Посмотрел на меня с таким видом! Очаровательного, доброго, самого–самого… Совсем другой человек. И купиться бы на все его песни. Такую красивую речь заготовил. Поражена. Делаю вид, что думаю. Сразу отказываться не вежливо. А попозже – это навеет тоску и даст призрачный шанс на то, что после новых ухаживаний я соглашусь.
Отрицательно мотаю головой и отступаю к кровати. Смотрю на него строго и рукой прямой на дверь указываю. Вон пошел!
Лицо его меняется в раз, превращаясь в олицетворение зла. Страшно. Подходит ко мне, не давая отойти, хватает за руку и ведет за собой из комнаты. Пытаюсь сопротивляться, сдавливает запястье. Больно! Приходится умерить упрямство.
Тащит по переходу в сторону скальных пещер. А там… где лесенки из камня выдолблены, где из дерева сколочены, сваи стоят, колонны вырастают, сосульки каменные висят. Везде факелы, в углах и нишах бочки да мешки. Запасы, значит, на случай осады. Или так, по мелочи? Я еще складов не видела.
Спустились на несколько уровней, там помещения уже на комнаты похожи. Стены более или менее прямые. Людей побольше. На нас смотрят пугливо, стараясь подавить заинтересованность. Впереди зал огромный! Свечки по стенам горят рядов в двадцать! Мужчина в рясе черной с видом священника.
Упираться стала, понимая, что действительно на бракосочетание привел. Оскалился виконт. Остановил в центре зала, к уху моему припал. Стою дрожу и слушаю.
– Тут подвалы для заключенных хорошие, – шипит. – Крысами все изрыто. Норы везде. Поначалу боролись с ними. А потом решили, зачем? Быстрее вор дохнет, и живность к запасам не лезет. Сытая.
Меня трясет. А он продолжает, наращивая успех:
– Сутки в темнице могут показаться адом. Но крысы же не всесильные, они людей боятся. А нападают только когда человек спит. Подумай, каково это, не спать. Просто не сомкнуть глаз, потому что иначе тебя съедят. Не сразу конечно. Сперва покусают. А далее уже начнут наглеть все больше, распробовав свежую плоть.
Замолчал. Отпрял и посмотрел победно. Повел дальше.
Подошли к священнику. Руки у того дрожат. Но не от страха. Витает в воздухе перегар. Видимо, запили подчиненные в отсутствие лорда.
Книгу раскрыл на трибуне из камня, что перед ним стоит. И давай читать песню о мироздании.
«Сначала было поле, засеяла семена Клесана, богиня всего сущего, выросла Поляна миров, из нее появлялись владыки… люди… эльфы… гномы… орки…»
Затем перешел на личности:
– Виконт Юджин Ирнский, рыцарь ордена «Золотой ирис» и благородный воин Золотых гор Аро…
И бла–бла–бла.
– …Согласны ли вы?
– Согласен! – Гремит Юджин и смотрит на меня.
Слеза покатилась по щеке моей. Вытер заботливо, насильник.
– Тише, любовь моя, – шепчет. – Отец Дитрих, это она от счастья. Мы долго к этому шли.
Священник кивает одобрительно и понимающе. Продолжает:
– Леди Валерия Балейская, согласны ли вы выйти замуж за лорда Юджина…
Перерастает в одно сплошное блеяние. Реву. Мотаю головой отрицательно.
– Их писк сводит с ума, миледи, – шепчет виконт прямо в ухо, шепот режет мою душу, словно нож масло. – Вы бы видели тех непокорных служанок, что оставляла моя бывшая крысам на съедение. Животные гурманы на женскую плоть.
Киваю, охваченная ужасом. Хватает меня, кольцо натягивает. А у меня туман на глаза надвигается. Колотит, ноги не держат. Под руку взял, разворачиваемся. Голова кружится, вертолеты залетали…
– Юджин! – Раздается женский крик. Сознание мое проясняется, хочу увидеть его источник.
Эльфийка в серебристом платье! Высокая, стройная, глаза большие, океан тропический в них. А со слезинками он еще краше. В меру раскосая, в меру утонченная, волосы прямые, длинны, золотые, ушки, словно из волн морских акульими плавниками торчат.
– Аллария! – Воскликнул виконт, прижимая меня ближе. – Ты должна была прибыть час назад, и мы бы это обсудили без сцен.
– Без сцен?! – Визгнула, прожигая его глазами. – Ты женат на мне! А это что за представление?!
