— Разве бывает такое? — удивился капитан. — Чтобы шторм обойти?
— Помощник Семар мог, — убежденно отвечал мальчик. — Он словно заговоренный, само море ему благоволит.
— И откуда же взялся такой уникальный специалист? — недоверчиво хмыкнул капитан.
— Я его в море выловил, — с гордостью сказал мальчик.
— Это как?
— Да, я на мачте сидел, смотрю, плывет что-то, оказалось, он. Я к капитану побежал, и мы его спасли. Живой оказался. Доктор говорил, что несколько дней он в море провел, без воды и еды. А когда очнулся Семар, то мы поняли, что он не помнит, кто он.
— Не помнит? — еще больше удивился Харди.
— Совсем ничего не помнит о себе. Но навыками морскими владеет как бог.
— А имя Семар откуда взялось?
— Это я дал. Семар — чайка. Так наш корабль звали.
— Да, я помню. Ты уж извини, малец, что мы твой дом потопили, но до берега мы бы его не дотащили.
— Я понимаю, — вздохнул Олли и даже удивился немного, что капитан извиняться надумал.
«Нет, не плохой все-таки этот капитан, хоть и пират» — решил Олли и проникся к своему неожиданному работодателю еще большим уважением, а наутро узнал, что капитан заинтересовался историей пленника и даже решил с ним побеседовать. Уж о чем они там говорили, никто не ведал, но на следующий день всех пленников перевели из грязного сырого трюма в каюты для матросов, одели, накормили, отмыли и пристроили к работе. Так экипаж судна пополнился на тридцать восемь человек, а корабль взял курс на острова.
— Значит, вас не продадут? — шепнул Олли, проходя мимо нового помощника капитана.
— Кажется, за это стоит тебя благодарить? — подмигнул Семар.
— А другие… они бунт не устроят?
— Нет. Капитан обещал отпустить тех, кто захочет, как только доберемся до суши.
— И что же, он так просто согласился? — удивился мальчик. Конечно, капитан Харди не зверь, но и не святой благотворитель.
— Просто, да не просто. Я обещал, что буду служить ему бесплатно целый месяц за каждого, кто захочет уйти.
— То есть, если все захотят, вы останетесь на тридцать восемь месяцев? — испуганно выдохнул мальчик.
— Олли, и месяца не прошло, а ты позабыл все мои уроки арифметики. Тридцать девять, если тебя считать.
— А я никуда не уйду без вас. Так что нам тут с вами все тридцать восемь месяцев палубы драить и по мачтам лазить.
— Значит, будем лазить, — усмехнулся мужчина и потрепал мальчонку по вихрастой шевелюре.
— А целителя, целителя он тоже отпустит?
— Не знаю, — слегка посуровел Семар. — Радует, что вообще согласился его из камер перевести.
— А что? Не хотел?
— Не хотел. И сейчас не хочет. Говорит, если тот ему попадется, то скинет за борт, не задумываясь.
— И что же такое натворил этот Кроули? — заинтересованно спросил Олли, но Семар лишь пожал плечами и продолжил свой путь. Его и самого интересовал этот странный Кроули, то ли безумец, то ли притворщик. Что-то в нем было такое… неправильное, и встреча их была неправильной. Когда его в камеру привели, тот едва в обморок не грохнулся, и все шептал: «Я не хотел, я не хотел». А чего он не хотел, о чем говорил, Семар так и не понял. Знал только одно, Кроули явно его боялся, но и взгляд оторвать не мог. Позже, узнав, что Кроули провел один в темной, вонючей камере почти полгода, он всерьез засомневался в благоразумии целителя, особенно, когда однажды проснувшись, увидел того рядом, разглядывающего его руку с браслетом. У него тогда был странный взгляд, как у фанатика какого-то.
— Откуда? Откуда он у вас? — шептал, как заведенный он. Семар не видел ничего плохого в том, чтобы рассказать о своем недуге. Тот долго молчал, отрешенно глядя в пустоту, а потом выдал странную фразу: «Быть может, оно и к лучшему». Больше они ни о чем таком не говорили, только по делу. Но иногда, он нет-нет, да ловил на себе полубезумный взгляд целителя и ловил себя на мысли: «А вдруг все это не просто так? Вдруг Кроули знал его в той, другой жизни?» Спросить он так и не решился. Мало ли что придет в голову сумасшедшему. Да и свыкся он уже и с беспамятством своим, и положением. Для него не было другой жизни, как жизнь в море, а прошлое… лишь белый лист, на котором иногда проявляются образы, которые ему не суждено разгадать.
