— Я не могу ее решить! Вы принесли мне условие, к которому я не могу найти доказательств. Благодарю вас.
— Благодаришь? Нас? — переспросил Джак.
— Да. Я думал, что в мире больше нет ничего, что я не мог бы разгадать. Рад, что я ошибся.
Кейл поднял полусферу. Самоцветы внутри кварца таинственно замерцали при свечах, завораживая. Он был рад за Сефриса — тот действительно выглядел довольным, — но разочарован тем, что они не узнали ничего нового.
— Мы рады за тебя, хранитель, — произнес он наконец. — Но мы надеялись на большее. Нам нужно узнать, что это за вещь, и если ты не можешь…
— Я знаю, что это такое, Эревис Кейл, — оборвал его Сефрис, широко улыбнувшись. — Я просто не знаю ее судьбы. Кроме того, что она связана, очень крепко связана с вами двоими.
— Откуда тебе известно мое имя? — уставившись на него, спросил Кейл.
— Потому что я решил тебя, Первый из Пяти.
— Что?..
И только потом до него дошли слова Сефриса.
Он знал, что такое сфера!
Держа артефакт в руках и всеми силами стараясь не выдать бурлившее в нем волнение, убийца попросил:
— Скажи нам.
— Да, расскажи нам, — вторил другу Джак.
В отличие от Кейла, голос хафлинга выражал все его возбуждение и тревогу.
Протянув руку к полусфере, Сефрис сказал:
— Можно мне ее?
— Конечно. — Убийца вручил ему артефакт и с удивлением заметил, что его собственные руки заметно дрожали.
— Представим, что сфера не повреждена. — Сефрис указал на зеленый самоцвет. — Разрежем ее пополам и увидим, что этот изумруд был ее центром.
— Отлично, — улыбнулся Джак, с трудом удерживаясь на месте. — Продолжай.
Эревис кивнул.
— Представьте, что этот изумруд, — хранитель указал на одну из планет в своей бронзовой системе, третью от солнца, — Абейр-Торил. Наш мир.
У Кейла кожа покрылась мурашками от волнения.
— Что? — непонимающе переспросил Джак.
Убийца прочистил горло, не в силах выговорить то, что наконец понял из объяснений мудреца:
— Тогда остальные камни — это?..
— Звезды, — ответил Сефрис. — Планеты и другие небесные тела. Включая те, что видны в нашем мире лишь раз в пятьсот лет.
Джак протянул руку, но так и не коснулся полусферы.
— Сефрис, почему ты так уверен? — спросил он. — Эта вещь вообще ни на что не похожа.
Хранитель мудрости — теперь Кейл был уверен в том, что этот титул заслужен, — рассмеялся:
— Джак Флит, движение небес можно так же легко представить в виде математических формул, как в виде… сферы. Я уверен. Вот, взгляни сюда.
Сефрис повернул маленький рычажок в модели планетной системы. Бронзовые части механизма щелкнули, повернулись, и восемь планет принялись вращаться вокруг солнца.
— Видите? Их движение предсказуемо, понятно, решаемо. — Задумчивым голосом Сефрис продолжил: — Движение небесных сфер — это математика в ее чистом виде. — Он взглянул на Джака, который широко раскрытыми глазами рассматривал модель небес. — Поэтому я уверен. Я сразу заподозрил, что сфера лишь модель небес, еще когда вы только показали ее. Но положение нескольких необычных звезд заставило меня усомниться в выводе. Однако я решил и их загадку.
— Необычных? — переспросил заинтригованный Кейл.
— О да, — заверил его Сефрис. — Как я уже упомянул, некоторые из звезд видны невооруженному взгляду крайне редко.
Кейлу показалось, что он наконец все понял. Если представить себя на месте изумруда, то самоцветы вокруг были небесными телами, окружавшими Торил.
— Значит, это карта, — заключил он.
— Башмаки Обманщика! — ахнул Джак и щелкнул пальцами. — Карта. Ну конечно! Но куда она ведет?
Кейл лихорадочно размышлял. Стоило ли Враггену и Азрииму так рисковать ради обыкновенной карты планет? Им достаточно было просто взглянуть ночью на небо, вооружившись подзорной трубой, и узнать все, что им хотелось. Сфера могла сказать им нечто большее, чем планетная система Сефриса.