– Насколько помню, твой уважаемый отец не дал благословение на брак! – Гаркнул Юджин.
– Но мы же в браке пятнадцать лет, – прошипела эльфийка.
– Это не брак, – выдал виконт. – А сожительство. Ты… ты никогда не любила меня. А я не любил тебя.
Аллария хмурится. Переводит взгляд на меня. Уничтожающий, прямой. Ростом она не ниже, а на уровне. А если брать моральный фактор, так я вообще сейчас чувствую себя у ее ног.
– А ты змея, чего молчишь? – Накатывает на меня.
Пожимаю плечами. Мотаю головой. Хочу подать знак, что нема, и вообще тут ни при делах. Виконт одергивает и с приподнятым подбородком говорит:
– Мы любим друг друга. И она не считает нужным разговаривать с тобой! Возвращайся в свои покои, и не высовывайся, пока я не разрешу!
Алларию затрясло от гнева.
– У нас же дети! – Крик переходит в порыв истерики. Но Эльфийка быстро давит ее и стоит на своем. – Ты не можешь так поступить со мной! Я расскажу отцу, и тогда ты поплатишься, полукровка! Горные эльфы не спустят такого позора!
– Отцу нет дела до тебя! Ты изгнана! А я подобрал! – Переходит на визг виконт и сметает жену с дороги. Тащит меня за собой, как нашкодившую дочку.
– Меня изгнали за любовь к тебе! Не взирая на все порядки и правила! – Кричит Аллария нам в спину. – Ты обещал, ты клялся в своих чувствах! Я сбежала с тобой, бросив свой род, лишившись всех титулов! Предала семью ради тебя! А ты бросаешь меня теперь ради этой человечки!
– Не бросаю, – фыркает виконт, останавливаясь у перехода в другой зал. – Живи в замке, как и раньше. Я не гоню вас.
Снисхождение от мерзости, как мило.
Ответ Алларии мы не услышали, потому что двинулись дальше. В душе моей борьба, не на жизнь, а на смерть. Юджин женат! У него есть дети! А еще… он полукровка! Вот почему в нем такая красота и белобрысость. У него кто–то из родителей был горный эльф. Вспоминаю брезгливые взгляды местных горцев. Его не любят эльфы. А эта что в нем нашла?!
Нажила я себе врага в ее лице. Отравит или ночью придушит. Это ее дом. Не мой. Хотя… я и так умру, если не сумею разъяснить виконту, что отравлена. Но как?! Чертить не дает, говорить тоже.
Что делать? Остается одно. Втереться в доверие и убить. Сговориться надо с этой эльфийкой.
Довел до покоев и оставил там одну. Хорошо, что брачную ночь не затребовал. У меня еще когти короткие, надо бы отрастить и подточить о каменные стены, некоторые, как наждак. Самое то.
***
Первый день после «свадьбы».
Вчера выгнала Юджина, что все–таки нагрянул вечером с предложением переспать. Забилась в истерике, вышел. И больше не тревожил. Ночь провела ужасно. На каждый скрип и шорох просыпалась. Но к счастью, обошлось без жертв и расцарапанных рож.
Рассматриваю родовое кольцо виконта. Какая ирония, синий камушек в золоте, бриллиантовое обрамление. Гравировка тоненькая на ободе, написано не на русском. На безымянном пальце, как родное сидит.
Утром прибыла служанка. Стала спешно рыться в шкафу. Обыскала кровать и тумбу, пока я трапезничала за столиком. Стопку книг в руках служанки увидела. Остановила, схватив за руку. Хочу книжки посмотреть. А вдруг написаны на моем языке!
– Стража! – Закричала девка.
Киваю головой, мол оставь книги. Входят деловито два огромных мужчины в железных доспехах. Тут сразу заботу мужа и оценила, он ко мне самых крутых приставил.
– Что за шум? Леди? – Поинтересовался двухметровый верзила.
– Лорд не велел госпоже к бумаге и чернилам прикасаться, – пищит девка.
Стою, как дура. Это не бумага, а книги. Показываю жестами, как в игре одной, где слово засекречиваешь и скачешь, как немая обезьяна, изображая его смысл, а другие должны угадать.
– Это книги, – говорит охранник поменьше.
– Бумажные, – настаивает служанка.
Охранник отбирает у нее стопку, чуть ли не вместе с ней поднимая. Такая цепкая и настырная попалась служанка.
– Леди, вы хотите почитать книги? – Уточняет.
Киваю с улыбкой. Ну наконец–то! Возвращает мне награбленное.
