Волной воздуха джинна сдуло, точно листок во время урагана, и он с воплем врезался в склон бархана, а на песок с чавканьем посыпались капли желтой слизи, которой хватило бы, чтобы заполнить небольшое озеро. Воняла она хуже, чем труп, неделю пролежавший на солнце.
– Да он больной какой-то! – возмущенно воскликнул Нерейд, прикрываясь щитом от летящих с неба соплей. – И что, меня слопает змея, страдающая насморком? Какой позор!
– Не привередничай! – огрызнулся Ивар, пытаясь совладать с конем, который, по-видимому, решил, что ему тут явно не место и пора уносить копыта.
Мангас с шумом втянул воздух и возобновил движение.
Свистнула стрела, но лишь бессильно отскочила от чешуи, которая, судя по всему, была прочнее стали.
– М-да… – Гудрёд извлек из ножен меч. Лицо его выражало решительность. – Жалко, что так и не побываем в Багдаде!
– Зато увидишь Вальхаллу! – расхохотался Нерейд, вскидывая клинок и готовясь ринуться в самоубийственную атаку…
Ноздри уловили аромат цветущего луга. Это оказалось так неожиданно, что Ивар на мгновение потерял ориентацию и завертел головой, пытаясь понять, где находится.
Увы, он стоял все там же. Чудовищный змей в полусотне шагов разевал сразу три пасти, готовясь сытно поужинать. А чуть в стороне от каравана, непринужденно повиснув в воздухе, расположилась стройная черноволосая женщина. Она была облачена в нечто странное и пестрое, но на одежде взгляд не задержался, намертво прилипнув к удлиненному миловидному личику со жгучими темными глазами.
– Так-так… – сказала женщина низким грудным голосом, от которого по телу Ивара прокатилась сладостная дрожь. – И что это у нас тут творится?
Даже Мангас, казались, удивился ее появлению. Правая голова вытаращила буркалы, левая с громким стуком захлопнула пасть, а средняя сердито зашипела.
– Ой, пери! – пискнул выбравшийся из бархана Малик ибн-Исмаил. Он был весь покрыт зеленой слизью и менее всего напоминал сейчас джинна.
– Заткнись! – Черные глаза женщины на мгновение вспыхнули, а за спиной ее колыхнулся плащ, напоминавший крылья летучей мыши. – Кто вы, посмевшие забрести в эти места?
– Путешественники! – нашелся Ивар. Прочие застыли с раскрытыми ртами, откровенно пялясь на незнакомку. А посмотреть было на что: из разрезов в длинных и широких рукавах высовывались изящные ручки, полупрозрачные шаровары вовсе не скрывали длинных ног, а под вышитым золотом одеянием угадывалась высокая грудь. Стан женщины казался так тонок, что его можно было обхватить ладонями. – Но сейчас не время для бесед! Вон тот змей вот-вот нас сожрет!
– Пока я тут – не осмелится! – с чувством собственного достоинства произнесла красавица. – А вот когда я уйду – точно съест…
– Э, может, не стоит уходить? – сказал Ингьяльд. – Ты, как я вижу, могущественная колдунья и не откажешься нас выручить?
– Я пери, а не колдунья. – Женщина покачала головой, одарив юного эриля такой улыбкой, от которой он едва не свалился с коня. – Помочь я готова, но только… в ответ на небольшую услугу.
– Это на какую? – подозрительно спросил Мануил.
– Вы отдадите мне одного из вас, по моему выбору. – Пери вновь улыбнулась, золотая диадема на смоляных волосах рассыпала вокруг горсть ярких бликов. – Не бойтесь, у меня ему не будет плохо…
– Но… – попробовал было возразить посол, однако Мангас прервал все его попытки начать торговлю. Громадный гад, похоже, от голода совсем потерял терпение. Он зашипел, как тысяча гадюк сразу, и решительно пополз к людям.
– Мы согласны! – завопил Мануил, растерявший все аргументы, едва он взглянул на круто изогнутые клыки.
– Хорошо, – кивнула пери, – я так и думала.
Она легко развернулась на месте. Притопнув высокими каблуками изящных сапожек, пропела какую-то фразу и резко, вскинула вперед руку. Из тонкой ладошки вырвался луч желтого, слепящего света.