— Это действительно карта в определенном роде, — признал мудрец, загадочно улыбаясь. — Самый верный и подробный план неба, который мне когда-либо доводилось видеть. На его изготовление, должно быть, ушли месяцы кропотливого труда. — Он указал на свою модель. — Эта по сравнению с ней лишь жалкое подобие. Сфера представляет собой нечто гораздо большее, чем просто карта.
Все сведения вдруг разом обрушились на Кейла. Сефрис назвал движение небесных сфер предсказуемым, но он же сказал, что некоторые из звезд видны раз в несколько сотен лет. В то же мгновение убийца понял, чем же была сфера: картиной неба в отдельно взятый промежуток времени.
— Она показывает не место, а время, — выдохнул он.
Сефрис, подняв бровь, взглянул на Кейла, явно удивленный его сообразительностью.
— Да. И ничем иным она быть не может.
— Карта временного отрезка? — нахмурившись, спросил Джак. — Как водные часы Беззимья? Но как это возможно? — Не успел Эревис объяснить, как на хафлинга снизошло озарение: — Потому что движение звезд можно предсказать и потому что какие-то из них видны очень редко. — Он улыбнулся Кейлу: — Эта карта показывает не место…
— А время, — закончил за него Эревис, не в силах уже сдерживать волнение. Он посмотрел на Сефриса. — Но какое время?
Но понял, каков будет ответ, едва слова слетели с губ.
Сефрис, нахмурившись, покачал головой:
— Я не могу определить это по одной половине сферы.
Конечно, Кейл должен был понять это раньше.
Мудрец со вздохом опустился в стоявшее у стола кресло. Лицо его осунулось от сильнейшей усталости. Убийца вдруг осознал, что ни разу, с тех пор как они вошли в библиотеку, Сефрис не упомянул о числах. Должно быть, усталость на время охладила эту его страсть.
— Ты можешь определить что-нибудь еще? — спросил хафлинг. — Она показывает время в прошлом?
Сефрис покачал головой:
— В будущем, Джак Флит. Я уверен, что в будущем.
Хафлинг многозначительно взглянул на друга. Теперь они знали, что Враггену нужна была сфера, чтобы узнать, когда случится что-то. Но что именно? Кейл повернулся к мудрецу:
— Если мы принесем вторую половину сферы, ты сможешь определить время?
— Нет ничего легче.
Убийца довольно кивнул. Что ж, уже что-то.
— Кейл… — начал Джак.
— Обсудим это снаружи.
Он взял сферу и уложил артефакт в рюкзак. Сефрис следил за убийцей с тем же выражением лица, с каким люди смотрят на любимую, исчезающую вдали.
Кейл перевел взгляд с Сефриса на Джака:
— Дружище, дай мне пару минут!
Удивленный Джак вопросительно взглянул на Эревиса, но пожал плечами и, не оглядываясь, вышел из библиотеки.
Опередив убийцу, Сефрис промолвил:
— Ты ведь жрец, не так ли, Эревис? Я мог бы высчитать ответ, но слишком устал. Будет проще, если ты просто скажешь мне.
— Как ты узнал? — поинтересовался Кейл.
— Я вижу отвращение на твоем лице, — усмехнулся Сефрис.
Эревис хотел возразить, но мудрец предупреждающе поднял руку и покачал головой.
— Я слишком много знаю об этом, — сказал Сефрис. — Ты видишь во мне нечто, во что сам боишься превратиться. Лишь жрецам ведом подобный страх. Только клирики обладают достаточной мудростью, чтобы бояться даров, что могут ниспослать боги, а не принимать их с радостью.
— Мой друг, Джак, тоже жрец. В нем ты не видишь такого страха?
— Он семнадцатый, — отмахнулся Сефрис. — Ровное число, и делится оно лишь на само себя, по крайней мере, среди целых чисел. Вот, видишь? В его душе нет разлада, он — единое целое, потому что уже знает, кто он такой. Он не становится чем-то иным, а является тем, что есть. Хочешь узнать, какое число присуще тебе?
Кейл знал, что, каким бы ни было это число, оно не будет целым и уж точно будет делиться на два. Душа и привязанности убийцы стремились к разному, и он прекрасно знал об этом. В нем всегда боролись два начала: свет и тьма, бог и человек, вера и независимость.
— Нет, — отказался Эревис. Вышло резче, чем он хотел.
Сефрис принял ответ, не сказав ни слова.