Усаживаюсь на кровати, в предвкушении. Переплет у книг коричневый и красный, кожа, скорее всего. Открываю. Страницы ветхие, толстые. Запахом плесени и пыли в нос повеяло. Текст крупный, непонятный. Чернила выцвели. Зато картинки есть. Вот уже и не скучно…
День второй после «свадьбы».
Юджин пришел с букетом горных цветов в основном фиолетовых, похожих на наши колокольчики. Расплылся в торжественной улыбке. Вино приволок. Полез обниматься, скривилась.
– Ну что ж, – выдохнул с обидой. – Терпение точит камни.
И вышел, хлопнув дверью.
Сижу, как птица в клетке в своих каменных покоях, смотрю в узенькое окно, через которое даже голову не высунуть. Вид у меня на пропасть, закат красивый, просто тащусь. Думаю, как же сдружиться с Алларией. Она поймет, что я под заклятьем, поможет выбраться отсюда. Это же в ее интересах…
Часто наведываются служанки с важным видом. Они же и сопровождают для туалетных процедур. Но позади всегда гремят железом два моих «титана». Пытаюсь вычислить привычки охраны, изучаю ближайшие переходы.
Скука… Рассматриваю художества в книжках. Карты какие–то в основном, схемы колес разной величины, передающих крутящий момент, напоминает жернова мельниц, ерунда полная.
Дошла до самой невзрачной книжки. Открывать бы ее не стала, если бы не один маленький факт: она пискнула! Я слышала, что звук шел из нее! Страшно стало. Стоит ли открывать. Нарвусь на «книгу мертвых» и устрою Юджину сладкую жизнь.
Любопытство – моя слабость. Открыла. Знак! Солнце Друма. Свастика изображена черными красками. Вот это уже интересно. Неужели кто–то и тут ищет вход в подземный город? Я могу поменять свою шкуру на вход туда с превеликим удовольствием.
Буквы не разобрать. Но они похожи на иероглифы. Рисунки тут тоже имеются. Зерна какие–то, нарисованные в процессе засыпания в бочки. Листаю дальше… десяток корзин на рисунке, будто пчелиные соты. В одной блеск изображен, словно звезда далекая сверкнула. Листаю дальше… Корзинки, зерна, человечки пошли. Так, про зерна вспомнила. О них и священник говорил. Засеяли Поляну миров и тра–та–та… То есть ее по сути древние жители Друма и засеяли? Хм… А зачем? Какой смысл? Там же уроды жуткие водятся. Кому такой мир нужен? Разве что сумасшедшим и тем, кто пыльцу добывает.
Пыльца! Так… Красный ирис ее источник. Перебираю плотные страницы. Ищу картинки с бутонами или что–то похожее. Ничего. Ладно. Читать бы научиться. Сравниваю буквы с каракулями из других книжек. Они разные. Вот незадача. Тут на местном языке мало кто читает. А на древнем уж и подавно. Одна странность в древнем языке: слишком часто поворотятся один символ: кружок с галочкой над ним…
День третий после «свадьбы».
Сегодня я приглашена в обеденный зал лорда. Прибыли «фрейлины», одна из которых была служанкой, что пыталась утащить книги. Покрасневшая и ехидная. Не сложно догадаться, все за старую госпожу горой. Женская солидарность во все времена… я понимаю. Вот только то, что я – жертва, не понимает никто!
Прихорошили, переодели. Специально дергалась и портила свой грим.
Сопроводили, завели в помещение. Сами вышли, оставив меня наедине с лордом своим противным.
Зал с низкими потолками, но довольно широкий. Камин горит в уголке. Окна человеческие, полноценные, через них вид на белые вершины гор открывается. Не могу скрыть восторга. Вообще при Юджине стараюсь давить из себя печаль. Сразу вспоминаю, что яд точит мой организм, что умру, не увидев сестру. Что вот–вот кончится его терпение и порыв благородства.
Виконт видит мою заинтересованность. Подрывается из–за шикарно накрытого стола. Подходит ближе, целует руки робко. Делаю отстраненный вид, будто кошка надоедливая подошла у ног тереться.
– У тех вершин моя родина, – говорит чувственно, шагнув за спину, горячие руки слегка коснулись моих плеч. – Моя мать была принцессой горных эльфов, шестой дочерью короля. А отец… простой человек. И он сумел растопить ее сердце. Она пожертвовала всем ради него…
Началась история про тяжелое детство и деревянные игрушки, прибитые к полу. Если ты презираешь человека, все, что он говорит воспринимается отстраненно. У меня сейчас так.
