Йонат хорошо разместил защитников. Дюжина занимала северную стену — оттуда они, стоя на коленях, поливали стрелами вагрийцев, пытавшихся растащить повозки. Еще двадцать лучников косили врагов со двора. Груда тел росла, но вагрийцы не отступали.
Услышав позади шорох, Нездешний оглянулся и увидел на парапете руку вагрийского солдата — он пытался подтянуться и влезть на стену. За ним последовал еще один... и еще.
Нездешний наклонил арбалет и выстрелом сбросил первого со стены. Второму стрела попала в плечо, но он не остановился и продолжал с яростными криками лезть вперед. Тогда Нездешний, отбросив арбалет, выхватил меч, отразил низкий удар и пнул противника в пах. Тот скрючился, и Нездешний рубанул его по шее. Хлынула кровь. Вагриец свалился во двор форта.
Нездешний упал на колени, чтобы избежать свирепого удара, который собирался нанести ему третий. Он молниеносно ткнул клинком вверх, пинком сбросил со стены безжизненное тело и обернулся к следующему, но тот внезапно покачнулся: чья-то стрела вошла ему в затылок. Дренайский солдат с луком в руке вышел из дверей башни, послал Нездешнему усмешку и захромал вперед.
Внизу четверо вагрийцев прорвались сквозь перекрестный огонь во двор. Одного убил ударом в шею Йонат. Сердце у Дардалиона отчаянно заколотилось. Он бросился вперед и ткнул второго вагрийца мечом. Отбив удар, противник со всей силы двинул священника щитом. Дардалион поскользнулся на булыжнике и упал навзничь. Вагриец занес меч, но Дардалион откатился в сторону, и сталь лязгнула о камни. Вскочив на ноги, священник выхватил кинжал. Противник атаковал, целя мечом в пах. Дардалион отразил выпад саблей, шагнул вперед и левой рукой вонзил кинжал в горло врага. Из-под черного шлема, булькая, полилась кровь. Враг упал на колени.
— Осторожно! — крикнул Нездешний, но Дардалион запоздал, и другой вагриец плашмя ударил его мечом по голове. Отскочив от серебряного шлема, клинок обрушился на плечо. Дардалион пошатнулся.
Еще мгновение — и вагриец убил бы его, но Йонат, прикончив своего противника, подскочил с разбегу, ударил солдата ногами, навалился ему на спину, тонким кинжалом срезал шлем и вонзил клинок в горло.
Пропела труба. Вагрийцы отошли за пределы выстрела.
— Убрать тела! — приказал Йонат. Нездешний подобрал арбалет и пересчитал оставшиеся стрелы. Двенадцать. Он сошел вниз и извлек из трупов еще пятнадцать стрел.
Дардалион сидел, привалившись к северной стене, — ноги его не держали.
— Попей, — сказал Нездешний, опускаясь рядом с ним на колени.
Дардалион оттолкнул протянутую флягу.
— Меня тошнит.
— Здесь нельзя оставаться, священник: они того и гляди вернутся. Ступай в замок.
Дардалион попытался встать, и Нездешний подхватил его.
— Стоять можешь?
— Нет.
— Обопрись на меня.
— Не слишком-то я отличился, Нездешний.
— Ты убил своего первого врага в рукопашном бою. Это только начало.
Они вместе добрели до замка, и Нездешний уложил священника на низкий стол. Даниаль, белая как мел, бросилась к ним.
— Он не умер, только оглушен, — сказал Нездешний.
Она, не глядя на него, сняла с Дардалиона шлем и осмотрела ссадину на виске.
Над равниной снова запела труба.
Нездешний, тихо выругавшись, устремился к двери.
Глава 8
Стремясь избавиться от боли и головокружения, Дардалион освободил свой дух и, пройдя сквозь стены замка, взмыл к яркому полуденному солнцу.
Внизу кипел бой. Нездешний снова занял место на стене. Тщательно прицеливаясь, он пускал стрелу за стрелой в наступающих вагрийцев. Йонат с почти безумным рвением собрал двадцать воинов и ринулся на захватчиков, раскидавших заслон из повозок. Слева и справа на стенах вели прицельный огонь дренайские лучники. Враг сумел взобраться на ветхую восточную стену, и трое дренайских солдат отчаянно бились, стараясь сдержать волну. Дардалион полетел к ним.
