Он мгновенно взглянул на меня:
— Кровной сестры?
Я серьезно кивнула.
— Моя лучшая подруга Рейси и я — кровные сестры — мы совершили обряд, когда нам было десять. Думаю, у меня до сих пор остался шрам, — Я посмотрела на свой большой палец, но крошечный порез, через который я поделилась своей кровью с Рейси, давно стал невидимым.
— Она была с тобой в «Ботанике», — сказал Андре, опираясь на локти.
На нем была синяя оксфордская рубашка, казавшаяся невероятно мягкой и поношенной. Рукава закатаны до середины предплечья. Как и футболка, модные шорты-карго (с шестью большими карманами) цвета хаки были хорошо износившиеся, из фабричной мягкой ткани.
— Именно, — Я взглянула на него, улыбающегося мне со знанием дела.
Вдруг без всяких размышлений, слова всплыли в моей голове:
« Я — женщина, что ты желаешь,
Чей дух силен, а грудь пылает.
Себя тебе я подарю,
Коль верность подтвердишь свою».
Это было не настоящее заклинание, совсем нет. В мыслях не было настоящих намерений, под рукой не было магических принадлежностей, и я даже не пыталась достигнуть какой-то особенной цели.
Это больше… донесение до его разума этой идеи. Чтобы позволить ему взглянуть на меня, как на свою истинную любовь. Взвесить все за и против, в некотором смысле.
Он тут же резко моргнул и взглянул на меня, словно услышав мои мысли, что невозможно. Вот как идеально мы уже были настроены друг на друга. Каким-то образом он что-то почувствовал сильные эмоции, исходящие от меня.
— Как тебе здешний пейзаж? — спросил он, повторяя мой вопрос ему в нашу первую встречу.
Я сглотнула, ощущая дрожь и возбуждение.
— Нравится, — ответила я голосом немного хриплым и слегка неуверенным.
Класс.
— Иди сюда, — сказал он с решительностью на лице, из-за легкого французского акцента последнее слово прозвучало почти неслышно.
Секунду спустя, всё было так же, как в Амадэусе.
Мы полностью прижались друг другу, и впервые в жизни меня действительно накрыло с головой.
Раньше, независимо от того, с кем я была, часть моего сознания всегда планировала воображаемый маникюр, повторяла урок с бабулей или думала об одежде, которую я хотела купить.
На этот раз все мои чувства были сфокусированы на Андре: на том, какой он на ощупь, на его вкусе, запахе кожи, жаре от рук, которыми он обнимал меня.
«Он — тот самый», — подумала я про себя. Мне лишь семнадцать, а я уже нашла свою единственную идеальную любовь.
Это было потрясающе, но также чуточку пугало.
Все мои эмоции вызывали во мне прекрасное чувство, но какая-то крошечная частичка меня всё еще была поражена, каким сильным стало это чувство к нему за такой короткий срок.
В то же время я была не способна это остановить — я уже забралась на его аттракцион бушующих эмоций, замедлить который теперь было невозможно.
Да я и не хотела.
От счастья я не могла сдержать улыбку при прикосновении его губ, и он отклонился назад, чтобы взглянуть на меня.
— Что за веселье? — спросил он, глядя в мои глаза.
— Не веселье, — ответила я, прижимаясь к нему губами, — Счастье.
— Счастье?
Я засмеялась от его озадаченного выражения.
— Да, счастье, — мои брови приподнялись, — Или ты не счастлив находиться здесь со мной?
— Нет, — он улыбнулся, — Я счастлив. — Он провел пальцем по изгибу моей брови, спускаясь вниз по щеке. — Счастлив быть здесь с тобой.
Лежа рядом со мной, он повернулся на спину и посмотрел в небо.
Ни разу в жизни парень не прекращал целовать меня по своей воле. Дело не только в физическом влечении — Андре хотел быть со мной по причинам, гораздо большим, чем просто это.
Он так сильно отличался своей глубиной ото всех, кого я знала, что мое сердце раздулось.
Я любовалась его красивым профилем, как у античной статуи, и ощущала себя самым везучим человеком в мире.
— Расскажи о себе, — сказал он, всё еще пристально всматриваясь в густейшие заросли листвы над головой.
