Глеб качнул головой – нет, второй раз он не допустит подобной ошибки.
Вдруг кто-то прыгнул к нему из кустов, сбил с ног и в одно мгновение навалился на грудь, да еще и рот ладонью закрыл. Первоход попытался спихнуть с себя врага, но незнакомец прижал Глеба к земле так крепко, что ходок не мог пошевелиться. Сила у незнакомца была воистину нечеловеческая.
Приблизив свое лицо к лицу Первохода, незнакомец злобно ухмылялся.
Глеб снова попытался вырваться из его крепкой хватки, но, увы, с тем же результатом.
– Ну, здравствуй, ходок… – прошипел незнакомец, и Глеб с изумлением узнал голос Добровола. – Соскучился по мне?
Враг убрал ладонь с губ Первохода.
– Добровол?… – Глеб внимательнее вгляделся в лицо врага. Лицо было молодое, свежее, хотя и бледное. – Этого не может быть!
Парень осклабил зубы в усмешке. Глаза его горели безумным огнем.
– Что тебе нужно? – спросил Глеб.
– Твое сердце! – прошипел незнакомец. – Я вырву его из твоей груди и съем!
Казалось, что руки, прижавшие Глеба к земле, сделаны из железа. Кем бы ни оказался этот парень, но силен он был необыкновенно. «Надо тянуть время», – пронеслось в голове у Глеба.
Он холодно осведомился:
– Тебе это посоветовала Мамелфа? Она опять обманет тебя. Как обманула в прошлый раз.
В глазах парня промелькнуло сомнение, но в следующий миг глаза эти снова осветились безумным огнем, и он прорычал:
– Я должен съесть твое сердце, пока оно еще бьется в моих руках!
Добровол опустил взгляд на грудь Первохода, и к безумству в его глазах добавился голод. Огромный, нечеловеческий, неутолимый голод.
И вдруг Глеб со всей отчетливостью понял, что это конец. Что из мощных рук безумца ему уже не вырваться.
– Добровол… – позвал он, силясь пошевелить не руками, так хотя бы плечами. – Как ты стал таким?
– Таким сильным? – Холодные глаза парня хищно сузились. – Мне пришлось сожрать двоих, чтобы обрести силу.
Вдруг послышался глухой звук удара, и парень, слетев с Глеба, свалился на траву.
Хлопуша опустил дубину, посмотрел на Глеба и сказал:
– Слава богам, что я оказался рядом, Первоход. Кто этот ненормальный?
Глеб поднялся на ноги и отряхнул испачканные рукава куртки. Потом взглянул на незнакомца и ответил:
– Он говорил со мной голосом князя Добровола.
– О как! А разве твоя бомба, которую ты вбил Доброволу в глотку, не разорвала его на куски.
– Разорвала. Но Мамелфа придумала новый фокус, и вот он опять перед нами. Только в другом обличье.
Хлопуша пристально посмотрел на лежащего.
– Готов поклясться, чтобы заполучить обличье этого юноши, Добровол сожрал его с потрохами, – глухо пробасил он.
– Вполне возможно, – согласился Глеб. – Интрига в духе Мамелфы.
Ходок присел рядом с парнем, наклонился и исследовал его голову.
– Череп цел, – констатировал Первоход. – Но, похоже, у парня внутричерепное кровоизлияние или что-то в этом роде. Ты здорово приложил его дубиной, Хлопуша.
– Приложил бы и сильнее, если бы было время рассчитать удар, – пробасил здоровяк. – Ты сам его добьешь или хочешь, чтобы это сделал я?
Глеб выпрямился и удивленно посмотрел на Хлопушу.
– Ты это серьезно?
– Он одержимый, – хмуро заявил здоровяк. – Если мы оставим его в живых, он снова выследит тебя. Если ты не можешь его убить, я сделаю это сам. Размозжу ему дубиной череп, и делу конец.
– Никаких дубин, – твердо сказал Глеб. – Мы не станем его убивать.
Хлопуша нахмурился.
– Что же мы с ним сделаем? – недовольно осведомился он. – Перебьем ему ноги?
Но снова Глеб покачал головой.
– Нет.
– Тогда что?
– Свяжем ему руки за спиной и оставим здесь.
Хлопуша посмотрел на скрючившуюся на траве худощавую фигуру.
– Почему только руки?
– Потому что у каждого должен быть шанс, – назидательно изрек Первоход.
– Даже у такого негодяя, как Добровол?
