- Да, я помню. Рассказывайте. - Вместо умывания пришлось подняться и подойти к окну.
На аллеях парка горели шары белого пламени, сменялся караул, а на дорожках всё ещё лежал туман - едва заметный, похожий на чересчур разросшуюся плесень.
'Когда же ты наконец исчезнешь, чтобы тебя демоны побрали!'
- В Альмарейне сейчас неспокойно. Нельзя сказать, что началась паника, но кое-кто решил покинуть столицу. Знаете, погостить у родственников в провинции. Безобидное такое желание. Как и следовало ожидать, мало кто считает, что смерть императора была естественной.
Орлана обернулась на него: нет, начальник тайной полиции не смеялся, он говорил вполне серьёзно. Он смотрел куда-то в угол, и пальцы, сложенные сферой, замерли в напряжении.
- Но слухи больше упирают на дворцовые интриги. Вы ожидали это услышать, моя императрица? Мало кому приходит в голову, что он и правда мог умереть от невиданной до сих пор болезни. Всё же это - самый страшный вариант. Дворцовые интриги интереснее.
Орлана передёрнула плечами и плотно закрыла окно - не хватало ещё прийти утром в остывший за ночь кабинет, как в склеп.
- Ну и кто же? Я? Ишханди? Орден?
Аластар удивлённо изогнул брови, хотя в его глазах ничего не изменилось: там стоял всё тот же похоронный туман. Или этот туман теперь мерещился Орлане везде?
- Вас это действительно интересует?
В самом деле, императрице больше нечем заняться, поэтому она посреди ночи решила допросить начальника тайной полиции, а потом пройдётся по всем горожанам.
- Я задала вопрос.
- Ишханди и Орден имеют примерно равные шансы стать народными злодеями.
Орлана, глядя в серебристую Альмарейнскую ночь, попробовала улыбнуться. Орден - понятно и предсказуемо, а её мачеху зачислили в убийцы, даже не раздумывая, зачем ей было нужно убивать.
- Хорошо, - с непонятным удовлетворением произнесла Орлана. Она чувствовала, как ноют мышцы от простой улыбки. - Это так хорошо, лорд. Спасибо за помощь. Думаю, вы можете идти отдыхать. Я жду вас завтра.
Зашуршала мантия Аластара, он поднялся. Его отражение в чёрном стекле чуть склонило голову.
- Тайная полиция никогда не отдыхает, моя императрица.
После его ухода в ушах звенело от тишины ночного сада. Ссора с матерью всё никак не шла из Орланиной головы, сколько бы она не стояла, сжимая руки у груди и вглядываясь в серебристую ночь.
'Орден - чудовище', - думала она.
Чудовище, чудовище под красивой маской. Чудовище, которое недрогнувшей рукой закололо её брата. Которое отобрало у неё мать, ослепив, приворожив неизвестной магией, ведь добровольно такое совершить невозможно. Могло ли это чудовище так же, не дрогнув, убить и её отца?
Могло.
...В спальне Орлана оказалась уже глубоко за полночь, и вместо свернувшегося на своей половине кровати Луксора она застала только гладко застеленную, холодную постель. Уголки губ задрожали сами собой.
- Может, засиделся в библиотеке? - полушёпотом спросила она у тишины. В лицо пахнуло пряным, чужим запахом. Орлана сорвала с лица маску.
Она приняла ванну, наблюдая, как болезненно подрагивают язычки белого пламени, как корчатся в судорогах их отражения в воде и изумрудно-зелёных стенах ванной. Ожидала, что войдёт Луксор. Он не вошёл.
Кровать оставалась холодной и непомерно большой. Орлана улеглась на самый край, обхватив подушку руками. Незнакомый пряный запах душил её, от него щипало в глазах. Она поднялась, открыла окно.
Тишина сменилась ночными звуками: шёпотом ветра в листьях, далёкими-далёкими голосами. Несколько секунд Орлана стояла, вдыхая ночную свежесть, потом потянулась за маской, нашедшей покой на ночном столике. Потом она накинула мантию - прямо на ночную рубашку - кажется, это начало перерастать в привычку, и, выйдя из покоев, обратилась к стражу:
- Позовите ко мне начальника караула.