* * *— Чудесная погода.
— Люблю, когда светит солнце.
— Жаль, что это ненадолго. Скоро зима окончательно вступит в свои права и…
— Мы все превратимся в ледышек, — рассмеялась Рея на жалобы подруг. — И за что вы зиму-то так невзлюбили?
— А за что ее любить? — полюбопытствовала Марисса.
— Да хотя бы за снег, за праздники, за возможность кататься с горок, кидаться снежками и лепить больших снеговиков.
— Хорошо, я тоже люблю зиму, но не люблю холод. Как быть?
— Одеваться теплее, — фыркнула Рея, потеряв к этой теме всякий интерес. — Кстати об одежде, кто что наденет на сегодняшний бал?
Девушки задумчиво вздохнули, никто не хотел туда идти, но королева была приглашена, а значит, и они тоже обязаны ее сопровождать. Даже Роза пребывала в унынии. Ее любимый будет рядом, но не подарит ей даже улыбки. Нельзя.
— Скорее бы они уже определились с престолонаследием, и мы, наконец, вернулись домой, — возбужденно бросила Марисса, вогнав, тем самым в уныние уже Мэл.
— Вы так хотите уехать? — с затаенной надеждой спросила она.
— А ты разве нет? — не поняла ее вопроса Марисса.
— Почему это так тебя тревожит? — нахмурилась Роза.
— Потому что, если вы уедите, нам придется расстаться. Я арвитанка, и мой дом здесь.
— Тогда поехали с нами, — жизнерадостно предложила Рея. — Я уверена, Вестралия понравится тебе ничуть не меньше. У нас теплее, меньше сырости и совсем нет зимы, только на севере, в горах.
— А пока ты думаешь, не забудь, что Онор служит принцу, а значит, я тоже никуда не поеду, — напомнила Роза.
— Марисса, а ты?
— Не знаю. Меня ни тут, ни там ничто не держит. Я, можно сказать, свободна, как ветер.
— Главное, чтобы этот ветер не дул на север, в сторону Илларии, например. Кажется, там лето длится всего один месяц, а все остальное время пасмурно и холодно, — хмыкнула Рея.
— Зато там есть радужные драконы, — заспорила с ней Роза. — Вот было бы счастье — на одном из таких полетать.
— Кстати о полетах, Рей-Рей ты так и не вычислила своего таинственного пажа? — неожиданно спросила Марисса. Она не любила разговоров о драконах, и только Мэл знала, почему, а Рея, как оказалось, не выносила расспросов о ее таинственном воздыхателе.
Бал-маскарад совершенно обескуражил Рею. Она не ожидала увидеть, или скорее почувствовать в паже силу мужчины, взрослого, очень властного мужчины. Она со страхом и даже каким-то благоговением рассказывала, как он сжимал ее в объятиях в танце, как властно вел за собой, как смотрел в глаза, гипнотизируя взглядом. И да, она влюбилась в образ, но этот же образ впервые в жизни ее напугал.
— Я не представляю, что такой как он мог найти во мне, — призналась она тогда Мэл.
— Какой? — с ожиданием спросила она.
— Мне кажется, это кто-то приближенный к короне.
— Ты боишься, что он окажется старше тебя?
— Я боюсь, что он видит во мне всего лишь забавную девочку-зверушку.
— Уверена, что это не так.
— Откуда тебе знать? — немного обиженно спросила Рея, и Мэл не нашла, чем утешить подругу, но пообещала себе, что найдет время побеседовать с Феликсом начистоту. Ее подруга страдает от неизвестности, изводит себя страхами и ожиданиями, а тот играет в свои глупые игры, а ведь уже давно не мальчик. Пора бы ему уже снять все свои маски и предстать перед девушкой таким, каков он есть. Но, как оказалось, Рея и сама могла прекрасно за себя постоять.
— Нет, — ответила Рея на ехидный вопрос Мариссы. — Я решила бросить это неблагодарное дело и, наконец, повеселиться.
— Это как? — не поняли девушки.