– Даже у него.
Хлопуша вздохнул:
– Не понимаю я тебя, Первоход. Но последнее слово за тобой.
Здоровяк размахнулся и забросил дубину в кусты.
– И все-таки ты не прав, – проворчал он затем. – Впереди нас ждет много опасностей, но ты оставил опасность и у нас за спиной.
– Ничего. Бог не выдаст, свинья не съест. Давай-ка свяжем парня, пока он не пришел в себя. Да, и еще. Не говори никому про то, что здесь произошло.
– Почему?
– Не хочу, чтобы наши ребята забивали себе этим голову. У них и без того волнений полон рот.
Хлопуша хмыкнул:
– Как скажешь, друг. Как скажешь.
Глава седьмая
КТО ИЗ НИХ?
1
На холме виднелся город, обнесенный крепостной стеной. Мост через глубокий ров был переброшен. Похоже, сегодня здесь не ждали врагов.
Глеб повернулся к Хлопуше и Рамону.
– Я чувствую его, – сказал он. – Этот парень здесь.
– Ты уже знаешь, какие у него способности? – полюбопытствовал Хлопуша.
Глеб покачал головой:
– Нет. Вокруг него по-прежнему защита. Не уверен даже, что я узнаю его при встрече.
– Первоход, если мы нагрянем в город всем отрядом, мы можем спугнуть его, – рассудительно проговорил Рамон.
– Верно, – согласился Глеб. – Поэтому мы пойдем в город с тобой вдвоем.
– А я? – пробасил удивленно Хлопуша.
– А ты возвращайся в лагерь и присмотри за нашими ребятками. Отвечаешь за них головой, понял?
Здоровяк нахмурился.
– Какого лешего, Первоход? – обиженно вопросил он. – Вы опять решили обойтись без меня?
Глеб оглядел здоровяка с ног до головы и сказал:
– Прости, Хлопуша, но ты слишком приметный. Народец в этой местности живет не очень рослый. Ставлю голову на отсечение – за тобой по всему городку будут бежать мальчишки с воплями: «Богатырь, достань воробушка!»
Здоровяк насупился.
– Рамон тоже приметный, – пробубнил он. – Такой ухоженной бородки больше ни у кого нет. А в ухе у него серьга.
Рамон вежливо улыбнулся, поднял руку и вынул из уха золотую серьгу.
– А бороду я подстригу, – пообещал он.
Несколько секунд Хлопуша молчал, угрюмо поглядывая на Глеба из-под нахмуренных бровей, затем природное добродушие взяло верх, здоровяк вздохнул и обреченно махнул рукой.
– Ладно, идите вдвоем. Хотя зря ты, Первоход, берешь с собой этого хлыща, а не меня. Его ножичками только караваи резать. А моя палица сокрушит любого врага.
– Это правда, – кивнул толмач красивой, словно у девушки, головой. – А если враг выбьет из твоей руки палицу и оставит тебя безоружным, ты его просто съешь!
Глеб и Рамон засмеялись, а Хлопуша скривился, проворчал что-то вроде «очень смешно», затем повернулся и зашагал к лагерю.
* * *В город Глеб и Рамон вступили, закутавшись в просторные плащи, которые прагматичный Хлопуша прихватил в разгромленном стане разбойников.
Городские ворота миновали без всяких проблем. Ратники-охоронцы лишь смерили их равнодушными взглядами и тут же отвернулись, а десятник поинтересовался без всякого любопытства в голосе:
– Для чего вы здесь, путники?
– Странствуем, – ответил Глеб.
– А-а. Ну, проходите. Только глядите не воруйте. Коли попадетесь на воровстве – лишитесь рук.
– Что ты, служивый, какое воровство? – улыбнулся Первоход. – Нешто мы сами себе враги?
На том беседу и закончили.
Войдя в город, Глеб и Рамон довольно долго бродили по его улицам, приглядываясь и прислушиваясь ко всему, что встречали по пути. Мнение о городе у них составилось не слишком отрадное. Беден был город. Беден и захудал.
Возле одной из лавок торжка встретили Глеб и Рамон двух мужичков. Один был худосочный, с красным носом и всклокоченными жесткими волосами, похожими на ежовые колючки. Второй – длинный и сутулый. Мужики оказались общительными и охотно вступили со странниками в беседу.
– Наш князь Гостивар – самый лучший князь на славянских землях! – с гордостью сообщил худосочный. – От нашего князя никто никогда не уходил обиженным!
