— Тогда почему ты не убила его сразу?
— Слово «милосердие» тебе знакомо?
Альва выдохнул к потолку синеватый дым.
— Милосердие — к оборотню?
— Мальчишка не помнит превращений! Скорее всего, раньше он и сам не знал о своей одержимости. О том, что он творит в облике зверя, он и не подозревает...
— Разве это имеет значение для тех, кого он убивает?
Я не нашлась, что ответить. Перед глазами возник белколак, который едва не растерзал меня на Беличьей горе. В отличие от старого Бруха, который кропотливо создавал себе новое тело магией и то ли не успел добраться до головы, то ли не захотел лишаться лица, в Хассиме-белколаке от человека не оставалось ничего. Он превращался в чудовище мгновенно и целиком.
Но, в отличие от Бруха, не подозревая о превращении и помимо своей воли.
Об этом я и сказала Альве, но ни в чем его не убедила.
— Брух был трус, — отмахнулся он. — Я давно его знаю. Он никогда не был воином и чувствовал себя слабым. Хотя его самого считали демоном, он всю жизнь от демонов прятался. В этом смысле он ничем не отличался от тех смертных, которых ему приносили в жертву. Возможно, он и парня-то убить побоялся — а вдруг за него придут мстить те, кто его таким создал?
— Кто — боги? Ты утверждаешь, что Хассим был оборотнем с детства... Но разве демон не входит в душу только по приглашению?
— Кто тебе сказал, что приглашения не было? Память можно стереть и потом.
«Ты, похоже, в этом хорошо разбираешься!» — раздраженно подумала я. А вслух сказала:
— Бывает насильственная одержимость.
— Бывает, — согласился Альва. — Все равно что захватить крепость, воспользовавшись проломом в стене. Но после нее от личности ничего не остается. Быстрый и верный путь к безумию. А парень не похож на безумца. Значит, остаётся только договор. Добровольная сдача и переход на сторону врага.
От слов Альвы почему-то повеяло жутью. То ли от слов, то ли от взгляда, который их сопровождал.
— Город остается целым и почти прежним, — продолжал он, мрачно глядя мимо меня. — Только хозяин в нем уже другой...
Я резко встала, прошлась по библиотеке. Посмотрела в окно на горы. Откуда страх? Почему мне не хотелось обсуждать с ним эту тему? Не говорил ли он о себе? Но что-то он не походил на разрушенную крепость...
— Договор или захват — это частности, — сказала я. — Есть более важные вопросы. Ты сказал — Брух боялся, что придут другие. Тебе об этом что-то известно?
Альва медленно покачал головой.
— Ничего.
— А как насчет мертвой чародейки, чьи кости ты не удосужился прибрать за сорок лет? Ее убил белколак. Хассиму не больше двадцати. Так откуда оборотни приходили раньше? Не говори, что не знаешь!
Альва пожал плечами. Упоминание о чародейке было ему явно неприятно. Но я вовсе не собиралась щадить его чувства.
— Откуда приходят оборотни? И все эти демоны, заполонившие Мураби? У тебя было время узнать!
Я ткнула пальцем в шкаф, сверху донизу набитый томами, посвященными демонологии.
— Это же азы, Альва. Если в той или иной местности начинают массово появляться демоны, значит, там имеется трещина между мирами, постоянно открытый вход в преисподнюю. Оттуда они и прут. Нашествие демонов в Мураби продолжается уже сто лет. Похоже, кого-то оно вполне устраивает. Либо ситуация вышла из-под контроля. Какой вариант тебе ближе? Кто открыл демонам дверь?
— Почему ты меня об этом спрашиваешь? Думаешь, я имею к этому отношение?
Я посмотрела чародею в глаза.
— Этого я не утверждаю. Но уверена — ты знаешь, где трещина.
И не удержавшись, добавила язвительно:
— Разве ты не собирался когда-то «устранить несправедливость» и «отдать долг предкам»?
— Именно этим я и занимаюсь последние полвека, — серьезно сказал Альва.
На этот раз мне удалось смолчать с очень большим трупом. Надо же, какое искреннее лицо! Прямо как тогда, когда он выманивал у меня направление на спецкурс демонологии...
— Но я один, а демонов много. Люди запуганы, слабы и разобщены, — продолжал он. — Местные колдуны... Ты видела Бруха. Он был еще из лучших. Я делаю, что могу, но в одиночку...