В числе троих был немолодой офицер. Он орудовал мечом с отменным искусством. Бешеная рубка и неистовая атака были не в его обычае: он дрался грациозно, и его меч так и сверкал, словно едва касаясь противника. А враги падали, захлебываясь собственной кровью. Его лицо было спокойно, даже, казалось, безмятежно, и ничто не нарушало его сосредоточенности.
Глазами своей души Дардалион видел мерцающие ореолы, отражающие настроение каждого человека. Все участники битвы, кроме двоих, светились ярко-красным огнем. Офицер излучал голубизну гармонии, а Нездешний — пурпур сдерживаемой ярости.
Все больше вагрийцев взбирались на восточную стену, а Йоната с его людьми теснили назад от проема в западной. У Нездешнего кончились стрелы — он достал меч и спрыгнул со стены на повозку, раскидав противника. Он успел убить двоих, прежде чем они вновь обрели равновесие, а третий погиб, едва вскинув меч, — Нездешний стремительным ударом раскроил ему горло.
В замке Даниаль поднялась с девочками по винтовой лестнице на башню и села там, прижавшись спиной к парапету. Здесь шум битвы был не так громок, и она привлекла девочек к себе.
— Как ты боишься, Даниаль! — сказала Крилла.
— Да, очень боюсь. Придется вам меня успокаивать.
— Они убьют нас? — спросила Мириэль.
— Нет, малышка... не знаю.
— Нездешний нас спасет. Он всегда нас спасает, — заверила Крилла.
Даниаль закрыла глаза, и перед ней всплыло лицо Нездешнего: темные глаза, глубоко сидящие под тонкими бровями, угловатые черты и квадратный подбородок, большой рот, искривленный в насмешливой полуулыбке.
Вопль умирающего перекрыл звуки боя.
Даниаль встала и оперлась на зубчатый парапет.
Нездешний с горсткой людей пытался пробиться к замку, но их окружили почти со всех сторон. Не в силах смотреть на это, она снова сползла вниз.
В замке Дардалион встал и схватился за меч. Голова кружилась уже не так сильно, и сознание неминуемой смерти пересиливало боль. Он шагнул вперед и распахнул дверь. Солнце светило так ярко, что у него на глазах выступили слезы. Сморгнув, он увидел четырех вагрийцев. Они бежали к нему.
Удушающей волной накатил страх, но Дардалион, вместо того чтобы загонять его внутрь, дал ему волю и со страшной силой направил навстречу врагам. Мысленный толчок заставил их пошатнуться. Один, схватившись за сердце, упал и тут же умер, второй, выронив меч, с воплем бросился к воротам. Двое других, будучи покрепче, только попятились.
Широко раскрыв ужасающе голубые глаза с почти незаметными зрачками, Дардалион двинулся в гущу боя. С возросшей мощью он послал свой страх на полчище вагрийцев. Поднялся крик, и паника охватила врагов, словно чума. Позабыв о сражении, они обернулись назад и увидели идущего на них серебряного воина. Вагриец, оказавшийся к Дардалиону ближе других, весь дрожа, упал на колени и, пошатнувшись, рухнул ничком.
Впоследствии как ни допрашивали всех этих солдат, ни один не сумел описать тот дикий ужас и порождаемое ужасом ощущение страшной угрозы — хотя все помнили серебряного воина, который пылал как белый огонь и чьи глаза сеяли смерть и отчаяние.
Вагрийцы, бросая оружие, в панике бежали. Дренаи с трепетом смотрели, как Дардалион с мечом в руке проводил их до самой бреши.
— Боги света, — прошептал Йонат. — Он что, колдун?
— Похоже на то, — ответил Нездешний. Солдаты окружили священника, хлопая его по спине. Он покачнулся и чуть не упал, и тогда двое воинов вскинули его на плечи и понесли обратно в замок. Нездешний с улыбкой покачал головой.
— Дак! — позвал кто-то. — Это ты?
Нездешний оглянулся и увидел Геллана. Друг постарел — волосы поредели, в глазах появилась усталость.
— Я. Как поживаешь, Геллан?
— А ты нисколько не изменился.
— Ты тоже.
— Что ты поделывал все это время?
— В основном путешествовал. А ты, я вижу, остался в Легионе, хотя собирался жениться и уйти в отставку.
— Я женился, но не ушел. — На лице Геллана мелькнуло страдание. — Я рад тебя видеть. Поговорим после, когда управимся с делами.
Геллан отошел, и его место тут же занял офицер, первым встретивший путников. — Так вы старые друзья? — спросил Сарвай.
— Что? А, да.
— Давно не виделись?
— Двадцать лет.
