Далее, перед глазами барона пронеслись веселые картинки. Девочки рассержены, девочки кинутся к нему с упреками. Крик, слезы, простертые руки, которые так и норовят вырвать клок одежды. За волосы можно не опасаться, а вот одежду, ту точно разорвут. И далее - по списку. Кто там на сегодня назначен в дежурные?
Паче чаяния, отлегло от одной мысли о женском участии в судьбе бедного дракона. Андраг сладко потянулся, аж кресло заскрипело, протестуя: мне, мол, господин не по возрасту…
Нападение произошло внезапно и подло. Он только начал подниматься, еще и глаз толком не открыл, когда удар по голове заставил клацнуть зубами. Вместо женских прелестей перед внутренним взором поплыли радужные круги. В следующее мгновение он стоял в углу, между стеной и длинным тяжелым стеллажом.
В руке меч. Щелчок пальцами - на предплечье другой руки повис щит. Глаза лихорадочно обежали помещение. Столик перевернут, старое кресло хоть и не упало, уехало далеко в сторону. Это он его двинул, освобождая место для маневра…
На полу, на месте сдвинутой мебели, валялся огромный фолиант. Барон уже все понял, но открыто себе признаться, было стыдно. А по тому он еще некоторое время обводил библиотечную комнату настороженным взглядом. Обводил, обводил… пока ни выругался, с привлечением всех известных в двух мирах оборотов. То есть, долго.
Пока не кончился запас воздуха в легких. Он еще раз вдохнул. На том и замолк. Чего уже продолжать-то? Пора просто признать себя дураком. Обороняться вздумал от собственной книги! Вы, юноша, не дракон, вы - пуганая ворона. Вот ведь гадство, руки до сих пор дрожали мелкой дрожью. Андраг со злостью кинул в угол щит и меч.
Грохот эхом раскатился по помещению.
Так, кресло на место, столик - на ножки. Фолиант - на полку. Однако последнее намерение он только задумал, выполнять не стал, остановился и замер в задумчивости над пудовым томом.
Чего это книжке вздумалось летать по воздуху, аки птичке? Лежала себе сто пятьдесят лет, а тут вспорхнула. И не надо мне говорить о беспорядке на полках. На всякий случай он глянул туда, откуда спланировала ему на голову новая напасть.
Том выпал из гнезда, куда его, похоже, забивали кувалдой. Соседние даже не накренились.
Книженция, между прочим, громадных размеров. Такие рукописные фолианты были в хождении лет двести, а то и триста назад. С тех пор техническая мысль
Платиновой долины таки шагнула вперед, просвещенные драконы начали пользоваться печатным станком. Верхнюю крышку книги покрывала тисненаю зеленоватая кожа. По углам - чеканные металлические полоски. Андраг наклонился и осторожно потер металл. На пальце остался жирный, черный след. Уголок желто засветился.
Ни фига себе! Золото. При всем при том, названия не прочесть. Буквы, некогда выполненные ввиде перламутровой инкрустации, от времени рассыпались. Только крупинки переливчатого, слоистого материала еще сохранились кое-где в углублениях. Барон осторожно взялся за книгу обеими руками и с некоторой натугой водрузил ее на столик. В стороны пыхнуло мелкой пылью. Тоже, знаете ли, странно.
В библиотеке еще со времен его отца сам собой поддерживался определенный порядок - ни мышей, ни моли, ни пыли.
Положил и еще некоторое время помедлил. Не дурак, поди, сообразил: так просто столетние фолианты на голову среди бела дня не падают. Не иначе - знак свыше.
Переднюю и заднюю крышки скреплял простенький замок. Андраг поддел ногтем миниатюрный крючочек, тот щелкнул. Но верхняя крышка не отошла, лежала как приклеенная. Он осторожно потянул. Поддавалось с трудом. Следом за крышкой пошли вверх слежавшиеся или слипшиеся от времени страницы. Пришлось взять в руки книжный нож и аккуратно разобрать листы.
Название его откровенно разочаровало. Оказывается, на темечко ему прошел
"Свод законов". Но уже в следующую минуту Андраг забыл о досаде. В самом низу титульного листа меленько чернели цыфирки - год написания книги, или, скорее, окончания работы над ней. Такие книги переписывали по-многу лет. Оказалось, фолианту около шестисот.