Ударив в Мангаса, он окутал того сетью молний. Змей задергался, пытаясь вырваться, бешено замолотил хвостом. Чудовищное тело металось, как разрезанный надвое дождевой червь, песок тучами летел в стороны.
Но все было напрасно. Тогда пери шевельнула ладонью, что-то вспыхнуло – и исполинского гада не стало. На том месте, где он только что лежал, дымилась неровная яма с оползающими краями.
– Вот и все! – проговорила красавица, поворачиваясь к людям. – Убить Мангаса не под силу даже мне, но вот обезвредить его на довольно долгое время – это пожалуйста! Теперь я выберу того, кто уйдет со мной!
Русичи засмущались под ее плотоядным взглядом, Ивар ощутил мгновенный укол страха где-то у пупка. Только Мануил выглядел спокойно – знал, наверное, что на него юная красотка не позарится.
– Выбери меня! Выбери меня! – завопил вдруг Нерейд, выдвигаясь в первые ряды. Его загорелая рожа сияла как медный таз, улыбка была мужественно красивой. Рыжий викинг расправил плечи и напряг мышцы на руках. Конечно, до Кари ему было далеко, но все же…
– Хорошо, – пери призывно улыбнулась Нерейду, – ты мне нравишься… Езжай за мной!
Красавица грациозно изогнулась всем телом, словно обернулась вокруг себя, и растворилась в воздухе. А на том месте, где только что она была, появилось прямоугольное, достигающее земли отверстие. Оно источало неяркий молочный свет и смахивало на дверь.
– Ну все, я пошел! – довольно осклабившись, объявил Нерейд. – Не поминайте лихом!
– Счастливо! – проговорил Ивар, глядя, как рыжий викинг проходит в светящуюся дверь и та исчезает вместе с ним. Почему-то сильно зачесались глаза.
– Уф, легко отделались… – сказал Мануил. – А то эта тварюка могла нас всех сожрать.
Ивар покосился на него так, что посол осекся на полуслове.
– Нерейд сам вызвался! – забормотал он. – Его никто не заставлял!
Викинг ничего не ответил, просто пришпорил коня.
– Послушай, Малик, а кто такие пери? – Этот вопрос Ивар задал через два дня после того, как случилась встреча с Мангасом. Караван пересек пустыню и очутился в предгорьях. Тут были растения, была вода, и путники устроили привал на берегу самого настоящего озера.
– А?.. Что? – Джинн прекратил барахтанье в воде и посмотрел на человека. Сопли трехголового гада оказались на редкость липкими и стойкими, и все дни Малик ибн-Исмаил только тем и занимался, что пытался оттереться песком. Труд его был вознагражден, и уродливые зеленые пятна оставались только в некоторых местах. Последний и решительный бой с ними джинн собрался провести в озере.
– Пери кто такие? – повторил вопрос Ивар.
– А, ты все боишься за друга… – усмехнулся ибн-Исмаил. – И зря! Пери – могущественные духи женского рода, чаще всего опасные для людей.
– А ты говоришь – не бойся!
– Пери может напакостить, но она взяла твоего приятеля себе в мужья и вряд ли будет вредить ему! – пояснил Малик. – Он проживет долгую и счастливую жизнь без болезней и тревог! Ни в чем не будет знать недостатка! Видишь, как ему повезло?
– Ничего себе – повезло! – ухмыльнулся Ивар. – Он же от скуки там свихнется!
– Странные вы – люди… – вздохнул джинн. – Идет счастье вам в руки, а вы его изо всех сил отпихиваете: скучное оно, мол. А потом плачете: ой, плохо живем…
– Не тебе нас судить!
– Это точно! – Малик ибн-Исмаил бултыхнулся в воду, подняв облако брызг. – Хоть я и сотворен из огня, а вы – из глины, Аллах заставил джиннов поклоняться человеку, а не наоборот!
Глава 14
БОГИ ВАВИЛОНА
– Ну что? Здесь заночуем? – Бузислав, ехавший во главе каравана, обернулся.