Нарастающая темнота делала их даже более конфиденциальными.
— Типа с кем живу и всё такое? — засмеялась я.
— Ага, как насчет этого?
— Ты что не думаешь, что я живу с родителями?
Он взглянул на меня с любопытством.
— О. А ты живешь?
Может он надеялся, что у меня соседка по комнате… мое собственное жилье. Внезапно я почувствовала себя глупым ребенком.
— Вообще-то нет, — призналась я, — Я живу с бабушкой. Всегда жила.
— Печально потерять родителей в таком молодом возрасте, — сказал он, поворачиваясь набок лицом ко мне.
Он взял мою руку и приложил к своей груди. Я чувствовала биение его сердца. Я удивлялась, почему он решил, что я действительно потеряла родителей, ведь они могли развестись, попасть в тюрьму, или, может быть, только один из них погиб.
Я покачала головой: я же сама сказала ему, что всегда жила с бабушкой — естественно, это прозвучало так, словно у меня никогда не было родителей.
— А что насчет тебя? — спросила я, — Откуда твоя семья?
— Мои родители тоже умерли давным-давно, — ответил он, — Но некоторые из моей огромной семьи до сих пор живут во Франции — небольшом городке под названием Сен-Мало.
— Я бы с удовольствием побывала во Франции, — мечтательно протянула я.
Намеки, намеки.
— Изначально моя семья произошла оттуда, пару сотен лет тому назад. Я люблю туда ездить. Ты никогда не была там?
— Нет, — я смотрела в его темные синие глаза, — Держу пари, там так красиво. Классная еда.
Андре с легкостью улыбнулся и нежно дотронулся пальцем до моих губ:
— Да, очень классная еда. Кто знает? Может быть, однажды мы посмотрим Францию вместе.
Да!
— Я бы хотела этого…, - произнесла я. Обняв его за шею, просунув руку под воротник рубашки, я притянула его голову к себе и снова поцеловала его.
— Я представляю множество вещей, которыми мы могли бы заняться вместе, — прошептала я.
Он поцеловал меня в ответ, прижимая плечами к мягкой траве.
Очертания его головы расплывались в темноте, день окончательно утратил свет. Я закрыла глаза. Андре целовал мои веки, лоб, щеки, родинку, подбородок, а я лежала тихо, улыбаясь, впитывая всё это. Меня переполняло счастье и я ощущала прилив любви, света и энергии, возрастающий внутри меня.
Мне так хотелось сотворить настоящую магию, реальное заклинание, прямо здесь, ведь я понимала, что сейчас я гораздо сильнее, чем когда-либо.
Я постараюсь сохранить это желание до тех пор, как приду домой.
Бабуля будет под впечатлением.
Сила любви.
Когда-нибудь я смогу рассказать Андре, кто я есть и что из себя представляю.
Если он любит меня так же сильно, как я его, то магия станет просто еще одним нашим совместным опытом — еще одним аспектом моей жизни, который я открою ему.
Его рука медленно скользнула по моей талии под блузку, и каждая клеточка моего тела напряглась, когда он слегка провел ею по моей груди.
Я задрожала, не открывая глаз, крепко обнимая его, ощущая его колено между своими.
— Пойдем ко мне, — чуть слышно прошептал он мне в висок.
Всё мне кричало «да», я представила нас вдвоем наедине. Его кожу рядом с моей, нас, полностью соединившихся — как чудесно это будет. Всё это призывало меня встать, взять его за руку и отправиться к нему в квартиру. Там мы могли бы быть вместе.
Я не хотела открывать глаз.
Если оставлю их закрытыми, то всё еще смогу воображать нас вдвоем, представлять, как это произойдет.
— Клио?
Я вздохнула и открыла глаза.
Было темно.
Кузнечики ритмично стрекотали вокруг.
— Клио. Пойдем.
Андре сдвинул с виска пряди моих волос.
Я ощущала, как мое сердцебиение эхом отдавалось повсюду, где он прикасался.
Я не могу.
Его темные брови взмыли вверх, и так многозначительно, словно этот парень пробрался в мой мозг.
— Что такое? — он выглядел застигнутым врасплох, и я почувствовала себя разозленной на окружающую действительность, обиженной, и… связанной долгом перед бабушкой.
