Существовали тысячи пророчеств о том, как поведет себя Судия, явившись в этот мир. Одни были сделаны великими мудрецами и героями, другие — ловкими мошенниками, третьи — сумасшедшими дураками. Но Сэраз готов был голову заложить, что ни одно из них не предусматривало самоубийства.
Стало быть, положение еще хуже, чем считали самые мрачные из пророков. Стало быть, увидел. Почувствовал. Понял. Осознал. И оценил ситуацию, как настолько безнадежную, что даже карать никого не стал. Логично, если вдуматься. Какая кара может быть хуже той, что люди навлекли на себя сами? Упокоители оказались правы, но их мессианские надежды — тщетны. Если уж Он не увидел выхода…
Но Вантара сумел оправиться от ужаса, он все-таки был очень сильным человеком. Поднявшись с кресла, глянул в упор на собеседника. В глазах читалась мрачная решимость идти до конца.
— Нашей миссии это не отменяет. Надеюсь, у тебя есть доказательства всего, что ты здесь наплел.
— Стал бы я к тебе без них приходить… — хмыкнул охотник. — Мозговая запись птицы-разведчика тебя устроит?
— Ах, драков кот!!! Что же ты раньше молчал, сволочь?!
Сэраз присел поудобнее, с усмешкой глядя на взбешенного мага.
— А с того, дорогой мой друг, что мы еще о цене не договорились. Что готов дать магистрат и все Братство в целом за изображение первых и последних шагов Хранителя? А также, что важнее, за местонахождение его останков? С учетом того, что на этом трупе лежит Меч, а неподалеку — самодвижущийся механизм, на котором Хранитель прибыл? Нам предстоит долгий разговор, Вантара. Долгий и очень приятный…
— Нет, ну каков подлец, а? Подумать только! Разные носители мне попадались, но таких еще не было ни разу! Это ж придумать только надо…
Голос гремел над бесконечной ледяной равниной, не давая расслабиться и уйти в вечное странствие. Белые молнии кромсали пустоту, заменявшую здесь небо, и призрачный туман, служивший здесь твердью. Холодный ветер терзал то, что заменяло Владимиру плоть…
Он обернулся… или точнее, его развернуло. В этом странном псевдомире было трудно отличить собственную волю от чужого воздействия.
На холме перед ним возвышался клыкастый и гребнистый череп размером с дом. В глазах черепа горели яростные огни, а из пасти вырывался ураган, мучивший Владимира. Молнии и смерчи тоже были частью его гнева.
— Где я? — прошептали бесплотные губы. — Что это?
— Где, где, в Кливленде! — прогремел череп. — И этот… еще имеет наглость спрашивать! Сам смылся на Белую Равнину, а теперь еще, видите ли, не узнает!
— Никуда я не смывался! — зло ответил Хранитель, уже догадываясь, что происходит. — Я хотел просто нормально, по-человечески, сдохнуть! Неужели и этого уже нельзя?
— А вот так вот здесь теперь люди и подыхают, родной! — с нескрываемым злорадством ответил череп. — Это теперь здесь нормой стало! Уж не знаю, кто и какую гадость сотворил в мое отсутствие, но об обычном круговороте душ и не мечтай! Вот это тут людям заменяет нормальное посмертие. Будешь бесконечно блуждать по льду, терзаясь осколками воспоминаний о прошедшей жизни, замерзая, но не в силах замерзнуть до конца.
— И поблуждаю! — огрызнулся умерший. Он уже догадывался, кто перед ним. Только одна тварь во вселенной так любила доставать до печенок несостоявшегося Владыку. — Все равно лучше, чем делать карьеру великого завоевателя под дудку некоторых…
Меч (ну а кто же еще это мог быть?) зловеще оскалил клыки.
— Лучше?! Да что бы ты, несчастный трус, понимал в лучшем и худшем?! Карьеры он, видите ли, испугался, маменькин сыночек! Ответственности боимся, ручки свои белые кровью марать не хотим! А скольких ты приговорил, сбежав, ты вообще подумал, сопляк?!
— Кого это я приговорил? — нахмурился Владимир, игнорируя очередное оскорбление.
— Он еще спрашивает! Да хотя бы Инну, дуреху, что за тобой пошла! Думаешь, ей приятно было видеть твою смерть?