– Пожалуй… – ответил Ивар, оглядывая окрестности. – Ты у джинна спроси, может, он чего дельное посоветует…
Тропа здесь оказалась точно такая жё, как и далеко на западе, в тех горах, в которых пришлось искать спасение от турок. Удобная торная дорожка, неспешно перебирающаяся из одной ложбины в другую, карабкающаяся на хребты и отважно извивающаяся между завалами каменных глыб.
Только горы были другие. Не такие высокие, они удивляли диким видом. Чудилось, что земля только что вытолкнула их из своего чрева. Ветер не сгладил еще остроту пиков, а стены пропастей не успели оплыть. Торчали там и сям причудливой формы оранжевые, алые и белые скалы.
Между ними скромно пристроился небольшой участок ровной земли – приятная неожиданность в краю склонов и откосов…
– Скорее ворона по-соловьиному запоет! – усмехнулся русич, но пробку из висящего у седла меха вытащил. Синяя, светящаяся голова джинна, носящего звучное имя Малик ибн-Исмаил, тут же высунулась наружу.
– Чего изволите? – спросил джинн гнусавым голосом, подумал и добавил: – О воины, исполненные безумной отваги!
С тех пор как ибн-Исмаил добился того, чтобы его взяли с собой, красноречия в его болтовне слегка поубавилось.
– Глянь своим джиннским оком, – сказал Бузислав, – нет ли тут вокруг какой пакости? А то мы на ночлег собрались становиться…
Малик ибн-Исмаил некоторое время озирался, потом губы его задвигались:
– Все нормально. – И джинн выбрался из меха целиком.
В этот же момент черная конусовидная гора, которая еще хорошо просматривалась из пустыни и сейчас маячила где-то южнее, вздрогнула и выпустила из вершины сноп алого пламени, поднявшегося до самых небес. Донесся раздраженный рокот, земля задрожала.
– Разгружайся! – махнул Бузислав спутникам и тут же вновь повернулся к джинну: – Давно хотел тебя спросить: что это за гора?
– Это не просто гора! – Джинн сделал важное лицо. – Это тюрьма, в которой заключен величайший из драконов – Ажи-Дахака, прародитель всех мангасов и прочей мерзости… О трехголовый, о шестиглазый, страх внушающий видом своим, – тут Малик ибн-Исмаил завыл, подражая сказителю, – пасти твои – словно пещеры гор, клыки подобны смерти, а сам ты, как самум, падающий на землю. Ты источаешь пламя и яд, и ужас бежит перед тобой, будто жалкий слуга!
Точно отозвавшись на слова, конусовидная темница вновь вздрогнула, и небо располосовал пламенный язык, на мгновение принявший форму трехголовой змеи. С невероятной злобой впились в людей ее глаза, и тут же видение исчезло.
– Тише ты, а то разозлишь зверюшку! – осадил джинна Ивар.
– А… – Ибн-Исмаил презрительно скорчился. – Он там висит, прикованный железными цепями, так что ему не вырваться, сколько бы он ни дергался.
Гора вновь зарокотала, но огня на этот разне было.
После ужина Ивар подошел к лошади, чтобы проверить, как она устроена на ночь. Поглаживая животное по холке, вдруг ощутил знакомый уже цветочный аромат. «Пери вернулась! – мелькнула паническая мысль. – Одного мужика ей показалось мало!»
– А, как я рад вас всех видеть, клянусь Хрофта-тюром! – прохрипел за спиной знакомый голос.
Ивар обернулся.
Нерейд, живой и радостно ухмыляющийся, восседал на своем коне, неведомо как очутившись в самой середине лагеря.
– Ничего себе! – воскликнул подскочивший Гудрёд. – Неужели ты сбежал от той колдовской бабы?
– От такой сбежишь! – И Нерейд, закряхтев, принялся слезать с седла. Выглядел он подозрительно чистым. На одежде не было пятен, а волосы, вечно висевшие засаленными прядями, оказались тщательно вымыты и причесаны. Они даже слегка посветлели. – Выгнала!
– Что, слабоват оказался? – хитро ухмыльнулся Ингьяльд. – В постели-то…
– Нет. У нас эта, как ее… – Нерейд на несколько мгновений задумался. – Личностная несовместимость. Ну в смысле мордами друг другу не подошли…
– Это как? – опешил Гудрёд. – Из-за того что ты рыжий, а она черная?