Стоп! Это значит, перед ним свод законов, по которым Платиновая долина жила еще до Великого Смущения.
Про Великое Смущение, как то ни странно, ходило больше слухов, нежели было написано хроник. Андраг не единожды удивлялся такому невниманию хроникеров.
Казалось бы, величайшее событие современности, а про него там - три слова, здесь - пять. Ни точной даты, ни причин. Короче - одни домыслы в драконьем народе, да и тех на удивление мало. Не любили Высокие Господа обсуждать свою недавнюю историю.
Первая же строка, расположенная под витиевато выписанной буквой, подвигнула к очередному разочарованию: "Дракон - венец творения".
С какой стати вводить в закон то, что и так каждый Высокий Господин знает с пеленок. Только вылупился, ему стразу: ты - самый-самый! Ладно, решил Андраг, отнесем сие за счет несовершенства древних. Но за первой шла вторая строчка, которая гласила нечто непонятное: " Драконы - едины". Дальше мелкими буковками пояснялось, что драконы, бежавшие из страны Кровавых закатов в Платиновую долину обязались чтить Великий Свод.
Какие такие Закаты? Андраг ничего не понимал. Какие беженцы? Хоть бы слово где про них было в хрониках. Глаза побежали по строчкам, и чем дальше он читал, тем больше напрягался. Статьи старого и нового сводов формулировались, в общем то, похоже. Только комментарии к ним разительно отличались.
Что значит, например: "Дракон - мудрый господин". В старом своде - синьор обязывался оберегать своих подданных. В новом: так вести дела в собственном хозяйстве, чтобы не уронить славы Платиновой долины. А уж как он этого добивается, его личное дело. И это еще не самое главное. От кого оберегать смердов,
Андраг даже не сразу понял, а когда в третий раз перечитал мелкие пояснения, чуть не рухнул с кресла. От самих себя! То есть, оно, конечно, уму непостижимо. И не может быть постижимо никогда. По старому своду получалось: синьоры обязаны предотвращать войны между подданными. Еще нечто смущало - Андраг не сразу уразумел, в чем загвоздка - а когда понял, бросил читать, захлопнул книгу и откинулся в кресле.
В голове роилось, и даже, кажется, пощелкивало. Старый закон выдвигал гуманистические постулаты не в рекомендательной, а в императивной форме. В новом своде, который он помнил в достаточной степени, говорилось совершенно обратное. Начиная с первой строки: дракон, дескать, свободен и т. д. Далее - право объявления войны, право наказания, право на дознание - к слову, существовало пособие по ведению допроса с картинками, какими детей на ночь пугать - право собственноручной казни и много других прав.
Зуммер ворвался в мысленный хаос, как раскаленный прут в воду. Только, разве, над темечком не задымилось. Андрага требовала дальняя связь. Он уже давно перенес магическое зеркало в библиотеку. Главным образом, чтобы маменька не терроризировала Конрада. Если она решила прервать собственный бойкот и пообщаться с опальным отпрыском то выбрала не самое удачное время. Андраг собирался так ей и объявить. Не до мелочей, типа семейных скандалов, когда, мир вокруг рушится в прямом и переносном смысле.
Зеркало крепилось между стеллажами в дальнем конце библиотеки. Барон перед ним даже плохонького стульчика не поставил. Разговаривать с матерью лучше набегу, иначе вовсе не отстанет. Но, добравшись до зуммерившего артефакта и включившись в заклинание, он был приятно удивлен. Из мутноватой глубины на него смотрел Лендор.
— О! - заорал приятель вместо приветствия, - Ты один. А где женщина? Вся наша общественность уверенна, что уж Андраг-то в одиночку время не проводит. Но я не вижу за твоей спиной кровати, даже коврика не вижу. Или ты начал использовать столы вместо ложа любви?
— Ты пьян, или мне кажется?
— Так-то в твоем замке приветствуют старого друга, которого не видели сколько не помню
Точно, Лендар был - в стельку. Что само по себе и не странно, но вот общаться в таком состоянии с кем бы то ни было даже с единственным другом тот не любил.
Пил, что называется, в темную.