- Вот как. - Её длинные ногти выстукивали по деревянному подлокотнику кресла такую дробь, что позавидовал бы любой армейский барабанщик. - Благодарю за соболезнования. А вы не могли бы выйти вон, лорд Орден?
Её щёки порозовели, как и всегда, когда она приходила в ярость. Ишханди, видно, считала, что, появляясь в замке только по особой необходимости, она убережёт себя от лишних встреч. Но её резиденция в квартале хаоса представляла собой не такую уж неприступную крепость.
Здесь - витражные окна от потолка до пола, но витражи тускнели ночами, а под высокими сводами зданий, там, куда не в силах дотянуться свет белого пламени, собирались голоса призраков.
Орден опустился в кресло, как будто бы его только что пригласили остаться и пригубить на сон грядущий старого, выдержанного вина.
- Почему же вы не ночуете в замке, леди? Хотя молчите, я понял. Тягостные воспоминания. - Он закинул ногу на ногу, наблюдая, как сверкает в свете белого пламени серебряная пряжка сапога. - Ваши мужья подозрительно быстро мрут, не находите?
- Кто вам дал право врываться сюда? - зашипела Ишханди, сжимая в кулаки тонкие холодные пальцы.
Нет, он не касался её рук, но знал: её пальцы холодеют от гнева.
- Почему вы так расстраиваетесь? Я обличён во всех грехах, изгнан, предан забвению, всё, как вы и хотели. - Орден в жесте непонимания развёл руками.
- Орден, немедленно выметайся! - Она вскочила на ноги, уперевшись кулаками в стол. - Я не желаю слушать упрёки ещё и здесь.
Орден задумчиво уставился в витражное окно у неё за спиной, подпёр голову рукой, как будто держать её прямо - невыносимый труд. Она могла бы позвать охрану, но не стала. Она могла бы просить его замолчать, но и тогда бы он не послушал.
- Дождь, - вздохнул он. - Ужасная погода стоит. Леди Орлана расстроена.
- Она была бы меньше расстроена, если бы ты убрался в свой Малтиль, - уже тише, на выдохе, на последнем приступе бешенства откликнулась она.
Ишханди села обратно в кресло, провела рукой по столу и потёрла кончики пальцев друг об друга, словно стирая с них серую пушистую пыль. Длинные рукава платья соскользнули вниз, по запястья.
- Хватит уже прикрываться Орланой, ты любишь это дело, я знаю. Не нашла ничего лучше, чем подослать девчонку ко мне и Вере. Думала, она разболтает всё отцу, но она замолчала, и тебе пришлось ждать ещё двадцать лет.
Ишханди дёрнула плечом, как будто отбросила дружески похлопывающую по нему руку.
- Тебе уже некому об этом доложить, нечем мне угрожать, жаль, правда?
Орден покачал головой: 'Не жаль'. Под пальцами скользнула шелковистая ткань мантии: он сжал её, едва не порвав.
- И за что же ты отправила в мир Ничто моего брата, демоница?
В той далёкой весне пели птицы. Стоило только сумеркам опуститься на императорский сад, как они тут же затевали перекличку в кронах деревьев. Чуть светились круглые камешки под ногами, и воздух был таким прозрачно-чистым, что казалось, стало слышно, как шумели волны Сантарина.
- Это тебе. - Орлана протянула ей цветок - красные лепестки затрепетали под порывом ветра. Ишханди осторожно взяла подарок за крепкий, чуть надломанный и от этого терпко пахнущий стебель.
- Что это?
- Цветок, - пожала плечами молодая императрица и отправилась дальше по аллее сада, изобразив, что срочно должна возвращаться к неотложным делам. Например, к наблюдению за падением листа с ветки вечноосеннего дерева.
Ишханди удивлённо крутила подарок в руках. В её касте был обычай срывать цветы только на похороны - постепенно увядающее растение символизировало и смерть мага.
- Не думай о плохом, - негромко произнёс Зорг за её спиной. Он чуть коснулся плеча Ишханди. - Люди дарят цветы тому, кто им нравится. Такой обычай.
- Странный обычай, - вздохнула магичка хаоса.
Луксора нашли сразу - там, где его и ожидала увидеть Орлана, в библиотеке. Он сонно тёр глаза, выбираясь из-за стола ей навстречу. Орлана то вздыхала, то сжимала зубы, то складывала руки на груди, силясь победить бурю эмоций, которые успели разыграться всего за десяток минут.