– Сейчас я вам все расскажу по порядку… – Нерейд нарочито неторопливо расседлал лошадь. К этому моменту поглазеть на вернувшегося от пери викинга сбежались чуть ли не все русичи. Когда он принялся привязывать скакуна рядом с остальными, кто-то из потенциальных слушателей не выдержал:
– Ну давай, не томи! Интересно же!
– Ша! – Нерейд наставительно поднял руку. – Хороший рассказ торопливости не терпит! А начнете приставать – вообще буду молчать!
– В это я не поверю, – усмехнулся Ивар, – скорее море загорится!
– Ну да… – Закончив возиться с лошадью, Нерейд уселся около костра. – Дело было так… Въехал я в ту светящуюся дверь, – голос Болтуна изменился, стал чуть звонче и гибче, в нем появились переливы и подвывания, способные даже повествование о походе за дровами превратить в увлекательную сагу, – и оказался в саду! Деревья растут – высоченные, ну как эти горы! Цветочки цветут, птички порхают, а некоторые по земле ходят. Здоровые такие, с длинными яркими хвостами! И голоса у них еще – брр! – Тут Нерейд аж вздрогнул, вспомнив пение неведомых птах.
– Павлины! – высказал догадку кто-то.
– Ага, мавлины, – кивнул рассказчик, – так они и назывались. Ну слез я с коня, и повела меня та красотка в дом, большой, весь в колоннах! Внутри лепота, пол мраморный, чисто! Ну я и решил сразу показать, кто теперь тут хозяин! Мало ли что она колдунья, зато я мужик! Грохнул кулаком по стене и завопил: «А подать сюда пива!»
– А она тебя после этого в мышь не превратила? – улыбаясь до ушей, спросил Гудрёд.
– Меня – в мышь? – Нерейд горделиво расправил плечи. – Да я достоин только облика могучего льва! Ну не в мышь, а в лягушку, и ненадолго… – закончил он совсем тихо. – С этого-то личностная несовместимость и началась! Кому понравится квакать и мух есть?
– Ох заливает! – сказал Ивар сидящему рядом Ингь-яльду.
– Точно! – отозвался тот. – То ли еще будет! Нерейд тем временем совсем разошелся.
– Эти мухи такая гадость! – заявил он. – Когда я вновь человеком стал, то, естественно, слегка поутих. Позволил даже себя вымыть и причесать, – тут на лице викинга промелькнуло отвращение – куда большее, чем при упоминании о мухах, но совместная жизнь у нас все равно не получилась..
– Что, жабой тебе быть не понравилось? – поинтересовался, Кари, недоуменно хлопая ресницами.
– Нет, – Нерейд вздохнул, – ей не понравилось, что я кладу ноги на стол во время обеда, что пью слишком много пива, не умею петь любовные песни, не уважаю ее маманю, не разбираюсь в разведении гладиолусов, ну и еще сотни две всяких вещей! Так что мы решили расстаться по взаимному согласию!
– Тебе повезло, что это расставание не завершилось для тебя в яме со скорпионами! – изрек джинн, висевший над задними рядами слушателей. – Пери славятся своей мстительностью!
– Зато я не злопамятный! – усмехнулся Нерейд. – Сделаю зло – и забуду!
Викинги и русичи дружно расхохотались.
– Ладно, – прервал веселье Бузислар, – время позднее, а завтра с рассветом в путь. Отправляйтесь-ка спать. А тебе, Нерейд, как отдыхавшему в последние дни, придется сегодня сторожить…
Самодовольство на лице Болтуна тут же сменилось величайшим ужасом, словно викингу предложили вновь питаться мухами, причем исключительно дохлыми.
Проход в другой мир вновь вел сквозь скалу, только цвет ее был не темно-синий, а алый, оттенка запекшейся крови. Приблизившись вплотную к каменной глыбе, Ивар почувствовал, что мир вокруг поплыл. Опалило голову, но неприятное ощущение тут же исчезло.
Он сидел все на той же лошади, но горы вокруг были совсем иные – обычные, сглаженные, а в небе висел привычный золотой кругляш солнца.
Они вернулись в человеческий мир.
– Что там сипел этот ибн-Дауд? – осведомился Ма-нуил, когда все люди каравана перешли из одного мира в другой. – До Багдада десять дней на юг?