— Хватит! — оборвала я его. — Это невыносимо! Не продолжай, не то я за себя не отвечаю!
— Ты мне не веришь?
— Естественно.
На лице Альвы впервые промелькнуло нечто, напоминающее страдание.
— Что я могу сделать, чтобы ты поверила?
Я застыла. Он серьезно? Или продолжает морочить мне голову? Кто сейчас говорит со мной? Демон, который хочет захватить мою душу, или Альва, который когда-то меня... любил?
— Я хочу, — сказала я, взвешивая каждое слово, — чтобы ты сказал мне, где находится разрыв между мирами... Показал место, откуда пошло зло. Чтобы ты сам отвел меня туда. И вместе со мной вступил с ними в бой!
Альва помолчал и сказал, протягивая руку:
— Согласен.
Мы молча скрепили договор рукопожатием. Мне было жутковато, словно я вслепую прыгаю с обрыва. Что из этого выйдет? Одни боги знают... Я понимала, что легко могу погибнуть. Но зато станет окончательно ясно, на чьей он стороне.
Потом я глубоко вздохнула и спросила:
— Что будем делать с Хассимом? Как излечить его?
— Никак. Его надо убить.
Хассим, сразу перестав притворяться спящим, задергался и устремил на меня отчаянный взгляд. Видимо, сообразил наконец, что нарвался на настоящие неприятности.
— Для вашей компании он чрезвычайно опасен, — продолжал Альва. — Может превратиться и напасть в любой момент. Не говоря уже о том, что он наверняка шпионит. Для опытного мага нет ничего проще и удобнее, чем смотреть глазами своего зверя...
— Может, просто выгнать его?
— Не обольщайся. Оборотень вернется ближайшей ночью. Думаешь, он просто так к вам пристал? — Альва посмотрел на Хассима, как на падаль. — Убить его, однозначно. Причем даже это не освободит его. Связь с хозяином слишком сильна. Договор не отменит и смерть.
— Ты так уверен, что он кому-то служит?
— Да. Более того, я считаю, что он превращается по приказу извне. Так что, сама понимаешь...
Он отложил мундштук и поднялся с диванчика.
— Сама им займешься или прикончим тварь вместе?
— Но разве нельзя хотя бы попробовать? — возвысила я голос, глядя на несчастного Хассима, у которого на лбу выступили капли пота. — В конце концов, я экзорцист, ты демонолог — неужели два опытных специалиста не справятся с каким-то жалким демоном?
Альва пожал плечами.
— Попытаться можно. Но что станет с парнем? Умрет? Превратится в чокнутое чудовище? Утратит способность к превращению?
— Ну и пусть — зато он освободится!
— А он этого захочет? Я видел, как он с тобой говорил. Деревенский мальчишка, изгой, он хочет быть сильным, хочет власти. Теперь он — оборотень, достойный противник даже для боевого мага, и его это безмерно радует. И ты хочешь его этого лишить?
— Если бы он мог остаться оборотнем, но обрести свою волю... Гм... Что, если дать ему Альфинур? Пусть он всегда носит его на поясе, и тогда никакой демон не посмеет к нему приблизиться! И от спонтанных превращений он будет защищен...
— Нет, — отрезал Альва. — Не дам.
И добавил мягче:
— Он будет у меня. Так лучше для всех нас. Извини.
Я пожала плечами.
— Объясняйся с Эризой. Это ее меч. Точнее, он принадлежит деревне Луц.
— Ты ошибаешься... — начал Альва.
Но тут меня озарило.
— Идея! Не нужно отдавать Хассиму меч. Я знаю, что можно сделать. Ты когда-нибудь проводил обряд огораживания? Что, если попробовать сделать экзорцизм на его основе?
Альва на миг задумался, понимающе кивнул и вытащил клинок из ножен.
Хассим забился как рыба, брошенная на берег. Чародей направил острие ему в горло — как раз туда, где проходила незримая связка человека и зверя, — и начал нараспев читать заклинание на языке мурабитов. Я напряженно вслушивалась, вылавливая знакомые слова и формулы. Никаких сомнений, местные вариации на тему экзорцизма. Все экзорцизмы отличаются многословной дотошностью законодательных актов. В сущности, это те же договоры с демонами, только вывернутые наизнанку. Закончив чтение то ли договора, то ли приговора, Альва коротко взмахнул мечом. Хассим забился, захрипел и затих. Я бросилась к нему, перевернула на спину. Парень был невредим, но без сознания, из прокушенной губы сочилась кровь. Я провела ладонью по его горлу — внутреннее зрение показало, что ничего не изменилось. Связь между Хассимом-оборотнем и его хозяином никуда не делась...