— У тебя что-то случилось? - поинтересовался Андраг, попирая этикет. Если свободный дракон пожелает, сам скажет. Задавать вопросы не принято. Однако,
Лендор ответил. А мог бы и послать к драконьей маме:
— Не проверишь. Женюсь.
— Не верю. Чего вдруг?
— Мать!
— И у меня.
— Тебя тоже присватали?
— Пока Небо миловало. И дальше собираюсь отбрыкиваться. Ты-то как попался?
— Долгая история. И - не по телефону, как говорят в иных землях.
— Там можно установить прослушку. У нас такое не возможно.
— Не учи ученого, - полез Лендор в бутылку, - Лучше помоги, чем можешь.
Светлая кудрявая голова приятеля свесилась. Он с самого начала разговора прилег на диванчик, установленный против зеркала. Сейчас несчастный кандидат в мужья собирался поспать. Пока такого не случилось, пока можно достучаться,
Андраг взревел, привлекая к себе внимание:
— Ты собрался спать в моем зеркале?
— Прости, - вскинулся тот. На Андрага выпялились светлые, подернутые слезой глаза, - Здоровье подорвано.
Пьяная горесть заставила Лендора надрывно выкрикнуть последнюю фразу. Из чего Андраг сделал вывод: пьет он не меньше недели. Шесть, семь дней как раз тот предел, за которым друга начинало тянуть к театральным эффектам.
Обладатель несомненного актерского дарования, барон Старой крови Лендор, не мог в обыденной жизни найти применения своему дару. Ему всегда хотелось сцены, внимания, оваций. Даже цветов, наверное. Юношей, пользуясь некоторой самостоятельностью, которую ему предоставила мать, он сбежал из дому и в человеческом облике подался в бродячую труппу. Ровно три дня актеры терпели среди себя дракона лицедея. Как потом выяснилось, его расшифровали чуть ни с порога. Пойди перепутай голодного попрошайку с владетельным бароном, который тех попрошаек хоть себе и напредствлял, но весьма смутно. Кроме того, переодевшись в рвань, Лендор позабыл снять фамильный перстень.
Является такой шпаненок в труппу, плачет, просит принять, завирает, что жить без театра не может, что помирает с голоду, с холоду, с угрей и чесотки. А на пальце, которым оголодавший подросток размазывает по лицу грязные - зуб даю - не настоящие слезы - бриллиант величиной с лесной орех.
Предводитель труппы, Патрик, надо полагать, там же, не отходя от лицедея в штаны наложил. Однако убоявшись мести свихнувшегося дракона, в трупу его принял и даже три вечера выпускал на подмостки. Справедливости ради надо сказать, что Лендор оказался прирожденным артистом. Сборы в те три вечера покрыли часть страха, что дракончик распространял вокруг. Но уже на четвертый день актеры взбунтовались. Патрик немного подумал, прикинул, что помощи ждать неоткуда, и завернул труппу к побережью. Лендор до самой поморской дороги не мог сообразить, куда они заехали. А когда сообразил, было уже не до лицедейства.
Мощный призыв моря чуть не заставил бедного, свихнувшегося от свободы дракончика, полететь в синюю даль. Он оборотился и даже несколько раз хлопнул крыльями, но тут на шею небольшому по юному возрасту ящеру кинулась Лалка.
Девушка орала и не пускала. Патрик несколько раз пнул ее, но та не давала дракончику взлететь, чем и сбила морское притяжение. Очухавшийся Лендор, быстро ретировался в родной замок. Дома ему, конечно, нагорело от матери. Еще живому в те времена отцу пришлось заступаться за сына. От того приключения
Лендору навсегда осталась привычка, все свои беды заливать вином.
— Короче, - примирительно заговорил Андраг. - Когда встречаемся?
— Вечером, - засыпая, пробормотал приятель. - Я тебя внес в манифест.
— Удружил. Это ж весь вечер париться в бархате.
Но тот уже отключился в прямом и переносном смысле слова. Ничего не поделаешь, придется напяливать колет и лететь как простые Молодые. Манифест не потерпит свободной формы одежды. Ворота могут вообще не открыться. Интересно, тут же подумал Андраг, а если, допустим, покалеченному дракону нужна срочная помощь, а его внешний вид не соответствует этикету, тогда что, подыхать под воротами? И опять же интересно, что по этому поводу прописано в Старом Кодексе?