Я облизнула губы.
— Мне жаль, Андре. Я не могу сегодня. В другой раз? Практически в любое другое время. Но…
— Я давлю на тебя, — он выглядел сожалеющим.
— Нет! Дело совсем не в этом, — сказала я, — Я давлю на тебе не меньше, чем ты на меня.
Я с трудом сглотнула, кровь всё еще бушевала и кипела от страсти.
— Так глупо. Но завтра первый учебный день в школе.
Веришь или нет. И хотя всё во мне жаждет только одного — быть с тобой — бабушка абсолютно точно убьет меня, если в ночь перед началом учебного года я приду домой очень поздно.
Я ощутила, как мое лицо залилось краской даже больше, чем это возможно.
Я, Клио Мартин, чувствовала себя такой нереально нелепой, вероятно, первый раз за всю мою жизнь.
Девяносто восемь процентов во мне убеждало проигнорировать бабушку, пойти с Андре, взять жизнь в свои руки и так далее.
Однако другие два процента сильно колебались. Я любила бабушку и крайне не хотела расстраивать ее или сердить.
Без всякого выражения, приподняв бровь, Андре смотрел на меня сверху вниз.
За несколько секунд я почувствовала себя настолько чересчур ужасно, что была полностью готова вскочить, схватить Андре за руку и сказать, что просто шучу.
Я быстро села прямо.
— На самом деле, я…, - начала я как раз в тот момент, когда Андре сказал: — Я понимаю.
— Что? — я изумленно уставилась на него, рассматривая лицо, выступающие скулы.
— Я понимаю, — повторил он.
Андре печально улыбнулся:
— Конечно, тебе нужно домой. Я не подумал, прости. Я слушал свое сердце, а не разум.
Я моргнула, ошарашенная настолько, что ощутила, как на глазах начинают выступать слезы.
Разве мог Андре быть еще совершеннее? В нем сочеталось всё: необузданность, опасность, сексуальность, что я и не надеялась на большее, но в то же время он был заботлив, неэгоистичен и чуток.
Я взяла его сильную загорелую руку и поцеловала ее.
Он улыбнулся, выглядя по-детски довольным.
— Пойдем, — сказал он, — Я отведу тебя домой.
Я колебалась.
Что-то во мне не хотело пока знакомить его с бабушкой. Она всегда расспрашивала меня о парнях, с которыми я встречалась, и я хотела узнать Андре получше, прежде чем подвергаться инквизиции.
Кроме того, у нее будет уйма времени узнать его в качестве будущего внучатого зятя.
Я покачала головой.
— Я сама могу дойти отсюда. Это совершенно безопасно.
С тех пор, как я способна метнуть замораживающее заклинание в любого сопляка, кто свяжется со мной.
Он нахмурился.
— Нет, Клио, пожалуйста, дай мне увидеть, где ты живешь.
Я покачала головой и поднялась, стряхивая листву с одежды.
— Школа заканчивается в три, — сказала я ему, — Можно мне увидеть тебя завтра?
Он засмеялся и притянул меня к себе:
— Ты можешь увидеть меня в любое время, когда захочешь.
12. Таис.
Я лежала в постели, гадая, что сделать первым: заплакать или броситься собираться.
Почти всю ночь пялясь в потолок без сна, я полагала — «просыпаться» бессмысленно.
Сегодня мой первый день в школе на новом месте.
Первый день за всю мою жизнь в школе, в которую папа меня не отведет, как раньше: держа за руку, когда я была маленькая, махая рукой, когда я стала старше.
Я чувствовала себя крайне одинокой, просыпаясь в этой странной квартире, где всё такое чужое вокруг.
Как будто глаза засыпали песком.
Я перевернулась в кровати, обнимая подушку.
С того времени, как мне приснился кошмар, я ненавидела засыпать. Акселль настаивала, чтобы я держала дверь в свою комнату открытой, и, с одной стороны, я действительно была благодарна за то, что она прислушивалась к моему крику.
С другой стороны, мне ужасно не хватало личного пространства и безопасной уединенности за закрытой дверью.
Особенно, когда Жюль с Дедалом оставались на ночь время от времени.