— Что ты с ним сделал?!
Альва спокойно убрал меч в ножны, вернулся на место и снова взялся за мундштук.
— Хассим как был, так и остался оборотнем!
— Верно. Он по-прежнему будет превращаться по приказу хозяина. По-прежнему не будет себя помнить, когда очнется...
— Но в чем разница?
— Хозяин другой.
— Ты?!
Альва самодовольно усмехнулся.
— Согласись, другого выхода тут нет. Я подумал об этом сразу, но не представлял, как это сделать. Спасибо, что подсказала способ...
— Пожалуйста, — с досадой сказала я.
Ловко же он меня провел! Вот он какой теперь!
Гм... да собственно, таким и был. Просто я видеть этого не хотела...
Хассим так и лежал навзничь. Я краем рукава отерла кровь с его лица. Ну вот, теперь я могу оставить сомнения — оборотень точно подчинен Альве, и, что самое обидное, я сама подсказала, как это сделать. Обидно было главным образом за Хассима — у него ведь был шанс освободиться...
Неожиданно я обратила внимания на амулет на шее Хассима. Красивый голубой камень на витой золотой цепи, Разве его не отобрали в деревне? Ах да, я же сама отняла его и отдала Эризе! Теперь понятно, почему я не видела его раньше — Хассим прятал его от меня под рубашкой. Я злобно усмехнулась. Все-таки выманил обратно, мерзавец! Надо бы его наказать — чтобы не приучался хладнокровно пользоваться чужими чувствами в своих интересах...
Я посмотрела на голубой камень, и вдруг перед глазами возник странный образ. Камень мутнеет, начинает крошиться... и рассыпается в песок.
Какая сила разрушила его?
И тут я придумала, как переиграть Альву. Сняла цепь с шеи Хассима. А на вопросительный взгляд колдуна сказала ехидно:
— Посмотрим, кто будет смеяться последним.
И спрятала амулет в рукав. Альва проводил его любопытным взглядом. Видно было, что в уме он уже пытается решить эту задачку. На миг он стал так похож на того аспиранта, которого я когда-то знала по Академии, что у меня сжалось горло. Решительно прогнав ненужные воспоминании, я сказала ему укоризненно:
— Что ж, поздравляю, ты завел собственного оборотня. Зато теперь мы уже не узнаем, кто был его прежний хозяин.
— Это верно. Но если тебя это утешит, могу подсказать, где его искать. Если есть в Мураби место, где даже ребенок может продать душу демонам.
— Ронга?
Альва кивнул.
Я уже не первый раз слышала это название. От Эризы: «Три волшебные башни есть в краю Мураби...» И кажется, Хассим что-то говорил о мертвом городе...
— Заброшенный город в горах к западу отсюда? — уточнила я, вспомнив его слова.
— Заброшенный? Не уверен, — Альва поколебался, прежде чем продолжить. — Я побывал там однажды, очень много лет назад. Честно скажу — больше не тянет. Не понимаю, как я оттуда ушел живым.
— Мертвецы? — понимающе спросила я.
— Хуже. Живые, — Альва поддел концом лезвия светлую прядь волос Хассима. — Вот такие белые твари, как он. Сто лет назад это была их вотчина...
И тут до меня запоздало дошло.
— Там и есть трещина!
— Естественно.
ГЛАВА 24. Застава в горах
В самый глухой ночной час я тихонько вылезаю из-под овчины. Прокрадываюсь мимо спящих, бесшумно открываю дверь, ведущую в башню. Каменный пол обжигает морозом; кажется, он покрыт пленкой льда. Открыть дверь, в темноте подняться по крутым ступенькам в библиотеку. Тут теплее, все еще пахнет душистым сладковатым дымом. Иллюзорным, конечно, это было ясно еще вчера. Никогда бы Альва не стал курить рядом с книгами, тем более своими собственными... Лунный свет поблескивает на ножках бронзовых светильников. Пересекаю мягкий ковер и направляюсь прямо к двери, ведущей на третий этаж.
Завтра мы уходим в Ронгу. Не думает же Альва в самом деле, что я упущу такой шанс?