Книга лежала там же, но на раскрытой странице не осталось ни строки, ни буковки. Андраг отлистнул назад. Строчки сохранились, но таяли на глазах.
Пролистал вперед - все нормально, письмена на месте. Он захлопнул книгу, догадавшись, что ждет текст, если неосторожно задержаться с его изучением.
И еще более интересно. Книгу такой задумали, или строки стирает более позднее колдовство? Если приять вторую гипотезу - становится понятным, куда пропали старые хроники. Только не слишком ли это сложно? Кому оно надо-то?
И все же, он был заинтригован. Утреннее приключение, точнее избиение, даже как-то поблекло в свете новых открытий. О Лендоре Андраг особо не задумывался.
Все там будем. И ему придет срок жениться. Как ни упирайся, древние законы потребуют, и пойдешь. Рука сама потянулась к тому. Он усилием воли остановил движение, но глаз с книги не сводил. А что если в древности все обстояло иначе?
Однако дальше рисковать источником драгоценных знаний нельзя. Разберется, найдет консервант, тогда сядет и почитает в свое удовольствие.
Во всем втором этаже - ни звука. Унесло теток на полевые работы. Но, спускаясь по лестнице, барон услышал рев. В нижних покоях полакал ребенок.
В столовой, уткнувшись головой в согнутую руку, припала к колонне девчушка.
Ростиком господину до пояса и рыдает как по покойнику. Над ней навис бледный больше обычного Конрад с хворостиной в руке.
— Марш на кухню!
— Не пойду-у-у.
— Марш, пока господин тебя не видел!
— Не пойду. Там мамка ругаться будет.
— Я ей скажу, чтобы тебя не трогала.
— Она не послушается-я-я.
— За что мне такая напасть! За что мне такое наказание? - запричитал Конрад. -
Хочешь, чтобы папа головы из-за тебя лишился?
— Я ничего не сделала!
— Девочка моя, если бы ты знала, сколько людей пострадали именно за это.
— Почему? - девчушка обернулась. По опухшей от слез мордочке еще катились слезы, а в глазах уже проклюнулось любопытство. Но чувства, отразившиеся в этот момент на физиономии ребенка, вмиг истаяли. Их место занял страх. Девочка замолчала и даже, кажется, стала меньше ростом.
Конраду не надо было смотреть в ту сторону, чтобы сообразить, кто остановился у него за спиной. Старый слуга рухнул на колени и на них уже повернулся к Андрагу:
— Не губите, Высокий Господин! Она маленькая. Она не понимает.
— Я тоже пока не понимаю. В чем дело?
— Ну, так как же…- заблеял мажордом. - Она дорожку подмела. Завтра мыть начнет. Дня за три управится.
Конрад частил, стараясь увести внимание высокого господина от девочки. А та, несколько оправившись от первого страха, вытаращила на хозяина заплаканные глазищи: съест, утащит, разорвет, затопчет?
— Я же тебе говорил, гад, что ребенка не трону. - Андраг не сильно пнул управляющего под ребра. Тот икнул. - Тебе голову сейчас снести или чуть позже, когда аврал в замке кончится?
— Позже, Высокий Господин.
— Договорились. А тебе, - Андраг замешкался, - как ее зовут?
— Анна.
— А тебе, Анна, на вот.
Роскошная занавеска из зеленого как трава шелка ополовинилась. Хозяин просто откромсал от нее нижнюю часть и накинул девочке на плечи.
— Матери скажи, чтобы сшила девочке платье, - обернулся барон к управляющему.
Тот молча глядел снизу вверх. В глазах Конрада наряду с облегчением плавала изрядная доля недоумения. В благородных домах не принято было одаривать слуг. К тому же, занавеска на платье… Что подобает купчишке, не подобает благородному дракону.
— Ну, ты и дурак, - подытожил душевные муки слуги Андраг, - Не сообразил?
— Нет, - честно признался тот.
— На этой занавеске колдовства больше чем у барбоски блох. Если хоть клочок от нее останется на девочке, никто не сможет причинить ей вреда.