Мужчина зажмурился от стыда. И в самом деле… не успел подумать… Старался действовать быстро, чтобы Меч не успел сообразить ничего. Подавлял в себе все размышления и сомнения… Доподавлялся. Бедная девочка… как она теперь одна в чужом мире?
— А думаешь, ей было бы легче наблюдать, как я превращаюсь в чудовище? — жалкая попытка оправдания не столько перед собеседником, сколько перед самим собой.
— Она вампирша, дурень! Она за свою короткую не-жизнь чудовищ перевидала столько, что тебе и не снилось! И превосходно понимает, что находясь на верхушке власти, прежним остаться нельзя. Чудовище или нет, ты был ее единственной надеждой!
— Прекрати!
— Щас, разогнался. Сиди и слушай! Кто тебе, подлецу, еще правду посмеет в лицо сказать, кроме меня? Ну да черт бы с ней, с вампиршей, одним мертвецом больше, одним меньше — невелика потеря. Но без тебя тут весь мир загнется к такой-то матери, причем даже умершие будут обречены не на новое воплощение — на муки постепенного распада душ! Я точно не знаю, закончится ли это когда-нибудь, но ты обрек миллиарды людей либо на вечную агонию, либо на очень долгую агонию с окончательным исчезновением в конце. Трудно сказать, что хуже.
— Ты лжешь! — заорал бывший милиционер, обхватывая руками голову.
— Может, и лгу, — неожиданно согласился Меч. — Доверять нельзя никому, и мне в том числе. Это ты правильно рассудил. Только вот как ты мои слова проверишь, оболтус? Ты же в эзотерике понимаешь еще меньше, чем в магии, а в магии полный ноль!
— Да, блин! Я уже понял, что ни хрена нигде не понимаю, и вообще полный дурак! Что тебе еще надо? Поиздеваться пришел?
— Не без этого, конечно. Но в первую очередь, чтобы ты перестал тут жалеть себя и вылезал обратно. Обречь мир на долгую агонию ради собственного удовольствия — это я вполне могу понять, сам такой. Но бросить целое человечество только ради того, чтобы потом тысячелетиями страдать угрызениями совести — такого я еще не встречал!
— Куда — обратно? — оторопело произнес Владимир. — Я же умер?
— Конечно, умер! — радостно взвыл череп, ухмыляясь во всю пасть. — А как же! Жить без головы ты научиться еще не успел, а теперь поздно. Только если ты, хозяин мой безголовый, думаешь, что смерть — хороший повод увильнуть от своих обязанностей, спешу тебя разочаровать — это не так.
— А как же тогда? — он сам не знал, чего больше в голосе, надежды или страха.
— А вот так вот! Без глупых вопросов. Встал и пошел! У меня половина носителей покойниками была. Инна вон твоя уже несколько лет, как дохлая, и кому это мешает?
— Ну и что, что зомби, зато может играть в баскетбол… — мрачно пробормотал Хранитель. Весь его жизненный и профессиональный опыт протестовал против идеи ходячего трупа. Слишком уж много пришлось видеть настоящих смертей в милицейской работе, чтобы верить в какие-то дешевые ужастики.
— Зо-о-о-омби?! — праведному возмущению в завывании черепа просто не было предела. — Ты за кого меня принимаешь?! Я что тебе, местечковый некромант-недоучка, за пару сребреников эту гниль поднимающий?!
— Блин, ну извини, не разбираюсь я в таких тонкостях! А кем тогда? Вампиром, как Гелла?
— Ну, можно и так сказать, — немного смягчился Меч. — Но уж точно, не как она. Назвать неупокоенного Белого Судию простым вампиром — это все равно, что назвать атомный авианосец «корабликом».
— То есть очень крутым вампиром? — сделал вывод из его пустословия Владимир.
— Крутым?! Повелителем нежити! Владыкой кошмаров! Божеством смерти! Прародителем монстров и тьмы! Все вампиры в этом кластере реальностей произошли от Белого Судии, да и не только они. Так твоей дурьей башке будет понятно?
— Куда уж понятнее… Самого себя впору бояться.
— Это точно. Только глупости своей бояться надо, а не силы! Ну так что, будешь наконец вставать, или дождешься, пока тело окончательно сгниет? Это, конечно, не проблема, можно и могильный прах поднять, все равно будешь, как новенький. Но чем больше там, наверху, убедятся, что ты помер, тем больше проблем нам в итоге придется решать.