Воины в тёмных мантиях проводили их до самых покоев.
- Ну прости, любимая. - В спальне Луксор обнял её и осторожно ткнулся губами в шею. - Я читал и задремал. Не сердись, пожалуйста. Как прошёл совет?
- Я волновалась. - Орлана уколола палец о брошку и со злостью отшвырнула свою мантию. Брошь звякнула, ударившись об пол. - И что это за запах? Я ничего не могу понять.
Терпкий настойчивый аромат всё ещё был здесь, хотя в открытое окно дышала ночь и от холода уже сводило колени. Но Луксор ни капли не смутился, он поднял мантию и аккуратно сложил её на кресло, потом присел, чтобы найти брошь.
Успокаивающе напевая что-то себе под нос, он закрыл окно и почти силой уложил Орлану на кровать.
- Ты просто устала. Какой ещё запах? Я ничего не чувствую. - Он лёг рядом и обнял её, тепло уткнувшись в плечо. - Спи, любимая. Уже очень поздно.
- Нет, - Орлана задёргалась в его руках, - как ты можешь не чувствовать? Запах, очень настойчивый, я просто дышать не могу. Терпкий такой, как будто пряности.
- Любимая, если ты имеешь в виду это... - с закрытыми глазами пробормотал Луксор. - Твои духи. Ты забыла, спи.
Орлана замерла на несколько секунд, потом всё-таки вывернулась из рук мужа. Чудом не натыкаясь в темноте на мебель, она ушла в ванную, где всё ещё мерцали забытые белые огоньки, мириады раз отражённые в стенах. Здесь, в небольшой нише, была расставлена вся её косметика и несколько флаконов с духами. Орлана больше остальных любила самые старые - с запахом Нью-Питерских яблок, к другим прикасалась лишь изредка.
Она провела пальцем по флаконам, выстроившимся, как маги войны на параде, и быстро нашла самый крошечный - этот ей подарила Ишханди в день свадьбы. Запах сначала понравился Орлане, но к концу беременности начал раздражать, и флакон был запрятан в самый дальний угол ниши, с тех пор и не выбирался оттуда.
Аромат... ну да, это - тот самый аромат, который сбил её с толку сегодня вечером. Орлана посмотрела флакон на свет: за хрустальной стенкой плескалась прозрачная жидкость. Оставалось не больше половины.
Но она не могла использовать столько. Орлана была уверена, что, когда брала в руки флакон в последний раз, он оставался почти полным.
- Любимая, - в дверном проёме появился хмурый Луксор, - что случилось?
- Кто-то брал мои духи, - ледяным тоном откликнулась Орлана.
- Служанка. - Он ободряюще улыбнулся. - Делала уборку и случайно задела.
- Случайно открыла, случайно задела, случайно вылила половину флакона, - кивнула Орлана и, отстранившись, прошла в спальню.
Луксор пошёл следом и уселся на край кровати, всем своим видом показывая, что ему жаль. Полумрак в комнате разбавлялся лишь светом шаров белого пламени из сада, и когда глаза привыкли к нему, стало видно, как чуть колышется штора, как чуточку блестит оставленная на столе брошка.
- Давай поговорим, Орлана. Что теперь происходит?
Она села на противоположную сторону кровати, опустила потяжелевшую голову на ладони. В висках стучало, но сна не было ни в одном глазу.
- Ольвэ решил срочно объявить о независимости Тарамна, - выдала Орлана. - Что ещё? Мой отец умер. Совет меня игнорирует. Эрвина отравили. Тайная полиция шевелится со скоростью раненой улитки. Ишханди смотрит, как на предателя. Мама не упустила момент, чтобы начать ссору. Орден... Ордену достаточно просто существовать. А мне не у кого даже спросить совета. Впрочем, тебе же всё равно. Наука - вот что главное.
Она улеглась, едва не запутавшись в одеяле, и закрыла глаза. Луксор обнял её сразу же, прижал к себе и горячо прикоснулся губами к уху. Его сердце билось теперь совсем рядом.
- Что было на совете? Они не согласились на расследование?
- Как сказать, - вздохнула Орлана. - Может быть, я уговорила их повременить. А может, завтра всё начнётся заново.
Луксор провёл рукой по её волосам, непривычно коротким, с колючими ещё кончиками.