Раньше Кейл хотел поинтересоваться у мудреца, что тот имел в виду, называя его «Первым из Пяти», но сейчас решил, что не желает этого знать. Не хотелось еще глубже увязать в мире мыслей Сефриса. И в пучине своей собственной природы. Разве что…
— Оно того стоило? — спросил он. — «Дар Огма»?
Если Маск пожалует Кейлу «дар», подобный тому, что Огм обрушил на Сефриса, то убийца, пожалуй, возненавидит своего бога.
Мудрец кивнул, поняв, что Кейл имел в виду.
— Это в корне неверный вопрос, Эревис. Хочешь знать почему?
Кейл покачал головой.
— Потому что он предполагает возможность выбора.
В душе убийца не согласился с Сефрисом, убежденный, что где-то, в какой-то момент, в уравнение вторгаются выбор и свобода воли.
— Сефрис, я не считаю, что все заранее предопределено.
Мудрец лишь мягко улыбнулся:
— Тогда позволь мне ответить тебе так: служение богу дарует многое, но при этом требует расплаты. И цена всегда высока. Та, что заплатил я, — Сефрис вздохнул, одновременно и устало, и довольно, — всего лишь более очевидна той, что платишь ты… и той, что тебе еще только предстоит заплатить.
На это Кейл не нашелся что ответить. Он вдруг осознал, что судорожно сжимает в кармане свою маску, и, отпустив ее, отдернул руку, словно священный символ был раскален добела.
Сефрис откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и погрузился в молчание. Убийца понял, что беседа окончена.
— Спасибо тебе за помощь, мудрец. Если мы достанем вторую половину сферы…
Сефрис улыбнулся и все так же с закрытыми глазами ответил:
— Тогда мы вновь поговорим.
Кейл повернулся, чтобы уйти. Библиотека уже не казалась ему объятой хаосом.
Дотронувшись до дверной ручки, он услышал голос Сефриса:
— Позволь дать тебе последний совет, Эревис. Слушай внимательно, ибо в нем заключен ключ к пониманию судьбы. — Мудрец помедлил мгновение. — Дважды два всегда дает четыре.
Кейл улыбнулся. Если бы все было так просто.
— Я не верю в судьбу, мудрец.
Сефрис открыл глаза и промолвил:
— Только потому, что ты еще не силен в математике.
* * *На улице Джак не спросил, о чем беседовали мудрец и убийца. Вместо этого они вдвоем все рассказали Ривену, который выслушал их молча.
Когда друзья закончили, он сказал:
— Итак, мы знаем, что сфера сообщает время, когда что-то случится. Но мы не знаем, что это «что-то» и где оно произойдет.
Кейл кивком подтвердил правоту убийцы. Все трое посмотрели на небо, хотя при дневном свете не было видно ни одной звезды.
Джак вытащил трубку и набил ее табаком.
— Но мы можем быть уверены, что ничего хорошего не светит точно.
Ривен фыркнул. Как подозревал Эревис, Драйзеку было совершенно все равно, что там искал Врагген и что именно — добро или зло — несла миру сфера. Он лишь хотел убить мага, который заставил его испытать страх. Что ж, Кейлу однажды придется этим воспользоваться.
Джак раскурил трубку, и ароматный дым заструился по заросшему дворику.
— Кейл, — промолвил хафлинг между затяжками, — мы не можем отдать им сферу.
— Все еще думаешь как арфист, а, Флит? — засмеялся Ривен. — Какая нам разница, что там сообщит сфера! Беспокоишься о невинных жизнях?
Джак выдохнул в сторону Драйзека облако дыма и начал формулировать ответ, но Кейл прервал его, положив руку на плечо друга.
— Дружище, он просто дразнит тебя, — сказал он, выстрелив в Ривена презрительным взглядом. — Он всегда так. Просто не обращай внимания.
— Мы не можем вернуть сферу, — повторил Джак. — Они даже не люди. По крайней мере, некоторые из них. И мы не знаем, что они замышляют. — Кинув яростный взгляд на Ривена, он добавил: — Гореть тебе в аду, если не будешь думать о невиновных. Не булавка арфистов сделала меня тем, что я есть, а твой уход из Сети, Драйзек Ривен, не изменил твою сущность.
Ривен лишь усмехнулся.
Кейл понимал, что для него, как и для Джака, невинные жизни значили слишком много. Впрочем, он руководствовался и более приземленными мотивами. Он хотел остановить Азриима и Враггена — и убить их — еще и по собственным причинам. Они ворвались в Штормовой Предел, убили стражей, похитили Репа и пытались умертвить их с Ривеном в «Олене». Противники вполне заслужили того, чтобы на них обрушился его гнев. И поэтому все они умрут, все до единого.