— А так. Сегодня на балу я буду танцевать со всеми, пока не закружится голова, или пока я не сотру ноги в кровь.
— Думаешь, он приревнует?
— Я вообще больше о нем не думаю. Мне надоели эти глупые игры. Я хочу веселиться, — припечатала девушка и хотела еще что-то сказать, но их прогулку по внутреннему парку дворца прервало появление леди Берты. Она уже почти поправилась, и вполне могла выходить и командовать девушками. Им это не нравилось и вызывало некоторые неудобства, но они смирились и даже иногда подыгрывали ей.
— Девушки, поторопитесь. Не заставляйте Ее Величество ждать.
* * *Это был последний бал перед советом. Последний шанс отступить, свернуть на другую дорогу, изменить судьбу, если возможно. Сегодня все были странные: необычно молчаливая и напряженная леди Элиран, хмурый Сорос, не менее серьезный Феликс и даже Андре, который так редко посещал подобные мероприятия. Но больше всего удивлял Дэйтон. Он много пил и совершенно не реагировал на косые взгляды присутствующих.
В какой-то момент Мэл показалось, что все обойдется, очередной бал пройдет незначительным эпизодом, но нет, не обошлось.
А началось все с того, что Дэйтону взбрело в голову танцевать.
— Потанцуйте со мной, — почти приказал он и схватил Мэл за руку, напугав ее подруг. Марисса хотела заступиться, что-то сказать, но он так на нее посмотрел… Мэл не предполагала, что он умеет так смотреть, с угрозой или даже обещанием. Хорошо, что остальные не стали вмешиваться, Андре было дернулся, но Феликс его придержал. Она решила, что не произойдет ничего страшного, если подчиниться, однако, в очередной раз ошиблась…
— Что сегодня с вами такое?
— Что со мной? — немного резко спросил он и тут же ответил: — сегодня у меня день рождения и никто, даже моя собственная мать не вспомнил об этом. О, перестаньте смотреть на меня с такой жалостью, меньше всего мне от вас нужна жалость.
— Это не жалость, сочувствие. Если бы о моем дне рождения забыли, я бы тоже негодовала. Мне очень жаль, что так получилось, но иногда, мы так поглощены собой, что забываем о таких важных вещах, как день рождения близкого человека.
— Всегда рассудительная, готовая всех оправдать. А как вы оправдаете то, что я хочу вас поцеловать?
— Вином, — нашлась с ответом Мэл.
— Вином, — хмыкнул он. — Вы правы. Я выпил, много выпил, а хочу еще больше, чтобы забыть обо всем, чтобы забыть о вас.
— Дэйтон, прошу вас, на нас смотрят.
— И пусть смотрят. Мне плевать, — почти выкрикнул он и закружил ее еще неистовей.
Столичные танцы были далеки от целомудренных провинции. Здесь не было условностей, дистанции, и партнер мог прижимать партнершу непозволительно близко, касаться плеч, проводить рукой по обнаженной коже руки. Все это допускалось в танцах, но было неприемлемо для нее.
— Пожалуйста, прекратите!
— Что? Мои объятия вам противны, тогда, как ласки моего отца вы принимали с радостью.
Только выдержка, закаленная в противостоянии с бывшим опекуном не позволила ей сорваться, выйти из себя, или ударить его. Но иногда сделать больно можно не только действием, не только словами, но просто взглядом.
— Вы забываетесь, принц. Подобные речи простительны подростку, но не мужчине.
— А упреки в адрес принца крови позволены только королеве, а вы… вы всего лишь…
— Была его женой.
— Главное слово здесь — была.
Хорошо, что музыка играла так громко, но их напряжение, ее негодование и его жесткость увидели все, точно также как все увидели, как он бросил ее одну посреди танца. Впервые на нее устремлены были взгляды всех, от леди Элиран, до илларских послов. Они все пребывали в растерянности и недоумении, как и она сама. Отвратительная ситуация, отвратительное поведение принца, хорошо, что хоть один из ее друзей догадался помочь. Феликс поспешил к ней, поклонился, подал руку, и они продолжили прерванный танец.
— Что это было? — шепнул он ей на ухо.
— Ничего хорошего, — прошептала она в ответ, пытаясь успокоиться.
— Если до этого момента вы и не интересовали стерву, то теперь она не сводит с вас глаз.