Владимир зажмурился. Не помогло. Он все равно продолжал видеть бесконечную плоскость льда, несуществующее небо, белые молнии и разъяренный череп.
— Уболтал, чудо костяное. Иду я, иду. Что надо делать, чтобы отсюда выбраться?
— Наконец-то. В принципе, ничего особенного. Просто плыви сюда, ко мне в пасть…
— Увидел крокодил ершей, улыбнулся до ушей, и слышится из пасти: «Ребятушки, залазьте»… — не смог удержаться от комментария дух, пока его влекло к костяной громадине. Череп только расхохотался.
Тихий шелест мотора, едва заметные толчки, когда «Гроб на колесиках» подскакивает на очередной неровности. Да уж и в самом деле гроб… Только теперь стала понятна вся ирония этого имени. Неужели Инна предвидела? Или пошутила, не зная, чем обернется ее шутка?
Инна…
— Прости… — прошептал Владимир, глядя в потолок.
Через секунду прохладные руки легли ему на плечи, губы девушки прижались ко лбу…
— Живой… Воланд… Володенька… Как ты меня напугал!
«Ага, живой, как же, — хмыкнул Меч. — Подумаешь, холодный весь, сердце не бьется, дыхания нету…»
«Отвали», — беззлобно обрубил Хранитель, осторожно обнимая девушку за плечи.
— Геллочка… Прости меня, дурака. Прости, если сможешь. Я струсил, не выдержал… Предал тебя…
Пальцы Инны прижали его губы, не давая говорить.
— Воланд, — очень ласково сказала вампирша, — заткнулся бы ты, а? Думаешь, я тебя вчера впервые встретила? Думаешь, я не знала, на что шла и с кем шла? Думаешь, не помню твоей привычки постоянно действовать наперекор всему миру и вопреки здравому смыслу? Я вас, мессир, знаю, как облупленного. И запомни раз и навсегда — какой бы ты ни был, меня это УСТРАИВАЕТ. Если ты умер — значит, так было надо. Я бы последовала за тобой на тот свет, но и там не сказала ни слова осуждения. Потому что сама выбрала.
Он промолчал, только крепче прижал ее к себе. Похоже, сегодня такой день, когда все читают ему нотации. И полностью по заслугам.
В этот момент с одного из сидений донеслось еле слышное всхлипывание.
— Это еще кто? — удивился Владимир.
— Ну… тут попался один… Тебя три дня не было… я подумала, что надо же чем-то питаться… да и ему в машине безопаснее, чем снаружи, он чего-то сильно боялся…
— Три дня?!
Инна молча кивнула.
«А ты как думал? Полноценного не-мертвого, знаешь ли, за минуту не слепить! Даже обычного человека поднять не так уж просто, а запихнуть Дух в остывшее тело — это вообще ювелирная работа, врагу такой не пожелаю… и ведь хоть бы одна сволочь за все эти тысячи лет спасибо сказала!»
— И что за эти три дня случилось? — в который уже раз удивляться не было времени, сознание привычно переключилось в «тактический режим». — Мы далеко успели уехать от часовни? Почему там не остались?
— Километров двести… Меч сказал, туда скоро слетятся враги Владыки со всего мира…
— Да, верно… если и не враги… с союзниками я тоже пока не особо жажду встречаться. Правильно сделала. Пленника этого по дороге где-то схватила?
— Нет, еще там, возле скалы.
— Ладно, сейчас узнаем, кто это нам попался. Надеюсь, здешний язык не слишком сложный…
«Расслабься, язык я тебе уже в подкорку загнал. Можешь говорить, как на родном».
«Думаешь, за три тысячелетия язык остался неизменным?» — скептически отозвался Владимир.
«Я, хозяин, думаю постоянно, и тебе бы тоже не мешало этому научиться. Объясняю для самых безграмотных — язык, конечно, изменился, и очень сильно. Но лингвистическая матрица является частью мирового эгрегора, и любым опытным магом считывается на раз. Так что у тебя в голове — самая свежая и полная версия, со всеми диалектами и оборотами. Еще жалобы будут?»
«Нет. Спасибо, вообще-то…»
«Было бы за что, это часть моей работы. Вот с Белых Равнин тебя тащить было куда как посложнее…»
«Опять начинаешь?»