– Он беспрестанно заботится о нас, – подтвердил сутулый вялым голосом.
– Если он так сильно о тебе заботится, то почему у тебя такие ветхие штаны? – поинтересовался у сутулого Глеб. – А ты выглядишь голодным, – сказал он худосочному. – Сколько дней не ел-то?
– Великий князь не может уследить за всеми сразу! – обиженным голосом возразил худосочный.
– Но он старается, – робко подтвердил сутулый. – Все лучшее, что мы имеем, – от него. А худшее – от нас самих.
Рамон усмехнулся и тихо пробормотал:
– Завидная преданность властителю.
К мужикам подошла тщедушная женщина с закутанной в желтый платок головой.
– Об чем говорите? – поинтересовалась она у худосочного, с подозрением посмотрев на Глеба и Рамона.
– Об нашем князе, – ответил тот.
При слове «князь» лицо женщины осветилось, а взгляд потеплел.
– Наш князь – великий человек! – с гордостью заявила она.
Сутулый кивнул.
– Да, я им уже об этом говорил.
Женщина поправила платок и затараторила:
– Прошлым летом мы выкопали новый колодец. Воды в нем долго не было, мы даже подумали, что выкопали не в том месте. Но потом вода пошла, и колодец наполнился. И все это благодаря нашему князю.
– Что же он такого сделал? – поинтересовался Глеб. – Послал своих слуг очистить колодец?
Худосочный покачал головой.
– Не. Колодец расчистил я.
– Что же тогда сделал князь?
– Он беспрестанно думал о нас и сочувствовал нам всей душой, – сказал сутулый и тяжело вздохнул.
– Откуда вы знаете, что он про вас думал? – поинтересовался Рамон.
Мужики и баба переглянулись. Худосочный сдвинул брови и назидательно проговорил:
– Это все знают. Наш князь заботится о каждом из горожан и сочувствует нашим бедам, как своим собственным. Все хорошие мысли, которые приходят к нам в головы, – его заслуга.
Глеб откинул с лица темную прядь волос и негромко сказал:
– Что-то я совсем запутался. Рамон, ты что-нибудь понял?
– Только то, что князь для этих людей – настоящий Бог, – задумчиво ответил толмач.
– Бог? – Худосочный возмущенно сверкнул глазами. – Не говорите так, странники! Наш князь больше, чем бог, и лучше, чем бог!
– Да, – сказал им Глеб. – Несомненно.
Затем обнял Рамона за плечи и отвел его в сторону.
– Думаю, толмач, нам нужно идти прямиком в княжий терем, – предложил он.
– Да, – согласился Рамон. – Ни об одном человеке в мире я не слышал столь удивительных и хвалебных речей. Либо здешний князь и впрямь бог, либо он…
Рамон не закончил фразу, да этого и не требовалось.
– Княжий терем хорошо виден отсюда, – сказал Глеб, глядя на большую расписную домину, стоящую на пригорке.
– На фоне здешних ветхих лачуг он выглядит как настоящий королевский дворец, – заметил итальянец. – Кем мы представимся, когда придем ко двору, Первоход?
Глеб на секунду задумался, потом пожал плечами.
– Пока не знаю. Сориентируемся на месте. На всякий случай сделай лицо посолиднее. Вдруг нам придется представиться иноземными послами могущественной и богатой державы.
Рамон оглядел пыльный плащ Глеба и заметил с улыбкой:
– На послов богатой державы мы не слишком похожи.
Глеб усмехнулся.
– Знаю, толмач, знаю. Но дай хотя бы помечтать.
Рамон вновь улыбнулся, а потом спросил:
– Что будем делать с оружием?
– Припрячем в кустах, неподалеку от ворот княжьего терема. – Глеб вздохнул и добавил: – Чует мое сердце, оно нам понадобится.
2
У больших, железных ворот терема скучали на лавках семеро охоронцев в полном вооружении. При появлении Глеба и Рамона охоронцы посмотрели на них с настороженным любопытством.
Глеб остановился перед охоронцами, изящно (как он сам, по крайней мере, считал) поклонился им и громко сказал:
– Приветствую вас, доблестные воины!
– И тебе не хворать, – небрежно проговорил один из охоронцев, самый пожилой и бородатый. – Чего надобно?