- Хочешь, я поговорю с Ишханди? Она перестанет на тебя срываться, обещаю.
Орлана открыла глаза: он навис над ней, всё такой же хмурый - морщину на переносице хотелось расправить пальцами, - и длинные чёрные пряди, сегодня не убранные в хвост, щекотали ей шею. Орлана сдержалась.
- Не хмурься. Ишханди тяжело, это всем ясно. Ей больно, плохо, одиноко. Она отгораживается. А может, это она убила папу.
Луксор резко поднялся на руках, и складка между бровями стала ещё глубже.
- В смысле? Ты думаешь... она убила?
Орлана шевельнула ногами, укладываясь так, чтобы было удобно смотреть в его глаза.
- У неё были шансы. Она скрывается сейчас у себя в резиденции, разве не странно? - Она снова закрыла глаза: перед ними плясали цветные пятна. - К тому же, она так ревновала. Не нужно говорить с ней. Просто... будь завтра со мной.
Чтобы уснуть, как и в прошлую ночь, ей прошлось снова почувствовать мятный вкус снотворного.
Глава 4
День четвёртый. Лорд-отравитель
В сущности, не имеет никакого значения, за что ты умираешь.
Аластар
Мир людей тяжело отпускал Орлану. Ей часто снился Петербург, пробка на проспекте Рождественского. Снилось, как она ведёт машину. Потрясающее чувство лёгкости оставалось ещё на несколько минут после пробуждения. Снилось, как она возвращается домой после работы, а на улицах хрустят свежей ледяной корочкой лужи. Она никогда не жаловалась, что скучает.
Когда Орлана просыпалась в своей спальне, окна которой выходили на императорский сад, ей иногда слышался гул машин. Но здесь не водили машин, и улицы, созданные только для неспешных вечерних прогулок, были выложены перламутровыми камешками.
Квартал магов природы опять поразил её: во всём Альмарейне стояла осень и северные ветра срывали с вечноосенних деревьев последние листья, а здесь, под высокими прозрачными куполами, зеленели сады, и фрукты зрели так низко, что достаточно было протянуть руку, чтобы сорвать.
Под купол, который накрывал резиденцию Эрвина, Аластар вошёл первый, пропустил императрицу и сам сомкнул полог. Здесь было тепло и чуть душно, и пахло яблоневым цветом. Их встретили: трое магов в сером появились из ниоткуда. Один тут же что-то шепнул Аластару, двое других шаг в шаг пристроились за Орланей.
- До сих пор неизвестно, какой использовали яд, - обратился начальник тайной полиции к императрице, чуть замедляя шаг, - лорда Эрвина поместили в другие покои, под нашим контролем всё, вплоть до его настольных книг и приготовления еды. Но лорд Линкей вчера нейтрализовал действие яда, и теперь установить что-то наверняка уже невозможно.
- Так почему же он отпустил своего целителя? - спросила Орлана, слушая, как шуршат подошвы её сапог по перламутровым камням. Её спутники двигались абсолютно бесшумно.
- Рассказывает, что тот его очень просил отпустить на праздник вхождения в силу сына.
Орлана кивнула: это был важный праздник, всё равно, что день рождения у людей. В самой резиденции стояла непривычная тишина - звуки шагов крал ковёр, похожий на коротко подстриженную лужайку, а потолок оплетали вьющиеся растения с широкими листьями. В дверных проёмах лианы опускались до самого пола, и на них распускались небольшие пёстрые цветы.
- И добрую половину слуг... туда же. Я подожду снаружи, моя императрица. -Склонив голову, Аластар замер перед плотно закрытой дверью.
Стражи смерили их взглядоми и молча опустили скрещенные мечи.
Эрвин полулежал в постели, рассматривая дно пустого бокала. Комната была совсем пустой, видимо, её наспех приготовили, даже не подумав, что глава природных магов - большой любитель разных излишеств в интерьере.
- Лежите. - Орлана пресекла попытку Эрвина подняться и, всё же позволив церемонно поцеловать себе руку, опустилась на единственный здесь стул. - Как вы себя чувствуете, лорд?
Эрвин сдвинул брови на переносицу и отставил свой бокал.
- Скучновато, если откровенно. Вы зашли меня проведать, я искренне тронут, - произнёс он, не глядя на Орлану. - Как же прошёл совет?