«Парень, да я еще и не начинал толком…»
Хранитель мысленно сплюнул, приподнялся с койки, осмотрел себя… Первое, что бросилось в глаза — абсолютно белая кожа рук. Потом на плечо что-то упало…
Прядь волос. Такого длинного хайра (до середины спины) Владимир в жизни не носил! И к тому же он всегда был брюнетом — а тут вдруг за короткое время полностью поседел. О причине подобной трансформации особо гадать не приходилось. Как же он теперь выглядит целиком?
— Инна, у нас тут зеркала нет?
Девушка растерянно посмотрела на него.
— Вроде нет… но если выключить один из экранов, то…
«Ну и на фиг оно тебе сдалось? Помещение осмотреть?»
«Какое к черту помещение?! Себя! Или… ты хочешь сказать…»
«Догадался, молодец. Естественно. Вампиры в зеркалах не отражаются, это любой подросток знает, даже в твоем мире. Можно, конечно, заставить зеркало показать тебя, но это долго возиться, а пользы мало. Сделаем проще. Покажу тебя глазами Геллы».
В боковом кресле сидел высокий (метра два, если встанет в полный рост) и довольно худой мужчина. Длинные волосы спускались по плечам и спине, усы и бородка придавали бы ему залихватский мушкетерский вид, если бы все это не было белым, как мел. Как и кожа, ресницы, брови… Это белоснежное великолепие нарушали только глаза и губы — они, как и положено вампиру, были ярко-красными. Расширенные зрачки, не реагирующие на свет, делали похожим то ли на свежий труп, то ли на наркомана под хорошей дозой.
«Великолепно. И как это называется?»
«ЭТО, как ты выражаешься, называется Белый Судия. Великий Опустошитель. Ужас тысячи миров. Убийца Богов. Властитель Пустоты. Зимний Лорд. Хозяин Безмолвия. Достаточно, или мне еще три десятка титулов перечислить?»
«Нет уж, спасибо, с меня и этого хватит. И что, все предыдущие Владыки выглядели так же?»
«Все неупокоенные — да. У живых был ряд мелких отличий, например, глаза и губы тоже белые. Но в целом, это стандартный облик в начале карьеры. Потом, когда насобачишься, будешь менять внешность, как захочешь».
«Убиться бумерангом…»
«Еще и бумерангом? Тебе пистолета не хватило?»
«Слушай, не притворяйся тупее, чем ты есть. Отлично ведь разбираешься в земных метафорах. Лучше объясни, как я с такой рожей среди людей ходить буду. Я же теперь весь одна сплошная особая примета! На меня за километр пальцами показывать начнут!»
«Спокойствие. Это дома ты был бы приметой. В Носфере альбинизм — довольно частая мутация, белые волосы и кожа никого особо не удивляют. А вот привычный для твоего глаза негр вызвал бы настоящую панику».
«Повезло. Но волосы я все равно подстригу, не хиппи все-таки».
«Стриги-стриги… Отрастать они будут примерно за полторы секунды, так что работы тебе хватит надолго. А лучше бросай маяться дурью и учись управлять формой тела. Тогда проблем со внешностью не будет вообще».
Владимир хмыкнул. Ничего сверхчеловеческого он в себе пока не чувствовал, и поверить во все описанные Мечом мистические фокусы было сложновато. Перекрашенных волос еще недостаточно, чтобы превратить человека в чудовище.
А чего тогда достаточно? Он сжал пальцами свое запястье, нащупывая пульс. Ни малейших признаков. Грудная клетка неподвижна. Признаки клинической смерти ничуть не мешали, даже не привлекали внимания. В этом было что-то обидное. Он считал, что смерть и воскрешение должны быть самыми значимыми в жизни человека, изменить его в корне, дать новое мироощущение… Неважно, лучшее или худшее, но другое. А тут все воспринималось совершенно естественно, даже буднично.
С другой стороны, если изменилось восприятие, то сможешь ли ты заметить, что изменился сам? Может, так оно и происходит? Как человек не замечает, что дышит, так нечеловек не замечает, что превращается в монстра? Незаметно становишься сильнее… незаметно подчиняешь себе других… незаметно начинаешь от них питаться… незаметно убиваешь.
Он тряхнул головой, избавляясь от мрачных мыслей. Сейчас найдутся более важные дела, чем запугивать себя.
Встал, подошел к сжавшемуся от страха пленнику. И остолбенел.