— Мне нужно ждать гостей?
— Или приглашения на личную беседу.
— Я переживу.
— Вы не знаете леди Элиран, она не из тех, кто готов терпеть неизвестность.
— На что вы намекаете?
— На то, что она, и ее верный пес уже несколько недель пытаются выяснить, кто скрывается за маской прелестной фрейлины королевы Вестралии, Мелани Кэйн.
— Мне стоит переживать?
— Обижаете, миледи. Никто еще не переигрывал Феликса Росси, — хмыкнул он в ответ.
Наконец, ужасный танец закончился, и Феликс проводил Мэл к подругам, а те в свою очередь, забросали ее вопросами, на которые у нее не было подходящих ответов. Все было слишком сложно и запутанно, и ей уже начало казаться, что не стоило затевать всю эту игру во фрейлину. Нужно было сразу открыть все карты и положиться на судьбу, а теперь… теперь она даже предположить не могла, что ждет ее дальше.
* * *— Хорошо, что Ее Величество не видела этого позора.
Мэл никак не могла успокоиться. Ужасная сцена с Дэйтоном даже спустя час не давала покоя и единственная, с кем она могла поделиться, была Марисса. За последнее время они еще больше сблизились. Оказалось, что они похожи, каждая потеряла родных, каждая страдала от своего собственного одиночества, и каждая не хотела страдать. И все же, в Мариссе было больше горечи, но и сердечности в ней тоже хватало.
— Перестань, это всего лишь глупый эпизод.
— Который завтра будут обсуждать на каждом углу.
— До следующего скандала. А с нынешними событиями, максимум, что тебя ждет, это полдня сплетен, а может, и того меньше. Потом умы и языки знати будут заняты сплетнями о похождениях какого-нибудь ловеласа или об очередном бурном романе леди Кренден.
Да… эта дама, супруга одного из министров, отличалась поразительной ветреностью, а вот муж ее, человек не молодой и неторопливый, все никак не мог усмирить аппетиты своей молоденькой супруги ни в тратах, ни в любовных страстях.
— Хорошо, что удалось убедить девочек забыть об этом инциденте и повеселиться, как и положено юным, не побитым жизнью барышням.
— Как жаль, что мы не такие, — шутливо вздохнула Марисса.
— Да, очень жаль, — подыграла ей Мэл.
— Как думаешь, Рея найдет своего таинственного поклонника?
— Не сегодня, — покачала головой девушка. Феликс был не на шутку встревожен поведением принца и ушел сразу после их танца, так что встретиться им сегодня, было просто не суждено. И это расстраивало, неприятности начали влиять на личное счастье подруг, а что будет, когда они узнают, кто она на самом деле? Поймут ли, простят ли?
Ее мысли прервал слуга, загородивший девушкам весь обзор.
— Эй, милейший, вы посторониться не желаете? — с негодованием воскликнула Марисса, но тот и не думал уходить. Вместо этого, он обратился прямо к Мэл.
— Миледи, прошу пройти со мной, леди Элиран хочет поговорить с вами.
— Это что еще за новости? — вспыхнула Марисса. — Мы не подданные этой особы и не обязаны подчиняться.
— Это не просьба, — не поддался мужчина.
— Да как вы смеете? — девушка хотела подняться, но Мэл удержала ее за руку. На сегодня с нее скандалов вполне хватило.
— Не надо. Я пойду.
— Мэл…
— Нет, я предполагала нечто подобное после этого постыдного танца. В конце концов, принц Дэйтон ее сын.
— Будь осторожна, — успела шепнуть Марисса, прежде чем Мэл поднялась и покинула зал для приемов, спеша следом за слугой.
Она шла к покоям леди Элиран с волнением и опасением, и справедливо не ожидала от этой встречи ничего хорошего. Они оказались, пусть невольно, пусть не зная этого, соперницами и во власти, и в любви.
— Полагаю, вы догадываетесь, почему вы здесь?
Ровенна встретила ее в своей гостиной, но сесть не предложила, зато не стеснялась нагло и откровенно ее разглядывать.
— Все дело в принце Дэйтоне.
— Да. Я, как мать, весьма обеспокоена. Что такого вы ему сказали, что он презрел правила этикета и бросил вас посреди танца, одну?