– Мы с моим высокородным спутником… – Глеб сделал круговое движение рукой, как бы заключая себя и Рамона в невидимый круг избранных персон, – отправились в путешествие с целью составить подробный свод славянских земель и жителей, их населяющих, и долгая дорога, по которой мы шествуем вот уже несколько месяцев, наконец-то привела нас в ваше княжество.
Глеб перевел дух, приходя в себя после длинной, витиеватой фразы. Охоронцы переглянулись и снова уставились на Глеба. Они ждали продолжения.
Глеб осмотрел пыльные, бородатые лица, улыбнулся и сказал:
– Короче, парни, нам бы встретиться с вашим князем и поговорить с ним по душам. Это возможно?
Самый бородатый и пожилой из охоронцев сплюнул в пыль, вытер мокрые губы рукавом поддевки и ответил:
– Отчего ж нет… Князь странников привечает. Только мне надо посоветоваться со старшим. Как он решит, так и будет.
– Отлично! – кивнул Глеб. – А кто у нас старший?
– Военный советник Балабан.
– Вот как. И где же он сейчас?
Пожилой охоронец снова сплюнул в пыль, вытер губы, на этот раз не так тщательно, как прежде, и произнес с ленцою в голосе:
– А кто ж его знает? Ходит где-то.
Глеб взглянул на Рамона. Тот пожал плечами. Глеб снова перевел взгляд на охоронца и сказал, чуть повысив голос:
– Ну, может, кто-нибудь из вас его разыщет? Мы подождем.
На ленивых лицах охоронцев появились усмешки. А пожилой бородач изрек:
– Балабан не любит, когда его отрывают от дел попусту. Будь вы странствующими скоморохами, еще куда ни шло. Песенку бы ему какую спели али б станцевали. Вот разве что сами что-нибудь споете. – Он насмешливо посмотрел на Глеба. – Как, страннички? Спляшете для нас?
Охоронцы заусмехались и загыкали. А Глеб пристально посмотрел насмешнику в глаза и отчеканил:
– У тебя очень длинный язык, бородач, но все же попробуй держать его за зубами. Иначе мне придется чуть-чуть его подрезать.
Охоронцы, не ожидавшие от мирных странников таких дерзких речей и привыкшие к тому, что путники, не разбирающиеся в тонкостях местной жизни, годятся лишь на то, чтобы быть предметом насмешек, выкатили на Глеба глаза.
– Что-о?! – проревел пожилой охоронец, когда смысл сказанных Глебом слов окончательно уместился у него в мозгу. – Да я тебя…
Бородач вскочил с лавки и рванул из ножен меч.
Глеб не шевельнулся. Он стоял перед охоронцами в полный рост, расставив ноги и заложив руки за спину, и, чуть склонив голову набок, смотрел на разъяренного воина, сжимающего в руке меч, спокойным, холодновато-ироничным взглядом.
Бородач ринулся вперед и рубанул Глеба мечом по голове. Первоход чуть сдвинулся, и бородач вместе со своим тяжелым мечом повалился в пыль.
Охоронцы помоложе захохотали.
– Так его, Пиреней! – весело крикнул кто-то. – Руби на щи!
– Эй, бездельники, чего тут у вас?! – рявкнул громкий, сухой и трескучий голос.
Охоронцы тут же повскакивали с лавок, быстрыми, привычными движениями оправили брони и шеломы, положили руки на кряжи своих мечей и вытянулись в струнку.
К воротам подошел хромой, невысокий человек с темным, безбородым, загорелым лицом, кривыми ногами и такими широкими плечами, что они казались ненастоящими. В лице человека было что-то восточное, но не хазарское, а скорей аравийское. Да и одет он был странно для русского воина – кафтан заморский, сапоги такие, какие носят северяне, на голове хазарская шапка, а на боку кривой печенежский меч в ножнах со вставками из слоновой кости.
Остановившись у ворот, Хромой бес (а Глеб сразу же про себя нарек его этим прозвищем) оглядел гостей и спросил:
– Кто такие будете?
Глеб поклонился и ответил:
– Мы странники. Путешествуем по славянским землям, беседуем с князьями, воинами и простым людом.
Хромой бес чуть прищурил карие, окаймленные густой тушью черных ресниц глаза и с усмешкой проговорил:
– Ясно. Вынюхиваете, значит.
Сказав это, он внимательно и остро вгляделся в лицо Глеба. Тот не повел бровью, а продолжал молча и спокойно смотреть на собеседника. Того, похоже, спокойствие странника немного смутило.