— Его дети умерли от чумы в Скодии, а жена покончила с собой.
— Спасибо, что сказал.
— Он хороший офицер.
— Он всегда был лучше, чем полагал сам.
— Он собирался уйти в этом году. Купил себе усадьбу близ Дренана.
Нездешний смотрел, как солдаты по команде Геллана уносят раненых и убирают трупы. Нескольких человек командир отрядил на стены наблюдать за вагрийцами.
Покинув Сарвая на полуслове, Нездешний вернулся к западной стене за арбалетом. Там сидел солдат, спасший его своим метким выстрелом в бою. Разговаривать ни с кем не хотелось. Нездешний молча прошел мимо и подобрал арбалет.
— Хочешь? — Солдат протянул ему флягу.
— Нет.
— Это не вода, — ухмыльнулся солдат.
Нездешний отхлебнул, и глаза у него полезли на лоб.
— “Лентрийский огонь” называется, — пояснил Ванек.
— И не зря!
— Он навевает сладкие сны. — Ванек растянулся и положил голову на руки. — Разбуди меня, если они вернутся, ладно?
Вагрийцы, отойдя на выстрел, собрались вокруг своего командира. Нездешний не слышал, что он говорит, но жесты были достаточно красноречивы. Командир сидел на высоком сером коне, его белый плащ трепетал на легком ветру; он размахивал кулаком почем зря, и солдаты, присмирев, слушали. Нездешний поскреб подбородок и хлебнул “лентрийского огня”.
Что же такое сотворил священник, чтобы обратить в бегство столь бравых бойцов? Он посмотрел на небо и поднял фляжку к облакам:
— Возможно, ты кое на что и годишься.
Еще глоток — и он сел, голова пошла кругом. С большим тщанием он закупорил фляжку и отложил ее в сторону.
"Дурень, — сказал он себе. — Вагрийцы того и гляди вернутся. Да ладно — пусть с ними управляется Дардалион!” Он глубоко вздохнул и прислонился головой к холодному камню. В ясном небе над фортом кружили темные тени.
— Почуяли смерть, да? — спросил он, и ветер донес до него хриплый вороний крик. Он вздрогнул. Он видел этих птиц за работой, видел, как они выдирают глаза из глазниц и заводят свары из-за лакомых кусочков над теплыми еще телами. Он отвернулся и стал смотреть на двор.
Солдаты убирали мертвых. Вагрийцев выбрасывали за ворота, своих складывали бок о бок у северной стены, покрывая плащами. Двадцать два тела уложили там. Нездешний сосчитал оставшихся. На виду было только девятнадцать — недостаточно, чтобы удержать форт в случае новой атаки. На него упала тень, и он увидел Йоната с пучком арбалетных стрел.
— Я подумал, что тебе они могут пригодиться, — сказал офицер.
Нездешний принял стрелы с кривой усмешкой и спросил:
— Выпить хочешь?
— Нет, спасибо.
— Это не вода.
— Да, я узнал фляжку Ванека. Дун Геллан хочет тебя видеть.
— Он знает, где меня найти.
Йонат с угрюмой улыбкой присел на корточки.
— Ты мне нравишься, Дакейрас, и мне не хотелось бы посылать троих солдат, чтобы они отволокли тебя в замок, — это было бы недостойно.
— Это верно. Помоги-ка мне встать.
Нездешний нетвердо держался на ногах, но с помощью Йоната доковылял до замка и прошел в комнатушку за большим залом.
Йонат, отдав честь, попятился прочь и закрыл за собой дверь. Нездешний, за неимением лучшего, уселся на пол, прислонившись к стене.
— Я ошибся, — сказал Геллан. — Ты все-таки изменился.
— Все мы меняемся. Дорога к смерти состоит из перемен.
— Мне думается, ты понимаешь, о чем я.
— Скажи мне сам — ты здесь главный.
— От тебя веет холодом, Дак. Когда-то мы были друзьями. Братьями. А теперь ты поздоровался со мной, как со случайным знакомым.
— Так что же?
— Я хотел бы знать, что с тобой случилось.
— Если бы мне хотелось исповедаться, я пошел бы к священнику. А у тебя есть заботы поважнее — целая армия только и ждет, как бы разделаться с тобой.
— Что ж, хорошо, — печально кивнул Геллан, — забудем о прошлом. Расскажи мне о своем друге. Что за властью он обладает и откуда он взялся?