Виконт изливает душу. А я думаю, если сумею столкнуть его. Мне поверят, что выпал сам?!
– Виконтесса Валерия, – произносит елейно, разворачивая меня к себе за талию.
Кривлюсь, отворачиваясь. Не могу ощущать этот мерзкий запах…
Прижимает голову к моей груди. Какой бесстыжий жест. Оторопела. Вроде и не пристает, мужику просто плохо. Глажу по шевелюре тихонько. Прижимает крепче.
Поддаюсь порыву внезапного гнева и хватаю за волосы, отстраняю от себя. Не пикнул, смотрит с удивлением. Отвечаю острой яростью и негодованием.
Отшатнулся, как ошпаренный. Развернулся спиной.
– Я не верну тебе дар речи, и не надейся, – говорит тихо. – Пока не верну. Когда ты забеременеешь от меня… нет, тоже не верну. Когда родишь мне сына. А до этого докажешь свою верность прилежным поведением и послушанием.
Повернулся с горящими глазами одержимого.
– Ты поняла?
Киваю. А что тут скажешь?
Покушала хорошо. Аппетит разыгрался с видом на горы.
Дошло до вина. Поднимаю руку.
– Ты хочешь сказать тост?
Отрицательно мотаю головой. Жестами пытаюсь рассказать, что меня отравили. Начинает смеяться.
– Да ты актриса! Тебя никто не отравит, не переживай. Родовое кольцо, подаренное мной, обладает магией, мгновенного распознавания ядов в любом бокале, кроме деревянного и глиняного.
Ага, нанотехнологии. Только по проводникам и полупроводникам гораздо.
Надуваю щеки. Юджин умиляется и любуется, хлеща вино.
Обед перерос в ужин. Утомилась слушать его болтовню. Об охоте, его успехах в бурной молодости, в ратном деле и при дворе. Какого черта, Юджин?! Я отравлена. И уже ощущаю, некоторое недомогание.
День четвертый после «свадьбы».
Пришел со своими детьми! Тремя!
Решил растопить мое холодное сердце. Порыва я этого не поняла до конца. Три милахи: два мальчишки лет семи да десяти, и девочка возраста Алинки. Все беленькие. Сердце обрывается, когда вижу, как к этому скоту липнут дети. Эльфы обожают это дело, когда любят, когда привязаны. О своих вспомнила друзьях. Как там Алариэль с Лаэлем. Слезы наворачиваются.
– Познакомьтесь с леди Валерией, – говорит пьяным голосом. – Она моя жена и ваша вторая мама.
Девчонка посмотрела на меня с презрением. Мальчишки скромно глазки опустили. Они и не люди, и не эльфы. Что–то среднее, помесь. Но довольно красивая вышла, ближе к человеческим чертам их лица.
Отвернулась от них. К окну подошла узенькому. Задыхаться стала. Разлучница я. Мужики они ж без мозгов. Думают порывами и одним местом. Кидаются в авантюры и потом разгребают собственную помойку.
Подходит сзади, обхватывает руками живот. Вздрагиваю. Пытаюсь убрать его лапы. Пьяный лорд, не желающий знать отказа. Детей поспешно уводит служанка. Виконт в вожделении дышит перегаром в ухо.
Ты слово давал, что не тронешь, сволочь!
Локтем отпихиваю. Еще немного и укушу. Отстает.
– Ты будешь молить, чтобы взял в свою постель, непокорная сука, – рычит. – Я заставлю тебя уважать меня. Ты моя жена, ты в моем доме. Стража!
Схватил за предплечье, откинул на кровать, как куклу. Ворвались воины.
– В темницу! – Ревет пьяный урод.
Оторопели. Нехотя подняли меня, будто извиняясь и повели аккуратно. Хнычу от обиды, страха, безысходности.
Спускались мы долго. Подвалами этот «худенький» замок может похвастать уверенно. И запахами несвежести тоже. Я уже не плачу… И не расстроена. Мне просто страшно, жутко и пусто в душе. От последнего и гнетет. Что я ему сделала?! Отвяжись от меня, займись своими делами. Нет. Бросил все, перебил кучу народа, послал жену–красавицу, женившись на мне.
Погружаемся в клоаку, то есть темницу… Вонь знатная. Вспомнился Гордон мой, да так вспомнился, что передернуло, словно я эпилептичка какая. Шагаю осторожно. Между двумя охранниками. Сопровождение мое поглядывает с сочувствием.