На автопилоте я зашла в ванную и встала под душ.
В Новом Орлеане холодная вода в действительности никогда не бывает холодной, в отличие от Коннектикута.
Дома буква «Х» на кране по-настоящему говорит сама за себя.
Здесь «Х» означает «прохладная». Мне ни разу не потребовалось включать горячую воду.
И еще кое-что: дома первый день в школе всегда означал новую школьную одежду — осеннюю одежду.
Школа начиналась — осень на пути.
Прогноз на сегодня: выше тридцати пяти, сто процентная влажность.
Я надела короткую юбку и топик серого цвета с розовыми спортивными полосками.
Подумав, что надо бы поскорее выяснить, какие вещи считается круто носить здесь.
Я нанесла на волосы кондиционер и взбила их повыше, чтобы они ниспадали слоями.
И расплакалась.
Я задержала слезы и попыталась нанести тушь.
Расплакалась снова.
Отложив макияж, я вышла на кухню.
Так что к тому моменту только со сборами было покончено.
В гостиной я обнаружила Акселль, Жюля и Дедала, сидящих за столом, одетых в ту же одежду, что и прошлым вечером.
Пепельница полна сигарет.
Пустые банки из-под газировки и бутылки из-под воды вокруг стола.
Очевидно, они не спали всю ночь, и я поразилась, что они не шумели.
— Привет, — сказала я без энтузиазма, и они посмотрели на меня.
— Ты рано встала, — сказала Акселль, быстро взглянув на антикварные часы в камине.
— Школа, — ответила я, пытаясь съесть обыкновенный кусок хлеба.
Акселль выдохнула и многозначительно посмотрела на Жюля и Дедала.
Я была такой дурной и непредсказуемой, желая ходить в школу.
— Так ты серьезно говорила об этом, — пробормотала она. Далее: — Во сколько вернешься домой?
— Учеба заканчивается в три, — ответила я с набитым ртом, усиленно пытаясь проглотить, — Думаю, где-то в три тридцать? Не знаю, как долго будет ехать трамвай.
— Дай ей сотовый телефон, — Дедал сказал Акселль, и от удивления я перестала жевать.
Она взглянула на него задумчивыми черными глазами.
Затем встала, порылась в огромной черной кожаной сумке и вытащила из нее сотовый телефон.
Какой-то момент она постояла, глядя на него, водя по нему пальцами, словно запоминая и прощаясь.
С сотовым телефоном.
Обалдеть!
В конце концов он принесла его мне.
Я не могла поверить!
— Дай нам знать, если задержишься, — сказала она.
А-гааа. А вы как раз испечете горячее печенье в духовке для меня, да?
Рюкзак я уже купила и сложила для первого учебного дня. Сотовый телефон я положила в маленький кармашек на замке.
— Таис, подойди сюда, — позвал Жюль, и я подошла.
Что еще?
Трое из них склонились над всякого рода старинными картами, современными картами, книгами и тем, что выглядело, как географические описания.
— Ты когда-нибудь видела что-нибудь типа этого? — спросила Акселль.
Хотя она пробыла на ногах всю ночь, она не выглядела изнуренной.
Кожа чистая, глаза яркие, словно накрашены сегодня.
— Карты? Ага, я видела карты, — я понятия не имела, что она имеет в виду
— Нет, другие карты, похожие на эту? — уточнила она, протягивая одну.
Она выглядела как старинная давнишняя репродукция на поддельном пергаменте с облезлыми краями.
Я ожидала увидеть большой черный «Х» в каком-нибудь месте, где спрятано сокровище.
Я покачала головой:
— Типа пиратской карты? Нет, таких ни одной настоящей.
Жюль фыркнул со смешком, а Акселль казалась раздраженной.
— Не типа пиратской карты, — сказала она, — Типа старинных карт. Настоящих старинных карт. У твоего папы не было таких среди его вещей? Ты когда-нибудь видела такие, когда была маленькой?
Так, запишем это прямо в верхнюю строчку списка, как один из самых странных вопросов, которые мне задавали.
— Нет, — я снова покачала головой, направляясь к двери. — У папы никогда ничего подобного не было. До встречи…
Я выскользнула за дверь в покрытый бурной растительностью, мокрый внутренний двор.