— Будь я проклят, если знаю. Он священник Истока. Я отнял его у одних затейников, желавших замучить его до смерти, и с тех пор не могу от него избавиться. Но раньше он ничем не проявлял свою силу.
— Для нас он просто находка.
— Это верно. Почему ты не поговоришь с ним самим?
— Поговорю. Вы пойдете с ним в Скултик?
— Если будем живы.
— Да, если будем живы. Так вот, если ты пойдешь в Скултик, не бери свой арбалет.
— Это хорошее оружие.
— Да, и очень приметное. Все офицеры получили указание следить, не покажется ли где человек с таким оружием. Говорят, будто он убил короля. — Геллан пристально смотрел на него.
Нездешний промолчал, но отвел глаза.
Геллан кивнул.
— Ступай, Дакейрас. Я хочу поговорить с твоим другом.
— Все иногда бывает не таким, как кажется.
— Я не хочу этого слышать. Ступай.
Нездешний вышел, и вошел Дардалион. Геллан встал ему навстречу и подал руку. Священник ответил крепким пожатием, в котором, однако, не чувствовалось особой силы.
— Прошу садиться, — указал на койку Геллан. — Расскажите мне о вашем друге.
— О Дакейрасе или о Даниаль?
— О Дакейрасе.
— Он спас меня... всех нас. И доказал свою дружбу на деле.
— Вы всегда знали его как Дакейраса?
— Почему вы об этом спрашиваете?
— Значит, вы знали его и под другим именем?
— Этого я вам не открою.
— Я уже говорил с детьми.
— Стало быть, вам нет нужды расспрашивать меня.
— Верно. Я знал Дакейраса когда-то — или думал, что знаю. Тогда он был человеком чести.
— Точно таким же он проявил себя за последние несколько дней. Удовольствуемся этим.
— Пожалуй, — с улыбкой кивнул Геллан. — Теперь расскажите о себе и о своей смертоносной силе, свидетелями которой мы стали сегодня.
— Мне почти нечего сказать вам. Я священник Истока... бывший священник. И обладаю даром духовных странствий и мысленной речи.
— Но что обратило неприятеля в бегство?
— Страх, — просто ответил Дардалион.
— Страх перед чем?
— Просто страх. Мой страх, проникший в их умы.
— Внушите мне то же самое.
— Зачем?
— Чтобы я мог понять.
— Но сейчас я не испытываю страха. Мне нечего передать вам.
— А можете вы сказать, вернется враг или нет?
— Не думаю, что они вернутся. Один человек по имени Сеорис гонит их в атаку, но они боятся. Со временем он мог бы убедить их, но не далее чем через час к вам прибудет подкрепление.
— Кто его ведет?
— Большой, сильный человек по имени Карнак. С ним четыреста всадников. — Вот поистине добрая весть. Вы бесценный человек, Дардалион. Что вы намерены делать дальше?
— У меня нет никаких намерений. Я еще не думал...
— У нас в Скултике тоже есть священники — более двухсот. Но они не умеют сражаться, как вы, а жаль: они могли бы принести большую пользу Дренаю. С вашей силой, увеличенной стократно, мы обратили бы вспять всю вагрийскую армию.
— Да, — устало ответил Дардалион, — но это не есть путь Истока. Я стал таким по собственной слабости. Имей я силу моих братьев-священников, я устоял бы против искушения властью. Я не могу просить их делать то, что им омерзительно. Истинная власть Истока всегда заключалась в отсутствии власти — понимаете?
— Не совсем.
— Это все равно что приставить копье к груди врага, а потом убрать его. Даже если он после этого убьет вас, он будет знать, что это не потому, что он сильнее, а по вашей собственной воле.
— Но вы-то, если продолжить вашу аллегорию, все-таки умрете?
— Смерть не имеет значения. Видите ли, вера в Исток предполагает, что жизнь зиждется на гармоническом равновесии. На каждого человека, живущего воровством и убийством, должен быть другой, который дает и спасает. Этому постоянно учил мой настоятель, и в нашем храме существовало понятие “лавина зла”. Представьте себе, что купец в лавке дал вам слишком много сдачи. Вы забираете ее и уходите, радуясь своему везению. Купец же, заметив свою ошибку, злится и на вас, и на себя — поэтому следующего покупателя он обсчитывает. Тот, в свою очередь, заметив недостачу, тоже сердится и, очень возможно, вымещает свой гнев на ком-то другом. Лавина растет, захватывая все больше и больше народу. Исток учит нас творить одни только добрые дела, быть честными, воздавать добром за зло и тем останавливать лавину.