще до меня. Зла он много натворил, от черноты сердца и образовалось.
– Только от черноты?
– Да нет, – пожала плечами ведьма. – Постарался кое-кто и до меня. Я помогала, лечила, а потом узнала, что хочет он навечно подчинить меня, как подчинил и одного знакомого мне. Я просила за него, но он не позволил ему уйти.
– И?
– Тогда я ушла. А Эсхесс захотел вернуть меня любой ценой, даже если придется связать и привести насильно. А ведь мог бы добром попробовать. Но не такой человек. Не плюй в колодец, из которого пьешь, – глубокомысленно сказала ведьма. – Потом бедой обернется.
– Не плюй в колодец, который несет золотые яйца. – соглаислась я. – Может расскажешь что-нибудь?
– Нет.
На том и замолчали.
– Что ведьма, что инквизитор, – ворчал Вахим, ходя кругами вокруг меча в полу. – Одни убытки.
Выдалбливать, что ли? У сынка Эсхесса силенок вытащить не оказалось, расплевался и ушел, пристыженный. Может, завтра вернется. Хотя всеми клятвами клялся, что сюда больше и не завернет, вовеки ибо оскорбили его. Как тут не оскорбиться, когда вся деревня собралась да еще пальцем тыкала. С одной стороны коли посмотреть, это хорошо. Трактирщик сынков виконта не любил. Всех поголовно. Грубят, не платят, столы ломают. А вот с другой… Служанки об эту железяку клятую спотыкаются, торчит посередь трактира как заноза в заду.
Потом подумал и кликнул Фельку.
– Краску тащи. Ту, которой окна мазали. И доску какую-нибудь.
– Зачем, хозяин? – осоловело моргнула служанка.
– Вывеску делать будем.
Трактирщик опять почесал в затылке, кашлянул и посмотрел на меч. А хороший меч. Рукоять дорогая, изукрашенная. Лезвие блестит, словно подмигивает. Почистить его еще, натереть. Авось, клюнут. Дурни всегда найдутся. Потом кряхтя сел за стол, пододвинул к себе лист дешевой писчей бумаги и стал неспешно на черновике складывать слова, то и дело приостанавливаясь и закусывая перо.
«Меч. Волшебный. Инквизитором оброненный.