— Мы не вернем им сферу, дружище, — заявил Кейл, потрепав Джака по плечу. — Или, по крайней мере, не позволим им оставить ее у себя. Вызволим Рена и убьем их всех под кроной Вяза. Такой вариант решит твои проблемы?
— Мои точно решит, — встрял Ривен и подмигнул Флиту.
Джак выдохнул в его сторону кольцо дыма и сказал:
— Зент, ты не сможешь решить, сколько будет дважды два, даже на счетах.
То, что Джак упомянул именно эти числа, заставило Кейла поежиться.
— У нас есть день в запасе, — напомнил он. — Нужно подготовиться.
Глава десятая
Искорёженный вяз
Кейл сидел в их номере в «Ящерице», готовясь к беседе с богом. Джак с Ривеном уже спали. Эревис должен был разбудить Драйзека перед рассветом, но сомневался, что сделает это. Этой ночью он не нуждался в сне.
В комнате не горело ни одной свечи, лишь свет Селунэ просачивался сквозь щелки в ставнях и ложился на пол полосками жидкого серебра. Кейл ждал. Колокола церквей Селгаунта перестали звонить еще после десяти вечера, но Кейл интуитивно знал, когда наступит полночь. Как подозревал Кейл, то было одно из преимуществ служения Повелителю Теней.
Он успокоился и очистил разум. Время шло. В двенадцать часов облако затмило светлый лик Селунэ, и в комнате воцарился мрак. Знак, посланный Маском.
Тьма отражала настроение Кейла. Разум его наполняли темные мысли. Темные, жестокие, кровавые. Он простер свое сознание к богу и попросил о заклинаниях, что причинят вред его врагам. Маск ответил, и разум убийцы наполнился силой, дарованной Повелителем Теней.
В этот момент Ривен заворочался во сне и принялся что-то бормотать на том же странном и древнем языке, что и в прошлый раз. На короткое мгновение Кейлу показалось, что он уловил смысл слов, — когда-то в сердце ночи на этом языке возносили молитвы адепты Повелителя Теней, — но тот бабочкой упорхнул прочь, прежде чем убийца смог его осознать и запомнить. Развеялся, словно дым.
Голос Джака, резкий в темноте, оторвал Эревиса от раздумий:
— Кейл, с тобой все в порядке?
Должно быть, бормотание Ривена разбудило хафлинга.
— Да, Джак, засыпай.
Кивнув в сторону Драйзека, Джак спросил, перебарывая зевоту:
— Что, черт возьми, ему снится?
Кейл ничего не ответил.
— Впрочем, наверное, я и не хочу этого знать, — усмехнулся хафлинг и улегся в постель.
Кейл не стал будить Ривена. Вместо этого он провел ночь, вытравливая из своей души все следы дворецкого. С этого момента он хотел быть лишь убийцей.
* * *Дождь не прекращался ни на минуту, и плащ Кейла уже вымок до нитки. Свинцовые облака превратили вечерние сумерки в ночную тьму. Река Элзиммер напоминала бурлящий котел. Впереди показался Высокий мост. Достаточно широкий, чтобы вместить на себе три ряда повозок, он уже многие века был свидетелем бесчисленных битв и магических дуэлей. Громадные дубовые опоры поднимались из клокочущей воды, словно ноги великанов. Мост выглядел столь же надежным и незыблемым, как горные кряжи. Но Кейл знал, что это не так. Несколько месяцев назад Ускеврены сражались против войск Маранса Талендара. Высвобожденная в схватке магия заставила мост содрогаться и едва не обрушила все сооружение.
По обеим сторонам переправы возвышались сторожевые башни, и еще один пост был оборудован прямо по центру. Смоляные факелы дрожали от ветра и дождя, их пламя танцевало, словно пытаясь увернуться от тяжелых капель. У ближайшего поста стояли четверо скепторов, вооруженных алебардами и облаченных в зеленые плащи, защищавшие от непогоды. Все четверо подозрительно осмотрели приближавшуюся троицу. Кейл знал, что стражников на мосту было практически невозможно подкупить, поэтому не стал даже пытаться. Вместо этого он предъявил эмблему Дома Ускеврен и объявил, что все трое идут выполнять поручение лорда. Вымокшие и перепачканные стражники пропустили их без дальнейших расспросов.