Дверь не заперта. Замков тут нет, это я заметила сразу. Альва мог бы запереть дверь магией... Но не стал. И я догадываюсь, почему. Что бы он там ни говорил о договоре, а похоже, башня Полной Луны не очень-то ему подчиняется. Признает — да, пожалуй, но не более того. Что ж, значит, он не имеет права мне тут приказывать. Наши шансы равны.
Еще одна лестница в темноте, по ощущениям — гораздо длиннее первой. Искажение пространства? Поднимаюсь на ощупь, в кромешной тьме. Воображение назойливо подкидывает образ каменной ленты, повисшей над беззвездной бездной. Иду, вытянув вперед руку, пока она не натыкается на гладкую поверхность последней двери. Сердце замирает от волнения. Глубоко вздохнув, толкаю дверь и вхожу на верхний этаж башни Полной Луны.
Здесь темно, как в колодце. Жду, пока глаза привыкнут к темноте. Внутренним зрением пока не пользуюсь. Никогда не следует открывать глаза души и разума, если не знаешь, что именно ими увидишь. К сожалению, они — не окна, а двери, открытые в обе стороны.
Наконец в сумраке проступают очертания квадратного зала. Прямо напротив меня чернеет стрельчатая арка. Две такие же по сторонам. Оглядываюсь, и по коже продирает мороз — прямо за моей спиной такая же арка. Шаг назад, и я выпаду наружу. Поспешно перехожу на середину зала. Двери больше нет — беззвучно закрылась за моей спиной и исчезла. Четыре Окна по четырем сторонам света, и я в середине. И как отсюда теперь выйти?
Полная, могильная тишина. Ни луны, ни звезд, ни дуновения ветра. Кажется, реален только каменный пол под ногами, такой же жгуче-холодный, как и везде в этой башне. И, гм, кажется, он покатый. Как-то странно ускользает из-под ног... Голова начинает кружиться, в животе возникает противный ком. Ловлю себя на том, что нервно ищу глазами дверь. Нет-нет! Никакой паники! Я еще ничего не узнала.
В зале понемногу становится светлее — почти как обычной ночью. Я четко вижу четыре окна. Стрельчатые арки, выложенные из белого камня, так велики, что из любой можно с легкостью выйти, только перешагнув через невысокий поребрик. Озираюсь с любопытством. М-да... Не так я представляла себе систему дальновидения! И как же она запускается?
Словно в ответ на мой незаданный вопрос западное Окно медленно наливается светом. На полу возникает контур стрельчатой арки и моя тень. В Окне появляется луна. Должно быть, снаружи просто разошлись облака. Но кажется, что луна неспешно вплывает прямо в башню. Каменный пол сияет, как белое стекло. Гм, в самом деле лед... А я-то думаю, почему не чувствую ног...
В восточном Окне появляется вторая луна, обливая башню холодным светом. На пол накрест падают две мои тени.
Спохватившись, тихо, но выразительно ругаюсь, еще крепче закрываю все глаза, кроме обычных. Тщательно блокирую всё сверхчувственное восприятие. «Я не хочу! —комариком пищит во мне кто-то слабый и беспомощный, упрятанный очень, очень глубоко. — Не смотрите на меня! Не трогайте меня! Не надо ничего со мной делать!»
Но лучи двух лун добрались и до него.
В северное Окно, прямо напротив меня, вплывает третья луна. Я стою в пересекающихся потоках отраженного света, словно в белом пламени.
Сердце колотится так громко и гулко, словно тело стало полым и металлическим. Я колокол, а сердце — язычок. Оно раскачивается внутри меня и колотится о ребра, и будит эхо, и грохочет в ушах...
Нет, уже не в ушах!
Во всех Окнах темнота приходит в движение. Воздух наполняется грохотом и воем ветра. Или не ветра? Что это — обвал? поток? лавина?
Башня содрогается. Я падаю на колено. Стараюсь держать себя в руках и дышать размеренно. Подгибаю под себя ноги, сажусь на пятки, выпрямляю спину, складываю ладони. Несколькими глубокими вдохами выравниваю дыхание и начинаю — не напевать — сбивчиво шептать мою песенку.
Шепот теряется в нарастающем грохоте. Мне кажется, он пронизывает меня насквозь. Грохот неожиданно заканчивается сильнейшим ударом. Словно что-то очень тяжелое врезалось в башню самым что ни на есть реальным образом. Меня швыряет вперед. Выбросив вперед руки, растягиваюсь на животе, ладони обжигает как огнем.